Without a soul

      Вообще-то он на это не подписывался. Единственное, что он хотел и пытался сделать – спокойно выпить чая. А теперь что? Теперь он носится как сумасшедший по неизвестной местности, лишь бы лишний раз не получить клинок под ребро. А из-за кого это все? Из-за малолетки, назвавшей себя Джинкс.       Раньше Ясуо с ней не встречался и нисколько об этом не жалел. Жалел, что все-таки встретился. В битве от Джинкс больше проблем, нежели пользы. Пули то и дело свистели в опасной близости от лица – это еще так, цветочки. А вот когда в паре метрах где-то справа на бешеной скорости пролетело нечто очень большое и шумное, у Ясуо сердце в пятки одним ударом спрыгнуло. Следом – окативший волной ветер и оглушающий взрыв. Они с Зедом замерли почти одновременно, обменялись непонимающими взглядами и по обоюдному молчаливому согласию продолжили бой, при чем каждый время от времени опасливо поглядывал на девчонку. Несколько раз Зед пробовал напасть на Джинкс, но стабильно получал по лицу от дружелюбно улыбающейся демасийки. Затем присоединялась вовремя подоспевшая Ари, и по лицу получало уже это дуо, пока зло бурчащий Зед через реку с кустами возвращался обратно к Ясуо и... получал по лицу. Не только он, самому Ясуо тоже больно перепадало.       Но на этом веселье не заканчивалось.       В этот раз Джинкс нашла его недалеко от Навори и прервала уже не чаепитие, а медитацию. Как казалось Ясуо, за такое и убить мало. Именно это он и собирался сделать с назойливой мелочью, но времени едва хватило на то, чтобы убрать сякухати обратно на пояс да сжать рукоять меча. Затем – холод, темнота с ярко-синими всполохами и ужасное головокружение, которое не сразу позволило подняться и определить свое новое местоположение как Ущелье Призывателей.       — Итак, друзья мои, раз вы все в сборе, я пойду займусь своими пушками.       Такой бодрый и довольный голос мог пренадлежать только Джинкс. Ясуо, потирающий ушибленный локоть, уже было обернулся, чтобы высказать девчонке все, что думает об этой ситуации, но успел только открыть рот, – в частности от удивления – как его опередила Акали:       — И куда же ты собралась, девочка?       — Дела у меня. Пушки почистить надо... Или помыть.       — Ты никуда не пойдешь. Пушки могут и подождать.       Джинкс неожиданно резко развернулась, бросила злой взгляд на Акали, схватилась двумя руками за свою ракетницу и... заговорила с ней, прямо как с куклой:       — Эй, Скелетница, мы ведь можем отрываться вечно? Нет, ты должна купить дом и накопить на пенсию.       Поигрывающая посохом Люкс тихо засмеялась, а театрально закатившая глаза Джинкс что-то буркнула, обозвав несчастное оружее далеко не лестными словами.       — Видишь, сумчатая?! Моя Скелетница ждать не может. Всем пока! — победно улыбнувшись во все зубы пролепетала девчонка, с материнской любовью обнимая ракетницу и упорно игнорируя перехватившую кунай Акали.       Убицу остановила рука Шена на плече. Та растерялась, взглянув на бывшего наставника, и со вздохом истинного разочарования спрятала кунай. Разумеется, никто не горел желанием драться в четвером против пятерых, но, похоже, этот факт волновал не всех. И когда Акали коротко пояснила Шену за свое недовольство, Джинкс спохватилась, чуть не выронив свое странное устройство-телепорт.       — Ой, я же забыла познакомить вас! — вдруг воскликнула она и, стукнув себя ладонью по лбу, махнула рукой куда-то в сторону.       В один миг воцарилась напряженная тишина: проследившая за жестом Джинкс команда дружно замерла. Никто не решался вымолвить ни слова, и даже болтливая по своей природе Люкс хранила молчание.       Первой сдалась Акали.       — Зачем ты привела его сюда? — она с готовностью отступила на шаг, сжимая в руке каму. Стоящий у края утеса даркин насторожился, но с места не сдвинулся.       — Ой, да ладно тебе! Что такого может случиться? — слишком беспечно попыталась успокоить ее Джинкс.       