Ртуть

– Кто ты, Вика? Голос Новак, надломленный, полный отчаяния и боли, заполняет разум, теплом разливается по измученному телу. Что она, Вика Кемпиннен, может сейчас рассказать? Ей кажется, что руки её, аккуратные когда-то (и очень нежные), сейчас пахнут порохом и кровью. Она хочет прикоснуться к девушке, но боится, что причинит только боль. А ещё в сотый раз напоминает себе, что этот чёртов безумный "Выживший" – не место, чтобы влюбляться. – Таня, ты знаешь ведь. Я всё уже тебе рассказала. Что ещё можно выжать из собственной истории? То, что она выросла без отца, и до сих пор помнит тот день, когда его хоронили в закрытом гробу? То, что за сестру готова глотку перегрызть кому угодно? То, что ей лет с четырнадцати нравятся девушки, и Таня Новак просто олицетворяет собой её любимый типаж? Чёрт. – Куда ты смотришь, Вик? Кемпиннен вдруг краснеет, густо, от шеи до корней волос, и Таню это смешит. Она расслабляется, если на этой безумной игре вообще расслабиться можно, в горячей ванне, на минутку забыв, что они в доме какого-то мента, и он вполне может быть с организаторами заодно. Чёрт. Новак не первый раз странные взгляды Виктории замечает. Вика из тех, кто привык получать то, что нравится, будь это вещь, должность или человек. А ещё она красива, слишком, сука, хороша она для этой дурацкой игры. Вика очень старается делать вид, что смотрит в окно, но взгляд то и дело "соскальзывает" на красивую грудь, которую так и хочется сжать в ладонях. Хочется провести влажными руками по идеальному телу журналистки, торопливыми поцелуями опускаться от плеч загорелых к низу живота, оглаживать красивые стройные бëдра и... Вика никогда не позволяла себе слабостей – она не из тех, кто станет биться в истерике, вот только... Могли ли эти безумные люди, что явно под какими-то веществами игру сочинили, просчитать то, что ей так сильно Таня понравится? От одного взгляда на эту девушку Вика почти физически ощущала, как "плывёт" её разум, а это делает её уязвимой. Не выпуская из рук автомат, Вика нежно касается таких желанных податливых губ. Новак не думает сопротивляться, лишь прогибается слегка, желая быть немного ближе, ощутить больше, почувствовать хоть что-то приятное. От постоянного стресса обостряется чувствительность, и даже поцелуй возбуждает не на шутку – Вика ощущает пробежавшую по телу девушки дрожь. Отпустив истерзанные губы, светловолосая целует шею, борясь с желанием прикусить, оглаживает плечи, медленно, давая Новак возможность одуматься и остановить, подбирается к груди. Стискивает соски, ставшие твëрдыми от возбуждения и остывающей воды, чтобы через несколько секунд тоже зацеловать. В глазах Кемпиннен появляется нездоровый огонёк, который бы в другое время испугал точно, а сейчас только заставлял чувствовать себя красивой, желанной и нужной. Этот момент был определённо лучшим – короткая передышка среди всего этого безумия. "Я расскажу ей всё" – думает Вика, сжимая тело девушки в грубоватых объятиях. Слышится скрежет ключа в замке. Тяжело вздохнув, блондинка отрывается от такого желанного тела. "Господи, помоги нам обеим выжить" – думает, хотя никогда ни во что и ни в кого не верила, кроме себя. – Поищу нам что-нибудь переодеться, – бросает, будто и не было ничего. – Сука ты, Кемпиннен, – мягко звучит голос Тани, – если я тут выживу, то обязательно тебе отомщу. Обещаю, тебе понравится. Вика на мгновение застывает в дверях. – Лучше пообещай мне выжить.