Снова.

—Жень? Я дома! — парень зашёл в квартиру, прислушиваясь. Тишина. Но, если судить по обуви, она дома. Кофта на вешалке, красовки у стенки, ключи на тумбе. Значит дома. Спит?       Аллан тихо снял обувь и отнёс сумку на кухню. Там некоторые вкусняшки, тетради, какой-то учебник – он решил, что нет смысла таскать все шесть, – и, конечно, пустой контейнер, в котором были бутерброды, теперь уже находившиеся в желудке парня.       Он вышел из кухни, направляясь к спальне. Тишина. А, стоп. Не тишина. Из комнаты послышался тихий всхлип. Выдохнув, парень тихо открыл дверь.       Действительно, девушка лежала на кровати. Русые кудри покрывали часть подушки, плечи и шею. Она была накрыта одеялом по самую шею, хотя в комнате тепло, и даже жарко. Лежит, не шевелясь. Когда они только начинали встречаться, парень правда думал, что она спит. Но сейчас он на опыте. Она не спит. Она плачет. Понять это можно только если максимально прислушаться, тогда можно услышать, что её дыхание чуть хриплое, и с короткими, тихими шмыгами.       Всё так же тихо он закрыл дверь и подошёл к шкафу, начиная переодеваться в домашнее. Попутно он прокручивал план действий. Перетерпеть, успокоить, дождаться, поговорить. Перетерпеть боль, успокоить её уже окончательно, дождаться, пока проснётся (после этого она всегда засыпала), и поговорить о том, что её беспокоит. Звучит не так трудно, но на деле всё абсолютго по-другому.       Переодевшись в нужную одежду, и открыв окно – слишком уж душно, и ей, и ему может стать плохо –, он осторожно сел рядом. Женя совсем притихла, пытаясь не подавать виду. Она просто не хочет опять сорваться на него. И он это понимает. Но помочь же как-то надо.       Аллан осторожно положил руку ей на плечо, мягко поглаживая. Девушка чуть вздрогнула, пытаясь перевернуться. —Уйди... — промямлила она, не смотря на него. —Нет, — парень отрицательно помотал головой, хотя знал, что она не видит, — Солнышко, я- —Уйди, блять. — её голос стал более агрессивным. Парень выдохнул, осторожно укладываясь рядом, обнимая, и чуть притягивая к себе. —Солнышко, послушай, я- —Не трогай меня! — она перешла на крик, пытаясь отпихнуть его, царапая, и ударяя по рукам. Не получается, он уже привык.       Парень, с трудом терпя боль от царапин, осторожно перевенул её к себе лицом, прижимая так, чтобы она утыкалась ему в шею. Это вызвало ещё больше агрессии с её стороны, и она начала выкрикивать обзывательства и маты, руками давя на его грудь, чтобы отпустил. Но он лишь крепче прижал к себе, поглаживая девушку по спине, глубоко дыша. Это надо, чтобы когда она успокоилась, инстинктивно подстроилась под его дыхание, и это бы помогло ей расслабиться.       Спустя некоторое время, когда шея парня была прокушена почти до крови, а вся спина исцарапана, девушка совершила последний, уже совсем слабый укус, и то он пришёлся на край футболки. Как и ожидалось, она начала дышать в такт его дыханию. Его футболка ещё мокла, а значит, что она ещё плачет, но не так яростно.       Аллан мягко перевёл руку чуть ниже по её спине, и осторожно и нежно начал поглаживать кожу через ткань. Эффект немного отличался от прошлого: девушка вздрогнула, и прижалась к нему сильнее, выпустив футболку из рта, вместо этого слегка прикусив кожу на его плече. —Чшшш... Я рядом... — легонький поцелуй попал в макушку Евгении, которая слегка пискнула. Девушка чуть дрожала и сжималась, прижимаясь к парню, будто желая слиться в одно существо. Ну, или разломать ему к чертям все кости. —Мне холодно... — промямлила она, спустя 5 минут лёгкий сжимов челюсти на одном участке его плеча. —Секундочку, зайчик... — он попытался встать, дабы закрыть окно, но девушка прижалась сильнее, вцепившись ноготками в спину, рискуя разорвать футболку на парне. Выдохнув, он взял её на руки, и вместе с таким своеобразным грузиком прошёл к окну, наконец закрывая его. Действительно, холодно очень. — Хочешь, постоим тут? Посмотрим в окно... Там дождь, и пасмурно, как ты любишь... —М-м... — отрицательно помотала она головой, вжимаясь в плечо парня, намеренно отворачиваясь. — Холодно...       