Акали пропустила эти слова мимо ушей – тогда пришлось вмешаться Ясуо. Относительно остальных он оказался ближе всех к даркину и достаточно далеко от Акали, чтобы успеть сбить вылетивший из клубов черного дыма сюрикен.       Они встретились нос к носу, и чувства Акали явно были смешанными. Сначала в глазах читалось удивление, затем – сомнение и искренне детская обида. Так ребенок смотрит, когда взрослые вырывают у него что-нибудь сладенькое прямо из рук.       Еще бы. За даркином вся Иония уже второй год носится – очень печально упустить очередной трофей, да какой.       Смирившись, убийца отступила и гордо вскинула подбородок.       — Без него мы будем в меньшинстве, — пояснил за свою выходку Ясуо, когда стена ветра стихла.       — Чтобы биться плечом к плечу, нужно доверие. Ты пожалеешь об этом.       — Возможно.       Он спрятал меч в ножны под осуждающим взглядом Акали, развернулся к даркину и уверенно протянул руку:       — Ясуо.       В мертвых глазах напротив плескалось подозрение. Наконец после минуты раздумий даркин кивнул – благодарно кивнул, как показалось Ясуо – и осторожно коснулся чужой ладони своей, до середины спрятанной под плотной кожей перчатки:       — Варус.       В этот раз пришлось очень сильно постараться, чтобы выжить. Бились они с Ноксусом, и эта битва была одной из самых яростных в жизни Ясуо: идти до конца подначивала ненависть. Когда громадная туша Сиона с глухим грохотом окончательно повалилась на землю, он едва ли стоял на ногах. Но все равно победно улыбался, пускай и не долго.       Дариус сбил весь триумф одним своим появлением, а шагнувший назад и опасно пошатнувшийся Ясуо даже не думал отступать. На руках Дариуса слишком много ионийской крови – обещало стать больше, потому что Ясуо значительно уступал. Все скатилось к чертям непозволительно быстро. Ему хватило нескольких сильных ударов по ребрам – от Сиона они тоже успели пострадать – и глубокой раны под ними, чтобы попытка подняться оказалась чем-то невозможным. Ясуо мог поклясться, что видел тень занесенного над его головой топора, успел уже было проститься с жизнью – лезвие воткнулось в землю прямо перед самым носом и поплыло в глазах. Выходит, зря прощался.       Чьи-то руки перевернули его на спину. Ясуо осторожно вдохнул – все равно ужасно больно – и зашелся приступом кровавого кашля. От металлического привкуса во рту тошнило, в голове противно гудело, а расфокусированное зрение не давало сориентироваться.       — Я опоздал, прости.       Муть в глазах удалось сморгнуть. Ясуо попытался выдавить из себя некое подобие улыбки, но окровавленные губы сами собой скривились в болезненном оскале, когда все те же руки усадили и прислонили его спиной к холодному камню. Варус не выглядел обеспокоенным, только осторожность все равно сквозила в его прикосновениях.       — Успел как раз во время, — кое-как прохрипел Ясуо. Улыбнуться таки получилось.       Варус наспех вытащил пробку из круглого пузырька зубами, подхватил подбородок Ясуо и поднес горлышко к его губам. Тот сопротивлялся не долго, – эта дрянь покруче любого алкоголя будет – в итоге смирившись и отдав все в даркинские руки. Варус оказался чересчур настойчивым, а боль, разрывающая грудь, становилась невыносимее с каждым глотком кислорода.       — Ты едва живой, и все равно умудряешься вертеться, — Варус раздраженно фыркнул и, наконец, разжал пальцы – на несчастной челюсти наверняка остались отметины, слишком уж крепкой была хватка.       Ясуо что-то невнятно промычал и обессиленно ткнулся лбом в его грудь.       Ощущения были не из приятных, но так даже лучше. Они помогли придти в себя, пока уже не кровоточащая рана под ребрами неспеша затягивалась. А вот с самими ребрами было сложнее: судя по кровавому кашлю кости повредили легкое, и чудодейственное варево ужасно медленно возвращало их на свои законные места через еще больший разрыв тканей. Настолько медленно, настолько больно, что в глазах опасно потемнело. За нити ускользающего в темноту сознания пришлось цепляться с невероятным отчаянием.       