***
Эдди не понимает, почему Крисси стала такой обидчивой. Он не жалуется — это просто убивает его, правда. Господи. Новые друзья Крисси — которые, как ни странно, тоже связаны с кругом общения Эдди, потому что Нэнси Уилер — старшая сестра Майка Уилера, а Стив Харрингтон — лучший друг Дастина Хендерсона (что чертовски странно, но, опять же, кто он такой, чтобы судить), а Робин Бакли постоянно тусуется и со старшей Уилер, и с Харрингтоном, и, Господи, Эдди знает, что они живут в маленьком гребаном городке, но это уже совсем ни в какие ворота — каким-то образом ухитряются втянуть их в летнее веселье. И под этим Эдди имеет в виду, что Крисси широко улыбается ему и робко приглашает пойти с ней, Харрингтоном, Уилер и Бакли в бассейн, и он уже хочет сказать: — Ни за что, Крисси, я не пойду в этот гребаный бассейн, там меня не видели с тех пор, как мне было лет восемь или придумать еще какую-нибудь хрень, — но тут она хлопает ресницами, и все слова застревают у него в горле. Она такая… яркая. Как луна, отражающая свет так ярко и красиво в ночи, и, блядь, он всегда был идиотом, пялящимся на луну, жаждущим ее прикосновения. — …Конечно, — говорит он с ужасом при мысли о летнем веселье, поте, солнце и многих других подростках, не говоря уже о гребаном Стиве Харрингтоне с его идеальными волосами и мускулами. Но Крисси подпрыгивает от неприкрытого ликования, которое она редко демонстрирует людям, если они не очень близки, и он ухмыляется ей в ответ, прежде чем успевает это понять. Черт, у него все плохо. У него все так чертовски плохо. Господи Иисусе. Итак, да, они сейчас у бассейна. Крисси в розовом бикини, на которое он старается смотреть как можно реже, Харрингтон в гребаном спидо, Уилер в клетчатом купальнике с маленькой юбочкой, а Бакли в шортах и топике. На Эдди плавки длиной до колена, которые ему удалось найти где-то в куче одежды, составляющей его гардероб, и футболка Metallica, которую он не собирается снимать в ближайшее время. Особенно, когда он видит, как напрягаются раздражающие грудные мышцы Харрингтона, когда тот берет колу и для него, и для Бакли. Да уж, ему никогда не стать таким. Крисси продолжает виснуть у него на руке, дергая за рукав рубашки, пока он не сглатывает и не поворачивается, чтобы посмотреть на нее широкими глазами. —Давай купим мороженое! — говорит она громко и весело, широко ухмыляясь, даже несмотря на то, что она держит за руку его, а не Стива Харрингтона, который все еще занят тем, что достает колу. Что-то в груди Эдди трепещет от этого, но это не то чтобы… это не то чтобы что-то значит, поэтому он поднимает глаза и устремляет взгляд на Нэнси Уилер, которая стоит немного в сторонке, ожидая возвращения остальных. — Хочешь пойти с нами? — неловко спрашивает он, не желая обижать одну из подруг Крисси, но Уилер только смотрит на него, нахмурив брови, как будто он только что спросил ее, не хочет ли она покрасить волосы в зеленый цвет, и краем глаза он замечает, как Крисси хмурится от его вопроса. Черт, что же он натворил? — Нет, все в порядке, — отвечает Уилер, выражение ее лица немного смягчается, и она бросает взгляд на Бакли, которая машет ей в ответ, широко ухмыляясь. — Я просто подожду Робин и Стива. Эдди тупо кивает, а потом сглатывает, когда Крисси стремительно отворачивается от него, убирая руку — которая болит сильнее, чем следовало бы, учитывая все обстоятельства — и кричит: — Стив! Робин! Мы с Эдди пойдем за мороженым! Увидимся позже! Харрингтон машет им в ответ. — Хорошо! Повеселитесь! После чего Крисси поворачивается к Эдди и хватает его за руку еще сильнее, чем до этого, чтобы потянуть за собой в сторону киоска с мороженым. Он чуть не спотыкается, но ему удается устоять на ногах. — Ух ты, — немного сетует он, спотыкаясь, и