моя весна — мой кот

      Несмелые лучи заливали комнату мягким светом, проползая по подоконнику на пол, скользя вдоль светло-серых стен и бликами отражаясь от давно остывшего кофе в многочисленных кружках, стоящих на стуле, приставленном к дивану заместо журнального столика, и просто на полу. Лёша был занят чем-то в компьютере: он выглядел спокойным и расслабленным, однако внимательные глаза метались по экрану сосредоточенно и даже несколько напряженно.       Мягкое постукивание клавиатуры не нарушало привычной утренней размеренности и тишины, чего нельзя было сказать о Лёшином госте — теперь практически постоянном. Женя бесшумно, словно кот, вошел в комнату, жмурясь от непривычно яркого для февраля света, льющегося сквозь незашторенное окно. Взгляд тут же упал на многочисленные кружки недопитого кофе с молоком, но Жене пришлось ограничиться скорбным вздохом — опытным путем было выяснено, что упрекать Лёшу за перевод столь великолепного напитка совершенно бессмысленно.       Женя подошел к дивану сзади и, зевнув, опустил руки Лёше на плечи. Тот обернулся, одаривая Женю неповторимой сонной улыбкой:       — Чего надо?       — Тебя надо, — с некоторой обидой ответил Женя. — Ты меня позвал, чтобы сидеть в компе? Да?       — Именно, — Лёша усмехнулся, но через пару секунд закрыл лаптоп, лениво поднимаясь с дивана.       Женя улыбнулся. Он приблизился к Лёше, прикоснулся к предплечьям, которые в огромной футболке выглядели непривычно хрупкими, провел пальцами вниз, чувствуя подушечками мягкий хлопок. Поднял глаза. Лёша пересекся с ним взглядами, прежде чем шагнуть вперед, опуская голову на голое Женино плечо и утыкаясь носом в яремную впадинку. Тот прижался к Лёше, заботливо обнимая за лопатки и поглаживая ладонью у основания шеи.       Через несколько секунд Лёша отстранился, сел на диван и тоже зевнул. Женя засмеялся, опустился рядом с Лёшей и быстро коснулся губами лба, а Лёша зажмурился от ощущаемой им теплоты и, обхватив Женину шею руками, потянул его на себя.       Женя уперся одной рукой в ближайшую подушку — в мыслях вдруг пролетело, что наволочка хоть и декоративная, но все равно слишком грубая на ощупь, и потом надо сказать об этом Лёше. Потом, не сейчас.       Дурацкая мысль про жесткую наволочку улетучилась так же быстро, как и появилась.       Сонливые, будто замедленные, переполненные нежностью касания губ стали искрами рассыпаться по Лёшиному телу — макушке, уголкам глаз, вискам, ключицам. Теплое дыхание будило мурашки, ласковые руки поочередно гладили кожу и путались в темно-шоколадных волосах.       Лёша открыл глаза — Женя улыбался ему. Ему, ему, лишь ему одному сейчас был обращен Женин греющий свет, взгляд его янтарных, будто кошачьих глаз, сейчас так сильно искрящихся любовью. Тепло, излучаемое Женей, пьянило, но Лёше казалось, что после такого опьянения невозможно похмелье.       Он потянулся вперед, вслепую ловя в воздухе Женины губы, падая назад и утягивая в поцелуй. Женя снова оказался совсем близко, а Лёша почувствовал во рту привкус кофе и горьких сигарет. Лёша сжал верхний край Жениной майки, и так уже совсем сползшей со своего места, и оттянул вниз.       Было невообразимо хорошо.       Женя отстранился первым. Он чуть сощурил глаза, заспанно глядя на Лёшу. Тот приподнялся, а Женя обнял. Снова совсем нежно — прижимая к себе несильно, мягко поглаживая спину и умиротворенно вдыхая запах самого родного человека.       Лёша почувствовал новую волну мурашек, когда Женя поцеловал в макушку. И еще. Он стал вновь и вновь легко, невесомо целовать волосы и лоб, а после, взяв в ладони Лёшино лицо, прикоснулся губами к кончику носа, на что тот забавно смутился, даже румянцем покрылся.       Лёша лег к Жене на колени, закрыв глаза.       Солнечные лучи ощутимо гладили голые участки кожи, а за окнами слышалось пробуждение субботнего города — равномерный гул дорог, сквозь который иногда можно было расслышать отдаленную музыку, детский смех или собачий лай.       Спокойствие накрывало своим уютным пледом. Необычайно приятно было ощутить хоть и временное, но отступление постоянной тревожности и нервного напряжения. Не открывая глаз, Лёша знал, что Женя сейчас смотрит на него, и чувствовал его чуть шершавые от струн пальцы, обводящие сейчас татуировки на груди.       Смотреть на Женю, касаться его и чувствовать прикосновения к себе, в неуютном феврале быть окутанным теплотой его любви — непозволительно прекрасно. И Лёша не знал, чем заслужил любовь такой нежной души.       Женя тоже лег на диван, почти вплотную к Лёше, осторожно взял его ладонь в свою и положил Лёше на грудь, не отпуская.       — Солнце… — шептал на самое ухо как-то задумчиво, словно не мог выбраться из своих путаных мыслей, — Моя весна пришла ко мне раньше… Холодно до мая, все прогнозы грустные А ты такой… офигительно вкусный А ты такой, ты такой… офигительно тёплый Ты... Я хочу, что не кончалось никогда! Моя весна пришла ко мне раньше, Пришла ко мне раньше, пришла ко мне в виде тебя! Я так с тобой счастлив! Я так с тобой счастлив! Одним словом - мы очарованы: Ты красивый и невесомый Я люблю твои танцы странные, Мысли грязные… Кто-то ищет в друг друге Вечность, А мы счастливые этим вечером Крепкий алкоголь, пальцы тонкие, Ночи громкие...