****
Яркая молния разрезала сухие, черные тучи. Ночные небеса вмиг вспыхнули, озарили величественный и мрачный, готический замок. Озарили высокие и громоздкие деревянные ворота, обрамленные чугунными розочками. И озарили наконец три небольшие фигуры в плащах — новоявленных гостей серии. — Ну, ты стучишь первым, Дэйв, — сообщила одна из двух высоких фигур, она говорила мужским красивым голосом. Дэйв — тот, что был ниже остальных — заметно нервничал. Да они все заметно нервничали, ибо место тут, как-никак, какое-то недоброе. С виду эта троица напоминала группку заблудших оккультистов, все облаченные в черные длинные плащи. И только модные мелированные прически выдавали в них группку музыкантов, предположительно, приверженников новой минимальной волны. Невысокий парень по имени Дэйв сглотнул и потянулся к дверному кольцу. Постучал. Громкий, но неуверенный стук гулким эхом раздался по окрестностям замка, насторожив парней. — Кажется, нас наебали, Мартин, — снисходительно заметил первый высокий парень. — Кажется, это все чистая показуха, Алан, — подтвердил второй высокий парень. Прошло две минуты с тех пор как эхо улеглось где-то на садовом участке за замком. — У вас терпенья нет, ребята, — заметил парень по имени Дэйв, и вновь уже собрался было стучать. Но ворота отворились вдруг сами. Огромный черный проем. И высокая темная фигура, выглянувшая оттуда, чтобы поприветствовать троицу в плащах. Молния снова вспыхнула, осветив всё, и парни вздрогнули, увидев худое вытянутое лицо встречающего. — Вы по какому-то поводу? — любезно поинтересовался он, поправляя на носу круглые солнцезащитные очки — совершенно глупые и неуместные в нынешней обстановке. — Да, мы к доктору Филлипсу, — ответил парень по имени Дэйв. И смущенно добавил: — по одному важному делу. — Отлично, пройдемте, — голос встречающего был таким же жеманным, как и его манеры. Но держался он несколько высокомерно и даже властно. — Я отведу вас к доктору Филлипсу. — Минутку, я думал вы и есть доктор Филлипс, — в недоумении заметил Мартин. — Ну что вы, — мягко засмеялся высокий мужчина в очках, сердечно приложил руку к груди и представился, — Мое имя Эдуард Тезигер Вивальди, коллега и партнер доктора Огастеса Филлипса. — Партнер? — уточнил Алан, — это типа как Мастер и Слуга? В ответ он получил опасный и красноречивый изгиб седой брови Вивальди — и заткнулся. Жаль, не навсегда.*1*
— Повторюсь: вы оборачиваетесь в вампиров? Натуральных вампиров? Трое парней тут же положительно закивали головами. — С их натуральностью я бы поспорил, — заметил Вивальди, задумчиво наматывая на палец белый локон. Троица музыкантов, расположенная на широком алом диване, уже была без своих длинных плащей, во всей красе показывая свой обыденный наряд: латексные штаны, ремни, чокеры и облегающие рубашки. Вампиры-пидоры. Огастес не обратил внимания на слова Вивальди, нервно усмехнулся, одумался и снова спросил: — В вампиров? И как это происходит? — Не поверите, — Мартин до сих пор был скептически ко всему настроен, — нам сносит крышу во время выступлений. Когда много народу. — Особенно парней, — уточнил Алан. — Особенно парней, — подтвердил Мартин. — Любопытно, — прокомментировал Вивальди и переглянулся с Огастесом — ученых пока ничего не смущало. — И у вас при них начинаются признаки социофобии? Или клаустрофобии? — продолжал выпытывать ответы Филлипс. — Кощунственные слухи, — бросил Алан, и объяснил: — у нас вырастают острые звериные клыки. — И глаза становятся красными, — добавил Мартин. — И мы хотим крови, — закончил Дэйв. — Мы становимся вампирами. — Когда?.. — тянул из них ответ Филлипс. Парни смущенно замолкли. Потом набрались смелости и ответили хором, тихо и неуверенно: — Когда видим на сцене голые