бросает взгляд на Крисси, которая… ну, она дуется. По какой-то причине. В его груди что-то странно трепещет. — Что случилось? Крисси смотрит на него, выражение ее лица смягчается, в серых глазах мелькает что-то неуверенное, но затем она тихонько вздыхает. — Я хотела побыть с тобой наедине, — говорит она так, будто это самая обычная вещь в мире, и Эдди требуется вся его сила воли, чтобы не подпрыгнуть, не покраснеть и не сказать какую-нибудь глупость. Ну, вообще-то, ему кажется, что он краснеет независимо от этого. Черт. — И да, да, я понимаю, ты стараешься быть милым, потому что парень Нэнси слишком занят работой, чтобы прийти с ней, но… но это… тебе не нужно делать этого… В любом случае, я потусуюсь с ней позже. И прежде чем Эдди успевает придумать, что на это ответить — если честно, то отсутствие Джонатана Байерса самое далекое от его мыслей, он вспомнил о его существовании только потому, что Крисси упомянула о нем, что, наверное, немного подло, но не то чтобы ему было все равно, Байерс ему вполне нравится, просто его мысли заняты другими вещами, например, розовым бикини и прочим. Черт, он не может заткнуться даже в своих мыслях! Крисси вздыхает и отпускает его, чтобы побыстрее подскочить к стойке. — О! — восторженно восклицает Крисси, и когда она поворачивается к нему, ее улыбка так же ослепительна, как и всегда, когда она улыбается вот так. По-настоящему, искренне улыбается. — У них есть фисташковое! Ты же угостишь меня, Эдди, пожалуйста? Эдди не говорит Крисси, что ему не очень нравятся фисташки, он просто подходит к прилавку и заказывает фисташковое мороженое для нее и шоколадное для себя, потому что, Господи, это уже хороший день, если она просит сладкое. Да и вообще любую еду. Он не собирается сглазить, он лучше умрет — или съест три килограмма фисташкового мороженого, что, честно говоря, было бы немного хуже. Мороженщик с сомнением смотрит на него и подпрыгивающую девушку позади. Эдди его не винит, на Крисси и на него обычно так и смотрят, когда они вместе выходят на улицу, но потом мороженщик улыбается, когда доходит до рожков над прилавком. — Шоколадное для тебя и фисташковое для твоей девушки, — говорит он таким веселым голосом, что у Эдди что-то подпрыгивает в груди, лицо краснеет, и он смотрит на Крисси, на рожок в своей руке, а затем снова на мороженщика. — О… — начинает он, и остаток фразы можно было бы закончить тем, что Крисси не его девушка, но к тому времени Крисси уже выхватывает у него из рук фисташковый рожок и снова хватает его за руку. — Спасибо! — говорит она мороженщику, затем разворачивает их с радостным хмыканьем и начинает есть. Эдди выходит из своего странного транса только тогда, когда шоколадное мороженое капает ему на пальцы, а Крисси так смеется, что фыркает, и это почти заставляет его забыть обо всем случившемся ранее. Она… она ничего не сказала. Не сказала, что она не его девушка, не запротестовала, просто промолчала и ушла. И черт, конечно, это ничего не значит, скорее всего, ей просто наплевать на то, что думает этот парень, но в животе у Эдди все равно все переворачивается, потому что, по крайней мере, это означает, что сама идея ее не беспокоит, верно? Мысль… мысль о том, что кто-то может подумать, что они вместе. Господи Иисусе. Он принимается за свое мороженое и съедает половину мороженого Крисси заодно, когда она без слов передает его ему, а она прижимается к его щеке и оставляет на ней еще один поцелуй (холодный, заставляющий его дрожать не только от ощущения ее губ на своей коже), как раз когда они уже почти вернулись к остальным. Харрингтон поднимает голову как раз вовремя, чтобы заметить их, и свистит, и почему-то Эдди испытывает странное чувство триумфа. И все же, когда чуть позже Бакли толкает его в холодную воду бассейна, это в какой-то степени радует, потому что, вероятно, ему это было необходимо, даже когда вода полностью и основательно промочила его рубашку. И Крисси, по крайней мере, смеется над этим — вслух, свободно, пинается ногами, сидя на краю бассейна, чтобы обрызгать его, и все это делает обстановку вокруг почти нормальной.***
