***
Район, куда его притащил Сан, был так себе. Конечно, он не был полон ночной жизни и банд, к чему привык Ким, и был так себе совсем в другом смысле. Тихий дешевый спальный район, спокойствие которого даже немного пугало. — Ты уверен, что это хорошая идея? — А у тебя есть выбор? — Сан фыркнул и потащил лидера дальше. Чхве и сам не был в восторге от того, что делал. Когда его друг детства узнал, что тот вступил в какую-то банду, осудил не задумываясь. Он не спрашивал у Сана причин, потому что считал, что для такого глупого поступка не может быть причин. И тогда же Пак попросил одного: не втягивать его и остальных в эту грязь. И Сан следовал этой просьбе вплоть до сегодняшнего дня. Чхве нашел нужный дом и потянул Хонджуна на лестницу. Тащить его по ступенькам оказалось сложнее, чем он предполагал, поэтому подъем на четвертый этаж занял довольно много времени. Оказавшись перед нужной дверью, Сан нетерпеливо постучал. А потом еще раз, и еще. Наконец послышалось шарканье и дверь открыл сонный парень в какой-то глупой пижаме с кроликами, на голове была ажурная маска для сна, которая сейчас не давала упасть на лицо длинным прядям волос, на ногах пушистые тапочки с ушками и, Ким был готов поклясться, хвостиками на пятках. Хонджун истерично хохотнул и поднял взгляд на ничего не понимающего парня. Он был выше, поэтому лидеру пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы заглянуть в лицо. — Сани? — Привет, — Чхве кивнул и прошел в квартиру вместе с Хонджуном, просто оттолкнув друга. Ничего не понимающий Сонхва закрыл дверь и последовал за неожиданными гостями. — Эй, разуйся, — недовольно пробурчал хозяин квартиры. — Что-то случилось? — Ну, да, — Сан кивнул. Он аккуратно посадил Хонджуна на диван. Ким глянул исподлобья на обоих, но ничего не сказал. На его коже проступила испарина. Парень крепко прижимал руку к боку, но после подъема по лестнице сквозь импровизированную повязку все же начала просачиваться кровь. — Ему нужна помощь, — Сан кивнул на лидера. — Его зовут Хонджун, кстати. А это Пак Сонхва, мой старый друг. Парни уставились друг на друга, сверля взглядом. Никто из них не поздоровался. На лице Кима появилась ухмылка, Пак же наоборот, будто весь побледнел, когда заметил кровь. — Я говорил, что эта дурацкая затея кончится чем-то подобным, — Сонхва с горящими глазами повернулся к другу. Его голос стал тверже, ото сна не осталось и следа. — Чхве Сан, ты идиот, который пошел за каким-то другим идиотом и вляпался в дерьмо. Знаешь почему? Потому что идиоты больше никуда прийти не могут! — Под идиотом, за которым он пошел, ты подразумеваешь лидера, или ту сладкую задницу, на которую он повелся и вступил? Вопрос застал Пака врасплох, и он посмотрел в глаза парню, который откинулся на его диване и с хитрым оскалом ждал ответа. Что-то в его горящем взгляде завораживало, он как будто вообще не обращал внимание на свои раны. Сонхва не был тупым, и сразу понял, к чему был задан этот вопрос. В ответ он снова разразился тирадой, с вызовом глядя на незваного гостя: — Ты не выглядишь как сладкая задница, способная завлечь Сана. Значит ты лидер. Этот ребенок, серьезно? — а это уже был вопрос к Чхве, который смущенно мялся рядом. — Может, отложим немного этот разговор? Можешь его осмотреть? Ты же врач? — Врач? — переспросил парень, проклиная своего друга. Происходящее напоминало плохую криминальную комедию. Он поморщился и шумно выдохнул, успокаивая себя. — Ну, мне тетушка так сказала, — медленно проговорил Чхве. Удивление в вопросе Сонхва заставило его напрячься. Они что, зря тащились сюда? Хотя, если идти не к врачу, Сан все равно не знал кандидатуры лучше, чем Пак. Он поможет с чем угодно. — Я будущий психотерапевт, Сан. И я еще учусь, — Хва процедил это сквозь зубы таким ледяным тоном, что показалось, будто и температура в комнате упала. Ким снова хохотнул, наблюдая за тем, как меняется в лице его подчиненный, осознавший свой косяк. Ситуация его забавляла не смотря на то, что он истекал кровью. Так же его забавлял Сонхва. — Ну, ты же все равно знаешь, как оказывать первую помощь? Рана неглубокая, не думаю, что надо будет зашивать, — беспокойно протараторил Чхве. Сонхва закатил глаза и присел на корточки рядом с Хонджуном, обдумывая, что можно сделать. Он действительно пока изучал больше общее лечебное дело, чем психологию. Не говоря уже о базовых знаниях оказания первой помощи. Кивком он попросил парня лечь, положив свою руку на руку Кима и надавил, чтобы лишнее движение не спровоцировало еще большее кровотечение. Лицо Пака стало безэмоциональным, взгляд сосредоточенным. Не смотря на боль, это не осталось незамеченным для Хонджуна. Он нервно облизал губы, мысленно ругая Сана за то, что тот не предупредил его, что его друг настолько красивый. Хотя, эти тапочки... Ким хихикнул и тут же получил неодобрительный взгляд. — Может, пресс еще покачаешь? — Все-все, господин доктор, — Хонджун чувствовал, как силы покидают его. Он откинул голову назад, его синяя макушка уткнулась в мягкую подушку, которую заботливо подложил Чхве. В этой крохотной квартире все пахло ванилью и корицей. Так странно. Он чувствовал, как его раздевают и снимают мокрую повязку. Чувствовал обжигающие касания чужих рук, но был уже не в силах посмотреть, что же с ним делают. Поэтому Ким просто доверился подчиненному и его другу в смешной пижаме.***
