***
Обычно молодежь откровенно презирает стабильность, если не вся, то внушающая ее часть, отдавая предпочтение хаотичным выбросам адреналина в кровь. Спокойствие они меняют на душащие экстазом веселье и вечеринки, проживая жизнь на полную, совершая ошибки и пытаясь учиться на них, а иногда и ломая ими себе жизнь. Линия судьбы у Джисона в начале и так достаточно переломана, чтобы продолжать калечить ее и дальше, поэтому в свои 20 он предпочитает нудную стабильность, перерывы между пар в библиотеке и медитации по вечерам особенно изнуряющих дней. Перфекционистический порядок окружает его студию в каждом уголке, не считая комнаты. Там живет не Хан, а его творческая натура и туда может войти только прошедший церемонию венчания в близкие люди, которых до ничтожности мало. Но, когда ты парень с сомнительным уровнем социальной энергии больше в целом и не требуется. За все три года одиночного проживания Джисона, там был только Феликс, часто приходящий на ночевки. Кровать у Джисона односпальная, поэтому они обычно достают два футона, когда-то купленных специально для этого, собирают немыслимое количество подушек по квартире, застилают футоны простынями и сгружают это мягкое безобразие сверху хаотично раскидав их ближе к краям. В магазин идут либо посреди ночи, либо Ли сразу приходит со съестным и до утра парни проводят за фильмами, настолками и уходом за собой и нервной системой. Феликс разделял мнение Джисона о медитациях под спокойную музыку или ролики из интернета, но стабильно настаивал на масочках для лица в этот момент, за что Хан был всеми лапками за. Их манере полного созидания при явной противоположности характеров людям оставалось только завидовать. Феликс — довольно общительный и дружелюбный человек, за минуту поддерживающий по 5 разговоров в разных компаниях и носящийся туда сюда, как заведенная моторная лодка. Ясно заметное в толпе пятно кислотных цветов и светлой макушкой. Парень не боялся ярких сочетаний в своей одежде и мог совместить несовместимое в единое целое одной только улыбкой. Джисон часто шутит, что если по всему миру отключат свет, Ли все равно легко найти, ибо он один будет стоять и искриться фотонами счастья. Джисон в свою очередь тоже общительный и дружелюбный. Попроси помочь — он не откажет, так еще и проконтролирует весь процесс и твое состояние по этому поводу. Разбирается, кажется, во всем на свете и может в критической ситуации прикрыть своей широкой душой и согреть теплым сердцем. Только вот его шкала активности после пары человек трещит по швам, а от усталости так хочется прийти и заснуть, но позволить себе это так трудно. Поэтому все, что накопил, он старается бережно экономить и только на Феликса почему то энергии нужно совсем немного. Тот как будто ее и не пытается забрать, потому что своей априори в избытке. Парень не старается выделиться из толпы, являя своим образом чистейшее спокойствие и умиротворение, словно на душе такой штиль, что капля упавшая в нее разойдется тихой рябью до краев, и не оставит о себе никакого упоминания. Однако какие черти водятся в этом омуте одному ему известно. Вспоминать о том, что это лишь издержки жизненного опыта совсем не хочется, поэтому Джисон научился медитировать и в тихой библиотеке полной вечного копошения, першукиваний и стуков стульев. Откровенно парень понять не мог, что в нем видит каждый подошедший с предложением встречаться. Загадочную личность? Взрослого осознанного человека, знающего что да как в этой тернистой реальности? Такого из себя эстетик-мальчика, привлекающего сдержанным стилем в одежде и макияжем? Хан не был ничем из этого. Для себя он будто на ладони со всеми подводными камнями, которые потом больно