birds song

      первые лучи солнца лениво выглянули из-за горизонта, освещая пустую землю разрухи.       все закончилось? или это начало чего-то более страшного?       вечно скептическая ко всему существующему рюджин, вероятно, сказала бы, что это передышка перед очередной игрой в догонялки со смертью, где тебе нужно бежать со всех ног, до болезненного хрипа в лёгких и последнего вдоха. только рюджин уже нет. она проиграла ещё год назад. или это было раньше? черён горько усмехнулась одними уголками обкусанных губ. кому она врет, с её смерти прошло ровно 365 дней, девушка считала. казалось, что, забываясь в бесконечных цифрах и вычислениях, удастся игнорировать реальность. не обращать внимание на дешёвое радио, вечно теряющее связь, по которому сухо излагали места возможной атаки бурь, куда лучше не заходить, где лучше не высовываться. и уже вызывающая настоящий гнев фраза: "держитесь, граждане! все будет хорошо".       это ложь. механически проговоренная, ничего уже не значащая ложь. ли давно перестала бояться. раненые люди, гниющие трупы, останки скелетов, стоны умирающих — все это не вызывает ровно ни одной эмоции. ни сострадания, ни отвращения. вообще ничего. пожилая женщина-диктор — единственная, кто может вызвать изменения на её холодном лице.       черён жмурится от яркого света, настолько давно она не выходила из убежища. там же, максимальной роскошью была хлипкая лампада времен её бабушки. девушка сильнее укутывается в протертую шаль, утро выдалось особенно холодным. хотя, может, это она совсем отвыкла от этого безграничного пространства природных красот. кричащая тишина давила на виски. не было ни щебетанья птиц, ни стрекотанья кузнечиков, ни назойливых мух — все исчезли в один миг. а она почему-то все ещё здесь. дышит, соответственно, существует. прожигает очередную не нужную минуту жизни, полностью пропитанную тухлой ненавистью и отвратительным отчаянием. её мечты и цели, планы и надежды оказались захоронены под толщей бед и страданий. от них остался бесформенный и переломанный скелет.       черён совсем одинока. она потеряла всех, кто был важен, ценен и дорог. тех людей, что держали её хоть и на неустойчивом, но плату оптимизма. они вливали в неё тоннами позитив, и если его не было, то они создавали его вручную. как-то рюджин откопала семена незабудок, чернозем и маленький голубой, как небо в самый ясный день, горшочек. она кропотливо сажала цветы вместе с черён, отмечая её умилительные улыбки и огоньки в глазах. вероятно, это обошлось ей отказом от хлеба в целую неделю, что равнозначно голодовке. вероятно, тот кто продал ей это, посчитал, что рюджин сумашедная. конечно, он в любом случае завысил цену в несколько раз больше реальной, но покупка семян, земли и горшка в условиях краха всего человечества — удивительно неясная для любого здравомыслящего картина. однако все, что имело значимость для шин, так это улыбка нежной черён, которая с теплотой в своих медовых глазах разглядывала небольшой горшок с глупыми рисунками. в этот момент их сердце брали общий ритм, становясь одним целым, вселенная сужалась до прохладной комнаты, расположенной три метра под землей, время останавливалось в эти минуты простого бытового счастья. и будто бы все было как прежде. все было нормально. сейчас они выйдут, их встретит соседская кошка, лениво потягиваясь после обеденного сна, в саду снова будет цвести сакура, около неё летать бабочки всех возможных цветов и узоров, черён выйдет в растянутой футболке, любезно украденной у рюджин, и будет поливать ее оранжерею, в это время где-то на уютной кухне шин начнёт готовить омлет и травяной чай, с ложкой сахара для себя и точно ни одной для ли, она его терпеть не может.       жаль, что этого не будет. жаль, что игры правительств важнее людей. жаль, что алчность стали игнорировать. жаль, что отмотать время назад нельзя. жаль, что черён так и не успела попрощаться с рюджин. жаль, что так и не сказала сокровенные "я тебя люблю". жаль, что все ещё живёт в этом ублюдком мирке.              