и потные тела фанатов. Гром как бы показательно загремел, а вспышка молнии скрыла ожидаемо-удивленную реакцию Филлипса и неоднозначную ухмылку Вивальди. — То есть, возбужденные от вида разогретых песнями фанатов вызывают у вас признаки вампиризма? Парни кивнули и Огастес занес это неоднозначное явление в свой свою книжку-перечень редких заболеваний. Гомосексуальный непериодический вампиризм — записал он. — Не просто признаки — мы становимся натуральными кровососами! — воскликнул Мартин с досадой. — Еле сдерживаем себя, — вздыхает Алан. — И всегда неудачно. — Ллойд — наш продюсер — жалуется на нас, — с грустью добавил Дэйв, — что мы жрем уже третьего менеджера. «У меня нет столько знакомых, парни, — сетует на нас он, — заканчиваете уже свой Черный Праздник», говорит. А мы не можем остановиться, всё не можем насытиться! — На днях вот четвертого загрызли, — виновато сказал Мартин. Они трое потупили взоры в пол и замолчали. — Нам бы избавиться от этой напасти, доктор Филлипс.*2*
— Не уверен, что против этого есть гарантированное лекарство, — после обсуждения проблемы наконец произнес Огастес. — Совсем-совсем нет? — встревоженно воскликнул Дэйв. — Нас же без менеджера выпнут вон из студии. Кому мы будем нужны с третьесортной попсой вроде «Кайфующий тишиной» или «Прокуроры правды»? Да никому! Дэйв, с трудом сдерживая слезы, затрясся и прильнул к Мартину. Алан вздохнул, бездушно похлопав мелкого по плечу. — Ну, — Огастес задумался, — чисто теоретически… — Таблетки, может? Зелье? Амулет? Заячья лапка? Чесночный раствор? — …Липкая лента от летучих мышей? — Закончил, довольный, Огастес, но быстро понял, что его идею точно не оценили. И ведь правда не оценили. — Может быть, микстура какая-то есть, — тихо промямлил Дэйв, не отлипая от рубашки Мартина. — Микстура… Точно, микстура! — осенило Огастеса. Был один редкий древний фолиант, нужно только отыскать его. — В таком случае шанс на излечение вам гарантирован! Но сперва, — Огастес сделал наигранную паузу, запугав и заинтриговав парней, — сперва мне следует изучить вашу болезнь чуть-чуть детальнее. Занести в свои научные труды, скажем так. И мне нужно будет зеркало. Большое зеркало.*3*
— Любопытно, чем вызван такой усиленный гомосексуализм у вампиров? Вивальди стоял, поддерживая высокую лестницу — такую же ветхую и древнюю как и он сам. Огастес, забравшись на самый верх, издал короткое «хм», которое эхом раздалось по богато-обставленной, небольшой библиотеке замка, в недрах которой скрывались самые удивительные книги, рецепты и научные труды. Открылась и тут же захлопнулась очередная книга. — Думаю, не обошлось без эгоизма, самолюбия и чудесного слова под названием «нарциссизм». Сладкое совершенство, — Огастес промычал эти строки, потом раздраженно отбросил очередную древнюю книгу — очевидно, прозу Байрона — и вновь принялся за поиски. — Есть подтверждения, Вивальди, что вампиры не отражаются в зеркале. Значит, как гласят некоторые источники, их эго мертво, поэтому подсознательно они ищут себе новое — похожее на их собственное. Здесь наблюдается параллель между удовлетворением своих сексуальных потребностей и жажде крови — они чем-то похожи. Нарциссические замашки. Гейские замашки, наверняка отсюда. Надеюсь, эти мальчики не пудрят нам мозги. Поэтому надо устроить им тест с зеркалом. — Зеркалом? — не понял Вивальди. — Ну да, зеркалом, — Огастес отбросил очередную книгу. — Посмотрим на их отражение в зеркале. Или на отсутствие такового. — Любопытно, красиво ли смотрится там мое отражение? — подумал Вивальди. — Мы узнаем это, если вы будете держать лестницу крепче, — заметил Огастес. — Да и откуда у вас такие мысли, Вивальди? — Просто интересуюсь. А что мы собственно ищем? — Один старинный