***
После очередной ежедневной изнурительной тренировки все ребята разъехались по общагам, и Феликс только вернулся в свою комнату из душа, как последовал стук в его дверь. – Да! Заходи, – крикнул Феликс и, вытирая мокрые волосы полотенцем, не видел, кто именно наведался к нему в комнату. Когда полотенце перестало закрывать обзор, то Феликс ожидал увидеть кого угодно – Сынмина, Чонина, Минхо – но не Хенджина. Тот стоял все еще взлохмаченный с тренировки, в спортивках и растянутой футболке, съехавшей на одно плечо. Хенджин тяжело дышал и нервно игрался с кольцом на пальце. – Хенджин, ты в порядке? Почему ты не поехал к себе? – Феликс взволнованно разглядывал его и подошел чуть ближе. – Что-то случилось? Хенджин только помотал головой и глубоко вздохнул, облизнув губы, прежде чем начать говорить. – Я просто хотел спросить у тебя… – он нервно потер шею, опуская взгляд в пол. – Тебе не понравилось кольцо, которое я подарил? Феликс не нашелся сразу с ответом, немного сбитый с толку, и комнату наполнял только шум машин из приоткрытого окна. Хенджин не поехал домой только ради этого. Чтобы спросить о кольце. Дурак. С ним все в порядке и ничего не случилось. Хвала небесам. На это осознание ушли мгновения тишины, в которые Хенджин напряженно ожидал ответа Феликса. Прочистив горло, Феликс выдохнул – ничего чрезвычайного не произошло, просто Хенджин был Хенджином. Он улыбнулся одними уголками губ. – Очень понравилось, Хенджин. Что тебя заставило так думать? – Феликс знал что, но наверное между ними было принято валять дурака. Хенджин тоже все понимал и досадно развел руками. – Ты не носишь его, – в голосе проскользнули нотки обиды. Феликс опустил взгляд на свободные от колец пальцы. – Не ношу. Их разговор был неприятным и странным. Такие разговоры никогда не хочется ни начинать, ни продолжать, но заканчивать Хенджин явно не намеревался. – Почему? – Хенджин приблизился к Феликсу, теперь уже не осторожно спрашивая, а выясняя причину. Феликс не двинулся с места. Легкое подобие раздражения начинало закипать в груди. Впервые его сложно было подавить и не дать чему-то едкому, обиженному и уязвимому соскользнуть с языка. – А ты бы хотел, чтобы я его носил? Хенджин прикусил губу и беспокойно раздумывал, как быть, но все-таки решился: показал свою руку с новым парным кольцом. – Да, хотел бы, я ведь ношу… А это наши парные кольца, которые тебе якобы нравятся… И я не понимаю, почему ты сейчас не можешь мне прямо ответить, – Хенджин подступил еще ближе к Феликсу, заглядывая в самую душу. Только в такие моменты можно было увидеть, что Хенджин все же взрослый человек, а не дурашливый подросток, и что он вообще-то умеет быть серьезным. Феликс нервно повел бровями и отвел взгляд в сторону. – Потому что они не значат для тебя то, что значат для меня. Пришла очередь Хенджина возмутиться. Он иронично усмехнулся, и наконец-то игра слов и скрытых значений постепенно сходила на нет. – Что это значит, Енбок? – Хенджин вновь подошел ближе, и между ними остались какие-то жалкие сантиметры. – Я тебе наши парные кольца подарил, ношу их в отличие от тебя! А ты мне отдал какую-то дорогущую сумку, которую даже выбрал не сам! Ты даже не попытался! Все... Все. Все. – Хенджин, у тебя совсем совести нет? – Феликс резко глянул на Хенджина. Грудь тяжело вздымалась от тяжелого, напряженного дыхания, а сердце гулко ударялось о грудную клетку. – Ты хоть помнишь, что я тебе тогда сказал? – Когда «тогда», Енбок? О чем ты говоришь? Хенджин немного повысил голос. Они смотрели друг на друга в упор, только вот вместо прошлых теплых чувств между ними трещала озлобленность и обида. Феликс шумно цыкнул языком и переступил на месте, отвернувшись от Хенджина, нервно зачесывая мокрые волосы назад. – Издеваешься, не иначе… Феликс бубнил себе под нос. Горечь и чувство предательства переваливали через край, не находя выхода – только в каких-то скованных жестах и движениях. Он жалел иногда, что не мог, как Чанбин или Минхо, покричать громко, звучно, чтобы наверняка все демоны вышли с каждой повышенной нотой. Смирившись с ситуацией и с собой тоже, Феликс продолжил, хмуря лицо и чувствуя, как виски начинают болезненно пульсировать. – Но, хорошо, ладно. Я повторю, потому что не я был тем, кто полностью проигнорировал чужие чувства, – Феликс говорил сбивчиво и торопливо, голос подрагивал, но совсем не от страха – от осознания, что Хенджин, видимо, действительно не помнил. Феликс вдохнул побольше воздуха, перед тем как продолжить говорить. Это не те слова, которые он мечтал повторить. Пусть тот момент тысячи раз проигрывался в голове, но Феликс каждый раз приходил к