ударят. Разбираться в сочетаниях собственной одежды, фасон которой редко меняется, он не считал чем-то из ряда вон, а красится… Да ну не красится он! И в жизни не пробовал. Ко всему прочему, как жить эту жизнь он и в помине не знает — нет четкого плана, какой-то последовательности. Лишь одна установка, которой он придерживается вот уже третий год — стабильность. Во всём. И их розовые очки, навешенные завышенными ожиданиями в нее не вписываются. Поэтому он каждый раз их снимает, из раза в раз либо разбивая, либо утопая в просьбах вернуть обратно фразами «каждый по своему идеален». Он им не верит. Последний раз, когда ему такое сказали, закончился обвинениями в испорченной жизни и душащей безысходности, которую конечно же привил Хан. Поэтому нет. Никогда и ни за что. Однако за отношения Феликса он всеми пальцами на руках за. И даже если тот говорит, как не хочет бросать друга одного, кровинушку свою. Они же совсем как братья, ручей и река — не разлей вода! Хан лишь смеется и качает головой, мол, не обидится. Он будет рад даже коротким встречам, главное пусть его совсем уже не забывает, а остальное свыкнется. Вся эта многообещающая идиллия сдерживания своих моральных проблем, могла застойной водой созидать в своем резервуаре до конца жизни, пока в один день в плотине не появилась трещина. Заметь он это раньше минула б пуля, но пара упущенных из виду мыслей и катастрофе неизбежно быть. Основание сначала подбило ветром, а потом снесло к чертям словно торнадо прошелся, и хлынула река. Знаменующий день начался с совместной с Феликсом зарядки, в виде полусонной уборки пиздеца из упаковок, подушек и поз, в которых они вчера отключились ближе к двум, не потянув и один фильм. Все шло прекрасно, у Хана кажется было даже пару лишних делений на шкале социума, вот только уже к середине дня, стало понятно, что погоды они не сделают. Сначала выяснилось, что заболел староста их группы, и кажется, что тут такого, да вот только Джисона, как почетного «первого попавшегося под руку» вынудили бегать с отчетными ведомостями. Преподаватели настолько загоняли, что на второй паре, они с Феликсом начали поочереди бегать до учебной части, словно играли в чехарду. Пока одна вредная мадам что-то не возразила против, отчего надежда Джисона на настроение и силы прийти домой схлопнулись до размера сингулярности. Мол, не гоже по 100 человек разных отправлять, они же там совсем запутаются, а ей потом перезаполнять. Со вторым недостатком этого дня, Джисон прозвал его «что? где? когда?», потому что всем от него сегодня что-то, да было надо. " — Хён, а ты не знаешь, где этот кабинет?» " — Хан-хён, я приготовила печеньки, не хочешь попробовать?» " — Джисон, не хочешь помочь/поучаствовать в проекте?» " — Не хотел бы ты сходить в кафе на выходных?» С каждым вопросом все сильнее болела и кружилась голова, и он начал отчаянно проклинать локоть Феликса, из-за которого он проснулся этим блядским утром. Идя по коридору, со стопкой макулатуры, которую уже не помнит где взял, он пытался сфокусироваться на месте назначения, а не на ненужных мыслях, изредка хмуря от усталости брови. Осталось всего одна пара и она, хвала Небесам, не зачетная, поэтому бегать никто и никуда не отправит. Его блаженные мысли прервало плечо пролетевшего мимо первокурсника. Тот виновато оглянулся на ошарашенного Джисона, крикнул извинения и побежал дальше, мол спешит он. Хан посмотрел ему в след, и с обреченным лицом уставился на разнесенные по полу бумаги. Хорошо хоть это было среди пары, и никто нагло не протопчется по документации, иначе Джисон бы точно заплакал. С мокрыми ресницами и трясущимися руками он опустился на колени и стал собирать листы. Волнение и бушующий