фолиант, — Огастес выбросил очередную книгу. С библиотечным наследием замка он особо не церемонился. По хорошему бы тут сделать картотеку с нумерацией по векам и яркими циферками в алфавитном порядке — как в магазине виниловых пластинок. Ибо поиски конкретной литературы начинали порядком раздражать, — принадлежит он какому-то ученому-старцу. Его труды известные — у нас, наверное уж точно нет — и специализируется он на вампирах и прочих кровососущих. Седой такой дядя странных нравов, его имя заканчивается на «ус» — типичный, клишированный безумный гений. Так… Вот она! — Удивительно как такой пыльный склад, как мозг Филлипса помнил названия почти каждой книги в этой бесконечной сети полок. Нужное было найдено. Огастес принялся вынимать толстую книгу из плена пыли и паутины. — Здесь должна быть микстура, сдерживающая припадки вампиризма у отдельных групп с приобретенными задатками гомосексуализма… О, симптомы наших шалунишек точно такие же! Прекрасно. Вивальди, держите лестницу покрепче — я спускаюсь! Лестница страдальчески застонала под ботинками доктора. Проигнорировав последние две ступеньки, Филлипс спрыгнул на ковер. Похлопал по пиджаку — пыль тут словно нечисть, так и липла. — Вернемся к нашим мальчикам. — Огастес вручил пыльный фолиант Вивальди. Потом сделал пару шагов — и, запнувшись о какую-то из выкинутых книг, уверенно рухнул на ковер. — Чертова порнография, — чертыхнулся доктор уже на полу. — Действительно. — Что? — Огастес понял, что Вивальди не намеревался поддерживать его. — Это порнография. Под ногами валялась объемная книжка. На обложке красовалось фото обнаженного натурщика на девственном фоне сада и цветочков, облаченного в подозрительные прозрачные одежды. Похоже, сборник черно-белого фотографического непотребства времен тридцатых годов. А здешний бывший владелец, видать, тот еще шалун. Огастес взял книгу в руки, полистал. На его лице появилась мерзкая, довольная улыбка. — Эксперимент состоится.*4*
— Пока Борис ищет зеркало, я вкратце расскажу вам суть эксперимента. Трое парней насторожились и напряглись. Слова Филлипса звучали как что-то подозрительно-опасное. Огастес же, довольный, сидел напротив них, перебирая пальцами найденную книжку с непотребствами. А Вивальди стоял чуть поодаль, поправляя на носу очки — вычитывал ингредиенты для микстуры и побочные эффекты. Голова его забита была идеями нарциссизма и идеей отражения зеркал. Огонь в камине переливался, дрова потрескивали, а зал продолжал утопать в викторианском полусумраке. — И что же нам предстоит, доктор? — с подозрением спросил Мартин. — Сейчас я вам покажу картинки из вот этой вот книжечки, — объяснял Огастес, показательно покрутив сборник с фотографиями, — и я проверю вашу реакцию перед зеркалом. Ваши отражения — они должны поменяться. И да, Вивальди, — обратился к нему доктор, — вы выяснили, какие ингредиенты нам понадобятся? — Да, доктор Филлипс. — Тогда подготовьте в Лаборатории все необходимое — и возвращаетесь. Кстати, вот и зеркало! Борис — кривой и неказистый слуга — пыхтел, вытаскивая большое зеркало в центр зала. Готово. Музыканты в недоумении смотрели на трюмо на трех резных, позолоченных ножках. В отражении был полусумрак, мебель и фигура фривольно рассевшегося Филлипса. Отражения трех музыкантов были странными: они казались полупрозрачными и неестественно блестели, будто троицу насильно замотали в полиэтиленовую пленку. — И такая ерунда каждый раз, — указывая на свое необычное отражение говорит Алан. — Мы не придавали этому значения. До определенного момента. Вивальди давно ушел, оставив Огастеса с тремя музыкантами-вампирами. Не долго думая, доктор раскрыл книгу на случайной странице, протянул картинку парням, параллельно с этим смотря