выводу, что ничего бы не менял. Это был тот случай, когда он сделал все правильно, когда сказал все, что было необходимо… И Феликс не хотел ничего переигрывать. Но Хенджин и вправду был «пабо» – самым что ни на есть настоящим дурачиной. Брови напряженно сошлись на переносице, дыхание было рваным, тяжелым, а сердце грозилось вырваться наружу. Феликс нервно сжал пальцы в кулак и вперил обреченный взгляд в Хенджина. – Мы столкнулись со многими трудностями в начале, и не всегда люди могут сойтись. Но насколько бы мы ни были разными, мы заботимся друг о друге… Это бесценно. Феликс перевел дыхание, голос постепенно начинал ломаться, а во взгляде Хенджина, казалось, медленно растет понимание того, о чем говорил Феликс. Помнит, значит. – Ни у кого больше не может быть таких отношений, как у нас, и поэтому я думаю, что мы предназначены друг для друга… В отличие от того раза слова Феликса были лишены любви и тепла; смысл не вязался с тоном, взглядом, обстановкой. Феликс вспоминал тот день, перед камерами, перед стаффом и съемочной группой… Быть может, все действительно было не совсем правильно. Не совсем вовремя. Быть может, все же сейчас это чего-то да стоило. – Мы созданы для того, чтобы быть вместе, как друзья и семья… – Феликс прикрыл глаза, стараясь забыть, что Хенджин сейчас стоит перед ним, потому что это было слишком. – И… И… Феликс тяжело сглотнул. Буквы отказывались складываться в слова. В комнате висела удушающая тишина, которую нарушало только судорожное дыхание двоих. – И когда я думаю о тебе… Я чувствую… – Феликс действительно чувствует гораздо больше, чем стоило бы, когда в мыслях всплывает Хенджин. – Я чувствую, что у меня есть еще одна причина жить… Феликс поджал губы, более ему нечего сказать. Он все еще держал глаза закрытыми, стараясь восстановить дыхание и унять сотрясающую тело дрожь. Хенджин перед ним тоже продолжал молчать, даже когда Феликс медленно открыл глаза. Обида внутри словно бы только сейчас улучила момент выплеснуться наружу, словно бы не прошло больше года с того дня. Настоянная, выдержанная, подавленная любовь наконец-то обрела форму слов, омраченную тоской и горечью разбитого сердца. Феликс не такое чувство хотел подарить Хенджину. Нечто настолько сломанное должно было храниться взаперти. Но Хенджин, вот, пришел к нему с выяснениями, с разговорами, вороша ни к чему не пригодное пыльное старье. Это не Феликс виноват. Это не он. – И тогда ты мне сказал, что всегда получал хорошие оценки за аудирование… – Феликс горько усмехнулся, покачав головой, потому что он снова беззащитен, снова все чувства наизнанку. Больше нечем защищаться – Хенджин прямо перед ним, и никого вокруг, кроме них двоих. – Енбок, я… – Хенджин дернулся, чтобы взять Феликса за руку, но не успел. Феликс отвернулся и присел на корточки, доставая из-под кровати красивую коробку, перевязанную лентой. – Ты подарок хотел? Держи, – Феликс пихнул коробку Хенджину в грудь, продолжая напирать, тем самым оттесняя его к двери. – Сам делал, все сам, для тебя, как ты и хотел. Забирай и уходи. Феликс вытолкнул Хенджина в коридор и закрыл за ним дверь. Сейчас он физически не мог продолжить разговор. Не мог смотреть на Хенджина, потому что нужно было срочно придумать, как себя вести и как теперь быть, потому что Хенджин, каким бы дураком ни был, все же не был глуп и все прекрасно понимал. В дверь никто более не ломился. Феликс посмотрелся в зеркало. Ничего утешительного: волосы все еще наполовину мокрые, взлохмаченные, побелевшее лицо с глубоко залегшими синяками под глазами, нервно подрагивающие губы… Пока Феликс оценивал нанесенный этим разговором ущерб и обессилено сидел на кровати, он не знал, что Хенджин сейчас за дверью дрожащими руками рассматривал содержимое коробки. Он читал каждую подпись на обратной стороне фотографий, с трудом разбирал английский Феликса, понимал через слово, но понимал, разглядывал маленькие собранные отовсюду безделушки и с каждой секундой хотел отмотать время назад, чтобы все сделать, как надо. Но Феликс об этом не знал. Сидя в своей комнате, он пытался успокоиться, не накручивать, перестать думать вообще. Он не знал, а потому и не ожидал того, что дверь вновь распахнется, и Хенджин завалится внутрь с прижатой к груди коробкой. Феликс тут же подорвался с постели, удивленно взирая на Хенджина. Не успев и слова сказать, Феликс был прерван. – Енбок, я… Прости меня, я просто дурак, – он растерянно зарылся пальцами в волосы, крепко их сжимая, но не выпуская коробки Феликса из рук. – Это лучший подарок, и я понимаю… Я понимаю… Феликс наблюдал за этим олицетворением суеты, чувствуя, как внезапно обида и