океан внутри выдавала только слегка дрожащая нижняя губа, которую пришлось закусить. В попытке сконцентрироваться он не сразу заметил силуэт по другую сторону от бумаг, параллельно собирающий стопку с довольно невозмутимым лицом. — Ты…? — выдавил было из себя Хан, но осекся. — Спасибо. — Не благодари, мимо проходил, не бросать же человека в беде. — ответа от Минхо не требовалось, но он сказал. — Листики еще так противно по одному разлетелись, что собирать одно мучение. — Да, ты прав. — Джисон вернулся к сбору, поторопиться бы, но руки так сильно трясет. Вот всё собрано, однако прежде чем отдать свою стопку, Минхо ее выравнивает и спрашивает все ли в порядке, заметив слегка покрасневшие глаза парнишки. Джисон коротко выдыхает, пару раз моргает, бросая короткое «да». — Ли Минхо. — протягивая стопку, говорит юноша, слегка улыбнувшись, да до того тепло, что все негодование в душе начинает постепенно отпускать. — Хан Джисон. — забирает свою обузу из чужих рук, считая это за рукопожатие, однако тут же оторопевает от следующей фразы. — Знаю. Я друг Чана, он иногда рассказывает о тебе. — все встает по местам и снова не так страшно. — А. Тогда хорошо. — парни в молчании друг на друга смотрят, и Джисон понимает, что где-то потерял свою тревожность. Они с Минхо пересекались разве что в рассказах Бан Чана, однако характерного отторжения он почему-то не вызывал. — Ну, я пойду, учитель ждет. — Да, конечно, меня ж тоже. — по Ли видно, как он вернулся в реальность, забавно вздрогнув и, минуя Хана, помахав ему напоследок, скоро зашагал к лестнице. Джисон проводил взглядом и его, пока парень не скрылся из виду, а потом и сам побежал к аудитории. От преподавателя пришлось сверху отхватить за запачканные бумаги. Он как мог пытался объяснить патовость положения, в которое попал, но старая карга была непреклонна. Эта грымза видимо встала сегодня не с той ноги, что решила трепать многострадальным студентам нервы. Которых к слову и так уже нет. Хан обреченно сел на место и пересказал свои великие приключения Феликсу. Тот лишь сочувственно похлопал его по плечу: — Могу только пожелать тебе выжить этот день на работе. Стой и думай о том, что скоро выходные и ты сможешь выспаться. — он драматичным взглядом взирает вверх, будто видит звезды и далекие галактики, а Джисон обреченно падает на парту. Ему же еще на смену сегодня.***
В помещении кафе лаконично струится ритмичная мелодия, расслабляя проходящих мимо и тех, кто задержался. В перемешку со свежим ароматов цветов, чувствуется стойкий запах кофе и какой-то приторно сладкой выпечки, которые скорее все уже впитались в обивку кресел и краску на стенах. Заведение работает достаточно долго, чтобы это в самом деле было так. Стоит довольно спокойная атмосфера, среди условных пяти человек на все заведение, прерываемая лишь истошной трелью капель дождя в панорамное окно у витрины. Оно и понятно, на улице бушевал плотный ливень из-за чего те, кто хотел зайти всего на пять минут, сидят битые полчаса, потому что это внезапно свалившееся стихийное бедствие и не думает заканчиваться. Джисон по стойке смирно стоя у терминала, обреченно взирает на случившийся ужас. Через 20 минут ему передавать смену, на часа 19:40, а у него ни зонта, ни его любимого коллеги, который мог попросить своего парня, докинуть его хотя бы до метро. Чонин скотина, умеет же заболеть, когда не надо. Ещё чуть чуть и Хан точно выйдет под дождь и закричит во всю глотку. Парень уверен, что мир сговорился, потому что такого когнитивного искажения в его стабильности не происходило со дня рождения, когда ему исполнялось 18. Тогда при продуманном побеге не по плану пошло все, что могло пойти не так. Какими молитвами