— Перерыв? — Хва посмотрел на своего хмурого мастера. Хонджун был сосредоточен как никогда, от того устал, не проделав даже половины работы. Он кивнул и откинулся на спинку стула, сделал пару глубоких вдохов и стянул перчатки. — Принесу кофе, будешь? Или чай? — Чай, — Пак утвердительно кивнул и поморщился: теперь такое простое действие доставляло боль и дискомфорт. Как только Ким пошел в сторону того, что в этом лофте можно было назвать кухней, Сонхва встал и быстрым шагом направился в ванную. Почти у двери его за руку поймал Джун, настойчиво потянул назад и второй рукой обхватил талию. Прикосновения приятно грели кожу, но парень все равно возмутился. — Не ворчи, нельзя смотреть на незаконченную работу. — А если я просто хотел в туалет? — скептически спросил Пак. На что Ким оглядел пол и тут же подобрал какую-то пустую бутылку, которую демонстративно покрутил в руках. Сонхва скривился. Что-то в нем все-таки не менялось. — Я просто хочу убедиться, что ты не набил мне какой-нибудь ублюдский член. — Если бы я набивал кому-то член, он был бы идеальным. Как мой. Но тебя будет украшать именно то, что ты просил. — С тебя станется, — Сонхва фыркнул. — Я делаю только приятные сюрпризы, — протянул парень, слегка ткнувшись носом в щеку Пака. Непривычное и редкое проявление нежности заставило их обоих улыбнуться. В такие моменты они чувствовали себя странно. Хва от того, что получал редкую порцию ласки, а Джун от того, что потакал желаниям своего парня и чувствовал, что ему это тоже нравится. А еще ему нравилось, что Пак хотел этого именно от него, и реагировал так же, как раньше. Смущенно улыбался и закрывал глаза. Даже сейчас. Когда Сонхва тревожился, забота и нежность буквально распирали лидера. Потому что это были редкие моменты, когда он заботится о Паке, а не наоборот. Без его спокойствия все казалось бессмысленным и неправильным. — Все будет хорошо, только дай мне закончить. Хва кивнул и снова поморщился от боли. — А как эта бутылка оказалась на полу, а не в мусорке?***
Сонхва часто жалел о чем-то. О грубых словах, брошенных близким, неправильном ответе на экзамене, выбранном душном вагоне метро, не вовремя забытом зонтике. Продолжать можно очень долго. Таким уж он был человеком, и курс психологии для него был путем к пониманию себя и своих небольших расстройств. Но так как о словах, которые он бросил уходящему Киму, что в случае чего тот может прийти за помощью, он еще не жалел никогда. Это была простая вежливость, сорвавшаяся с его губ раньше, чем парень успел подумать. И вежливость с кем? С лидером второсортной банды, перепачкавшим своей кровью его любимый плед. Смешно даже думать об этом. Но когда Хонджун действительно заявился, было не смешно. В этот раз открывший дверь Пак был одет в обычную одежду, джинсы и рубашка. Волосы уложены, украшения надеты, даже легкий макияж нанесен. — Что ты тут делаешь? — Воу, ты можешь быть еще красивее, — это было искренне. И к удивлению Кима его собеседник слегка смутился от таких слов. — Ты же сам сказал, что я могу прийти. Я и пришел. Хонджун прошел внутрь мимо не дожидаясь приглашения, на что получил порцию ворчания в спину. В этот раз он осмотрел квартиру: милый уютный минимализм. Во всем какая-то теплота и мягкость. Полная противоположность пустых бетонных стен его лофта. Сладкий запах снова заполнил легкие, как будто парень зашел в кондитерскую. Он резко развернулся и протянул хозяину горшок с хиленьким ростком. — Это что? — Пак не торопился брать предложенное в руки. Он настороженно отстранился и выгнул бровь. — Цветы. Бархатцы. Их надо выходить. При должной заботе они зацветут. — При должной заботе все зацветут, — Хва пожал плечами и наконец взял протянутый горшок, слегка нахмурившись. - И почему ты их принес? — Хотел тебя отблагодарить. Сани сказал, ты любишь цветы, но не хотелось дарить букет, который умрет уже через неделю. Пак поджал губы, обдумывая услышанное. Наконец он выдавил тихое "спасибо", но Хонджун уже не слушал его. Он бродил по чужой квартире, внимательно изучая все, до чего мог дотянутся: трогал фотографии, книги, какую-то коллекцию статуэток, понюхал чужой парфюм. Так вот откуда пахло сладостью. Хва засеменил следом, каждую секунду забирая из рук незваного гостя драгоценные вещи и ставя их на место. Ким находил это весьма забавным. Когда их руки коснулись друг друга, парень замер. Джун улыбнулся, потому что воспринял такую реакцию по-своему. — У тебя жар? — встревоженный вопрос. Хонджун удивленно посмотрел на парня и его кольнуло разочарование. Однако он задумался. Он конечно чувствовал себя не очень, но списывал это на тяжелое восстановление и крайне тяжелый день. Потому просто пожал плечами. — Покажи мне рану. — Она почти затянулась, — Хонджун с улыбкой наблюдал за чужим беспокойством. Почему этот парень так ведет себя? Между бровей легла легкая морщинка, глаза снова сосредоточенные и ясные, как в тот день, когда пришлось помогать Джуну в первый раз. Что-то во всем этом манило, хотелось изучить. Возможно, провести эксперимент. — Покажи. — Ой, признайся, хочешь просто посмотреть на меня без одежды? — Ким игриво закусил губу и подмигнул, явно переигрывая, на что Хва тут же закатил глаза. Однако парень стянул кожаную куртку и задрал майку, которая была под ней. Тонкие пальцы Сонхва аккуратно сняли пластырь и бинты. Признаться, рана выглядела хуже, чем этим утром. — Мне кажется, тут воспаление. Тебе нужны антибиотики. — М, алкоголь нельзя будет? — Тебя это сейчас волнует? — Пак почти зашипел. Он действительно был возмущен до глубины души своим гостем. Его наглостью