в зеркало. Музыканты не особо переменились в лице при виде красивой полуобнаженной натуры. Скорее, даже слегка удивились и побрезговали. Но вот их отражения изменились, и весьма заметно. Чёрт возьми, работает! Огастес быстро полистал книгу и показал следующую случайную картинку. Эффект оставался прежним. — Доктор, это нормально, что мы почти исчезли в зеркале? — услышал Филлипс взволнованный голос Дэйва. — Учитывая ваше положение, — Огастес нехотя отложил книгу, — очень даже нормально. — И клыки это нормально? Кажется, я чувствую как прорезаются клыки. — Я уже пожалел, что не взял с собой чесночный раствор, — усмехнулся Филлипс. Показал еще одно фото, ради любопытства. — Доктор, нам совсем нехорошо. Кажется, мы теряем контроль, — жалобно проскулила троица. Их отражения совсем исчезли — только у Дэйва оно подозрительно и странно мерцало. Огастес спрятал книгу от греха подальше и дал трем вампирам спокойно выдохнуть. — Странный случай, — кивал Огастес. — Так, пока я со своим коллегой Вивальди готовим микстуру, вы, господа, можете спустится вниз, в студию — и, возможно, репетировать. Вы готовите новые песни? — Целый альбом. «Нарушитель». — Можете его отыграть, репетиционный зал любезно предоставлен для музыкантов-гостей. — Подвох какой-то будет? — Нет. Только крохотная плата за аренду и час записи. В первую очередь я бизнесмен, — усмехнулся Филлипс, наблюдая за зарождающимся недоумением на лице парней, — а уже потом доктор. Впрочем, музыкантам пришлось смириться — Огастес пообещал все на высшем уровне и, как оказалось, не подвел. — Вы храните здесь огнестрельное оружие, — заметил Дэйв, когда Мартин и Алан, следуя за Борисом, спустились вниз. — Похвально, сейчас времена напряженные. — Думаю, оно даже не стреляет, — спохватился Огастес. Они уставились на винчестер: старый, прошлого столетия — винтовка висела над невысокими дверями так, что её мог бы схватить каждый желающий. — Прежний владелец, похоже, тоже жил в напряженное время, — усмехнулся Филлипс. — Я не пользуюсь здешним оружием. Только своим. По правде сказать, Огастес использовал свой маленький, расписной браунинг практически никогда. Ибо не было необходимости. Не смотря на это, револьвер был всегда заряжен. Хотя какие опасности могут здесь скрываться кроме Вивальди, обиженного отсутствием нового номера журнала «Melody Maker»? — Там что-то написано, — вновь сказал Дэйв, нарушая тишину, — на табличке, над винтовкой. Вы понимаете, что там написано, доктор? — Понятия не имею, — отозвался Огастес. «Si te invadunt, utere me» — были выгравированы буквы на позеленевшем металле. — Предположу, что это латынь, — разнесся в зале мерный голос Вивальди. Вскоре показался и он сам: в белом медицинском халате, запачканный грязью, пылью и реагентами. — Вполне, — согласился Огастес. — О, Вивальди, вы закончили приготовления? — Не доставало пары компонентов, — виновато пожал плечами Вивальди. — Это дело поправимое, — уверил его Филлипс. — Парни репетируют внизу. А я пока перекину в глотку рюмку-другую виски. Или что покрепче. — Сильно не увлекаетесь, — предупредил его Вивальди, зная, что его коллега не равнодушен к алкоголю. Особенно к виски, водке и к вину вроде «Шато Лагранж», которое бесчисленным количеством лежало в погребах. — Все будет отлично, не волнуйтесь, — убедил его Огастес. — Можете пока почитать журнальчики. И уберите зеркало, пожалуйста. Спасибо. Огастес и недоумевающий Дэйв скрылись из виду. Вивальди снисходительно хмыкнул им вслед, проводил взглядом две уходящие фигуры. И потом направился к зеркалу. «Любопытно, насколько привлекательно будет мое отражение, — его голову все не покидали мысли о нарциссизме, собранные из разных книг, выкинутых Огастесом тогда, ещё в библиотеке. Он