Наконец Ясуо откидывается спиной обратно на камень, – его стылость успокаивающе холодит оголенную кожу – касается его же затылком и осторожно выдыхает последние крупицы боли, смаргивая с густых ресниц влагу. Тяжесть с колен никуда не делась. Варус все еще невозмутимо наблюдает, молча вслушивается и терпеливо ждет, пока чужое дыхание нормализуется окончательно. Взгляд его мертвых глаз темен, и Ясуо сталкивается с ним невольно – пытается прочесть, но безуспешно.       — Я в порядке, — уверенно осведомляет он, а собственный голос ужасно хрипит. Варус хмурится, склоняет голову на бок и всматривается еще пристальнее – пристальнее не куда, вообще-то.       Этого заявления оказывается достаточно. Варус отвечает кивком, поднимается, сумев уловить тонкий намек. Ясуо за ним не спешит: сейчас он действительно в порядке, но пока рановато.       Внезапная мысль трогает губы ядовитой усмешкой. Если бы не даркин – этого "сейчас" бы не было. В другом "сейчас" Дариус бы с диким оскалом удовольствия на лице втаптывал его труп в грязь.       — Ты убил его. Как?       Голос Варуса возвращает в реальность быстро, и едва ли сам Ясуо знает точный ответ на этот вопрос. «С Божей помощью, наверное?» – спрашивает он себя, тихо смеется и кое-как встает на свои две; с гримасой отвращения сплевывает металлический вкус и утирает кровь с губ тыльной стороной ладони.       — Не знаю, — честно признается Ясуо. Не твердыми шагами он подходит со спины, минует глазами громадное бездыханное тело, чтобы посмотреть сразу на алеющее в закате небо. — Я очень сильно хотел выпотрошить его.       Носком кожаного сапога Варус толкает Сиона в висок, равнодушно смиряет взглядом навсегда застывшее выражение боли на его помятом землей лице и вдруг спрашивает:       — Ненависть?       Конечно, и признаваться в этом кому-то другому было ничуть не легче, чем себе. Поэтому молчание тянется дольше положенного, а Ясуо, не спеша отвечать, пялится на выкрашенные в нежные тона облака над самой линией горизонта. Варус не торопит, только протягивает Ясуо флягу и, кажется, вообще не ждет никаких ответов.       — Да, — наконец решается последний.       Ясуо берет флягу из чужой руки и жадно прикладывается к ней. Вода смачивает измученное жаждой горло мягкой прохладой, мелкой каплей течет по подбородку и срывается на шею; огибает шатнувшийся в новом глотке кадык и прячется за воротом накидки – после этого момента жизнь кажется значительно легче.       Губы даркина трогает едва заметная усмешка, а души где-то не так глубоко внутри дрогнули в приступе сострадания. Варус не пытается задушить чужое чувство и просто отворачивается, чтобы оно, ненароком проскочив во взгляде, осталось незамеченным. Ясуо пришлось осторожно толкнуть его в плечо, дабы вновь обратить внимание на себя и с благодарным кивком отдать флягу обратно.       — Нужно идти. Здесь не безопасно оставаться в такое время, — осведомил Варус, затягивая ремешок на набедренной сумке, и, закончив, поднял глаза на Ясуо: — Как ты?        Тот хотел было отмахнуться, повторить, что все в порядке, но резко осекся: вспомнил, что забыл кое-что важное.       — Спасибо, — Ясуо поджал губы в порыве неловкости, потер ладонью тыльную сторону шеи и улыбнулся. — Приди ты немногим позже, я был бы мертв. Ты спас мне жизнь.       Варус не стал допытываться ответа на свой вопрос. Он только равнодушно пожал плечами на такое заявление:       — Как и ты мне.       — Пустяки, — теперь плечами повел Ясуо, — ты выглядел удивленным.       — Еще бы не выглядел. Пошли давай.       На Ущелье неспеша опускались сумерки. По мере того, как тускнели вокруг краски, благоговейная тишина этого места нагоняла тревогу. Оба молчали, стараясь в этой тишине затеряться, опасливо всматривались в тени от ветвистых елей, но шага не ускоряли, пока липкий страх холодом облизывал спину.       Что-то было не так – Ясуо только убедился в своей догадке, пропустив Варуса вперед. Он шел осторожно, чтобы не шуметь лишний раз, а через плавность его движений сквозила напряженность. И не зря: Варусу хотелось пуститься бегом, останавливало лишь понимание, что бежать некуда. До ужаса знакомая тяжесть в груди заставляла огибать каждую палочку, в нетерпении сжимать кулаки и дышать через раз, потому что предчувствие опасности петлей стянуло горло.       — Это место... — начал Варус после предсказуемого и излюбленного Ясуо «ты в порядке?». Он остановился, прислушиваясь, и заговорил намного тише прежнего: — ... Оно не так просто, как может показаться. Уверен, ты и сам это уже понял.       Ясуо быстро смекнул, что имеет ввиду его спутник. Магия. Здесь ее было даже больше, чем в Ионии, и в первые двадцать минут она ощущалась почти физически: из-за высокой концентрации воздух казался густым, переизбыток энергии покалыванием отзывался в кончиках пальцев и этот ненавязчивый сладковатый запах – типичное место силы. Он привык быстро, потому что подобные ощущения были не в новинку.       — Понял, — подтвердил Ясуо, накрыв ладонью рукоять меча: так спокойнее.       Сбоку что-то зашуршало, редкие ветки ближних к Варусу кустов предупреждающе качнулись. Он не дрогнул, но попятился, сверля кусты взглядом, – не страшно, просто чтобы исключить неприятные случайности – и спиной наткнулся на Ясуо. Почувствовал, как чужие руки уверенно опустились на плечи.       Еще секунды три над натянутыми до предела нервами нещадно издевались. Потом из кустов выпрыгнул средних размеров лягушонок и невозмутимо поскакал по своим делам.       — Знаешь, мне не нравится твой настрой, — не долго думая Ясуо стягивает фиолетовый капюшон, чтобы уткнуться взглядом в светлый затылок. Варус резко выдыхает, оборачивается через плечо и зло скалится: затянутые белесой дымкой глаза из-под нахмуренных бровей смотрели испытывающе, опасно поблескивая тусклым светом, на острых скулах выступили желваки.       Непоколебимо спокойный Ясуо развернул даркина к себе лицом, сильнее сжал его плечи и ободряюще улыбнулся. Варус не выглядел испуганным, но его напряженность ощущалась как собственная – хотелось успокоить.       — Нам бы привал до темноты организовать, — потому что им не выбраться отсюда раньше восхода солнца. — С костром будет намного лучше, я прав?       Варус было открыл рот, но не найдясь с ответом закрыл обратно. «Прав,» — вдруг влез Кай в попытке помочь определиться, подтверждая и без того очевидное. Валмар же не спешил и смиренно молчал, пока Варус с недоверием всматривался в глаза напротив, закусив щеку изнутри.       — Пойдем на северо-запад, — наконец выдохнул он и резким движением сбросил руки со своих плеч.       Возражать никто не собирался. Ясуо с готовностью кивнул, отдавая бразды правления Варусу, и ближайшие пол-часа прошли в относительном спокойствии под его руководством. Они легко определили нужное направление по мху и тонкой алой полосе над горизонтом, через лес вышли к вражескому разбитому нексусу; миновав его, обнаружили заросшее густой растительностью продолжение плато. Небольшое и расположенное на пару метров ниже, что позволило не без труда подметить подходящую для привала поляну с высоты.       Когда Ясуо вернулся с охапкой хвороста в руках, Варус уже успел разобраться с костром из того, что неподалеку нашел сам. Во время: темнота позднего вечера неумолимо густела.       Тихое потрескивание деревяшек, пожираемых голодными языками пламени, танцующие в теплом свете тени еловых лап, мерно покачивающихся от легкого холодного ветра – даже уютно, но видимо недостаточно. Опущенные плечи и пустой взгляд, неотрывно наблюдающий за костром, говорили сами за себя. Варус казался слишком подавленным.       — Что так сильно тревожит тебя? — осторожно поинтересовался Ясуо. Он уселся рядом с бревном на землю, собрал ноги в полулотос и принялся терпеливо ждать, чтобы не нагнетать лишний раз. Уж точно не ему еще сильнее усугублять ситуацию.       Ждать пришлось не долго.       — Это... слишком сложно, — неуверенно отозвался Варус.       — Я пойму.       К удивлению, этой незамысловатой фразы хватило, чтобы мельком зацепить что-то внутри. Она трепетом отдалась в обоих смертных душах, и Варус устало вздохнул, спускаясь с бревна на землю. Ближе.       — Я чувствую чужое присутствие, — Варус подтянул колени к груди, обнял их. — Так ощущается некто, очень близкий по природе.       — Еще один даркин? — хмыкнув уточнил Ясуо, сосредоточено сдирая с ладошки подсохшую еловую смолу. Это было бы интересно.       — Навряд-ли. Мы чувствуем друг друга иначе...       Опять что-то зашуршало, совсем близко. Раздался треск сломанной ветки – это сбило Варуса с мысли. Резко выпрямившись, он замер, поверх ярких всполохов всматриваясь в безнадежную мглу. Неизвестность давила даже больше, чем ясное осознание затаившейся и неизбежной опасности, потому что таких «некто, очень близких по природе» Бездна породила бессчетное количество. Захотеть полакомиться древней магией этого места сегодняшней ночью мог кто угодно: начиная от обычного войдлинга и заканчивая кем-то – чем-то – вроде Ка'Зикса. Или хуже, все зависит от их с Ясуо везения.       — Варус, — Варус дрогнул и от обращения, и от неожиданного прикосновения. Снова к плечу. Он нахмурился, но так и не обернулся.       — Оно следит за нами.       — Послушай, ты наверняка просто устал, — предположил Ясуо, сжал ладонь сильнее и слабо тряхнул, чтобы отвлечь. Разрядить обстановку казалось необходимостью. — День отнюдь был не легкий.       «Он может быть прав, Варус. Ты зря так беспокоишься,» — это уже точно Валмар: Кай в такие моменты предпочитает не нарываться на горячую руку. Варус вежливо попросил Вала заткнуться. Что эти двое, что Ясуо всего лишь смертные – с них даже спросить нечего. Каждый из них заговорил бы иначе, окажись сейчас на его месте.       — Я с удовольствием послушаю, что ты скажешь, когда безднорожденная тварь перегрызет тебе глотку. Правда тогда тебе уже не придется утруждаться, — Ясуо помрачнел, возмущенно вскинув брови, и такой реакцией Варус остался более чем доволен. — Я могу взглянуть на твое оружие?       Ясуо этот вопрос застал врасплох. Он замешкался, озадаченно нахмурился и отвел глаза в сторону. Благо ума, чтобы не упираться, хватило. С тихим лязгом он вынул меч из привязанных к поясу ножен и послушно протянул оружие Варусу.       — Ты маг? — удивился Ясуо.       Он склонил голову на бок, с интересом наблюдая, как худые длинные пальцы неспеша скользят вдоль испачканного засохшей кровью лезвия, и всполохи самых разных оттенков фиолетового в перемешку с бордовым перекидываются с них на поблескивающий в свете огня металл.       Пальцы лучника прекрасны в той же степени, что и пальцы пианиста, и в то же время куда более смертоносны, а тетива под ними – беззвучна.       — Все даркины владеют гемомантией, но мои знания в области магии ей не ограничиваются. Силы, которыми я владею, остались еще со времен моего Вознесения и преображены Бездной. Теперь это Порча, — пояснил Варус, не убирая пальцев от оружия.       Чарующие всполохи впитывались в лезвие, проявлялись на нем багровым золотом, с идеальной аккуратностью выжигая шуримские иероглифы – Ясуо они были знакомы. Обманчивая демоническая красота притягивала взгляд и неумолимо поражала воображение. Ясуо сильнее сжал рукоять меча – чужая магия отозвалась ощутимым покалыванием в пальцах, мелкой дрожью и табуном мурашек пронеслась от кисти да самого плеча, выбивая из груди трепетный выдох.       — Только не порежься об него сам. Исход может быть очень... печальным, — предупредил Варус. Натянув капюшон он поднялся на ноги. — И встань. Такие гости требуют особо уважительного приветствия.       «Какие гости?» хотел было спросить Ясуо, но слова безнадежно встали поперек горла, стоило только поднять голову.       Оно смотрело на них. Громадное существо, не похожее ни на одно из тех, что успел повидать в своих странствиях Ясуо, сидело по другую сторону костра и казалось одним целым с угольной чернотой. Недвижимо подобно статуе, оно сипло и ужасно громко дышало, приоткрыв пасть в половину вытянутой морды; длинный острый язык, покрытый шипастыми наростами и блестящий от густой слюны мерно покачивался из стороны в сторону.