раздражение отступают на второй план, уступая место какому-то чужеродному, неуместному спокойствию. Словно бы теперь все в порядке. – Что ты понимаешь, Хенджин? Хенджин торопливо положил коробку на стол, а после приблизился к Феликсу, беря его ладони в свои, как-то по-детски их потрясывая. – Я понял… что ты имел в виду, когда говорил про наши кольца… Хенджин словно бы… Не словно бы: Феликс видел, как Хенджин снова трусит, смущается, пытается слиться, избежать того, что нужно сказать. Феликс не двигался, позволяя Хенджину играться с его ладонями. – И что же я имел в виду? – Феликс склонил голову набок, с любопытством наблюдая за реакцией Хенджина: за его мимикой, как двигались его брови, как он нервно поджимал губы, за жестами и дергаными движениями… Феликс печально улыбнулся. Так сложно. Ему так сложно это сказать. – Что ты… Что я… Ну, знаешь, – он беспомощно глянул Феликсу в глаза. – Енбок, ты же понимаешь меня, да? Феликс прекрасно его понимал, но хотелось еще немного его помучить. А потому он отрицательно качнул головой. – Нет, у меня по аудированию в отличие от тебя были плохие оценки, – Феликс засмотрелся на трепетную родинку на его щеке. Хенджин едва ли ножкой не топнул от раздражения. – Енбок, да ты издеваешься надо мной! Феликс даже не попытался скрыть тонкую улыбку. – Если только немного. Хенджин драматично закатил глаза, наконец-то возвращая себе привычный образ актрисы погорелого театра. – У нас вообще-то с тобой серьезный разговор, – Хенджин недовольно изогнул брови, осуждающе смотря на Феликса. – Был бы, если бы ты мог хотя бы слово сказать, – Феликс пожал плечами. Он уже хотел было высвободить ладони из рук Хенджина, но, только почувствовав это, тот крепче сжал руки Феликса, притягивая его ближе к себе. Теперь их разделял один лишь только вдох. – Погоди, постой, я сейчас, – Хенджин глубоко вдохнул, поднимая взгляд к небу, собираясь с силами. Возможно, общажный потолок действительно был способен помочь в этом. – Я… Но договорить он не успел. Феликс поцеловал его быстрее. Губы порывисто столкнулись с губами – неосторожно, неловко, немного обиженно и досадно оттого, что все должно было произойти именно таким образом. Феликс прикрыл глаза, чувствуя, как пальцы Хенджина переплелись с его. Металл кольца холодил кожу. На мгновение Феликс прижался теснее с поцелуем, а после отстранился. На губах все еще сохранилось ощущение мягких губ Хенджина, и Феликс взволнованно облизнул губы. – Это хотел сказать? – Он больше не шутил, не издевался, просто спрашивал, потому что хоть кто-то из них должен наконец-то решить, что они друг для друга. Хенджин стоял ни жив, ни мертв, потрясенно смотрел на губы Феликса, потом в глаза, потом снова на губы и, казалось, окончательно терял связь с реальностью. – Именно. В следующее мгновение Хенджин наклонился, на этот раз самостоятельно крепко целуя Феликса. Его поцелуи были куда смелее его слов. Руки переместились Феликсу на затылок, чтобы, не приведи господь, он не удумал отстраниться. Хенджин целовался суетливо, хаотично – то кусал губы, то зализывал, случайно стукался с Феликсом зубами, вновь кусал, и судорожно дышал носом, не позволяя им обоим глотнуть немного воздуха. Феликс не ожидал этого. Не ожидал таких сильных чувств. Феликс ожидал от этого разговора чего угодно, кроме происходящего. Не ожидал, что Хенджин ответит, а не сбежит вновь. А потому, покачнувшись от неожиданности, он вцепился пальцами в футболку Хенджина и не смог сразу ответить на поцелуй, отдавая всю инициативу бешеному Хенджину. Однако по мере того, как осознание накрывало рассудок, Феликс расслаблялся в руках Хенджина, собственные ладони прижали его ближе к себе, обхватив за спину, а губы не менее пылко целовали в ответ. Первым оторвался Хенджин, задушенно утыкаясь носом в шею Феликса, оставляя на ней легкий поцелуй. – Надень кольцо, Енбок, – хрипло, сбивчивым шепотом, так нежно и отчаянно, что Феликс не мог отказать. – Сейчас, – таким же шепотом. Феликс разомкнул объятия, вызывая у Хенджина досадливый вздох. Открыть шкатулку, безошибочно выудить оттуда подаренное кольцо и тут же надеть на палец. – Вот, – Феликс поднял руку, показывая Хенджину их парные кольца. – Идеально, – осторожно взяв ладонь Феликса, Хенджин поднес ее губам, оставляя целомудренный поцелуй на пальцах. – Когда я думаю о тебе, я чувствую, что у меня есть еще одна причина жить. Тихо произнес Хенджин, обдавая горячим дыханием ладонь Феликса. А Феликс боялся вновь поверить в чудо. – Правда? Феликс завороженно смотрел на Хенджина – на его родинку, на его губы – и понимал, что лучшего подарка на Рождество уже не будет. – Правда. Обвив