Родители говорили Чану: не сиди долго у океана, океан живой. Он либо станет твоим другом, либо убьёт тебя. Чан был хорошим сыном, любил своих родителей и доверял им, даже если истории, которые они ему рассказывали, воспринимал как обычные сказки для детей.
Чан любил океан, рядом с ним он чувствовал себя свободным, живым, мог каждой крупицей, каждой молекулой своего тела почувствовать себя частью этого большого и невероятного мира. Крис приходил к причалу, раскидывал длинные бледные руки в стороны, слово отдавая этой стихии всего себя мол: "На, забирай. Мне не страшно. Я пришёл, чтобы понять тебя, так прими же меня, успокой, а я стану твоим другом".
Океан отвечал ему лёгким бризом и тёплыми каплями, бьющимися о деревянные колонны причала, ласкающими щеки, большой нос, усыпанный светлыми веснушками, и детскую широкую улыбку.
Родители строго-настрого запрещали долго сидеть у океана, но время от времени Чан возвращался на излюбленное место, чтобы отпустить то, что его тяготило.
По правде говоря, Бан не был одиноким ребенком, у него была большая любящая семья, отличные друзья, хороший класс в школе, но не было
лучшего друга. Своего человека, с которым можно помолчать, смотря на ярко-оранжевый закат, уходящий далеко-далеко за горизонт. Зато у Криса был океан – бушующий, спокойный, теплый, убаюкивающий, любящий, готовый принять его любым.
Чан не верил в сказки, которые ему рассказывали родители, но почему-то своим самым-самым лучшим в мире другом он считал именно океан.
Осень была дождливой, хлестающей порывами ветра щёки, забиравшейся холодными пальцами за тёплый ворот чановой осенней куртки, добиравшейся лоскутами холодных потоков до живота и пускающей неприятные мурашки по всему телу. Когда Крису было тринадцать, он впервые узнал, что такое потеря близкого человека. После церемонии похорон, как и всегда, Чан пришёл к причалу, дошёл до края. Осень не щадила никого, даже его лучшего друга: кое-где берег порос темно-зеленой тиной, а совсем недавно - незадолго до ужасной трагедии для его семьи - был сильный шторм и прилив принес на берег дюжины мертвых рыб. Чану тогда было больно и грустно, в тот день океан его не встречал, переживая свою боль, так что он просто сел на край причала, опустил блондинистую голову, улыбнулся грустно слегка, стараясь разглядеть в воде свое отражение, но океан был неспокойным, постоянно отвергал его, размазывая острые черты рябью. Чан вздохнул, закинул голову, прикрывая глаза – ему хотелось сделать для океана
что-то, успокоить своего друга, поэтому он спел один куплет колыбельной, которую ему пела мама, когда он был совсем маленьким.
Смеркалось, крис пел тихо и медленно, больше мурча куда-то в рябь своего отражения. Когда же он закончил, океан лизнул его голые стопы и успокоился, ветер утих, а слабые тучи, нависающие до этого над ним темным куполом, начали отступать. Чан улыбнулся, попрощался с другом и отравился спать.
Сейчас помощь нужна была Чану, дружеская поддержка и тёплый сентябрьский бриз в лицо, словно мама, гладившая по щеке перед сном. Чан по своему обыкновению сел на край причала, свесил босые ноги за его край, вдохнул глубоко, полной грудью, и на одном дыхании отпустил всю свою боль и скорбь. Уставшие стопы лизал океанский бриз, приятно, по-родному, успокаивающе и расслабляюще, а чановы бледные щеки обжигали горячие слёзы.
"Тебя кто-то обидел?"
Чан опешил, даже перестал плакать, раскрыв в удивлении глаза, чтобы понять, на сколько всё вообще на самом деле плохо, что ему слышатся голоса в голове.
"Ты можешь рассказать мне, я выслушаю. Говорить, если честно, не мастак, но слушать умею. Не держи в себе, поделись со мной, как недавно сделал я".
– Ты?...
"Океан".
У океана был детский голос, с поистине недетским спокойствием в интонациях, что было сейчас Чану по-настоящему нужно. И Чан заговорил. Рассказал обо всём: о переезде друзей в другую страну, о том, как у него всё не ладится в музыкальной школе, о том, как родители и все их знакомые рассказывают сказки о лесах, ветрах, животных, огне, морях и океанах. О сестре, которая заболела и умерла из-за отсутствия денег и хорошей медицины в их городе. О том, как его терзает тоска, печаль, боль, скорбь и вина, что отказывал сестрёнке во внимании, когда приходилось уходить в школу или на занятия в музыкалку. Океан выслушал всё, не перебивая, и Чану даже показалось, что ему действительно просто почудился детский добрый голос.