все продолжал думать, ища драпировку, которой можно было бы накрыть высокое трюмо. — Оно обязано привлекать женщин? Или мужчин? Или…» Вивальди расправил драпированную ткань и уставился на зеркало. И тут-то его озарило. «Оно обязано привлекать меня» И отражение в зеркале его поглотило. Целиком. Он начал изучать себя — в начале встретившись со своим же взглядом в отражении, медленно и постепенно, рассматривая себя, начиная с глаз — в начале черты лица, все интересующие мелочи, внешние изгибы, белоснежные оттенки на острых скулах и по всей длине седых волос. После тщательного, хоть и кратковременного изучения себя последовала внезапная симпатия — и Вивальди уже стоял, самовлюбленно рассматривая себя в зеркале под разными ракурсами. Он не смог объяснить себе этот странный феномен. Зеркало заманивало его, бесспорно, и вот сейчас он в его цепких лапах. С легким шорохом на пол упал медицинский халат, оставив Вивальди в шелковой, мятой рубашке. Продолжая оценивать себя, — буквально не отлипая от своего отражения — он медленно расстегнул первые три пуговицы на рубашке. — Превосходно, милый мой, — Вивальди зачарованно следил за движением пальцев, которые расстегивали оставшиеся пуговицы. Представляя, как эти же пальцы — такие утонченные, белоснежные — будут раздевать его, ласкать его, ублажать. И, возможно, не только пальцы пойдут в дело. Не сразу Вивальди понял, что влюбился. А понял, когда почувствовал какое-то нездоровое жжение внутри, намного ниже пояса. Неестественное желание заняться интимной близостью с самим собой его нисколько не смутило — Вивальди видел свое отражение чуть ли не впервые, и, конечно, не мог устоять перед столь идеальным и красивым созданием. Проблема состояла только в одном — самого себя, однако, не трахнешь. И поэтому в голове полураздетого, возбужденного от страсти Вивальди созрела одна шокирующая, но приятная мысль.*5*
— Доктор Огастес, я хочу чтобы вы клонировали меня. Для личных целей. Филлипс уставился на Вивальди как на прокаженного. А потом подавился вином и закашлялся. — Гхм, повторите. — Клона, — повторил невозмутимо Вивальди, — клона самого себя. Для исполнения одного низменного, порочного инстинкта. — Будете заставлять его вместо вас делать укладку и завивку? — Для особых не платонических дел, — пояснил он. — Секс с самим собой? Это сильно, — удивился Огастес, потирая свои скромные усики. — Не таким я тебя создавал, Вивальди, — усмехнулся он. — Я настаиваю на этом, Ирвин. Огастес — которого Ирвином называли только в самых экстренных случаях — отхлебнул вина из бокала и задумался. Сыворотка теперь готова. Осталось найти жертву для этих недо-вампиров, дабы проверить — все ли ингредиенты правильно смешались и будут по итогу эффективны. Но подставлять свою докторскую задницу для этой авантюры Огастес не хотел. Эксплуатировать для таких целей тело Вивальди тоже не хотелось. Нужно найти какую-нибудь альтернативу. Копию себя бы, возможно. Клона. Точно, клона! — Ну раз вы настаиваете, Вивальди, то можно и провернуть это дело, — согласился Огастес, наблюдая за своим коллегой. Вивальди весь засиял от радости — что аж эта радость просвечивала сквозь солнцезащитные очки. — Благодарю вас, Ирвин. — Но мне потребуется ваш клок волос и немного времени. — Как прикажите. Конечно же Вивальди не дал прикоснуться Огастесу к своим шикарным волосам — он нашел на столе маленький перочинный ножик и самостоятельно отрезал прядь волос. Совсем маленькую. И с некоторой брезгливостью протянул Филлипсу. — Спасибо. И время, — уточнил доктор. Вивальди скривил лицо в открытом недовольстве и уставился на Огастеса. — Дело не быстрое, понимаете. — пожал плечами Филлипс. Он отхлебнул еще немного вина и задумчиво взглянул на