— Отведи меня куда-нибудь, — почти мурлычет Крисси, когда они сидят в его трейлере на полу рядом с журнальным столиком в очередной раздражающе жаркий летний день, а руки Эдди заняты тем, что сворачивают косяк для них обоих. Он чуть не роняет его. Он возится с ним, пока тот снова не оказывается в его руке, и тяжело сглатывает, но это не помогает справиться с внезапной сухостью в горле. Не помогает и то, что он смотрит на нее, как идиот, широко раскрыв глаза, словно олень, попавший в свет фар. — Чт… — начинает он, и только тогда понимает. Отведи меня куда-нибудь, — говорит она, и это звучит так, будто она просит его пригласить ее на свидание, но она бы не попросила. Она бы не стала. Не пошла бы, верно? И будет чертовски неловко, если он попросит, потому что он ошибается. Он знает, что ошибается. (В его груди что-то трепещет, наверное, это чувство надежды, и, честно говоря, это так глупо. Господи, они же друзья, а он тут изображает влюбленного дурачка. Это ведь не совсем честно по отношению к ней, правда? Беда в том, что он по-прежнему не может не влюбляться в нее с каждым днем, проведенным вместе, с каждым вечером, проведенным за разговорами по телефону.) Крисси смотрит на него почти вызывающе, с надутыми губами, по-детски, и, по мнению Эдди, это самая милая вещь во вселенной: ее брови нахмурены, нижняя губа оттопырена. Она упрямо смотрит на него из-под клубничной светлой челки. Ее волосы распущены. Теперь она делает это чаще, когда находится рядом с Эдди, или же укладывает волосы в пучок, используя ее любимые разноцветные резинки. Честно говоря, он сходит с ума от разнообразия причесок, цветов макияжа и ее одежды. Но сегодня она удивляет его своим выбором наряда: на ней джинсовые шорты и черный топ, хотя она обычно избегает темных цветов. (Что… также заставляет его сходить с ума. Черт, ему нужно взять себя в руки). — Эм…— Он пытается заполнить тишину, хотя с момента ее просьбы прошло не так много времени. Он хочет наклониться и попробовать этот блестящий розовый блеск на ее губах. А еще хочет узнать, какова на ощупь кожа ее бедер. — Прямо сейчас? Лицо Крисси озаряется, и, Боже, это самое красивое, что есть во вселенной. Ее нос, носки, один, подтянутый до колена, а другой опущен вниз, немного кривоватые жемчужные передние зубы. (Ему хочется прижаться к ним языком. О, нет, нужно срочно взять себя в руки. К тому же он все еще не перестал думать о ее дурацком горячем пастельно-розовом бикини.) — Да, — отвечает она на этот раз более жеманно и одергивает край своих шорт. Если бы на ней был надет свитер, она бы возилась с низом или рукавами свитера. Эдди это знает, и это так забавно, насколько хорошо он уже знаком с ее привычками. — Да, прямо сейчас. Он тупо кивает. Ладно, значит, она хочет убраться отсюда. Они могут это сделать. Проходит несколько мгновений, прежде чем он придумывает, чем бы им заняться. На самом деле ему подсказывает его собственный пустой желудок. — Может в закусочную? — спрашивает он, поднимаясь и засовывая косяк за ухо — волосы все равно его скроют, — а затем похлопывает ладонями по джинсам, протягивая одну из них, чтобы помочь ей подняться. Крисси хихикает, когда берет его за руку. Ее ногти блестят розовым рядом с его черными (она накрасила ему ногти пару дней назад, и лак уже облезает, но Эдди все равно нравится), и она подпрыгивает так, что из-под топа обнажается ее бледный живот, и он сглатывает, глядя в сторону. — Как романтично, — поддразнивает она, и Эдди думает, что ей действительно нужно перестать шутить о таких вещах, потому что он, черт возьми, сойдет с ума. Ему нужна гребаная сигарета.***