Это нечто запоминало новые запахи.

      — Мы... Будем бежать? — кое-как выдавил из себя Ясуо, впечатленный этим зрелищем явно куда больше, чем даркинской магией.       У твари не было глаз, но ее взгляд ощущался физически – сковал по рукам и ногам, пригвоздив к земле уже не страхом, а ужасом. Клацнув челюстями, заканчивающимися рядами острых, поставленных под углом зубов, она тряхнула головой и встала, медленно двинувшись по дуге влево. Красовалась, давая рассмотреть себя получше: непропорционально длинные, худые лапы ступали бесшумно, лоснящаяся в отблесках пламени черная кожа плотно облегала тонкие кости. В костлявой туше под три метра кроме уродства мелькало грациозное изящество.       Варус засмеялся – лучше от этого ничуть не стало. Вся его нервозность исчезла до подозрительного быстро.       — От гончей невозможно сбежать. Спрячь оружие.       — Это значит «да»?       Пошевеливаться все равно пришлось, чтобы не оказаться на месте раскрошенного в щепки бревна. Обстоятельства явно не играли им на руку: чересчур уж темно. Перепрыгивать торчащие из земли корни и лавировать меж стволов Ясуо умудрялся на чистой интуиции, – она еще никогда не проявляла себя настолько хорошо – но вот перепрыгнуть через порог собственных возможностей было куда сложнее. Катастрофически не хватало скорости. Преследующая их тварь неслась галопом, на бегу вырывала вековые ели из земли и огибала громадные булыжники, наступая на пятки. Ее дыхание чуть ли не над самым ухом подгоняло, заставляло игнорировать дикую нехватку кислорода, боль, усталость – вообще все. Только позорное, пропитанное страхом «беги» конвульсивно билось в черепной коробке.       Когда впереди предупреждающе замаячила полоса северо-западного обрыва, Ясуо понял, что прибежал, и сдал в скорости уже намеренно. У самого края он резко вильнул в сторону – гончая клацнула зубами по воздуху, повторила маневр и почти сорвалась. Не хватило каких-то пары сантиметров.       А еще Ясуо понял, что Варуса нет. Не смотря на ворох других, более серьезных и реальных проблем, это осознание тупой болью стянуло разрываемую сбитым дыханием грудь. И раз уж по его словам бежать бесполезно, Ясуо лучше обнажит меч, отдающий слабым отблеском пурпурного — не возможно не зацепиться вниманием за украсившую оружие магию. Сейчас будет проще: под ногами не мешались древесные корни, а широкие ветви елей не преграждали путь свету Луны.       Ясуо, с уверенностью принимая боевую стойку, не надеялся ни на что. Только крепче стиснул зубы, не рискуя оторвать взгляда от врага.       Гляделки с безглазой кончились быстро. Воодушевленная погоней гончая одним прыжком оставила позади больше шести метров – Ясуо не придумал ничего лучше, чем броситься ей навстречу, прямо под лапы. Он удачно увернулся от пожелтевших зубов, пробил зачарованным лезвием заднее бедро и не поскупился даже на самодовольную улыбку, когда тварь зашлась в подобии жалобного скулежа. Но тут резко понял, что не учел одного. Во-первых, у нее был хвост, во-вторых – саданул он по ребрам не хуже ноксианского топора, отбросив в сторону как тряпичную куклу. Дыхание выбило несколькими ударами о землю и последним, самым ощутимым – вдоль спины о подвернувшийся ствол дерева. Все кости выдержали, но вставать после такого не хотелось.       Гончая заметно хромала, оставляя за собой тонкую полосу темного. Наблюдая за тем, как та медленно подходит ближе, превозмогая боль, Ясуо поднялся, утер текущую с разбитого виска кровь и принялся отсчитывать секунды до нового прыжка, не дрогнувшими руками подняв ей на встречу меч – как и положено войну, не знающему страха. Но страх был, и он решил взять на эффекте неожиданности. Тварь не прыгнула – она телепортировалась. Всего за миг перед широко распахнутыми глазами не осталось ничего, кроме непроглядной черноты ее пасти. На резком выдохе сердце ухнуло куда-то вниз. Ясуо ни вжаться в дерево, ни зажмуриться не