и глупостью. И возмущен собой: почему он вообще не выставил его сразу, или, еще лучше, не захлопнул дверь прямо перед этим засранцем. И почему он сейчас беспокоится о нем. — Расслабься, — в голосе послышались нотки усталости. Парень плюхнулся на диван, и взгляд Сонхва упал на татуировку, которая показалась очень знакомой. Этот Хонджун вообще был почти весь забитый, но именно небольшое тату на предплечье привлекло внимание. Оно, и два ножа на поясе. Хва тревожно сглотнул. — Что это? - он кивнул на руку гостя. — Я видел такую у Сана. — Это метка моей банды. Всем новичкам я бью ее лично. — И нельзя отказаться? — Ну, пока никто не пытался, — Джун хмыкнул. — Я не заставлял Сани присоединяться к нам, не надо так на меня смотреть. — Я не знаю, чем вы занимаетесь, но знаю, что он может пострадать. — Я делаю все, чтобы никто из моих не пострадал. Насколько это возможно, — серьезный голос Кима даже звучал по-другому. Он переменился в лице, нахмурился и погрузился в тревожные мысли. Слова Сонхва всколыхнули в нем привычное для лидера беспокойство с какой-то новой силой. Он не справлялся. Не настолько, насколько это было необходимо. Это бесило. — Весь такой благородный? — Пак фыркнул. Но где-то в глубине он был рад, что о его друге беспокоятся. Что Сан не безликая пешка, с которой не жалко попрощаться. После неожиданного визита той ночью Хва часто волновался о друге, но так и не решился позвонить ему. По правде говоря, на него самого в последнее время навалилась куча серьезных проблем. — А ты спроси у него, как я получил ранение, — Хонджун хмыкнул, но на секунду его глаза стали ледяными.***
— О чем задумался? — внимательный взгляд Сонхва впился в ямочки, которые появились на щеках Хона. Работая, он действительно погружался в свои мысли очень глубоко. Так глубоко, что услышал вопрос не с первого раза. А Пак невольно вторил улыбке, просто потому что это была улыбка Хонджуна. Как по-детски. И это с их-то работой. С их жизнями. — Вспомнил кое-что. — И что же? — Хва пытливо заглянул в глаза любимого. — Помнишь, как Сан рассказал тебе, что я пытался прикрыть его, и меня пырнули? Ты тогда начал извиняться, в этой своей дурацкой пижаме. А я даже не знал, за что. — За свои поганые мысли о тебе, — на секунду улыбка пропала. — И да, отличная была пижама. Да и ты завалился в очередной раз среди ночи, чего ты ожидал? — Пак слегка прикрыл глаза, вспоминая их первые встречи. — Думал, ты будешь спать голый, — тут же послышалось в ответ. — Надо было идти к Уену, он точно спит голый, чего было ко мне через весь город тащиться, — Сонхва фыркнул. — И что бы было, если бы я тогда не пришел?***
Хонджун хотел постучаться, но дверь оказалась не заперта, а из квартиры послышался грохот. Ким толкнул дверь и увидел то, что ожидал увидеть меньше всего: Сонхва дрался с каким-то непонятным парнем. Боль и злость отражались на лице Пака, это было странно и непривычно. Неправильно, но до жути завораживающе. Борясь с навязчивым желанием просто понаблюдать за этим, Ким юркнул в квартиру и в привычной грубой манере вмешался в драку, для него это было более, чем естественно. Разве что нож не достал, но лишь из опасений задеть не того человека. Неизвестный здраво оценил ситуацию — двое на одного не самый выгодный расклад. К тому же Хонджун выглядел слегка безумно, и бил так, что простой вздох после полученного удара казался чем-то непосильным. Поэтому сделал лучшее для себя решение — сбежал. Как только парень вылетел в дверной проем, повисло молчание. Хон дернулся было к выходу с желанием догнать ублюдка, но Пак схватил его за рукав, удерживая на месте, без слов прося остаться. Сонхва еще какое-то время пытался отдышаться, и Ким под внимательным и тревожным взглядом прикрыл входную дверь, замок на которой был сорван. — Я смотрю, твои будни не сильно отличаются от моих, — Хонджун хмыкнул и присел на корточки рядом с растянувшемся на полу Паком. — Очень смешно, я уже с жизнью успел попрощаться. Что ты тут делаешь? — Спасаю твою очаровательную мордашку, — Ким медленно провел большим пальцем по опухшей от удара губе Сонхва, стирая выступившую кровь, затем поднес палец к своим губам и облизал его. Этот вопрос Пак задавал каждый раз. И Ким каждый раз находил, что ответить. — Кто это был? — Это.. коллекторы. — Ясно, — этого было достаточно, чтобы все остальное выяснить самостоятельно. Поэтому Хонджун не стал расспрашивать. Он невольно коснулся ножа на поясе. Дальше он разберётся сам, по-тихому. — Если обработаю твои раны, смогу вернуть должок? — А ты умеешь? — Пак закатил глаза. — Могу только вылизать, — парень хмыкнул. По правде говоря, он прекрасно умел обрабатывать раны. Слишком часто это приходилось делать. — Ты что, пес? И что, после этого больше не заявишься? — Боюсь, такой опции не предусмотрено, — Ким сел рядом и подтянул к себе рюкзак. Затем он резко поднял голову и с улыбкой посмотрел на Сонхва. — А что, если бы больше не пришел, вариант приемлемый? — он высунул язык и сделал вид, что лизнул щеку Хва. Тот поморщился. — Я, кстати, принес виски. Два месяца не пил после приема лекарств, как идеальный пациент. Ты доволен? — Доволен, — парень кивнул, решив не отвечать на первый вопрос. На улице начался дождь. От двери потянуло холодом. Ким снова поднялся и прислонил к двери стул, максимально подпирая ее. Он оглядел разнесенную квартиру — бардак был страшный. Большая часть вещей сломана или разбита. Пак тоже поднялся на ноги и тоже оглядел свой дом, после чего