они с Феликсом успели вытащить его последние вещи и разминуться с родителями Джисона, находясь в одном подъезде, одной только душе Хана известно. Потому что в тот день она явно отошла на Небеса. Это был единственный день, когда вселенная наконец услышала его желания, мантрой скандируемые в слезах перед сном на протяжении нескольких лет. Из раздумий вырывает резкий колокольный звон и дверь, которая скорее всего оставила ручкой вмятину в стене. Какая-то парочка, явно пытающаяся избежать кары небесной, чуть ли не с двух ног влетела в несчастную кофейню, нервно смеясь и пытаясь разглядеть обстановку сквозь налипшие на лицо мокрые пряди. Они подходят к стойке и Хан пытается придать себе хотя бы маломальски дружественный вид. Парень так же нервно смеясь через слово, что начинало напрягать, делает заказ. Джисон пробивая чек и закрывая свою смену идет делать последнюю пару карамельного латте на сегодня. Через пару минут завязывая на ходу фартук вваливается запыхавшийся сменщик. Он что-то лопочет о ливне, с челки стекает пару капель, парнишка смахивает их и массивно выдыхает. Хан, в пол уха дослушивая его истории, зовет покупателей, отдает девушке заказ и, передав бразды правления кассой, уходит в подсобку. Из персонала Джисон тесно контактирует только с Чонином, с остальными же говорить либо побаивается, либо найти темы для разговора просто не может, зачастую ограничиваясь погодой и настроением. В первый рабочий день его поставили на смену с довольно молодым мальчишкой с широкой криповой улыбкой, кажется, на без малого 40 зубов и пушистыми волосами цвета черной смолы. Широту улыбки, можно было сравнить лишь с широтой его души, он работал на тот момент там уже год и хорошо во всем разбирался. Парень оказался на год младше самого Джисона, о чем сразу ему сказал, поставив перед фактом, что стесняться узнать что-то не стоит. И это правда помогло. Благодаря такому наставнику он быстро выучился и адаптировался на новом месте. С тех пор они довольно хорошо дружат, и Хан даже познакомил Яна с Феликсом, из-за чего парни часто гуляют вместе. Джисон решил все-таки, что идти в такой ливень напролом чистое безрассудство, но просидев в подсобке еще мучительные 20 минут и на заметив даже мизерных изменений в ситуации на улице, просто сдался. До метро минут 15 пешим ходом, бегом страшно, но короче в двое. До остановки же шлепать 5 минут, она находилась за углом, но черт знает когда придет нужный автобус и, как сильно страдалец успеет намокнуть за это время. Хан решил рискнуть. Проходя через главный зал он с целеустремленностью перелетной птицы направился к выходу, попрощавшись с парнишкой за кассой, тот улыбнулся и пожелал удачи в начинаниях. Холодный ветер залазил под джинсовку и щекотал ребра. Короткие долетающие капли моросили по лицу, попадали в глаза и заставляли морщится от неприятного покалывания. Хан невольно съежился, но быстро собрался с духом, натянул рукава побольше на пальцы, приготовившись к старту. Вдох выдох и он почти как молния заворачивает за угол и добегает до остановки, но как в замедленной съемке пейзаж перематывается за запястье назад и он влетает спиной во что-то мягкое. Быстро восстанавливает равновесие и оборачивается, понимая, что его схватили за руку. Ошарашенный взгляд встречается со слегка нахмуренным и до боли спокойным, что накопившиеся возмущения смываются идущим дождем. На него смотрит Минхо, одной рукой придерживающий под спину, а второй сжимая стакан кофе, небольшой пакетик и зонт одновременно. Хан отходит от руки, чтобы старший хоть как-то распределил нагрузку, но тот лишь снова двигает его под навес. — Ты куда ж так без зонта несешься? Тротуар скользкий. — отчего-то его так