Гиперфиксация

— Ну, что ты как не родной, Мегуми, — мурчит Тоджи и приглашающе хлопает по бедру. Парень в дверях закатывает глаза и жалеет о том, что все это начал. У Тоджи просторная спальня, и это не только про кровать. Широкий шкаф купе с зеркалом, рабочий стол и кожаная софа превращают комнату в блядскую студию с цветной подсветкой по всему периметру. — Тебе лучше скинуть мне деньги сразу и я закрою глаза на твои попытки… — он придирчиво осматривает подсветку кислотно фиолетового цвета. Спасибо, хоть не красного. — Идти в ногу со временем. — Детка не в настроении? — Тоджи становится до жути участливым и заботливым, когда дело касается денег. И Мегуми, который все же подошел, все еще сонный и холодный. Мужчина ныряет широкой ладонью под его шорты. — Еще не время, — шипит Фушигуро, порываясь ударить его, точно схватившего свежевыпеченный пирог грязными руками. Но Тоджи быстрее: не дает этому случиться и, более того, перехватив достаточно тяжелую для юнца руку, тянет на себя, заставляя навалиться всем телом. — Тише, — шепчет он, поглаживая по напряженной пояснице и помогая устроиться на своих коленях удобнее. Мегуми вскоре сдается и кладет голову ему на плечо. От мысли, что его ждет, хочется вывернуться наизнанку. В хорошем или плохом смысле этого слова — он пока не знает. Он чувствует, как Тоджи поворачивает голову в сторону и кивает. Значит, началось. Хочется убежать, но крепкая хватка вокруг поясницы красноречиво говорит о том, что пути назад уже нет. — Детка, посмотри на меня, — просит Тоджи. Его теплое дыхание над ухом пускает по спине мурашки. Он аккуратно поднимает голову Мегуми, придерживая за подбородок, и заставляет смотреть ему в глаза. — Все будет в порядке, слышишь? Фушигуро кивает и выпрямляется, в надежде, что это поможет набраться уверенности, хотя руки, неосознанно теребящие цепочку на шее Тоджи, наверняка выдают его с головой.

***

Мегуми трясущимися пальцами тянет на себя цепь, заставляя Тоджи приподняться на локтях за очередным поцелуем. Несмотря на сбитое дыхание, первый продолжает тянуться снова и снова, требовательно кусая за губы и посасывая широкий горячий язык мужчины. Тот снисходительно усмехается на ненасытность своего мальчика и, переместив вес на одну руку, второй обхватывает влажную от пота шею. — Детка стала слишком жадной, не находишь? — Он сжимает, надавливает на судорожно дергающийся кадык и почти физически чувствует, как наливается кровью юношеское лицо и шея с витиеватыми линиями тонких набухших вен. — Думаешь, надо занять ее рот чем-нибудь более важным? — подают наконец-то голос с другого угла комнаты, хриплый и низкий, будто только после пробуждения. Фушигуро смотрит на него через зеркало, старательно игнорируя свое беспорядочное отражение. Наконец-то он может это сделать, отвлечься хотя бы на секунду от распирающего внутренности члена в заднице, хотя легче от этого становится ни на грамм. И дело даже не в перекрывшей кислород руке вокруг шеи. — Думал, ты уже не додумаешься. — Тоджи закатывает глаза и вскоре отпускает Мегуми. Воздух ему еще понадобится. Целует в шею, аккурат в маленькую родинку, и меняет позу. Мужчина, до этого сосредоточенно орудующий камерой, настраивает ее под нужным углом и, размяв затекшие шею и плечи, неспеша подходит к кровати. — Не мог позволить тому, чтобы Мегуми получится плохо на кадре. — Ремен гладит широкой ладонью зардевшегося парня и большим пальцем вытирает блестящую каплю слюны с уголков его губ. — Ты же знаешь, что я всегда хорошо получаюсь в кадре. — Даже сквозь возбуждение Фушигуро удается недовольно шипеть. — Мог бы и побыстрее… Сукуна грубо хватает его за подбородок, заставляя сразу же замолкнуть, если не прикусить язык. — Тебе слов в сценарии не давали, детка. Так что, будь добр, применить свой рот в соответствующих целях. — Ходить по острию лезвия Ремену нравится, и он видит это острие в потемневших на пару тонов глазах, что смотрят на него снизу вверх. Возможно, ему за это прилетит потом, но пока включена его камера, он может делать все, что хочет. — И учти, никаких зубов и… рук. Тоджи заламывает Мегуми руки за спину и, держа на весу, проникает в него под новым углом, вырывая болезненный стон, пока Сукуна удобнее устраивается на постели и зарывается пальцами во влажные темные волосы.