раздался полный боли стон. — Спасибо. Вряд ли он бы убил меня, мне же ещё долг отдавать. Но покалечил бы точно. — Я благодарность принимаю только в валюте или натурой, — Хон хищно улыбнулся. — Секунду, — парень подошел к шкафу и, поковырявшись в вещах, достал что-то и протянул Хонджуну. Тот с удивлением посмотрел на монету в своей руке. — Пятьдесят центов? — парень рассмеялся в голос. — Рамок по сумме ты не назвал, условия соблюдены, — Пак пожал плечами. Побитый, в своей розовой пижаме он выглядел особенно беззащитно. Хотя, надо признать, дрался он неплохо. Отчаянно, как раз как любит Ким. Это интриговало. Пак Сонхва был полон сюрпризов. Мысли об этом заставили Хона впиться в его лицо, будто пытаясь найти там что-то еще. Сонхва тем временем сам открыл бутылку и сам же хлебнул из горла так, что закашлялся. Ким последовал его примеру. — Не хочешь вступить? Будешь под моей опекой, к тебе никто не сунется. Парень посмотрел в ответ мутными и очень уставшими глазами. — Я не хочу набивать татуировку. — Что? — Ким не сразу его понял, а затем снова засмеялся. — Сделаю для тебя исключение. Черные глаза пожирали Пака, и последнему это нравилось. Все его усилия сейчас были направлены на то, чтобы не сказать это вслух. Хонджун манил своей непредсказуемостью, настолько, что парень начал ждать его внезапные визиты. И сегодня он был действительно благодарен, что тот пришел. — И что я буду делать? Оказывать психологическую помощь бандитам? — Мы не просто бандиты. Хонджун хитро улыбнулся. Он был удивлён, что его не послали при первом же предложении. Сегодня он был удивлен буквально всему, что происходило. Снова молчание и жадные глотки из бутылки. — Сани, он все-таки рассказал мне, как ты получил то ранение, — внезапно начал Сонхва. — Я хотел, чтобы ты пришел ещё раз, чтобы я смог извиниться и поблагодарить. Ты спас... — Я спас своего, — просто ответил Ким, сделав акцент на последнем слове. — И он оказался там из-за меня. Тишина. Сонхва не стал переубеждать его, так как тоже считал, что Чхве оказался там из-за него. За все происходящее был ответственен лидер. За все и за всех. Он, в конце концов, мог вообще банду не создавать. Или не лезть в неприятности. Бывают ли банды, которые живут тихо и мирно? Вопрос риторический. — Мне пришлось забрать оплату за обучение. Так что я... Мне некуда идти. — Просишь, чтобы я приютил тебя, — Хон удивленно приподнял брови и подался ближе, Сонхва почувствовал его горячее дыхание на своих губах. — Может... Дал работу? — Я подумаю, — почти пропел парень в ответ, отстраняясь и прикладываясь к бутылке. Неловкая пауза. Хва думал, что ему сразу найдут применение. Что Ким, по какой-то причине ставший частым гостем в его доме, с радостью вцепится в эту возможность. Он же сам минуту назад предлагал вступить к нему. Но Хон лишь пообещал подумать. Парень горько хмыкнул. Его как будто подразнили и отшили. Ожидаемо. — Почему синий? — Пак слегка коснулся чужих волос, он сам не ожидал этого, потому быстро отдернул руку. — Просто, он мне идет. — Почему помог мне? — Сонхва, ты думаешь, я не замечаю, как ты пытаешься со мной разговаривать? Хочешь залезть мне в душу и вылечить меня? — Я... Нет, — парень немного замялся. — Хочу понять, почему ты живешь такой жизнью. — Зачем тебе это? — Сам хотел бы знать.***
— Когда ты переехал, Уен пищал от восторга. Они с Саном чуть ли не поселились у тебя. — Потому что ваши комнаты были похожи на иллюстрацию к слову уродство. Еще и этот вечный бардак, — Сонхва почувствовал, как парень отстранился, снова давая ему отдохнуть и сказать что-то. Работать, когда он разговаривал не удавалось — движения связок под тонкой кожей попросту мешали. — Ты был первым, кто сделал генеральную уборку в том здании. Еще гостиную отдраил и кухню. Даже кровь вывел с общего дивана. Это было до нелепого забавно, — Джун слегка хохотнул.— А у тебя в комнате пахло ванилью, был плюшевый плед и мини оранжерея. — Ты сам подарил мне те цветы, — Пак слегка возмутился. — Да и кроме того горшка ничего целого не осталось. — А как же пижама? — Чего ты вдруг к ней прицепился сегодня? — парень покосился на ухмыляющегося собеседника. — Сам же ее порвал. — Это вышло случайно, — Ким придирчиво крутил голову Сонхва, изучая проделанную работу. Результат его устраивал, и он довольно улыбнулся. — Просто вспомнил твою прежнюю любовь ко всем этим ушкам и хвостикам. — Любовь никуда не делась, совсем недавно был хвостик, — лукаво склонив голову, Хва облокотился на руку. На его лице была одна из тех развратных улыбок, от которой у его парня начинало тянуть внизу живота. Или дело в том, что Хонджун вспомнил, как вытаскивал из него пробку с этим самым хвостиком? Ким шумно выдохнул. — Ты до ужасного развратен. — До ужасного восторга? — Именно, — Джун приблизился и жадно впился в ухмыляющиеся, дразнящие губы. — Представь, как все охуеют, когда увидят это. — Будут возмущаться, что ты не набил мне ваш символ. — Но это лучше, это наш символ.***
