Хочу — бью

В ней не было ничего необычного. Это Гриллби понял в ту секунду, когда Санс затащил ее в бар. Безвкусная, серая, блеклая девушка. В ее характере или внешности не было ничего, за что можно было бы зацепиться. — Это Бренда, — сказал тогда Санс, попросил плеснуть чего-то девочке «за его счет». — Ты сможешь угощать девушек тогда, когда заплатишь за свои пьянки, — недовольничал Гриллби, но виски налил, молча записав еще один пунктик в блокнот (!) с долгами Санса. Бренда залила в себя виски залпом. Закашлялась. Гриллби тогда посмеялся с нее. Она никак не отреагировала. Такая безжизненная девушка. Будто вовсе не с Поверхности. Люди, которые до этого попадали в Подземелье, были. . . Удивительные. Гриллби нравились уникальные характеры, которые текли в их крови. Красной и горячей. Это была девушка с голубой кровью. Скучной, холодной и абсолютно не будоражащей. Гриллби было скучно и тогда, когда он позволил Бренде работать в баре. Она безукоризненно выполняла свою работу. Будто робот. Гриллби расспрашивал о ее жизни на Поверхности без интереса, она также безынициативно отвечала. Рассказывала, как сбежала от деспотичных родителей и провалилась в Подземелье, попутно натирая стаканы до скрипа. — Хей, Гриллбз, как там наша девчушка? — спрашивал Санс. — Как обычно, — отвечал Гриллби. На этом их обсуждения по поводу Бренды заканчивались. И обоих это устраивало. Сейчас Гриллби молча осматривал зал невидящим взглядом. Монстры пили, отдыхали после рабочего дня или просто продлевали свой запой. — Гриллбз, ты тут? Плесни хвойного, пожалуйста, — послышался голос по ту сторону барной стойки. Гриллби вышел из прострации и хотел было принять заказ, но его опередили. По гладкой деревянной поверхности прокатился бокал и остановился прямо рядом с заказчиком. — Спасибо, Бренд, — отсалютовал монстр и ушел. Бренда кивнула. Гриллби вздохнул. В последнее время у него начались проблемы с реакцией. Надо больше отдыхать. — Спасибо, — сказал он, вяло поднял голову и застыл. Бренда смотрела на него и игриво улыбалась, выгнув бровь. — Я уж подумала, что ты решил, будто меня не существует. Не заставляй меня расстраиваться, Гриллби. Она оглядела его с ног до головы, и Гриллби неожиданно передернуло от такого внимательного взгляда серых глаз. Он всегда думал, что не может быть такого, чтобы живое существо было абсолютно безэмоциональным. И он наконец нашел в Бренде этот проблеск человечности: улыбка. Чертова улыбка, которую раньше Гриллби никогда не видел, сейчас здорово его подкосила. — Ты когда-нибудь видел, чтобы Бренда улыбалась? — спросил Гриллби, когда Санс вновь нагрянул в бар. Тот пожал плечами, перекатывая в стакане кубики льда, задумался. Бренда жила в доме Санса, спала на диване, но приходила поздно, а уходила рано, поэтому он почти ее не видел. — Нет, наверное. Могу отметить только то, что она неплохо готовит. От спагетти уже воротит, знаешь ли, пусть Папирус и очень их любит. Гриллби кивнул. Он понимал. — Меня обсуждаете? — спросила Бренда. Она выглядела все так же серо и блекло, но Гриллби не мог избавиться от воспоминаний о той пестрящей искрой жизни улыбке. — Нет, ты что, как мы можем, — фыркнул Санс. Бренда лишь кивнула и удалилась протирать столик. — А ты что, видел, как она улыбалась? — спросил Санс. Гриллби сглотнул и кивнул, начиная более яростно натирать стакан. Он был рад, что Санс не видел ее улыбки. Гриллби хотелось, чтобы эта маленькая искорка принадлежала только ему. ••• Бар закрылся. Гриллби перевернул табличку, она со звоном ударилась о стеклянную дверь. Бренда возилась с грязной посудой, думая о чем-то своем. Гриллби развернулся и прислонился спиной к прохладному стеклу. Он внимательно наблюдал за сосредоточенными движениями женских рук, которые ловко собирали гору посуды на поднос. Подняв взгляд, он наткнулся на знакомые серые глаза. Те сверкнули чем-то непонятным, и это заставило что-то внутри Гриллби перевернуться. — Я так и вижу в тебе желание мне помочь, — сказала Бренда, прищурилась, выгнула бровь и улыбнулась. Ох уж эта улыбка. Гриллби хочет запечатлеть каждую. Потому что сам факт редкости такого явления делал ему честь, повышал значимость. — Очень хочу, — неожиданно для себя признался Гриллби, отлип от двери и пошел к Бренде, перехватывая поднос из ее рук. Вся посуда, собранная до этого, посыпалась на пол и разбилась, заполняя опустевший зал неприятными звуками с гадким эхом. Когда тирада битья посуды кончилась, они стояли в тишине еще с полминуты. — Так себе помощник, — сказала Бренда, но в ее голосе не было злости, раздражения или того самого «ничего» — лишь добрая насмешка. — Моя посуда. Хочу — бью, — простодушно ответил Гриллби. Он выпрямился и сложил руки на груди в оборонительной позиции. — Это наша посуда. Ты расточитель, — ответила Бренда. Прядь ее волос выпала из-за уха, но девушка не торопилась ее поправлять. Так и стояли. Он — желающий показать свое превосходство и защититься, но полностью обезоруженный хитрой улыбкой, и она — стреляющая на поражение, сама того не подозревая.