15 часов утра

Было около трёх часов дня, а я ещё не принимался за работу. Сегодня, признаться, я и вовсе не думал о том, что могу не успеть: дел было мало и волновала меня только предновогодняя уборка. С другой стороны, если говорить не только о делах, а «в общем», то я переживал о том, что случилось накануне. К счастью, это не было чем-то серьёзным. Я, как и всегда, выпил 0,3 снотворного и упал в кровать, однако уснуть долгое время не получалось. Тогда я, как, наверное, делает любой человек на моём месте, начал вспоминать о некоторых своих неудачах. Я, разумеется, чувствовал себя подавлено, а такое состояние, как и дурные воспоминания (хотя, не верно будет называть воспоминанием то, что влияет на меня по сей день), быстро не проходит. Мало того, оставляет отвратительный осадок на душе. Прошло примерно полтора часа и тяжесть оставила голову, опустившись в сердце… Впрочем, оставлю описание щемящей боли тем, кому это было бы интересно, а я хотел рассказать вовсе не о ней. Скажу только, что всё-таки смог уснуть через пару минут после того, как закрыл глаза. Примечательно, что во сне я увидел насекомых, кажется, похожих на пауков. Оказавшись на коже человека, паук выпускал восемь ног, с виду похожих на лепестки ромашки. Я, сидя за обеденным столом, говорил с товарищем о предстоящем предприятии, на которое я с трудом получил допуск, и где должен буду быть через час. Помню, что предприятие было не из приятных. То ли визит в психиатрию Аояма, то ли что-то вроде того. Мой товарищ сказал что-то приободряющее, я усмехнулся, будто бы даже не поверив его словам. После этого я проснулся с явным ощущением, что мне нужно вставать и ехать в Аояма, однако тяжёлая сонливость и давящее нежелание удерживали меня. Я, устало, как будто и вовсе не ложился, поднял голову, огляделся… На тумбочке лежал недочитанный роман Шиги Наои и несколько упаковок лекарств. Быстро сообразив, что если у меня есть лекарства, значит и в Аояма мне не нужно, я облегчённо выдохнул, задумавшись теперь о предстоящей сегодня работе. В три часа дня я всё ещё не принялся за работу, глядя в окно и думая о ромашковых пауках, допуске на предприятие и бетонных зданиях, которые снились мне уже около месяца почти каждую ночь. В таких снах непременно было лето, я чувствовал себя оторванным от мира, одиноким и беспомощным. В бетонных зданиях со стен сыпалась штукатурка, тикали старинные зелёные часы, трещали редкие жёлтые лампы, скрипели лестницы, по которым ходил хамоватый озлобленный персонал. Следовательно, бетонные здания были какими-то учреждениями… Скорее всего, больницами. Я просыпался обязательно вымотанным, а иногда и встревоженным. Как будто действительно всё это только что пережил. Покоя мне не давало только одно: зачем для поездки в Аояма мне понадобился допуск и почему я так его ждал? Я примерял разные варианты, но ни один из них мне не нравился, так как не был логичным. Хватит думать об этом. Я допил кофе и взял в руки лежащую неподалёку книгу. Читал я её в том числе из-за отзыва одного знакомого мне журналиста, который сказал, что Кадзуко, героиня этой книги похожа на женщину, к которой я питал чувство, напоминающее любовь. Мысль о том, что она сама считала себя похожей на Кадзуко, давала мне надежду понять её немного больше. Я читал и мне нравилось. Однако я понимал, что начинать чтение книги с шестой главы — всё равно, что идти в обратную сторону от пункта назначения. Отложив книгу, я с облегчённой душой запланировал, что прочитаю её позже, принял лекарство, помогающее мне от нервов и направился в свой кабинет.