шею Хенджина руками, Феликс вновь припал к его губам с поцелуем. Он чувствовал, как тяжело вздымается грудь Хенджина, как его руки притягивают теснее к себе за талию, и как упоенно губы Хенджина сминают его. Феликс медленно, но верно подталкивал их к кровати, пока колени Хенджина не столкнулись с ней. С удивленным вздохом, он осел на простыни. – Енбок, – Хенджин охнул, когда Феликс оседлал его колени. Руками он уже неосознанно обхватил бедра Феликса, пальцами слегка задирая домашнюю одежду. Феликс не стал отвечать, продолжил целовать – губы, щеки, лоб, веки, везде, где мог, и все еще было недостаточно. Поцелуи спустились ниже, по уху к шее, но ворот футболки стоял на его пути, и Феликс незамедлительно стянул ее с Хенджина. Пальцами он тут же порхающе провел по его груди и животу, восхищенно рассматривая тело Хенджина. Руки Хенджина прижали Феликса ближе к себе, поднимаясь с бедер по талии, задирая футболку, но взглядом, не отрываясь, смотрел на Феликса – на его трогательные веснушки и проступающий румянец на щеках. Феликс поднял руки, позволяя снять с себя такой ненужный сейчас предмет одежды, который Хенджин пренебрежительно откинул в сторону. Прижимаясь к Хенджину, Феликс бедрами ощутил, как с каждой секундой возрастает его возбуждение, и легко потерся о него сквозь штаны, подавшись бедрами вперед. Дыхание сбивалось к чертям. Феликс вновь и вновь целовал шею Хенджина, цепляя зубами нежную кожу, пока ладони изучали его подтянутый живот, спускаясь вниз, полностью игнорируя пояс штанов, проникая под ткань, где наконец-то могли коснуться его. – Енбок, я хотел сказать, что… – Хенджин споткнулся о слова, потому что Феликс легко сжал его сквозь ткань белья. Ему потребовалось несколько секунд, прежде, чем он смог продолжить свою мысль. – Я просто испугался тогда. Ты был так серьезен, а я… Я наверное действительно пабо, – говорить без запинки получалось с трудом. Хенджин шумно выдохнул, когда другая ладонь Феликса дразняще огладила живот. – Феликс, ты меня слушаешь? – Угу, – Феликс промычал, заглядывая Хенджину в глаза, пока ладонью продолжал ненавязчиво поглаживать его. – Ты пабо, Хенджин, но я все равно тебя люблю. Феликс легко надавил Хенджину на грудь, вынуждая лечь на простыни, и принялся медленно стягивать с него штаны. Хенджин потерялся с концами, не зная, на что реагировать первым: что его раздевают или что ему признались в любви. Шумно втянув воздух, он сглотнул, взглянув на Феликса. – Что? – приподнявшись на локтях, Хенджин наблюдал, как Феликс губами ведет по его животу, языком обводит пупок, спускаясь все ниже и ниже по тонкой дорожке волосков. Феликс видел, как Хенджин втягивает и так плоский живот от щекотки, как он сдавленно дышит, и азарт довести его до полного беспамятства разгорался все сильнее. Остановившись у края белья, Феликс взглянул на Хенджина снизу вверх, повторяя сказанные собой ранее слова. – Я люблю тебя, Хван Хенджин. Не отрывая от него взгляда, Феликс подцепил зубами край трусов, медленно стягивая их вниз. Хенджин, казалось, действительно отправился к праотцам – он не представлял возможности переварить признание Феликса и тот факт, что вот-вот его член окажется у того во рту. По отдельности была вероятность выжить. Но не одновременно. – Енбок, – Хенджин не мог отвести взгляда от Феликса, который горячим дыханием обдал головку. – Да, Хенджин, – Феликс смотрел в ответ, пока языком вел по длине ствола, а после все-таки вобрал головку в рот. Хенджин приоткрыл губы в немом стоне, пальцами вцепившись в волосы Енбока, но тут же ослабил хватку, осознав, что схватил слишком сильно. Феликс же прикрыл глаза от удовольствия, чувствуя руку Хенджина в волосах, и, обведя языком головку, взял глубже. Бедра Хенджина подавались навстречу, крайне сдержанно и нерешительно. Феликс накрыл рукой ладонь Хенджина у себя на голове, легко поглаживая, и принялся двигать головой чуть быстрее, рукой помогая себе охватить всю длину. У Хенджина выдержка подходила к концу, он кусал губы, судорожно всхлипывая, когда ощущения переваливали через край. Феликс был так красив, так любим, так нежен и ласков. Хенджин тихонько промычал, когда, поперхнувшись, Феликс все же вобрал до конца. Еще мгновение этой горячей узости его рта, и Хенджин бы точно обкончался, как проклятый. Огладив линию челюсти Феликса, Хенджин приподнял его лицо и, обхватив, ладонями щеки, притянул к себе, припадая к его припухшим и покрасневшим губам с поцелуем. Феликс еще не успел восстановить дыхание и тяжело выдохнул Хенджину в губы, тут же ощущая его язык у себя во рту. Голова кружилась от переизбытка чувств, у самого Феликса в штанах