Сейчас они в доме Джонатана Байерса — его мама на работе, а младший брат ночует у Уилеров, что довольно забавно, потому что Нэнси Уилер спит здесь, ее голова в данный момент покоится на шее Байерса — и смотрят фильм «Свободные», который Эдди не очень-то хотел смотреть, но Крисси настояла, а Уилер, похоже, тоже хотела, так что он согласился. (Честно говоря, Крисси было бы достаточно, чтобы убедить его. Хотя он никогда бы ей в этом не признался.) Эдди бросает взгляд на Байерса, но не похоже, чтобы тот особо возражал против фильма, который в итоге выбрали. Ну, не то чтобы Эдди мог его винить. В конце концов, его девушка прижимается к нему. И Эдди нужна гребаная сигарета, потому что вся эта ситуация просто чертовски неловкая. Когда Крисси рассказала ему о киновечере у Байерсов, он не ожидает, что там будут только… ну, Уилер и Байерс. Они встречаются, а теперь Крисси и он тоже здесь, и это похоже на двойное свидание, чего, конечно, не может быть, но все равно так кажется, потому что Уилер прислонилась к своему парню, а голова Крисси тоже опустилась на плечо Эдди. Они выглядят даже большей парой, чем Байерс с Уилер, потому что Крисси положила свои ноги ему на колени, и ему приходится делать все возможное, чтобы не положить руку на ее бедро и не сдвинуть ее юбку длиной до колен, чуть выше, чтобы он мог почувствовать ее кожу. Господи Иисусе. Да, ему определенно нужна сигарета. Он даже не может дрыгать ногой, когда Крисси лежит на нем вот так. Его рука уже в кармане джинсов, когда он произносит. — Никто не против, если я закурю? Глаза Уилер прикованы к экрану, но она качает головой — Господи, кто бы мог подумать, что этой девушке так понравятся «Свободные», — а Байерс смотрит на него, пожимая плечами. — Валяй. Моя мама всегда курит в доме. Эдди неопределенно хмыкает и смотрит на Крисси, чья голова все больше и больше сползает с его плеча. Скоро она будет биться лбом о его грудь. Господи, как же так получилось, что она выбрала фильм, а теперь дремлет? Он осторожно обнимает ее, чтобы удержать на месте, а другой рукой достает сигарету и с трудом прикуривает ее. Байерс наблюдает за его движениями, и в его глазах, по какой-то гребаной причине, есть что-то почти мягкое. — Как давно вы вместе? Эдди чуть не роняет сигарету и пялится на Байерса широко раскрытыми глазами, замирая на месте. О. О, Господи. Байерс… Байерс думает, что они с Крисси встречаются. Неужели Уилер не сказала ему, что это не так? (Ну, теперь, когда он об этом думает, то понимает, что с ее стороны было бы действительно странно представлять их как своих друзей — Крисси и Эдди, которые, кстати, совершенно не встречаются. Так что Байерс просто… предположил, наверное. И, судя по тому, как Крисси прижимается к нему, Эдди не может его винить). Он почти забывает о сигарете во рту, и от неожиданности замирает на месте, когда дым стелется ему в лицо. Точно. Точно. Он быстро затягивается, судорожно перебирая пальцами, его лицо горит от смущения, но дым хотя бы немного его успокаивает. — Господи, — бормочет он, отворачиваясь к экрану, чтобы не встречаться взглядом с Джонатоном. — Мы не… мы не встречаемся. Ответа не следует. Даже несмотря на шум фильма на фоне, Эдди слышит биение своего сердца в ушах, чувствует, как оно врезается в его грудную клетку изнутри, и, черт возьми, что-то настолько невинное, как вопрос Джонатана, не должно так сильно выбивать его из колеи. Молчание затягивается, и Эдди выдыхает дым в воздух, а затем снова поворачивается к Байерсу, который смотрит на него в замешательстве. Он обменивается