хорошо слышно, несмотря на статичный шипящий шум. — На остановку… — Далеко остановка? — Джисон пока не понимает, к чему он ведет. — Да нет, тут за углом, буквально 2 минуты пробежать. — Он показывает большим пальцем за себя, рефлекторно оглядываясь, из-за чего ловит носом пару капель, стекающих с навеса. — Давай я тебя доведу? Зонт большой и я никуда не спешу. — звучит скорее, как утверждение, нежели вопрос, однако возражений в голове почему-то не находится. Кажется, Феликс его конкретно надрессировал. Редко когда Хану предлагают помощь, ибо он от всякой непреклонно отказывается. Конечно, если преподнести ее как вопрос. Ли через время стал просто ставить перед фактом и о радость, сработало! Однако издержки ли это общей фамилии или Минхо был сходного с тезкой мнения, думать, да гадать Джисон сейчас не хотел. Джисон проморгался с секунду и кивнул. Почему интересно к нему такое внимание последнее время? Или он снова надумывает? Его передернуло ни то от лезущих в голову неприятных воспоминаний, ни то от холода. Ли передал ему в руку кружку кофе, сам же раскрыл зонт, забирая ее обратно. Поменяв руку, он пустил Хана в укрытие и дуэт быстрым шагам двинулся к остановке. — А ты? — решил разбавить путь Хан, по привычке обхватывая руку собеседника. — Что я? — Минхо смотрел четко на дорогу, лишь коротко глянув на Джисона, возвращая спокойно-созидающий взгляд к остановке. Будто ничего необычного не случилось. — Ты на автобусе или на метро едешь? — Я живу здесь недалеко, так что пешком. — доходят они быстро и, что логично, там ни души. Минхо почему-то не опускает зонт, смотря ему в глаза из-под полуопущенных ресниц. Словно любуется. Джисон с минуту смотрит то на него, то наверх, приоткрыв в немом вопросе губы. Потом наконец замечает, что все время держал его руку и с тихим писком отпрыгивает. Он начинает быстро извиняться и тереть нервно затылок, а Ли просто сворачивает зонтик, пару раз стряхивая с него капли. — Все хорошо, если тебе так комфортно, я не против. — за его, кажется, застывшим выражением лица совсем не разберешь, что он чувствует. Только глаза говорят, что хозяин не врет и Джисон им верит. Диалог кажется исчерпанным. Хану резко стало стыдно открывать рот, а Минхо… А он просто повесил зонт за завязку на запястье и заложив одну руку в корман, прислонился к стенке радом с Джисоном, отпивая порядком остывший кофе. — Не знал, что ты работаешь здесь. — Да я как-то и не кричал об этом на весь универ. — Я не об этом. Просто я сюда довольно часто хожу, так как к дому близко, тебя не видел ни разу. — Может на смены мои не попадал? Я в основном в ночь работаю. — с каждой минутой все холоднее и холоднее. Машины проезжают одна за одной. Все спешат домой в тепло, к любимым людям, а Хан думает, что у него даже питомца нет. Он за собой-то следит с большими усилиям. Зверушкам уход особый нужен и много-много любви, а он излучает только уныние и безысходность. Животные такое чувствуют. Единственное, к чему он возвращается из раза в раз — нудная стабильность. Заезженный, как старая пластинка план на день, обеспечивающий мнимую уверенность, что так ему станет лучше. — Бессонница? — Минхо замечает, как мутнеет взгляд собеседника и в нем на секунду просвечивается что-то всепоглощающе темное. Всего на мгновение. Потом на радужке снова светятся искорки, смотрящие удивленно-радостно. У него такие большие завораживающие глазки, что в них иногда хочется утонуть, прикрыв свои собственные. Что Минхо довольно частно стал делать откуда-то издалека. — Есть такое. — Хан вроде что-то хочет сказать, но снова, как оловянный застывает под взором Ли. Тот так гипнотизирует, будто сквозь зрачки пытается понять душу, что прячется за