до боли тянуло, безумно хотелось коснуться себя, но он терпел – невозможно было отвлечься ни на что иное, когда рядом был Хенджин. Он целиком лег на Хенджина, упорно сминая его губы, позволяя его языку изучать его рот, переплетаясь с его собственным. Воздух в комнате словно бы вмиг стал вязким и душным, от стен отлетали сладкие вздохи и звуки поцелуя. На мгновение оторвавшись от Феликса, Хенджин взглянул ему в глаза, заправляя выбившуюся прядку волос за уши, и нежно коснулся румяных щек, большим пальцем обводя контур губ. – Прекрасен, – одно слово, неважно какое, интонации хватило бы, чтобы у Феликса надорвалось сердце от щемящей нежности. Хенджин, коротко чмокнув Феликса, перевернул их, оказываясь сверху, и наконец-то смог насладиться им: таким красивым, тонким и изящным, со сбивчивым дыханием и покрасневшими губами от поцелуев. Хенджин невесомо огладил грудь Феликса: изучая, сжимая, щипая. Пересчитал ребра и медленно провел пальцами по его талии и животу, где прослеживались не такие уж и хрупкие кубики пресса. Не в силах оторвать взгляд от тела Феликса, Хенджин все же взглянул ему в лицо, наклоняясь ниже, и оставил нежный поцелуй на носу, шепча в самые губы. – Люблю тебя, Енбок. Феликс затерялся в глубинах зрачка Хенджина, слыша его сердцебиение в унисон со своим и чувствуя его теплое дыхание на своих губах. Феликс не думал, что услышит эти слова. Возможно, метафоры, скрытые смыслы между строк, но не так – не душа в душу, сердце к сердцу. Феликс облизнул губы и неуверенно, легко улыбнулся уголком губ. – А по-английски? – улыбка стала шире при виде Хенджина, драматично заказывающего глаза и нарочито шумно вздыхающего. – I love you, – с режущим слух акцентом, но таким милым, что Феликс звонко поцеловал его губы, стоило Хенджину вновь нахмуриться. – Твое произношение лучше не стало, – усмехнулся Феликс. Веселье однако было недолгим, Хенджин порывисто стянул с него домашние штаны вместе с бельем, с нажимом проводя ладонями вверх по внутренней стороне бедра. – Нашел же время для своего английского, – пробурчал под нос, недовольно смотря на Феликса. Феликс засомневался, что сам бы сейчас вспомнил бы хоть один язык, ведь ладонь Хенджина была в опасной близости от его болезненно возбужденного члена, и стоило тонким пальцам сомкнуться вокруг ствола, как с губ Феликса сорвался тихий стон. Испугавшись собственного звука, Феликс накрыл рот ладонью, жмурясь от смущения и неловкости. Хенджин завис на несколько мгновений, воспроизводя голос Феликса в голове вновь и вновь. Кожа покрылась мурашками. Он должен был услышать это еще раз. Наклонившись, Хенджин оставил нежный поцелуй на внутренней стороне бедра, одна рука продолжала медленно водить по члену вверх-вниз, пока вторая двинулась дальше. Почувствовав пальцы Хенджина у себя меж ягодиц, Феликс ощутил легкий укол тревоги. – Погоди, – он потянулся к прикроватной тумбочке, открывая первый ящик и выуживая оттуда тюбик смазки, – лучше с этим. Феликс протянул тюбик в руки Хенджину, а Хенджин, казалось, только сейчас осознал, что они вообще творят и чем планируют заняться, пока буквально за стенкой остальные ребята мирно пили чай с плюшками. Он открыл тюбик со звонким щелчком, нетвердой рукой выдавливая немного себе на ладонь. В голове полный сумбур, пальцы возбужденно подрагивали. Взволнованно взглянув на Феликса, Хенджин несмело огладил вход, проникая внутрь. Ему показалось, что Феликс и то нервничал меньше него самого. Феликс следил за движением руки Хенджина, смотрел, как выступили венки на предплечье, смотрел, как бордовые пряди волос ниспадали на лоб, как по виску стекает тонкая капелька пота… Феликс мог бы бесконечно перечислять каждую деталь, описывать каждую частичку тела и души Хенджина, пока бы окончательно не растворился в нем. Пальцев становилось больше, вместе с тем ощущения становились все острее. На пробу чуть изогнув пальцы внутри Феликса, Хенджин задел то, что искал, вновь слыша его низкий, хрипловатый стон, что бархатом отзывался в сердце. Возбуждение уже звенело в ушах, воздух становился все более вязким и горячим, а член уже изнывал от нехватки внимания, но причинить Феликсу еще больше боли совсем не входило в планы Хенджина. Феликс, однако, вновь помог, вновь направил. Вновь все сделал сам. Приподнявшись, он притянул Хенджина к себе за шею, вовлекая в тягучий нежный поцелуй. – Все, Хенджин, достаточно, я тебя хочу, – горячий шепот в губы и поплывший взгляд полуприкрытых глаз. – Давай уже. Феликс коснулся горячего члена Хенджина, пару раз провел по нему, прежде чем самостоятельно направить в себя. Хенджин нервно поджал губы, напряженно хмурясь, придвинулся