взглядом с Уилер, которая тоже смотрит на него с таким же недоумением, пока тот просто не пожимает плечами, а затем посылает Эдди нечто, что можно описать только как недвусмысленный взгляд. Какого хрена? Чем… чем, блядь, он это заслужил? И он хочет сказать ей это, хочет пожаловаться, но, Господи, голубые глаза Уилер приковывают его к месту, где он и сидит, интенсивностью своего взгляда. Когда, блядь, она успела стать такой дерзкой? Странный момент прерывается, когда Крисси прижимается к его плечу и поднимает голову. — О, — сонно говорит она, и это самая милая вещь в мире. Эдди прикусывает нижнюю губу. — Фильм уже почти закончился. Буу. Эдди тихонько смеется и не замечает взгляда, которым Уилер смотрит на Крисси, и растерянности на лице Крисси.***
Крисси злится на него. По какой-то причине она злится на него, Эдди понимает это по тому, как она ходит по комнате — ее шаги немного тяжелее, чем обычно, — по тому, как она хмурится и дуется, по тому, как она обхватывает себя руками, по тому, как она держит дистанцию. Черт, он даже не заметил, как привык к ее постоянным прикосновениям — к ее бедру, прижатому к его бедру на диване, когда они устраивают вечер кино, к тому, как она держит его за руку, к ее голове на его плече, к ее весу на его коленях или к поцелуям в щеку, а теперь, когда она снова сидит дальше, как тогда, когда они только начали дружить, ему кажется, что он этого не переживет. Боже, он такой отчаянный и жалкий, но каким ему еще быть? Она уже в третий раз проходит через гостиную-кухню трейлера его дяди, когда Эдди наконец находит в себе силы заговорить. Он неловко прочищает горло и нервно покручивает одно из колец на среднем пальце. — Крисси, — мягко говорит он. — Что случилось? Ты сердишься? Она резко останавливается, дергает себя за рукава рубашки, повернувшись к нему спиной, и, наконец, поворачивается к нему, запыхавшись. На ее лице что-то читается — не только раздражение, но и боль. В душе Эдди разверзается яма. Он… причинил ей боль. Бог свидетель, он понятия не имеет, что он сделал, но, Господи, он сделал ей чертовски больно. В ее шагах чувствуется странная энергия, когда Крисси почти бегом бросается к нему и опускается на диван рядом с ним, ближе, чем она была весь день. Но это не мягкость, как обычно, нет, в ее стальных глазах что-то острое, когда она закусывает нижнюю губу и наклоняется к нему, словно хочет пронзить его взглядом, словно хочет прижать его к стене и заглянуть в его душу в поисках ответов. Христос. Эдди сглатывает, борясь с желанием отодвинуться назад. Это, вероятно, только еще больше разозлит ее. — Ты считаешь меня уродливой? Эдди моргает. Это… совсем не то, чего он ожидал, и это настолько удивительно, что его рот на несколько мгновений застывает в безмолвии. Он оглядывается по сторонам. С чего, черт возьми, она это взяла? Как он вообще может такое подумать, он же не слепой, черт возьми! — Ч-что? Она хмурится сильнее, и теперь она выглядит почти отчаявшейся. Крисси вскакивает с дивана и делает еще один круг, жестикулируя руками. — Ты… ты считаешь меня непривлекательной? Некрасивой? — она поворачивается к нему и тычет пальцем в его сторону, и глаза Эдди расширяются. На этот раз он все же слегка отклоняется назад. — В чем дело, Эдди? Неужели я настолько несексуальна? Она уже всхлипывает, а его голова пульсирует, и он понятия не имеет, что происходит. Абсолютно никакого. О чем, черт возьми, она говорит? Что-то трепещет в его груди, потому что она злится на него, потому что она в шаге от слез, а больше всего он просто чертовски… озадачен. Такое ощущение, что он что-то упускает. — Господи, Крисси… — Два месяца! — продолжает она, почти визжа. Эдди никогда не видел ее такой. Крисси проводит руками по волосам, издавая разочарованный