Вивальди. — Можете пока помастурбировать перед зеркалом. — Я нахожу это отвратительным, — показательно отвернулся, задрав нос, Вивальди. Филлипс нетрезво усмехнулся. Вот же манерный, брезгливый тип. — Ну, мне, увы, не знать, — оправдывался Огастес, изучая седую прядь в руках. Кажется, он все-таки слегка пьян. — Я таким не занимаюсь. — Мне ли не знать, милый мой. Огастес вздохнул. Кажется, ему нужен какой-нибудь специальный радар, дабы распознавать эмоции этого необузданного, седовласого типа, который в определенные моменты превращается в капризного, острого на язык, стареющего педика. Так и свихнуться не долго. Еще и учитывая, что Огастес собирал Вивальди из самых разноцветных, экспрессивных типов всех мастей. Надобно препарировать ему мозг, мелькнуло у Филлипса, и исправить там пару неточностей. Но пока нужно сосредоточится на микстуре. И клоне. — Сделаем нашего Вивальди-два-ноль покрасивше, — сказал себе вслух Огастес, когда Вивальди оригинальной, первой версии покидал Лабораторию, — чтобы у этих мальчиков наверняка появились завышенные оценки о моей проделанной работе. — Только не делайте его чересчур вульгарным! — произнес тут же Вивальди, который в какой-то момент, видимо, передумал уходить и решил включить режим «светского критика». Впрочем, ненадолго. — Я сам прекрасно знаю, что делать. Брысь! — шикнул Огастес и Вивальди исчез, обиженно хлопнув дверью. Филлипс вздохнул. Если не радар, то ему точно понадобится женщина — уж они легко находят общий язык с такими неженками.*6*
— Итак, вы употребляли микстуру, данную вам моим коллегой Вивальди? — Да, — подтвердил Алан. — Еще полчаса назад, — уточнил Мартин. — На вкус как клубничная паста, — заметил, смущаясь, Дэйв. Парни вновь находились в зале, на диване, среди света огня камина и готического полусумрака. Они искоса, с недоверием смотрели на высокий объект, который Огастес недавно приволок. Что-то неведомое, целиком скрытое сатиновой тканью. Парни все сильнее напрягались. А Филлипс как всегда преспокойно сидел в кресле напротив, наблюдая за музыкантами. Мартин оглянулся. — А где ваш… партнер? — спросил он доктора. — Вивальди? Прохлаждается в библиотеке за чтением журналов, — Филлипс встал и любовно огладил лоснящуюся ткань — ему не терпелось показать троице свое творение и проследить их реакцию. — Итак, микстура уже должна во всю работать. Поэтому представляю вашему вниманию эту прекрасную жертву! На которую вы не должны отреагировать как вампиры. И Огастес сдернул ткань с высокого объекта, которым оказался Вивальди-два-ноль. Красивый, высокий, без своих дурацких солнцезащитных очков… И абсолютно голый. Парни ошарашенно выпучили глаза. В начале, изумленные видом Вивальди, которого они ранее видели исключительно в одежде. А сейчас им сорвало крышу, в том плане, в котором Огастес даже и не предполагал. С возмущенным шипением и визгом троица попыталась закрыть глаза, дабы уберечь себя от увиденного зрелища. Но было поздно. Клыки прорезались, глаза налились кровью. Микстура, похоже, не сработала. Огастес понял это, когда Мартин и Алан, вконец обезумев, набросились на него и повалили на пол. — Ну вы гады! Не стали жрать Вивальди потому что он синтетический?! — дошло до Филлипса. Поздно дошло. Теперь хотят загрызть именно его. Алан и Мартин завладев жертвой, тут же принялись ее делить. Сидя на Филлипсе, вдавив его в ковер, начали шипеть друг на друга, выискивая подходящее место для укуса. Целились, конечно, в шею. Огастес хотел было заорать, но Мартин заткнул ему глотку левой рукой, а правой сдавил левое запястье доктора. Улучив момент, Алан раскрыл рот — так, что клыки аж заблестели — и уже собрался впиться ими в чужую шею, как неожиданно… Паф! Выстрел. Густая кровь брызнула в лицо