ближе, медленно проникая внутрь. Было жарко и тесно, легкие горели от нехватки воздуха, а Феликс, казалось, и вовсе забыл, как дышать и мыслить. Хенджин словно бы занял все пространство в нем, заполнил до краев, коснулся самой души, отрезая все пути назад. Однако стоило ему двинуться чуть глубже, как первоначальные приятные ощущения сменились мелким болезненным покалыванием. Заметив, как Феликс хмурится, как уголок его губ опустился вниз от дискомфорта, Хенджин тут же прекратил какое-либо движение. – Енбок, все в порядке? – Хенджин был сам на грани обморока, до судорог хотелось войти до конца, вбиваться в Феликса до звонких шлепков кожи о кожу, чтобы слышать его голос, ласкающий слух… Но желания и комфорт Феликса были важнее, Хенджин забыл о себе, ведь сейчас он целиком и полностью принадлежал своему Енбоку. Облизнув пересохшие губы, Феликс огладил щеки Хенджина, притянув к себе за поцелуем, а после приподнялся на локтях. – Давай вот так попробуем. Надавив Хенджину на плечи, он усадил его на кровать, сам же взобрался на него сверху, одной рукой обвив плечи Хенджин, а вторую завел себе за спину, вновь направляя член Хенджина в себя. Феликс медленно принялся насаживаться, стараясь по возможности расслабиться и глубоко, размеренно дышать. Грудь высоко вздымалась, брови хмурились, а глаза были опущены вниз, туда, где их тела соединялись. Когда Феликс насадился до конца, Хенджин облегченно выдохнул, обняв тонкую, но далеко не хрупкую спину Феликса, прижимаясь к нему ближе. Носом проведя по шее вверх до уха, Хенджин игриво лизнул раковину, с удовольствием наблюдая, как по коже Феликса побежали мурашки. Однако у самого с губ сорвался хриплый вздох, когда Феликс качнулся бедрами вперед, привыкнув к ощущениям внутри. Шумно охнув, Хенджин ладонями обхватил ягодицы Феликса, помогая ему раскачиваться на себе, насаживая его под разными углами. Хенджин толкался внутрь, ощущая, как влажный и горячий член Феликса терся о его живот, пачкая кожу смазкой. Феликс двигался с каждым разом все смелее, блаженно запрокидывая голову назад, пока Хенджин внутри вновь не задел ту самую сладкую точку, заставляя Феликса низко замычать от прострельнувшего тело разряда удовольствия. Губы Хенджина тронула легкая улыбка, а пальцы напоследок крепко смяли упругие ягодицы Енбока. Руки Хенджина провели вверх по изогнутой спине, пока глазами Хенджин ловил каждую эмоцию на лице Феликса – нежный трепет ресниц, напряженную венку на лбу, возбужденный румянец на щеках, такие любимые веснушки и искусанные покрасневшие губы. От резких и глубоких толчков в какой-то момент общажная кровать скрипнула слишком громко, и оба в ужасе застыли на месте, опасливо прислушиваясь к шуму за дверью. Казалось, никто ничего не заметил, голоса ребят все так же доносились только из кухни, звон ложек о чашку, шум воды из крана… Феликс с Хенджином переглянулись, безмолвно договорившись, что надо бы поторопиться. Кровать была не самым надежным подспорьем в их нелегкой задаче, а потому Хенджин подхватил Феликса на руки и, тяжело кряхтя, поднялся на ноги, обессилено приваливая Феликса к стенке. Крепко обвив ногами бедра Хенджина, Феликс сжался на нем, слегка царапая его плечи в нетерпении. – Давай уже, – сбивчивый шепот в губы перед тем, как терпко поцеловать, голодно прикусывая нижнюю губу Хенджина. Просить его дважды не требовалось. Хенджин принялся порывисто вбиваться в Феликса, крепко удерживая его за ягодицы. От резких толчков спина больно проезжалась по шероховатой стене, покрываясь мелкими царапинами, но это последнее, что сейчас волновало Феликса. Комната наполнилась звуками шлепков кожа о кожу, шумного дыхания и тихих хриплых стонов, что нет-нет, да срывались с их губ. Феликс уткнулся Хенджину во влажную шею, то и дело оставляя несдержанные поцелуи и укусы на нежной коже. Собственный член изнывал от нехватки ласк, и, в унисон движениям Хенджина, Феликс исступленно надрачивал себе, окончательно теряя связь с реальностью. В этом новом мире остался один лишь только Хенджин: его обжигающие, хриплые вздохи над ухом, разгоряченное влажное тело, тесно прижатое к своему собственному, его запах, его вкус, все еще сохранившийся на языке, его голос, руки… Феликс излился Хенджину на живот до цветных точек в глазах и звона в ушах. Реальный мир перестал для него существовать. Хенджин оставался стоять на ногах из последних сил, ощущая, как по спине катились капельки пота. Он размашисто толкался внутрь, уже чувствуя, как подступает момент разрядки. Несколько глубоких, основательных толчков, и Хенджин кончил, не выходя из Феликса. Не в силах больше устоять на ногах, он