звук, и почему-то это получается самым милым зрелищем в мире. (Боже, Крисси, думает он, все еще глядя на нее широко раскрытыми глазами. Ты самая красивая девушка в мире. Ты даже не представляешь, сколько времени я провожу, фантазируя о тебе). — Мы… Мы встречаемся уже два месяца, а ты даже не поцеловал меня… Подождите, что? Дааа, теперь он в полной прострации. — Что? — задыхается он, громко, неожиданно, незапланированно, и Крисси замирает. Ее руки снова опускаются на бока, волосы немного растрепались от того, как она провела по ним руками, грудь вздымается, и она смотрит на него широко раскрытыми глазами. В ее взгляде… в ее взгляде тоже есть замешательство. Эдди думает, что они, наверное, смотрят друг на друга одинаково. Он слегка смеется. Это не совсем смех — он звучит сухо, растерянно, нервно, и, Боже, он ни черта не понимает, что происходит. Это какой-то бредовый сон? Неужели он действительно накурился, и вот она — расплата? — Крисси, мы не встречаемся. Ее лицо опускается, и теперь она смотрит на него так, будто он отвесил ей пощечину, а он тут же жалеет, что вообще произнес эти слова. Внутри него все будто бурлит, и его мозг совершенно не хочет понимать, что происходит. Однако видеть, как Крисси вот так сдувается, чертовски больно. Грудь Эдди отзывается болью, а в горле саднит так сильно, что кажется, он задыхается. — Мы встречаемся, — настаивает она, но ее голос становится намного тише. В нем нет былой энергии. Эдди моргает, а его разум отчаянно мечется в поисках того, что можно сказать. — Конечно, мы встречаемся. Ты, ты флиртовал со мной. И — и я держала тебя за руку и целовала в щеку, и мы ходили на свидания, конечно, мы встречаемся! Она уже вовсю плачет, и из ее уст вырывается придушенный звук, когда она вытирает щеку. Эдди встает и оказывается рядом с ней, прежде чем успевает осознать собственное движение. Быстро обхватив ее руками, он прижимает ее к своей груди. Его сердце бешено колотится. Что… что за черт? Крисси, она… она думала, что они встречаются. Она думала, что они встречаются уже два месяца, почем она… не сказала ему? Какого черта? — Крисси, — говорит он, нахмурив брови, и его сердце сжимается в груди, когда она снова всхлипывает. — Крисси, ты… ты… черт, Крисси, я думаю, я бы вспомнил, как согласился встречаться с тобой. Я думаю… я думаю, это был бы такой важный момент в моей жизни, что я бы просто не… Эдди замолкает. Боже, он понятия не имеет, что сказать. Как исправить ситуацию или хотя бы начать распутывать этот клубок недопонимания. Ее руки впиваются в его рубашку, ногти грубо вцепляются в кожу сквозь ткань, и он слегка шипит, позволяя Крисси зарыться лицом в его грудь. — Ты флиртовал со мной, — снова настаивает она, звуча слегка приглушенно, и в ее тоне звучит отчаяние, как будто она требует, чтобы он сказал ей, что это не так. Что… что ж, он и не мечтает об этом, потому что она права. Он действительно флиртовал с ней. — Ты флиртовал со мной, и я флиртовала в ответ, и ты отвез меня домой, и я держала тебя за руку, и мы ходили на свидания — и — и мы встречаемся. Это значит, что мы встречаемся! Эдди снова смеется тем же озадаченным, растерянным смехом, и на этот раз Крисси щиплет его за спину, пока он не вскрикивает. — Прости, — вздыхает он, и, черт возьми, он действительно сожалеет. Черт, он никогда не хотел причинить ей боль, и его рука зарывается в ее волосы, нежно притягивая ее ближе и лаская, прежде чем он успевает остановить себя. — Прости, прости. Просто… у тебя так начались отношения с Джейсоном? Он не предлагал тебе встречаться, просто жеманно улыбнулся, и ты вдруг внезапно стала ему преданной? Она снова фыркает, но теперь отстраняется и смотрит на него с нахмуренными бровями и почти обвинительным выражением лица. — У всех так