Огастеса, заставив его зажмурить глаза. Паф! Еще выстрел. Филлипс почувствовал, как по его рубашке потекло что-то липко-теплое — похоже, вновь чужая кровь. Хватка вампиров медленно ослабла, и с грохотом они попадали на пол. — Ну и дерьмо, — левую руку Огастес потянул к лицу, стереть с лица кровь. А правой полез к браунингу, припрятанному где-то на поясе, в кобуре. Тот кто стрелял явно сейчас представляет угрозу — обезвредил дружков, чтобы шиковать самолично. Вот же гавнюк. Глаза еще ничего не видели. Огастес притаился, выжидая момента. О, заскрипела дверь — небось, сбегает пацан. Со скрипом тут же раздались шаги и мерный голос Вивальди разлился по залу: — Из книг я неожиданно выяснил, что микстура активируется лишь за счет серебра… — Ты у меня не сбежишь, гавнюк нечестивый! Огастес резко поднялся, вынул заряженный браунинг — и выстрелил. Вслепую и наугад. Выстрел — и кто-то с грохотом упал. Довольно ухмыляющиеся, Огастес тут же принялся стирать рукавом кровь с лица. Но его глазам предстала странная картина. В дверях зала стоял перепуганный Дэйв. В руках — старая винтовка, снятая со стены над дверным проемом. — Удивительно, что эта штука вообще стреляет, — успел заметить Дэйв, — простите, что притворялся, док, я больше по голым лезбиянкам, а не пацанам. И он упал в обморок. Не успел Огастес осознать что к чему, как тут же услышал возмущение Вивальди. — Вы циничный эгоист, Ирвин, — воскликнул с присущей театральной трагичностью он, и, опять громко хлопнув дверью, обиженно скрылся из виду. Огастес в недоумении пожал плечами, опустил взгляд на пол и, всё поняв, горестно вздохнул. Придется Борису тщательно драить сегодня ковер, подумал доктор, глядя, как темно-алая кровь сочится из простреленной головы Вивальди-два-ноль и мерзко растекается по узорчатому ворсу — клона Филлипс пристрелил в целях самообороны и чисто случайно. Понятно теперь, почему оригинальный Вивальди так расстроился. Пошатываясь, Огастес поднялся на ноги. Придется отстирывать еще и любимую хлопковую рубашку, да и себя тоже — кровь у вампиров оказалась до неприличия липкой. — Ох, черт, вот это по мне ебнули. — И не говори — голова просто раскалывается! Мартин и Алан, хватаясь за окровавленные, простреленные головы, пытались встать на ноги. Смертельный выстрел для них был сродни не серьезному ушибу. Огастес теперь не скрывал шока — он видел, конечно, всякое, но такие повороты — впервые. Главное, чтобы не пришел в себя Дэйв. Вторая кровавая неразбериха заставит его вновь упасть в обморок. Впрочем, так и случилось.*7*
— Жаль, вашему коллеге сильно досталось. Алан и Мартин как ни в чем не бывало сидели на диване, без каких-либо характерных черт недавней стрельбы. Сидели и держали в руках по кубику льда, приложив их к уже зажившим ранам. Дэйв сидел рядом, нервно попивая врученный ему мартини, откуда парни и достали для себя лед. Пил, и смотрел с отвращением на Вивальди-два-ноль, что валялся в крови с простреленной головой. — Он и не заметит неожиданное отсутствие мозгов в его черепной коробке, — заметил Филлипс, изучая страницы книги, что выкинул оригинальный Вивальди перед тем как покинуть зал. — У него их и не было по правде сказать. Из книги Огастес усвоил следующее: как оказалось, в антивампирской микстуре решающую роль в активации играло серебро. То самое серебро, которое вампиры якобы боятся. И это самое серебро было в пулях, выпущенных из винчестера в руках перепуганного Дэйва. Теперь, когда микстура подействовала, Мартин и Алан уже не сходили с ума при виде голых мужицких тел — по крайней мере, как показал второй эксперимент с фотографиями. Теперь они относились к этому совершенно пассивно. Пассивные вампиры. Кровь же они теперь добывали такими же легальными способами, как