Чуть ухмыльнувшись, Аллан вернулся с ней на кровать, ложась уже на спину, а её сверху, возобновляя поглаживания по чуть искривлённому позвоночнику.       Прошло ещё около 30 минут, прежде, чем всхлипы прекратились, и осталось лишь чуть хриплое дыхание. Тогда парень и осмелился распросить, хоть чуть-чуть. —Что случилось, солнце? — голос должен быть абсолютно спокойным. Не жалобным, не грустным, не радостным. Иначе она снова модет впасть в истерику, только теперь в яростную, и уж тогда ему не поздоровится. Он хорошо помнит первую и последнюю такую... Обычная мелкая ссора. Просто не помыл посуду, как она просила. Отмазался, что устал. Ну, попытался отмазаться. В ответ от неё пошли контр-аргументы. Она действительно тогда устала больше. Универ с 8, встала она в 5, так как ехать далеко, потом работа с 18 до 21, дорога домой в час, попутно она пыталась дописывать заказы, а в итоге, приехав домой, она видит что? Правильно. Гору посуды. И сковородку, куда же без неё. В итоге, поругавшись так час, он ляпнул то, о чём жалел неделю, пока синяки не перестали болеть. Сказал, что она истеричка, и что повода на это не было. Она тогда так взбесилась. Она толкнула его на пол, и нанесла несколько ударов в лицо. Не слабых, между прочим. Как итог: у него перелом носа, синяки по всему лицу и спине, а у неё нерный срыв, красный глаз от лопнувшего капилляра, прокусаная в кровь губа, синяки на пальцах, так как удары иногда приходились на твёрдый пол, и дрожь по всему телу на протяжении недели. —Ты меня не любишь... — промямлила она, спрятав лицо в изгибе его шеи, глубоко дыша, вдыхая его запах. Чуть одекалона, и запах его кожи. Вкусно... —С чего такое решение, зайка? — сейчас было хоть чуть-чуть понятно, и можно было хоть как-то её утешить. —Ты мне мало внимания уделял в этом месяце... — она всё так-же подрагивала, утыкаясь ему в шею, пытаясь согреться. — Мне холодно... —Секунду, солнышко... — он накрыл их двоих одеялом, после чего и сам покрылся мурашками. За эту минуту он вспомнил, про что она говорила. Действительно. Мало. Очень даже, по его и её меркам. Нормально разговаривали они только по вечерам, и то не долго, так как ему надо было делать отчёты и подсчёты для работы, а ей дописывать очередные заказы. Остальное вреия некогда. Забито оно полностью. Она уходила на час раньше, когда он ещё только просыпался, приходила позже, и ложилась тоже раньше. — Да, ты права, солнце. Я действительно мало уделял тебе время в этом месяце. Прости, Жень. Я не хотел. Просто я очень загружен, ровно как и ты. В универе меня гоняют с черчежами, на работе с циферками, а дома я делаю то, за что меня гоняют. Прости, зайка. В следующим месяце нагрузки будет меньше, и я буду уделять тебе столько внимания, сколько тебе нужно. — и завершил он это заботливым поцелуем в лоб.       Девушка ничего не ответила, тихонько прижимаясь к нему, но по более расслабленной хватке он понял: она успокоилась. Можно выдохнуть. —Глаза болят... — она немного поёрзала, перестраиваясь чуть в бок, и переворачивая слегка на бок, утыкаясь холодным носом в плечо парня. —Тебе надо вздремнуть, солнышко... — он продолжал обнимать её, но уже одной рукой, второй перебирая её волосы.       На его фразу послышалось лишь согласное мычание, которое сопроводилось ещё большими вошканиями по простыни рядом с парнем, ища удобную позу. Наконец, она улеглась, снова уткнувшись ему в шею. Теперь они лежали так же, как и до этого. Друг к другу лицом.       Не прошло и 5 минут, как от девушки послышалось лишь тихое сопение, сигнализирующее о том, что она уже спит. Выдохнув, парень несколько раз поцеловал её в щёки, и ушёл делать свои дела. Поесть, сделать то, сделать сё...       Они потом обсудят всё конкретней. Потом решат. И она потом извиниться перед ним за травмы раз 100. Сейчас им обоим нужен отдых. Но

Они

Любят