По началу с Сонхва общались только Сан и Уен. Чхве — по старой дружбе. Чон —потому что он всегда был там, где был Сан. Они быстро сдружились. Парни поняли, что в присутствии Пака можно расслабиться. Довести его было сложно, но возможно. Однако он был одним из немногих, кто мог вытерпеть этих двоих довольно долго. А еще он умел слушать и давать советы. "Док". Так его называли остальные. Потому что когда надо было зашить кого-то или вытащить пулю, обращались к нему. К счастью, такое случалось крайне редко. Конечно, у парня не хватало квалификации, но кто подаст жалобу, когда тебя зашивают в старом подвале? Однако, лишь когда половина банды уже была обязана ему жизнью, перестали слышаться недовольные шепотки по поводу отсутствия на Сонхва метки. Но его обязанности были намного шире штатной швеи. Его внимательность, умение держать все в голове, обдумывать и строить планы — все это не осталось незамеченным. У него не было официальной должности, но при этом со временем он стал отвечать за все. Почти за все. Была сторона их деятельности, которую Хонджун скрывал подчистую. И Пак туда не лез. Не хотел. Он стал правой рукой, голосом разума, единственным, кто мог утихомирить взрывной характер лидера. Он мог выслушать и дать совет, мог быть мягким или, напротив, самим демоном во плоти. И, его личная гордость, он заставил всех в этом гадюшнике соблюдать гигиену. Отношение Сонхва к Хонджуну тоже сильно изменилось. Сначала он стал уважать его, потом — восхищаться. Казалось, Ким умел делать ровно все то, чего не умел Пак. Он был шустрым, деятельным, сумбурным и очень удачливым. Постоянно рисковал и выигрывал в ставках с судьбой. Люди шли за ним, не сомневаясь в том, что сделали лучший выбор из возможных. И Пак начал их понимать. Ким всегда двигался вперед. И всегда заботился о подчиненных. Иногда Хва погружался в тоску по прошлой жизни. Это была хандра на несколько дней, которую всегда прерывал кто-то из его немногих друзей. Ну, или очередная стычка, после которой он был слишком занят, чтобы переживать о себе. С тоской приходили отвращение к нынешней жизни и некое отчаяние. Оно медленно съедало душу, и парень пытался погрузиться в любое занятие с головой, лишь бы освободить мысли. Чем более кропотливое хобби он находил, тем больше оно подходило. Вязкая, удушающая печаль отступала, и оставляла парня в покое. Сонхва лениво посмотрел на часы на стене. Ему не нравился лофт лидера. "Пустой и холодный, как моя душа". Так однажды описал свое логово Хонджун. Хва почему-то не стал спорить, хотя искренне считал, что душа у Хонджуна горела ярче многих. — Ты уже тут? — Ким вышел из душа в одних спортивных штанах. Все его тело покрывали узоры. В какие-то лидер вкладывал смысл, а в какие-то нет. Хва в очередной раз зацепился за них глазами, изучая. Совсем недавно Ким перебил тот самый шрам, который остался после раны, которая их познакомила. Это, почему-то, вызывало смешанные чувства. Словно у него что-то отобрали. Его больше нельзя было увидеть, только ощутить кончиками пальцев. Но прикоснуться было непозволительно. — На тебя в последнее время много жалуются. Говорят, ты начал кусаться. — Просто ребятки прихуели, — Пак пожал плечами. — Тех, кто ослушался и попал в передрягу, я больше не зашиваю. — Повезло мне, что раньше ты был не такой принципиальный. Хон закончил вытирать волосы и бросил полотенце на диван. Недовольный Пак на автомате подцепил его и повесил на крючок, который ранее сам же и организовал на этой стене, в добавок к полкам. — У тебя же тут еще и мастерская. Тут должно быть особенно чисто. — Я этим полотенцем чистого себя вытер, — Джун закатил глаза. Он с удовольствием наблюдал за возней Сонхва. Даже в кожаной куртке с цепями этот парень умудрялся выглядеть мило. Возможно, виной тому были надутые губы и тихое ворчание. Подумать только, Пак только недавно переборол свою одержимость выглаженными до безумной идеальности вещами. Но Хонджун сомневался, что одержимость чистотой куда-то исчезнет, даже через пятьдесят лет. — Подарю тебе на день рождение фартук с рюшами, раз уж тебе так нравится тут хозяйничать. — Только после того, как вы женитесь на мне, мистер Ким, — быстрый ответ и кривая улыбка Сонхва. — Думаешь, мне пойдет? — Особенно если на тебе больше ничего не будет. Полусерьезный флирт, который снова кончился ничем. Пак закатил глаза и отвернулся, желая скрыть, что все же немного смутился. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что это просто особая манера общения. Затем он заметил брошенные на пол вещи Хонджуна, который, судя по всему, снял их перед душем и оставил тут. Он с тревогой обернулся на него. Тот поймал его взгляд и улыбнулся: — Не переживай, кровь не моя. Пак кивнул. Эту часть жизни банды он старался избегать и игнорировать. Невозможно, но он все еще пытался. И Ким потакал ему в этом. Для Сонхва вообще было много исключений. Джун натянул черную майку и сел за стол, Хва привычно сел напротив, стараясь не думать о грязных вещах на полу. Он уже заварил чай, сделал бутерброды на быструю руку, пока ждал окончания водных процедур. Хон сразу потянулся к еде, мысленно отметив, что надо поблагодарить подчиненного. Но как всегда этого не сделал. В нем тоже многое не менялось. — Никак не привыкну к тому, как ты выбрил висок. Выглядит агрессивно, мне нравится. — Мне тоже. Больше вписываюсь. И Уен перестал называть меня булочкой. Хонджун, услышавший об этом впервые, хохотнул с набитым ртом, после чего получил в свой адрес очень укоризненный взгляд. Пак лениво сгреб крошки, вылетевшие изо рта, в кучу. — Ты пил сегодня лекарства? — Забыл, — Ким поморщился. Сонхва кивнул сам себе и протянул парню блистер с таблетками. — Как ты вообще выживал раньше, без меня? — Не знаю, и вспоминать не хочу. Сонхва мягко улыбнулся. Приятно. То, что дал ему каждый член банды — чувствовать себя нужным. Его близкая команда особенно. Как и лидер. — Как ты себя чувствуешь после сегодняшнего? — Вроде ничего, — Джун повращал травмированное ранее плечо. — Я не об этом. Что ты чувствуешь? — Ты когда-нибудь перестанешь? — Хонджун ухмыльнулся и вытер рукой рот. Снова эти попытки залезть ему в душу и наставить на путь истинный. — Ты еще не понял, что не сможешь меня изменить? Сонхва, ты следуешь за мной. Это я тяну тебя за собой, не наоборот. Парень замер. К нему редко обращались по имени. Он обдумывал слова, с горечью отмечая, что Ким прав. Чертовски прав, даже сам не представляет насколько. — Может, лучше ты мне скажешь, что чувствуешь? — на лице появилась хищная улыбка. Черные глаза смотрят, не отрываясь, пожирают в слепой уверенности. Или все-таки представляет? Играет с ним, как с добычей. Невыносимо.***