их история, в целом, сплошное сожаление. горькое на вкус, болезненное на память, слезное на эмоции. книга с плохим финалом, перечитать которую никогда не захочется. её нужно выжечь из сознания, забыть как плохой опыт. и у черён было множество попыток. ни одна не увенчалась успехом. черён плакала. царарала кожу в порыве ярости. кричала до сорванных связок. рюджин оставила её, найдя себе лучший дом. место, где вечный покой, где не нужно бояться дыхания страшной смерти, где не нужно выживать, пытаясь вместе с тем просто жить, любить и оберегать. место, где хорошо.        черён не верит в бога и прочую ерунду, придуманную больной и отчаянной фантазией людей. им, конечно, проще верить, что неизвестно где, неизвестно кто, неизвестно как, но обязательно следит за ними и может помочь. но только, если захочет, а этот бессмертный маразматик не хочет. плевать ему на весь пиздец, что творится на земле.       она ещё долго вглядывается в умиротворенное небо, туман и голую землю. трава пытается прорасти в редких местах, но результаты её неутешительны. невольно в сознание приходит мысль, совсем незначительная, которую девушка сразу же посчитает глупой и выкинет из головы, что сама черён, как и зелень пытается выйти на поверхность, пробраться сквозь смерть, только это невозможно. ей это прекрасно известно, пусть власти никогда и не скажут своим гражданам такую горькую и нужную правду, но ли их жалкие голоса не важны. она понимает, что это конец.       словно очнувшись от гипноза, черён вздрогнет. ей нужно в город, нужно двигаться дальше, скоро здесь будет небезопасно. радиация уничтожит здесь все, поэтому она или выйдет и задохнется от ядовитого воздуха, или помрёт от обезвоживания.       "или окончательно сойду с ума", — но этот вариант ей хотелось рассматривать в самую последнюю очередь.       дорожная сумка с жалкими пожитками была собрана ещё два дня назад. черён заточила охотничьи ножи, нашла лук и стрелы, до всего этого которые являлись её любимым хобби. кажется, что пора идти в путь. однако что-то неумолимо прибило её ноги к поверхности. воспоминания.       она больше не сможет вернуться сюда, но в памяти это останется надолго. прожжет в ней дыру, которая будет кровоточить, а после начнёт гнить, причиняя адскую боль. ни одни таблетки не помогут её унять.       сделав глубокий вдох, постучав себя по голове, как в детстве, она резко закинула рюкзак на одно плечо, быстрым шагом уходя все дальше и дальше. сердце пропускало тяжёлый удар через каждые несколько метров, что черён проходила. как же ей хотелось остаться там, лечь на пол и перебирать все счастливые моменты, раствориться в них до молекул. но она дала обещание рюджин, что обязательно будет жить как можно дольше, за них двоих сразу. конечно, черён сделает все возможное, чтобы его сдержать. и лишь упрямый орган в груди не хочет её слушать. девушка замечает верхушки деревьев, очень чахлых деревьев, находясь где-то глубоко внутри себя. если подумать, то черён творит что-то поистине безумное, идёт против власти, нарушает священный закон и хочет пересечь черту своего района. да, конечно, это вынужденная мера, но когда верхам было не все равно? никто же не отменял запрет о неофициальных пересечениях строго установленных границ. до катастрофы за такое человеку назначали несколько десятилетий изнурительных работ в ссылке под почти круглосуточным надзором. жители её округа даже под смертельной опасностью не отважились пойти в другие селения. страх — лучшее оружие государства, которое работает как на дальних, так и на близких расстояниях, которое действует на каждого и имеет незаметное, но очень разрушительное действие.       девушка порядком устала, вероятно, прошло много времени с момента её отбытия, а она этого не заметила. черён резко остановилась, оглядываясь.        и правда, её бывший дом остался далеко позади. там же она оставила свою прошлую жизнь. мысленно ли сказала себе: "это или конец, или начало чего-то нового".       сгорев в огне разочарования, ли черен восстала из пепла птицей с обоженными крыльями. но это ведь не значит, что она больше никогда не взлетит?