происходит! — протестует она, почти захлебываясь в слезах, и Эдди хочется вытереть их с ее щек. Он так и делает, даже не успев осознать этого: его большие пальцы проводят по мягкой, влажной коже. — Это не так, — бормочет он. Господи Иисусе. Что за хрень творится с Джейсоном Карвером? Просто… как он мог втянуть ее в такие отношения? Ему хочется докопаться до истины. Хочется убедиться, что она хотела быть с Джейсоном, действительно хотела, даже когда думала, что все всегда происходит так… так. Хочется убедиться, что она согласилась на это всей душой, а не только потому, что этот придурок сказал ей, что она сходила с ним на одно свидание и теперь они парень и девушка, а потом ее глупая мамаша рассказала ей какую-то чушь о том, что нельзя расставаться через день после того, как сошлись, и тогда она застряла с ним. (Но, может быть, он просто выдает желаемое за действительное. Но опять же, он ненавидит даже помыслить о таком ходе вещей, так что определенно нет). Прежде чем он успевает углубиться в подобные мысли, Крисси резко отстраняется, прижимая руки к груди и вцепляясь ногтями в рубашку, и снова смотрит на него чертовски обиженным взглядом. Как у побитого щенка. У Эдди появляется ощущение, будто его разрывают надвое. — Значит… — задыхается она, ее дыхание настолько учащенное, что он думает, что у нее случится гипервентиляция. — Значит, ты не хочешь со мной встречаться? Господи. Все в Эдди паникует, прыгает и скачет, и он в мгновение ока хватает ее за руки обеими ладонями. — Нет, — говорит он слишком быстро, слишком отчаянно, и его сердце бешено колотится, но разве это уже имеет значение? — Нет, черт, Крисси, нет, я этого не говорил. Черт, встречаться с тобой — это все, о чем я мечтал. Уже целую вечность. Он спотыкается на полуслове, чуть не говорит ей, что был влюблен в нее с гребаного восьмого класса, но, по крайней мере, ему удается нормально выговаривать слова. По крайней мере… по крайней мере, в них есть смысл. Верно? Крисси моргает. Серые глаза большие, широкие и слезящиеся, тушь на щеках испачкана, розовые тени немного размазались от слез. Блеск для губ почти стерся. — Тогда… — начинает она, нахмурив брови, и теперь впивается ногтями в переднюю часть его рубашки, держась за него так, будто думает, что он бросится наутек, если она этого не сделает. Эдди почти смеется. Никаких, блядь, шансов. — Тогда, тогда я не понимаю, в чем проблема. Ха. Да, она права. Разве нет? — Постой, — бормочет Эдди, и все внутри него медленно успокаивается. Стойте, стойте, стойте. Так, значит… Крисси думала, что они встречаются. Это… объясняет, почему она так обидчива с ним, в то время как не делает того же с… с Харрингтоном, или как там его. Черт, черт, два месяца? Все это время она… Он думает о том, как она обнимала его на диване, о ее застенчивом, но задорном тоне по телефону каждый вечер, о том, как она постоянно приглашала его потусоваться, как часто приходила к нему, о дурацком бассейне и дурацком комментарии мороженщика, и о том, как она ничего об этом комментарии не сказала. Он думает о Джонатане Байерсе и абсолютной растерянности в его глазах, о Нэнси Уилер и ее остром взгляде. Думает… думает о том, что это чертово свидание было двойным, а он был единственным, кто ни о чем не догадывался. — Подожди, — повторяет он, и Крисси снова фыркает, сглатывая, но при этом смотрит на него так, что ему становится не по себе от того, как она выгибает шею. — Ты… ты хочешь со мной встречаться? Крисси моргает, а затем смеется — коротким, смущенным смехом, так похожим на его недавний. — Эдди, — говорит она, как будто он совсем глупый. И, черт возьми, может, так оно и есть. — Конечно. Зачем еще… зачем еще мне… — Она хмыкает, на мгновение прикрывает глаза в явном разочаровании, и Эдди смачивает губы языком, собираясь что-то сказать, но тут она поднимается на цыпочки и прижимается губами к его губам. О. О. Что ж, это один из способов решить проблему, полагает он.***