ними. Говорит глазами, жестикулирует ресницами и все сразу становится очень понятно и по необычному спокойно. В воздухе, кажется, появляется лишний озон с кислородом, да и ребра слегка отпускают, переставая впиваться в легкие. Ещё чуть чуть и у Хана с ним будет гипервентиляция. Так бы и случилось, но подъезжает автобус Джисона. Минхо доводит его до двери и машет вслед уезжающему транспорту с легкой улыбкой на губах. Хан улыбается сердечком в ответ, так же в прощании махая ладонью, а потом роняет ее на стекло, как и голову. Улыбка сползает с лица, будто ее и не было, а душа наконец застилает своей пеленой радужку. Он осознает, что намеченный график жизни в его голове стабильно скатывается отметками вниз и сам перечеркивает красным планы на будущее. В голове разруха, будто после торнадо, хотя ничего такого не случилось. Он просто, кажется, влюбился. Впервые за долгое время. Волнующе и по настоящему.***
Следующий день встречает противным жужжанием будильника под ухом, но как назло телефон запутался где-то в одеяле, как и его хозяин. Этой активности оказывается достаточно, чтобы Джисон уже не мог просто упасть на кровать и уснуть, поэтому он раздосадованно идет умываться. Он лег довольно рано, на часах даже десяти вечера не было, однако всю ночь ему трепал нервы беспокойный сон. Примерно на пятый раз пробуждение от кошмара ни то что не пугало, а уже начинало раздражать, вплоть до тремора в руках. Последние два часа сна дались очень трудно. Голова раскалывалась, суставы ныли и глаза категорически отказывались открываться. Пересилив себя и приняв таки холодный душ, Хан для верности сделал еще и зарядку, в надежде, что это прибавит хоть немного энергичности в его отвратительный день, однако после нее стало только хуже. Да настолько, что его, кажется, контузило ибо он себе и завтрак приготовил с милыми мордашками из яичницы и овощей, и за выбором одежды простоял дольше минут на десять, надев что-то не по обычному предпочтению. Джисон честно не помнил откуда у него этот свитер в гардеробе, но почему-то он так заговорчески на него смотрел, что после игры в гляделки он сдался. Дальше в ход пошли уже любимые вещи, его личная не стареющая классика: черные приталенные штаны с широким низом, темна водолазка и сверху этот несчастный голубой тонкий свитер с облачками. Смотрелось на на нем это на удивление нормально, особенно радовали широкие длинные рукава. Через пол часа езды на автобусе, Хан вылавливает у входа Феликса по традиции ждущего его. И то, что тот стоит и как-то смущенно болтает со старшекурсником, совсем не удивляет Джисона. Кому-кому, а ему уже давно как на ладони видно и как он на него смотрит, и редкие скетчи в блокноте он тоже видел, и как его друг забавно выпрямляется и расплывается в улыбке, стоит только упомянуть Бан Чана. Джисон давно ждет, когда эти два небесных тела наконец начнут притягиваться друг к другу, но по всей видимости индивиды продолжают тупить. Каждый из них слепо думает, что для другого он просто хороший друг, и как обычно глядя со стороны, кажется, от пары ромашки скоро отлетать начнут. — Ну привет голубки, как дела? — Феликс начинает что-то невнятно лепетать, пока Чан смеясь берет его за руку, от чего возмущение тут же спадает. Джисон пепелит взглядом сначала одного, потом другого. — И мне не сказали, маленькие черти. — Я только вчера ему предложение сделал, не бурчи. — парни кажется по настоящему счастливыми и Хан перенимает их задорное настроение. Ночь уже не кажется такой уж плохой. Но тут появляется Ли Минхо, взлохмачивающий Чану макушку и тоже кидающий поздравления, и два часа сна сойдут за целых десять. — Поздравляю новобрачных, на свадьбу только позвать не забудьте. — Мы