успел, поэтому прекрасно видел, как оттопыренные зубы с глухим стуком ударились о барьер; как темно-фиолетовые с багровым щупы оплетают толстую шею, лезут в пасть, подобно узде, и сковывают по лапам. Не оттаскивают, но обездвиживают с отчаянным рыком сопротивляющееся железной хватке существо. Отошедший от секундного шока Ясуо не думает долго – он бьет снизу, с силой вгоняя меч в плоть. Гончая оглушительно ревет и тщетно трепыхается. Когда лезвие насквозь прошивает обе челюсти – меж зубов течет слюна вперемешку с пеной, крупными каплями падает на предплечье; когда лезвие с чавканьем выскальзывает обратно – кровь пачкает руку и грудь, мелкими брызгами задевает лицо.       Варус знает – этого недостаточно. Обезумевшая гончая рвет путы, дробит зубами дерево в попытке перегрызть глотку Ясуо, а тот уже успел рывком проскользнуть под ней. Ее крутой разворот и полный гнева рык служат Варусу сигналом. Он вскидывает оружие снова, сжимает древко сильнее и лук послушно раскрывается. Он ждет, пока Ясуо поведет тварь в его сторону, плетет на тетиве стрелу и с выдохом отпускает. Красный всполох устремляется чуть ниже шеи, чтобы с нечеловеческой точностью вспороть вдоль позвоночника покрытое глубокими ожогами тело. Это первая стрела – и последняя. Ее хватит, чтобы положить конец всему.       Громадная туша безвольно падает на землю. После глухого грохота позади у Ясуо, наконец, находится смелость, чтобы остановиться, и силы – чтобы обернуться. Гончая даже в агонии не билась. Она лежала неподвижно в луже темной крови с перемолотым в кашу позвоночником, вывалив порезанный язык из изуродованной пасти, и только тихие хрипы с трудом вырывались из прожженной стрелой груди.       Ясуо вдруг стало интересно. Поборов сбитое дыхание, понурив плечи, он спрашивает:       — Насколько это больно?       — Невыносимо, — раздалось почти у самого уха, и ответ был вполне исчерпывающим.       Ясуо нахмурился. С резким выдохом он вернул меч в ножны и взглянул на стоящего рядом Варуса. Тот выглядел довольным, – очень довольным – с наслаждением пожирая глазами эту картину мерзости. Ясуо, поджав губы, отворачивается обратно и давит внезапный приступ абсурдной жалости, когда гончая из последних сил ведет головой с надрывным скулежом и дыхание ее замирает навсегда.       — Быть живым – значит чувствовать боль, — философски заключает Ясуо и тянется, расправляя плечи. Он морщится от противного хруста где-то чуть выше поясницы, кусает губу: собственная боль после отступившего адреналина ощущалась просто прекрасно.       Варус с кивком соглашается, не обращая внимания на проскользнувшую в чужом голосе горечь. Кай и Валмар молчаливо запротестовали на такую солидарность: эта философия им не по вкусу, но тем не менее ни один не вмешался.       — Ты прав. И это... — Ясуо дрогнул, когда легкое прикосновение к щеке отозвалось жгучей болью, а Варус растер меж удивительно холодных пальцев кровь безднорожденной твари и закончил уже тише: — ... Скорее всего не пройдет бесследно. Как ты себя чувствуешь?       Ясуо открыл было рот, но в озадаченности закрыл обратно. Варус не торопил, терпеливо давая время оценить состояние до самых мелочей – в итоге Ясуо пришел к выводу, что так себе. Зато убедился: все кости точно целы, а тупой болью тянуло ушибы да ссадины.       — Паршиво, — на выдохе признался он, поежился от легкого озноба, и словно в подтверждение все вокруг опасно поплыло.       — Ты можешь потерять сознание, — очень кстати предупредил подошедший ближе Варус. Ясуо и сам понял.       — Уже в глазах темнеет.       На уверенное «я ловлю» где-то впереди Ясуо не может не улыбнуться. Варус в свою очередь действительно ловит, крепко обхватив поперек спины, и мягко оседает на колени вместе с бессознательным телом; укладывает так, чтобы лишний раз не потревожить будущие ожоги, и выдыхает.       Теперь оставалось только ждать Джинкс и надеяться, что дальше обойдется без сюрпризов.