медленно осел на пол, оставляя Феликса сидеть на своих бедрах. В голове блаженная тишина. Ни одной мысли, ни одного шороха. Тепло друг друга и только. Феликс неохотно открыл глаза, вяло поднимая голову, чтобы взглянуть на абсолютно выжатого и обессилевшего Хенджина. Феликс погладил его по голове, убирая прилипшие влажные пряди со лба. Ладони легли на его щеки, и Феликс ласково и невесомо поцеловал припухшие губы. – Ты такой красивый, Хенджин, – Феликс откинулся вновь на стенку, отказываясь двигаться с места. – Знаю, – язык все еще заплетался. Хенджин мягко провел по груди и животу Феликса, вновь прижимая ближе к себе. – Я все-таки вижуал. Феликс обнял Хенджина в ответ, утыкаясь носом в его волосы. – Как я мог забыть. Они оба тихонько посмеялись, довольно и расслабленно выдыхая под конец. Их идиллия была таковой, пока не прозвучал стук в дверь. – Феликс! Хенджин! Вы там живы вообще? – Минхо был как никогда тактичен в своих словах, однако это не мешало ему орать на всю общагу. Хенджин с Феликсом дернулись, испуганно таращась на дверь, в диком страхе от того, что тактичность Минхо могла на этом закончиться, и он вот-вот зайдет в комнату. Прочистив горло, Феликс тут же крикнул в ответ: – Да, все в порядке, мы сейчас придем! – Резче давайте, я ужин сделал! Послышались удаляющиеся по коридору шаги, и Феликс с Хенджином синхронно выдохнули. Они сразу же зашевелились, поднимаясь на ноги, чтобы привести себя в порядок. – Так, давай быстрее, а то вдруг еще вернется. Быстрее получилось постольку-поскольку: сначала они перепутали трусы, затем футболки, после этого кое-как заправили постель, чтобы хоть немного замести следы произошедшего. Только после всей этой суетливой беготни по комнате в поисках своих вещей они готовы были покинуть свою крохотную вселенную на двоих и выйти в свет. Однако перед тем как осчастливить ребят своим появлением, они коротко чмокнулись напоследок и лишь потом вышли в коридор, все еще нервно одергивая на себе одежду. Все уже сидели за столом и набивали себе щеки жареным мясом, когда Феликс с Хенджином подошли к ним. Ребята разом на них посмотрели, недоумевая от их потрепанного вида. – Вы там убить друг друга хотели или что? – первым подал голос Сынмин, продолжая невпечатленно жевать, разглядывая новоприбывших. Почесав затылок, Феликс сел за стол. Хенджин сел напротив него. Они оба осознали, что не придумали достойное объяснение их состоянию. – Мы, это… Да, Хенджин, что мы делали? – Феликс перевел невинный взгляд на Хенджина, ничуть не смущаясь того, что свалил всю ответственность за переговоры на него. Хенджину даже говорить не надо было о том, что Феликсу это просто так с рук не сойдет – Феликс все понял по неуловимому изгибу брови. – Мы… – Хенджин невозмутимо взял листик салата, заворачивая в него мясо, – мы перебирали гардероб Енбока. Он еще перед Рождеством говорил, что хочет рассортировать все по коллекциям. Минхо увлеченно слушал эти небылицы со знающей улыбкой на губах. Они ведь тоже с Джисоном частенько перебирают шмотки друг друга. И не только по праздникам. Чонин и Сынмин не придали этому большого значения, и все продолжили есть в комфортной тишине, изредка перебрасываясь короткими фразами. Не поднимая головы от тарелки, Феликс исподволь глянул на Хенджина, что встретил его на полпути таким же счастливым взглядом. В свете кухонной лампы на их пальцах сверкнули пара серебряных колец.I
5 января 2024 г. в 04:06
Впервые Феликс усомнился в сказках, когда уважаемый Пак Чинен попросил его покинуть шоу выживания. Его возвращение к ребятам заставило, однако, вновь поверить, что чудеса все-таки случаются. Но, как известно, чем выше поднимаешься, тем больнее падать. И слова Хенджина о том, что у него всегда было хорошо с аудированием по английскому после всего, в чем Феликс признался, заставили не то что рухнуть на землю, а, скорее, низвергнуться в бездну. Разбившееся кольцо словно бы мягко намекнуло, что хватит, Феликс, правда. Не трави душу, отпусти. Ты куда больше, чем просто кассета для прослушивания.
Поэтому в это Рождество Феликс не надеялся ни на какое чудо. Ребята планировали закатить глобальное семейное празднование в общаге по всем стандартам: с елкой, подарками, запеченной индейкой с картофелем, просмотром рождественских фильмов в компании кружки какао и имбирного печенья. Феликсу очень нравилась эта затея, он активно помогал Чану наряжать елку, взял на себя ответственность испечь печенье и несколько дней подряд подбирал всем подарки. Даже Хенджину. Николя Жескьер как раз недавно ему подарил сумку из их новой коллекции, и Феликс решил, что лучше подарка он уже не придумает.