— Мне нравится, — Ким трепетно выдохнул. Эскиз был очень простой, но он еще никогда не радовался проделанной работе так сильно. — Уже можно смотреть? — Нет. — И что же тебе нравится? — Пак слегка прикрыл глаза. — Что ты принадлежишь не банде, а мне. — Тоже мне, новость. Будто без татуировки это было не ясно. — Знаешь, будь моя воля, я бы запер тебя где-нибудь в подвале и никогда не выпускал, — облизнув губы, Хон отстранился. Он внимательно наблюдал за реакцией на свои слова. Игривая улыбка Сонхва заставляла внутренности шевелиться. Словно он только и ждал чего-то подобного. Словно ему это нравилось. Иногда казалось, что Пак будет согласен вообще на все, что предложит Хонджун. Будет ждать, терпеть, глотать стекло, убивать и умирать столько, сколько этого от него потребует его лидер. Одурманенный чувствами парень принимал не самые здоровые решения. И Ким знал это. Они идеально подходили друг другу. Сонхва любил умолять, а Хонджун любил, когда его умоляли. — Ты садист. — А ты псих, раз тебе это нравится. Раз тебе нравлюсь я. — У меня просто бракованный инстинкт самосохранения... — Пак открыл глаза и осекся, увидев довольный оскал. — Чего ты такой радостный? — Это будет связывать нас получше наручников, ошейника или блядского кольца. — Ты хотел сказать, будет связывать меня?***
Хонджун вовремя пригнулся, так как на месте его головы полетел тот самый горшок, который он когда-то подарил Сонхва. Он вдребезги разбился о стену за его спиной. Цветы давно были пересажены в оранжерею в лофте Кима, которой заведовал Пак. Просто это было единственное место с большими окнами, где было достаточно тепла и света для растений. А Хонджун... Хонджун сам не знал, почему разрешил своей правой руке заниматься этим в его доме. На колкий вопрос Уена он ответил такой затрещиной, что эту тему больше никто не поднимал. — Тебе жить надоело? Я тебя что, не предупреждал? — Я не думал, что это окажется засадой. — Я подумал за тебя и предупредил! — под руку попался электрический чайник, который полетел следом. — Это звучало как очень выгодная сделка, — Ким поднял руки ладонями к Хва, пытаясь показать, что готов к переговорам. Но успокоить взбесившегося Пака было сложно. Он не хотел переговоров. Хва впился глазами в кровоточащее ухо Хонджуна. Пуля прошла по касательной, слегка зацепив мочку. Крови было куда больше, чем эта рана заслуживала. Но ужас Сонхва, осознавшего произошедшее, затмевал вообще все. — Тебя почти подстрелили, — с надрывом прокричал парень. Предметы, доступные для броска, начали заканчиваться. Цветы Пак не собирался трогать даже в таком состоянии. Все остальное было слишком мягким и недостаточно травмирующим. Значит, придется разбираться голыми руками. — Я придушу тебя. — Ну хватит, — парень сделал неуверенный шаг. Ему в лицо прилетела книга. Не очень больно, но губу Хва умудрился разбить. Бросок явно был сделан со всей силы. Ким недовольно облизнулся и подошел еще ближе. Запал Сонхва начал потихоньку затухать. Значит, он сейчас расплачется, как в старые добрые. Хонджун давно не видел слез парня, и почувствовал как липкий страх подкрадывался к его сознанию. Больший, чем во время этой чертовой перестрелки. Кто бы мог подумать. Он горько хмыкнул. Наконец он поравнялся с Паком и сразу схватил его за запястья, опасаясь нового приступа злости. Но Хва не собирался бить его. Он был уже не в состоянии. Закусив губу, парень сдерживал подступающие всхлипы. Его тело предательски била крупная дрожь. Чувства, раньше медленно душившие его, вырывались словно бурлящая лава. — Все же хорошо. Я вернулся, никто из наших не пострадал, — голос Хонджуна слегка дрогнул. Страх как всегда тормозил его. Не дал продолжить, не дал сказать нужные слова. — Ты, — Пак смог только злобно выдохнуть. Он разрыдался. Крупные, горячие слезы катились по его щекам ручьем. Боль, страх, отчаяние — все смешалось, исказив прекрасное лицо, превратив в душераздирающую гримасу. Сердце болезненно сжималось, но Ким не нашел слов. Так и стоял, крепко держа его за руки, не решаясь даже обнять. — Ты же знаешь, что я жить без тебя не могу. Так какого хрена?! — Сонхва, я... — его перебил неуклюжий поцелуй. Сложно целоваться, когда твое тело сотрясается от рыданий, а рот открыт в судорожных попытках поймать хоть глоток воздуха. Первый поцелуй со вкусом слез и соплей. Не об этом они оба мечтали.***