и проституток после концертов. Через некоторое время раны затянулись окончательно. Троица пришла в себя, поблагодарила — в том числе и золотыми — Филлипса за проделанную работу. Заплатила, конечно, ему хорошую сумму и немного зерна в репутацию этого места. — Круто у вас тут. Может быть мы сюда еще заявимся, «Нарушителя» исполнить, — заявил Мартин оглядывая готические виды замка снаружи. Трое музыкантов облачились в свои черные плащи. Дэйв помахал рукой на прощание. — Буду рад вас видеть вновь, — помахал в ответ Огастес и улыбнулся. Но улыбка вышла какой-то натужной. В глубине души он желал больше не пересекаться с этими гомосексуальными кровососами и вампирами в принципе. — Возвращайтесь, мальчики. — Филлипс вздохнул и уставился на резные ворота. Предстоял еще разговор с Вивальди — вот он куда непредсказуемей любой нечисти. — Прошу заметить, пули в этом ружье были серебряными. Вивальди отпил зеленого чая из английской кружечки и уставился на Огастеса, мрачно и укоризненно. Филлипс, пьющий напротив вино из аналогичной кружки, виновато пожал плечами и состроил кислую мину. Понимал, что его коллега сейчас устроит очередную сценку трагикомедии. Надобно побыстрее это остановить. — Мозгов, прошу заметить, у него тоже не было, — парировал Филлипс, — это был экспериментальный образец. — В следующий раз постараетесь сделать клона максимально по моему образцу, — не просил, а буквально указывал Вивальди. — Своими лживыми обещаниями вы убиваете истинную любовь! Скорее, извращение. Скоро у Огастеса атрофируется такая эмоция как удивление, и жизнь уже перестанет быть такой безумной, как в пьесах Мольера. Хотя ему и нравится этот безумный театр, но лишь в качестве зрителя, а не участника, не шокируя себя очередным скелетом в шкафу. Вернее, очередным клоном в Лаборатории. — Поймите, Вивальди, вы очень молоды — с точки зрения своего создания, конечно — и вам только предстоит познать настоящие аспекты любви во всех ее формах. Это долгий путь и проходить он будет постепенно, методом проб и ошибок… Вивальди смотрел на него предельно высокомерно, как на натурального идиота. — Вы собираетесь стать моим сексуальным наставником? — спросил он. — Эм, нет. — Тогда, будьте любезны, почините для меня моего клона. Иначе, он будет строить из себя обиженного павлина еще черт знает сколько времени. Огастес вздохнул — ему пришлось согласиться и подчиниться. Через пару недель, в знак некой благодарности, Вивальди принес в Лабораторию, для Огастеса, подарок. Альбом с винилом. — «Виолятор?» — Филлипс в недоумении изучал минималистичный кавер-арт и саму пластинку. — Это что: запись с инструкцией для сборки больших охладителей для моей лаборатории? — Это альбом тех музыкантов, которых вы спасли от припадков вампиризма, — уточнил Вивальди. — Оу, — со всей вероятностью Огастес знал, что не будет слушать этот жалкий минимал-синт, — интересненько. Пойду почитаю рецензии на этот шедевр в «Music Express». Надеюсь, в этот раз их новый менеджер не будет заживо сожран. Филлипс мрачно усмехнулся и стянул перчатки, заляпанные кровью и химией. Взял винил и ушел, по пути пообещав взять себе на дегустацию пару бутылок Каберне Совиньон. Вивальди остался в Лаборатории один. Вернее, один на один со своим клоном, что голый лежал на операционном столе: зашитый, исправленный. Осталось только его привести в чувства. Для этих целей оригинальный Вивальди тянется к рычагу и запускает к крыше большой, механический громоотвод. Клон, в лучших традициях старых нуарных хорроров, зарядился электрическим разрядом, мерно задышал и открыл серые, проникновенные глаза. — Это был лишь вопрос времени, милый мой, — произнес Вивальди, стаскивая с себя рубашку и готовясь к акту неестественной любви.