Всего лишь сон

      Лань Хуань замирает, едва ступает на небольшую поляну, скрытую ото всех пышными кустарниками душистого османтуса. Он искал брата и его супруга. Что ж, он их нашел.       Нарушать их уединение не в привычках Лань Хуаня, но пришло письмо от главы Цзян, поэтому он счел возможным сообщить об этом как можно скорее.       Они сидят, крепко обнявшись. Брата видно со спины, Вэй Ин крепко обхватывает его руками и ногами. Его лица не видно, словно он уткнулся в шею супруга. Они так переплетены, будто не могут и мига прожить, не ощущая друг друга физически. Лань Хуань собирается дать знать о себе, когда Вэй Ин издает странный звук. А потом снова. И снова.       Приглушенный, протяжный, мучительно-сладостный.       Лань Чжань приподнимает его, а потом резко опускает.       О!       Они не просто сидят, крепко обнявшись.       Они…       Лань Хуань тяжело сглатывает. Он определенно не должен смотреть, как его брат трахает своего супруга. Не то чтобы Лань Хуань был настолько целомудренным и не подозревал, что происходит между этими двумя. Они искрят, как воздух перед грозой, даже находясь на расстоянии нескольких шагов друг от друга.       Вэй Ин издает другой звук. Всхлипывающий, просящий. О, поистине Лань Чжань умело играет и на этом инструменте.       Лань Хуань сжимает кулаки, пытаясь унять зачастившее сердце, головокружение и дрожь во всем теле.       И тут Вэй Ин чуть поворачивает голову. Становится ли стыдно Лань Хуаню, когда он встречается с ним взглядом? Возможно, позже он сможет ответить на этот вопрос. Но в данный момент он ощущает так много и так ошеломительно сильно, что едва держится на ногах.       Вэй Ин улыбается. Скорее, криво усмехается. Презрение ли в его глазах или нечто иное? Но что там определенно пылает подобно адской бездне, так это желание. О, Лань Хуань и не подозревал, что Вэй Ин на такое способен. Конечно, это не предназначено для непрошенных зрителей.       За широко раскинутыми полами их одеяний и длинными рукавами не рассмотреть ничего непристойного. Но в какой-то момент, когда Лань Чжань — о его вечно сдержанный брат! — едва не рычит и в очередной раз приподнимает супруга, словно тот весит не более меча, оголяется бедро Вэй Ина. Пальцы Лань Чжаня впиваются в плоть с такой силой, что там наверняка останутся следы.       Лань Хуань отмечает даже малейшую деталь. Напряжение в каждой мышце Вэй Ина, в его пальцах, что тянут волосы и ленту, впиваются до побелевших костяшек в плечи, сминая ткань ханьфу. Исцелованные, припухшие, яркие губы. Опьяневший, затуманенный взгляд.       Лань Чжань начинает ускорять свои движения, продолжая неутомимо насаживать Вэй Ина на себя. Лань Хуань не в силах отвернуться или хотя бы стыдливо прикрыть глаза. О нет, он жадно смотрит, тяжело дышит и чувствует, как в нем нарастает тот жар, о котором он уже успел позабыть.       Вэй Ин протягивает одну руку, будто приглашает присоединиться. Лань Хуань в ужасе отступает назад. Аромат османтуса, столь нежный обычно, сейчас кажется удушающим.       Вэй Ин больше не сдерживается. Он вскрикивает, шепчет бессвязно, словно сходит с ума. И все еще тянет руку, когда его выгибает, а оргазм пронизывает все нутро. Лань Хуань с ужасом понимает, что сам буквально на грани. Внизу так горячо и напряженно.       О, нет.       Нет-нет, он ведь не может… не может испытывать возбуждение, глядя на этих двоих, потерявших всякий стыд.       Не может. Но испытывает.       Непристойные мысли, грязные желания, похоть. Ужасный клубок ужасных чувств.       Лань Хуань не думает о том, чему стал свидетелем.       Не думает.       Не думает.       Не думает.       Гонит непристойные мысли. Но они не исчезают. Они прячутся как угорь в донном грунте, в норе бессвязных образов, за валуном правил. И, стоит ослабить бдительность, как тут же лижут огненными языками.       А в одну из прохладных ночей к нему приходит сон. Сладкий до дрожи в пальцах на ногах. Лань Хуань никогда наяву не дал бы согласие. По многим причинам. Не важно, что он внутри оказывается таким похотливым. Но это ведь сон. И он шепчет: «Да, пожалуйста…».       Его запястья связывают так туго, что он ничего не может поделать. Ощущать себя беспомощным так возбуждающе. Его ласкают. Руки везде, обнаженная влажная кожа, твердые мышцы. Нетерпеливые губы, что сминают его рот и не дают сорваться непристойным звукам, разрушить магию сна и ночи. Сзади притираются, между ягодиц влажно скользит твердое и горячее. Сначала немного больно и дискомфортно. Но чей-то шепот успокаивает, а внутри продолжает безжалостно распирать, пробираться едва не в золотую сердцевину.       Его зажимает между двумя телами. Лань Хуань знает кто это. Конечно же, он знает. Но не формирует образ, чтобы не вскинуться испуганно от того, что все они натворили. Не проснуться. Он растворяется в этом сне, в этом мареве желания и позволяет утянуть себя на дно глубокого омута.       Лань Хуань весь пылает. Внутри, снаружи. Он плывет в этом пламени и бездумно благодарит, когда ему это позволяют. Когда его рот не занят чем-то твердым и упругим, пальцами или языком. Ему не дают двигаться. Но этого и не нужно. Нутро жадно принимает, а член скован влажным жаром.       Лань Хуань к исходу ночи столь измучен и столь счастлив, как не был никогда. Его наполняет энергия. Чудесный сон не лишил сил, но дал много. Он просыпается, улыбаясь в предрассветные сумерки.       День за днем идут своим чередом. Иногда Лань Хуань видит те самые особенные сны. В такие дни он прячет улыбку от других, будто она может рассказать окружающим его личный секрет счастья. Нет, это только для него. Сокровенное, спрятанное глубоко внутри.       Лань Хуань ничего не предпринимает. Ни тогда, когда ловит лукавую усмешку Вэй Ина или тяжелый понимающий взгляд Лань Чжаня. Или, когда по пробуждении отмечает исчезающие следы на запястьях, бедрах, шее. Когда губы еще хранят вкус других губ. Когда еще некоторое время ощущается определенный дискомфорт в теле, что рассеивается вместе с предрассветными сумерками.       Это ведь все сны, а не явь.       Во снах можно позволить себе абсолютно все.       Не думать, не страшиться последствий, не заливаться стыдливой краской при свете дня.       Смотреть прямо в глаза брата и его супруга.       И ждать.       Ждать ночей, что наполнят его покои желанием, а его тело — легкостью и светом.

Январь, 2024