Хонджун снова вертел лицо Хва, придерживая за подбородок. Он нахмурился, представив, как долго нельзя будет целовать эту прекрасную шею. Ужасная жертва, на которую пришлось пойти. Поэтому он склонился ниже и оставил поцелуй на груди, не отпуская лица. Затем еще один, и еще, перерастающий в засос. Парень почувствовал, как его большого пальца коснулся язык. Он сместил его выше, не отводя взгляда от пухлых губ, которые тут же обхватили добычу и, слегка причмокивая, начали посасывать. — Ты же понимаешь, что я не смогу так работать? — Так забери руку. Хонджун хмыкнул и засунул палец глубже, наслаждаясь полученным в ответ стоном. — Придется менять перчатки, — Ким отложил машинку и забрался на диван, наслаждаясь игривым взглядом на него снизу. Он знал, что его подразнят и отправят работать дальше, но не мог удержаться. — Ты сам это начал. — Я же просил не перевозбуждаться. — Ты слишком горячий, когда работаешь, — Хва высунул черный от краски язык и лизнул не закрытое латексом запястье. От прикосновения к коже по телу пробежали мурашки, и Джун тихо выдохнул. — Может, бросишь это все и уедешь со мной на какой-нибудь курорт, бить глупые парные татуировки пьяным туристам? Хонджун улыбнулся. Давненько он не слышал таких наивных идей. Но впервые в жизни он серьезно задумался над предложением все бросить. Впервые этого даже немного хотелось. — Только не говори, что наш роман, это часть твоего плана по промыванию мозгов и превращению меня в законопослушного гражданина. — Может, наш роман, твой план по превращению меня в зависимого безумца? — Сонхва хмыкнул и отстранился. Хонджун невольно последовал за ним, прижался ближе, аккуратно коснулся рукой щеки. — И кто из нас зависимый.***
Сонхва медленно провел языком по шраму. Он любил использовать язык. Хонджун понял это уже давно, но только сейчас его посетила мысль, что он был вылизан уже буквально везде. Не смотря на то, что это можно было сказать про них обоих, это было совсем по-разному. — Хорошо, что тебя тогда пырнули, — немного мутный взгляд и безрассудные слова. Пак был пьян, определенно, хотя отрицал это изо всех сил. Лидер ухмыльнулся и зарылся рукой в волосы Сонхва. Они лежали так довольно долго, но каждого прикосновения все еще было мало. Прекрасное чистое тело Хва манило, как в первый раз. Каждый оставленный Кимом след выделялся ярким пятном, приковывая взгляды. Хонджун хотел ощущать, что Пак принадлежит ему каждой клеточкой своего тела. И хотел, чтобы это знал каждый, кто посмел на него посмотреть. — И что хорошего? — Мы встретились, — а вот это прозвучало уже немного обиженно. Он оперся на локти и посмотрел в глаза Хона. Ким, уже тысячу раз мысленно благодаривший бога за эту встречу, был с ним полностью согласен. Однажды он даже говорил это Сану. Но сказать это глядя в глаза Пака не решался. — Значит и то, что меня подстрелили, тоже хорошо? — Не уверен, — протянул парень. Его черные волосы упали на лицо и закрыли глаза, что немного раздражало Хонджуна, так любившего наблюдать за Хва во время их разговоров. Не так, как во время секса, но все же. — Думаю, рано или поздно мы бы все равно переспали. Джун издал непонятный звук, что-то среднее между смехом и фырканьем. Он так никогда не думал. В начале он даже не смел надеяться. Но сейчас их взаимная тяга казалась чем-то непреодолимым и неизбежным. По-другому действительно не могло быть. Парень шумно выдохнул, когда подтянувшийся выше Хва медленно прошелся языком по его шее вплоть до мочки уха. Он любил обрисовывать языком изгибы змеи, набитой в этом месте. — Я хотел тебя с первой встречи, — наконец сказал Хон, чтобы не услышать очередное обиженное возмущение. А еще потому что это была правда. — И почему ничего не делал? — Все стало хуже. Я влюбился, — Ким наконец убрал надоедливую прядь волос за ухо возлюбленного. — Мы всегда были рядом, столько пережили вместе. И спустя время я тебя по-настоящему полюбил. Тогда хотелось уже совсем другого. Большего, — пауза, во время которой он нервно закусил губу. — Хотя ты становился сексуальнее с каждым днем, и это было действительно сложно терпеть, так и хотелось зажать в каком-нибудь углу. Сонхва медленно перевел тревожный взгляд на Хонджуна. Не смотря на многочисленные признания самого Пака, это было первое признание, адресованное ему. Лидер считал, что слова не обязательны, когда есть действия. Но слова были важны, очень. Он понял это по своей же реакции на то, что говорил ему Сонхва в особые моменты их близости. Однако они были вместе так долго, что было уже непонятно, как реагировать. Хва казалось, что ничего подобного он так и не услышит. С этим парень успел смириться, и уже не ждал заветных слов. Сейчас они застали его врасплох, заставили сердце дрогнуть и лихорадочно набирать темп, не давая мыслить ясно. В этом признании было что-то сладкое и душащее одновременно. Будто его окончательно поймали в ловушку. За недоверием и тревогой пришел пьянящий дурман. Что за бред, он давно был в этой ловушке, связан по рукам и ногам. — Ты же знал, что нравишься мне. — Я не был уверен, — наконец сказал Ким. Он видел это, но не мог осознать и принять, будто хотел сначала во всем убедиться. Признаться, с принятием и понимаем собственных чувств у него тоже были проблемы. Глядя на Сонхва каждый день с их первой встречи, он не мог поверить, что может заинтересовать его. Пак был слишком невинен и хорош как для Хонджуна, так и для этого грязного мира, в который он затащил его. В груди что-то кольнуло. И давно он стал сожалеть об этом? Возможно, это была еще одна причина, чтобы не затягивать Хва глубже в это болото. Нет ничего хуже, чем быть повязанным с лидером. Ким понимал это как никто другой. — Ты не сказал этого нормально, — наконец шепнул Сонхва, положив голову на грудь Хона. Слушая его сердце, и пытаясь успокоить свое. — Не сказал чего? — понадобилось несколько секунд, чтобы до парня дошло. — Я люблю