Они с Хенджином тогда, после того шоу, стали действительно просто участниками группы. Отточить хореографию вместе? Запросто. Помочь с записью? Конечно. Поправить костюм перед выступлением? Само собой. Но вот вместе провести прямую трансляцию, послушать музыку в компании друг друга, обняться, даже если Хенджин не хочет, коснуться, даже если нет причин – все это затерялось где-то между «мы предназначены друг для друга» и «у меня всегда была пятерка по аудированию в школе». Феликс не горевал, просто продолжал собирать в коробочку воспоминаний, что хранилась под кроватью, те драгоценные моменты, когда все же Хенджин умудрялся на крохотное мгновение заглянуть в мир Феликса. Их совместные фотографии, на обратной стороне которых Феликс всегда делал небольшие заметки о совместном дне, билеты на концерты, куда они ходили вместе, пакетики сахара из кафе, где они вместе пили американо… Феликс понимал, что эта коллекция горьких воспоминаний, если кому и была нужна, то только ему самому. И тем не менее продолжал собирать все, что хоть немного сближало их с Хенджином; что хоть немного делало их чем-то большим, чем просто мемберами группы; что доказывало, что раньше они были чем-то большим.
Вечером 24 декабря комната в их общаге уже была в полной боеготовности к празднованию. Из колонки лилась такая приевшаяся «Ласт Кристмас», а Феликс по мере прослушивания невесело отмечал, что на Рождество у всех почему-то немного надтреснуто сердце. Наверное, так и должно быть, и с ним все в порядке. Сидя за общим столом, он улыбался, разговаривал, шутил, подпевал песни со всеми и говорил тосты, не обделяя никого вниманием. Даже Хенджина. Когда на небе появилась самая яркая звезда, Чан радостно хлопнул в ладоши.
– Время обмениваться подарками! – потерев ручки, он первым прошел к елке, приводя в действие хаотичный поиск собственных подарков.
Минхо уже привычно кричал, что его подарок специально засунули куда подальше, в самый угол, Чанбин кричал просто потому что, почему бы и нет, а Бан Чан с улыбкой наблюдал за своими подопечными, не в силах нарадоваться таким славным и дружелюбным отпрыскам.
Феликс сел возле елки, окружив себя приготовленными ему подарками. Вскрывая каждый по очереди, он оставил подарок Хенджина напоследок, потому что не хотелось портить себе настроение в самом начале. Однако, открыв небольшую квадратную коробочку, аккуратно перевязанную шелковой лентой, Феликс не был уверен, расстроился ли он или обрадовался. Возможно, ему было все равно. Внутри коробочки лежали парные колечки, не керамические – белое золото – не разобьются теперь наверняка. Феликс не понимал зачем. Зачем именно сейчас. Когда он поднял взгляд, чтобы поискать Хенджина, тот уже присел рядом с ним с сумкой Луи Виттон в руках. Феликс, беспомощно держа в руках коробочку, смотрел на Хенджина, на дурацкую сумку и не понимал, где же он так оплошал прошлой жизни.
– С Рождеством, Феликс. Я решил, что нам нужна замена тем кольцам. Что думаешь? Тебе нравится? – Хенджин, кажется, боялся смотреть на Феликса, но все равно смотрел, прямо в глаза, надеясь увидеть там отражение себя.
Феликс улыбнулся, как солнышко, как всегда это делал, тепло и ясно, и внимательнее рассмотрел колечки.
– Да, очень красивые, Хенджин, спасибо большое. А как тебе сумка? Она из новой коллекции, – Феликс продолжал улыбаться, ведь сумка – это хороший и полезный подарок, определенно пригодится в жизни.
Хенджин легко рассмеялся, повертел сумку в руках, как будто бы не знал, что вообще делать с этим кожаным, баснословно дорогим мешком. Дурень, Хенджин, туда можно всякую всячину положить и с собой носить.
– Она очень крутая, Феликс, думал как раз недавно о том, чтобы купить такую, но ты меня опередил, – Хенджин тронул плечо Феликса, слегка сжимая и поглаживая, как когда-то раньше, когда парные кольца действительно что-то значили.
Рождество они отметили грандиозно, настолько, что на следующий день пришлось опохмеляться. Но никто ни о чем не жалел. Особенно Феликс.
Подаренное кольцо Феликс не надел ни на следующий, ни через неделю, не планировал надевать и через две. Он видел каждый раз парное кольцо на указательном пальце Хенджина, но… если нравится, пусть носит, это отличное украшение. Феликс никогда не сомневался в том, что у Хенджина отменный вкус.
Рабочие будни постепенно затмевали их семейное празднование Рождества. Феликс каждый день разглядывал подаренное колечко Хенджина, которое хранил в шкатулке с другими украшениями, словно бы оно действительно ничем не отличалось от остальных колец. Смотрел, надевал на палец, нервно поигрывал с ним, но потом вновь снимал. Оно будто бы не хотело оставаться на руках Феликса – смотрелось странно, неуместно, неправильно. Феликс не был предназначен для этого кольца. Но Феликс на самом деле очень скучал. Было как-то пусто, хоть его график и был забит с утра до ночи. Феликс подолгу засматривался на их совместные фотки в телефоне, чувствуя фантомное присутствие Хенджина рядом. Как Хенджин обнимал его, касался тут и там, так легко и незаметно, но так тепло и бесценно. Со вздохом Феликс сворачивал фотографии и убирал телефон в карман, возвращаясь к делам.