буквально встречаемся один день, какая свадьба Хо. — ребята дружно смеются и внимание Феликса переключается на Хана. Он выпучивает глаза, осматривая того с ног до головы, что знатно напрягает последнего. — У нас какой-то праздник сегодня? Второе пришествие? Там синоптики метеоритный дождь не передавали? — Ой, не драматизируй, Ликс… — Какой не драматизируй?! Ты надел что-то светлое!!! — Феликс срывается на писк. — ТЫ! Еще и этот свитер, который я тебя в качестве спора заставил взять! Ты помнишь, как меня тогда проклинал?! — кажется, второе пришествие правда случилось, иначе интерпретировать свое желание упасть на колени и молиться он не может. — А, так вот откуда он у меня.? — парень оттягивает вещь одной рукой, рассматривая, будто в первый раз видит. — Ты еще и не помнишь откуда он у тебя, ну конечно… Сколько он висел в шкафу напомни… Год? — Полтора. — Я в ахуе… — А что не так? Выглядит просто отлично. — врывается в диалог Минхо, говоря это как что-то само собой разумеющееся, пока у Хана учащается пульс. — А! Нет, Джисон-и тебе очень идет, просто это слишком непривычно… — Согласен с Феликсом, я тебя вообще только в черном, да темно-сером и видел. — подхватывает мысль и Чан. — Все в порядке ребят, спасибо за комплименты, я и сам не знаю, что в голову утром взбрело. К слову это единственная яркая вещь в моем гардеробе. — он красноречиво сверлит Ли младшего взглядом, пока они поднимаются по лестнице. — Не правда, а как же твоя пижама с мордочками мишек? О! И та с единорожМфх. — не успевает он договорить, как Джисон закрывает его рот руками, чуть не слетев со ступеньки. Они затевают шуточную потасовку, пока уши Хана стабильно покрываются краской. — На весь универ еще мог проорать, какие у меня там пижамы! — теперь Джисон на него обиделся. — Совсем ни стыда ни совести. — А что такого? У меня штаны с котами. — подбадривающие хлопает его по плечу Минхо. Кожа под его рукой почему-то начинает щекотно покалывать и гореть. — А у Чана на футболке вообще лягушка в солнцезащитных очках. — Что ты имеешь против лягушек, а? — уже задыхаясь от смеха, пытается возмущаться сам Чан. — Ха-ха, ничего! Я просто к тому, что какой бы ни была упоротой пижама — это для души. Постепенно Феликс и Чан отрываются от разговоров ни о чем, потом и вовсе куда-то уходя. Джисон долго что-то увлеченно рассказывал Минхо, прислонившись с ним к подоконникам где-то в закоулках коридоров. Рассказывал обо всем, что первое в голову придет, как упал в детстве с велика и размозжил колено так, что пришлось зашивать, об отравлении мармеладными мишками, из-за чего боится есть теперь больше одной пачки. Обо всем, но ни слова о боли, непонимании и внутренней тревожности буквально сжирающей изнутри. Минхо в ответ рассказал о сломанной великом ноге, как покорял вершины деревьев и получил звание дворового кота, и почти сотню раз назвал Хана милым и интересным, подобрав тысячи синонимов на его прекрасность. А сам Хан каждый раз запинался после такого и отвечал тихим "спасибо". В мыслях теплилось непонимание почему, и липкое чувство вины, будто одним своим поведением он обманывает человека, на деле не являясь тем, кем его называют. Только спустя примерно тонну историй парни замечают, что все это время новоиспеченная сладкая парочка куда-то запропастилась. Как раз тогда, когда эти двое подошли к ним один с тетрадками, другой с яблочным соком. — Вы че вообще не заметили, что мы ушли? — немигая глазами спросил Феликс. Минхо и Хан переглянулись, мысленно спрашивая, кто будет отвечать. — Окно ахуенное! — Джисон просто развернулся к парням спиной и облокотился на подоконник. Компания засмеялась, значит из ситуации вырулить получилось. Минхо же про себя подумал, что сердце Хана такое же хрупкое, как и улыбка, так напоминающая это самое сердечко. И как же чертовски хочется ее защищать. Да и парня в целом, но позволено ли ему. Слово за слово и звонок. Они по парам расходятся в аудитории, а Джисон пытается понять, как все привело к ночевке у него дома в эту субботу…***