тебя. — Выпросил, — Хва фыркнул. Хонджун не ответил. Давно надо было это сказать. Очень. Как бы не он любил рисковать и торопиться в работе, когда дело касалось Сонхва, Ким тормозил во всем. Иногда невольно, но чаще — вполне осознанно. Кажется, придется повторять это сотни раз, чтобы парень поверил ему. Но сейчас вместо этого он склонился и поцеловал макушку. Погладил рукой красный след от ошейника, плавно перетекающий в багровый засос. Он хотел, чтобы Пак чувствовал его каждую секунду. — А на счет той перестрелки, — Сонхва выводил тонкими пальцами круги на животе и груди Кима, повторяя рисунок татуировок. — Я ведь их нашел. — Что? — сердце будто пропустило удар. Лидер замер, напрягся всем телом, ожидая объяснений. Это было как удар под дых. Он даже не смог повторить свой вопрос. — Ну, я же говорил, там будет засада. Я их нашел. Взял с собой Есана, и мы справились по-тихому, как он умеет. — Ты что? Что ты сделал? Ты пошел туда с ним? — в голосе была такая сталь, что Пак поднял голову и заглянул в черные глаза. Хонджун злился. Но куда больше он был напуган. Его пальцы до боли сжимали плечо Сонхва, впиваясь в нежную кожу до побелевших костяшек. Пак спокойно отметил про себя, что нужно проследить, чтобы Хон не убил Есана. В конце концов, Кан думал, что лидер в курсе их плана. — Я обо всем позаботился, с нами бы ничего не случилось. — И ты... тоже? — Да, — Хва кивнул и посмотрел на свою руку. — Как раз стрелявшего. Его глаза стали стеклянными. Он не сожалел, казалось, вообще никаких эмоций не испытывал. И это было странно. Словно это был не Сонхва. Кто-то другой, с его прекрасным лицом и телом. Ким судорожно выдохнул и прикрыл рукой глаза. — После этого я понял, почему ты обычно так долго отмываешься. Кажется, что кровь остается на руках. — Хвая, — голос слегка дрогнул. — Не надо было этого делать. Не думай об этом. — Я был зол. Ты же знаешь, я безумно люблю тебя.***
Хонджун нанес специальную пенку и протер шею. Работа выглядела идеально. Как и сам Сонхва. Парень потряс уставшую от вибрации аппарата руку. Он сидел на Паке и не очень хотел вставать, но результат трудов был слишком привлекательным. Хотелось показать его как своему парню, так и всему миру. Жаль они на время остаются без игр с ошейниками и плетями. Только если... — Хочу сегодня быть снизу. — Неужели так накосячил? — Хва удивленно приподнимает брови и недовольно тычет языком в щеку. Немного злиться, но терпеливо ждет ответ. Не может быть, чтобы Хонджун набил что-то не так, как задумывал. Но вместо слов в ответ ему прилетает веселая ухмылка. Ким тянет ладонь парня к своей шее, кладет свою руку сверху и заставляет старшего сжать ладонь. Лицо краснеет, на нем выступают взбухшие вены. Хва отпускает руку, только когда лидер начинает содрогаться, и спрашивает: — Что за внезапный порыв? — Захотелось узнать, что тебя так возбуждает, — с трудом прохрипел Джун. Сонхва невольно облизнулся. Жаль, что к его собственной шее нельзя будет прикасаться еще пару недель. Хонджун ласково погладил следы от засосов, что недавно оставил на его груди, а затем сказал с ухмылкой: — Ты весь день дразнил меня. Резко захотелось, чтобы ты меня поимел. — С чего вдруг? — искреннее удивление. Такие заявления Хва слышал редко. Крайне редко. — Выглядишь как божество, ты в курсе? Пак в ответ лишь хмыкнул. — Ты идеальный, и ты мой, — Джун любил повторять это. Эта мысль дурманила его, а слова, произнесенные вслух, приносили нездоровую эйфорию. С тех пор, как он начал озвучивать свои мысли и чувства, его было не заткнуть. И Сонхва это нравилось. Ким наклеил пленку и довольно отстранился. Теперь его работа была действительно завершена. Он снял перчатки и бросил их на пол, после чего Сонхва недовольно цокнул. — Можешь меня наказать, — Ким демонстративно бросил на пол использованные, перепачканные краской салфетки. Судя по взгляду Пака, он уже представлял, каким будет наказание этой ночью. Но внезапно его выражение лица немного смягчилось. — Хонджун, — парень посмотрел прямо в глаза. — Ты стал хорошим лидером, добился успеха. Привел нас всех так далеко. Не думаю, что идеальный тут я. Ким недовольно посмотрел на Сонхва. Слова влюбленного идиота. Хорошо, что он влюблен именно в него. Хон поднялся и потянул его за собой, желая проводить к зеркалу. Накинул на плечи свою рубашку. Давно надо было это сделать, хотя, казалось, старшему совсем не холодно. — Один ботаник как-то сказал мне, что любой, о ком будут заботиться, расцветет. Джун немного улыбнулся. Не хищно или безумно, а нежно. Так, как делал это только для Сонхва. И то в редких случаях. Как научился делать для него. Выходит, он тоже немного изменился. Немного погодя улыбка появилась и на лице Пака. — Ты ухаживал за мной все эти годы, заботился больше, чем об этих дурацких фиалках и бархатцах. Не думаю, что добился бы чего-то без тебя. Да я бы помер от инфекции еще в самом начале, — он хмыкнул. Наконец парни зашли в ванную. Пак замер перед зеркалом, затаив дыхание, разглядывал надпись "MATZ" на своей шее. Хонджун стоял чуть позади, пожирая его глазами. Одними губами он повторил "Идеальный", когда поймал взгляд парня в зеркале. — Тебя стоит опасаться. — Нас. MATZ, — поправил Сонхва. — Пора всем услышать это имя. Начать уважать. — Все знают, что за тебя я буду убивать. Не дай бог обидеть мою любовь, — Хон приблизился и жадно вдохнул аромат парня, зарылся носом в его волосы. — Пусть теперь узнают, на что мы способны вдвоем. Мы спалим до тла этот город.