"Ты очень сильный, я знаю это, вижу раз в несколько недель, когда приходишь ко мне. Это тяжело но...ты справишься, знаешь. И...я всегда здесь, помни об этом. Помни, что ты не один".
Чан согласно мычит, утирая сопливый из-за слёз нос.
– Спасибо. Я...не знал, что ты умеешь говорить.
"Я и не умею. Это ты начал понимать меня".
Кажется, Чан может слышать в голосе улыбку.
– Хочу приходить к тебе чаще, – Крис подбирает правую ногу под себя, опираясь на нее подбородком и провожая красными глазами яркий закат.
"Приходи. Я всегда буду рад тебе. Мне одиноко, а ты ... составляешь отличную компанию".
Почему-то Чан легко представляет грустную улыбку океана – если бы тот мог улыбаться – ему хочется обнять его и потрепать по голове, словно младшего брата. Вместо этого Чан грустно отвечает:
– Не могу... родители постоянно напоминают о том, что нельзя долго сидеть у океана, океан живой. Он либо станет твоим другом, либо убьёт тебя.
"Ты меня боишься?"
– Нет, – отвечает крис, не задумываясь ни на секунду.
"И я тебя тоже. Тогда, может ..ты станешь моим другом?"
– Самым лучшим другом? – Чан улыбается тепло.
"Самым лучшим".
Так у Чана появляется официальный, самый лучший друг. Океан. Они много и долго разговаривают, делятся мыслями или чувством одиночества, помогают друг другу и поддерживают.
Когда Чану исполняется семнадцать океан приходит к нему в облике кита. Крис не понимает этого сначала, а потом где-то вдалеке, в ярко-оранжевой дороге, проложенной по морской глади, видит струю воды, выпущенную из океана.
Так, как ему кажется, они становятся ближе.
– Раньше тебя не заботило, что ты просто океан и приходишь ко мне таким, какой есть. Почему кит?
"Киты мудрые. Я хочу делиться с тобой их мудростью и научить их твоей мудрости".
Чан безмолвно улыбается зная, что океан все видит.
Осень была дождливой, полна тумана.
Кит приходил ночами из океана.
Мы познакомились, каждую ночь болтали.
Всё это долго и тщетно держали в тайне.
Кит стал мне лучшим другом. Однажды, утром люди пришли за ним с китобойным зондом.
Я это видел с нашего с ним причала.
Кит закричал и кита не стало.
Родители всегда говорили Чану: не сиди долго у океана, океан живой. Он либо станет твоим другом, либо убьёт тебя. Но люди не знали океан и вместо того, чтобы стать его другом, убили его. Сказки порой бывают страшными, совсем не для детей, с плохим концом и потерей самого лучшего в мире друга.
Знойным летним утром, когда совсем скоро Чану должно было исполниться восемнадцать, его ждали каникулы и отдых, учиться хотелось меньше всего. Однако, это явно не относилось к новенькому переведенному ученику. Странно было переводиться в новую школу на последний год обучения, но это явно не касалось бана, так что он только с легкой улыбкой смотрел на скромное представление Ян Чонина перед классом.
– Спасибо, Чонин. Можешь выбрать место в классе, проходи, садись и мы начнем урок, – сказал учитель, завершая представление нового ученика классу.
Этот Чонин с лисьими глазами, светлой, тёплой и какой-то тоскливо родной внешностью садится рядом с Чаном. Они неловко знакомятся и наконец вникают в тему урока.
Чан человек любопытный, но в меру, так что совсем случайно замечает нарисованных на полях тетради Чонина китов.
Красиво очень.
– Красиво рисуешь, – озвучивает он, не задумываясь.
Чонин смотрит в чановы добрые глаза, улыбается смущённо, отнекивается: – да не особо.
– Почему киты?
– Там, откуда я переехал, их было нетрудно встретить. Они добрые, мне нравятся.
Чан кивает.
– Киты мудрые.
Чонин не сдерживает ответную улыбку, озарённую ослепительным осенним солнцем. Кажется, их ждёт хорошее бабье лето. Можно сходить к океану, познакомиться и поговорить, отчего-то Крису кажется, что с новеньким лисом у них найдется много общего.