Смех Бакли заполняет всю закусочную. Она прямо-таки гогочет, а лицо Эдди пылает. Когда он смотрит на Крисси, та выглядит не лучше. Господи Иисусе. — Ты, — задыхается Бакли между приступами смеха, — ты не знал, что вы, ребята, встречаетесь?! Эдди что-то ворчит себе под нос, а потом швыряет жареную картошку прямо в глупое лицо Бакли. Она хихикает, стаскивает ее со щеки и запихивает в рот. Харрингтон рядом с ней разевает рот. Уилер смотрит на Эдди так, будто тот сошел с ума. — Ты серьезно? Это… это то, о чем ты рассказал Джонатану? Как раз в этот момент Байерс рядом с ней фыркает. Эдди только пожимает плечами, лицо все еще горит. — Хорошо! — жалуется он, откусывая большой кусок от своего бургера, чтобы было чем спрятать лицо. Он продолжает есть с полным ртом, на что Уилер морщит нос, а Крисси хихикает. — Ладно, ладно, я понял, я идиот. Может, оставим все это в прошлом? Господи! Бакли закатывает глаза, берет горсть картофеля фри с тарелки Харрингтона — тот пихает ее локтем в бок, громко жалуясь, но она просто игнорирует его — и запихивает себе в рот. — Чувак, — говорит она с набитым ртом, и Уилер щелкает языком, а затем шипит в знак поражения, придвигаясь ближе к своему парню. — Ну теперь то вы хотя бы встречаетесь? — Пошла ты, — шипит Эдди, бросая в ее сторону еще одну порцию жареной картошки. — Ты у меня попляшешь, когда у тебя появится девушка. Крисси пихает его локтем в бок, и он смотрит на нее широко раскрытыми глазами, все еще охваченный возмущением. Она хихикает, закатывает глаза, подталкивает сэндвич на своей тарелке, а затем застенчиво хлопает ресницами в сторону Бакли. — Сейчас мы действительно встречаемся, да. И на этот раз мы оба знаем об этом. Эдди ворчит себе под нос, Харрингтон фыркает, а Байерс очень занят своей картошкой фри и своей девушкой, прислонившейся к нему. Господи, неужели никто не кормит этого парня? — Что ж, — говорит Харрингтон, хлопая в ладоши. — Разве это не здорово? Вечер празднования, да? Бакли закатывает глаза, хватая остатки своего бургера. — Сейчас полдень, придурок. — Она приостанавливается, бургер на секунду замирает перед ее ртом, затем она поворачивается к Харрингтону.— Погоди, это значит, что ты платишь? Эдди закатывает глаза, отстраняясь, быстро доедает остатки бургера и смотрит на Крисси, которая уже обхватила его за талию. Прикосновение к нему помогает ей успокоиться, он знает, что в данный момент — и особенно в таких ситуациях, как подобная, плюс со всей этой едой, — это определенно то, что ей нужно. Он наклоняется ближе. — Ты в порядке? Крисси моргает, потом смотрит на него, и все ее лицо смягчается. Свет отражается в ее клубничо-светлых волосах, заставляя их сверкать золотом в дешевых лампах закусочной, и она наклоняется и прижимается поцелуем к его щеке, а затем хихикает. Впервые с тех пор, как они пришли сюда, она берет в руки свой сэндвич и откусывает большой кусок, тщательно пережевывая и проглатывая, а затем наклоняет голову, чтобы снова улыбнуться ему. — Да, — тепло говорит она, и Эдди не может удержаться, наклоняется и целует ее, слизывая с уголка ее рта небольшое количество майонеза, отчего Крисси снова хихикает. Бакли снова начинает гоготать. Эдди понятия не имеет, как с ней справляется Харрингтон, но на этот раз именно в него бросают картошку, и она застревает в его волосах, что заставляет его ругаться под нос. — Фу, снимите комнату, — жалуется Бакли, и Эдди бросает на нее взгляд. — Некоторые из нас одиноки, понимаешь? Ну, думает Эдди. Не я. Уже два месяца как. Крисси снова хихикает, и это самый красивый звук во вселенной.