Четверг и пятницу пришлось потратить на такую генеральную уборку, что ей смело можно вешать погоны. Феликс, пришедший помогать натурально отдирал его от стен, потому что Хан уже планировал капитальный ремонт. Благо после получасовой лекции, что вселенная не схлопнется, а динозавры не родятся от того, что кое-где в углах у него немного прошорканы обои, Джисон перестал презрительно сверлить взглядом каждую пылинку и каждый неровно стоящий стул. Однако самым страшным для Феликса было то, что его друг убрался в своей комнате. Нет пол и пыль он протирал всегда, чуть ли не каждый день. Но сейчас он убрал все неровно лежащие предметы, разложил их по ящикам и шкафам, выкинул кучу ненужных бумажек и на три раза перепроверил, ровно ли заправлена кровать. — Джисон. Серьезно, прекрати насиловать несчастное покрывало, оно не станет ровнее чем есть. Тебе все равно сегодня на ней спать. — нервно болтал ногой Феликс, сидя на стуле и крутя первый попавшийся карандаш. — Молчи Ликси, так надо. — «мне так спокойнее», думал про себя Джисон собирая пару валявшихся на полу подушек с последней ночевки, намереваясь отнести их на диван. По пути он нервно забрал карандаш у Феликса и кинул его в подставку. — Я понял. — Хан резко остановился, дослушивая друга — Тебе Минхо понравился. — подушки упали под ноги. Он развернулся к нему лицом, смотря в карие глаза. — Не неси чепухи. Мне? Понравился? Ты ж меня знаешь, я и отношения — это две параллельные прямые. Да и не помню, как это чувствуется уже. Какой мне влюбляться? Он человек новый, наверное я еще не привык к нему немного. Так просто, он интересный собеседник, да и вообще я не лучший претендент в парни… — Джисон замер, замечая красноречивое лицо друга. — А вот и причина, по которой ты это отрицаешь. — Так заметно, да? — Ну так, чуток. — Джисон опускается на упавшие подушки, обхватывая голову руками. — да ладно, пушистость ты ненаглядная, не так это плохо, если посмотреть ты ему, кажется, тоже нравишься и парень он не плохой. От Чана знаю. — В том и проблема, что «кажется»… — в голове проносятся все сцены расставаний за недолгую жизнь. Он никогда не встречался дольше двух месяцев. Его бросали, разочаровываясь, сами снимая розовые очки, которые так и просили вернуть на место. Слишком скучный, нудный, какой-то шугливый, нервный, до ломоты в костях заботливый. Их доставали его частые кошмары и редкие панические атаки. Любовь уходила в течении месяца и становилось обидно. Он не пытается казаться идеальным, он просто жил свою статичную жизнь, а людям вокруг всегда либо чего-то не хватало, либо было слишком много. В итоге он стал тем, кем является сейчас, через чур интроверт и перфекционист, смирившийся с кошмарами и бессонницей, не требующий любви, потому-то забыл и людей особо не желающий, потому что так устал искать подходящих. Феликса и Чана ему хватало с лихвой. Он сам себе давно завысил стандарты, чтобы пытаться подстроить их под других. Так ладно, вдох выдох. — Забили, просто опять пытаюсь казаться лучше чем я есть, глупая привычка. — Ну если учесть, что она есть примерно у большей части земного шара, то да, это слегка глупо. — Ликс взял вторую подушку, на которой не сидел Хан и умостился напротив него, взяв его ладошки в свои. — Я понимаю, что тебе так будет легче, но все мы люди и не будем тебя осуждать за каждую соринку. Ни я, ни Чан, ни тем более Минхо. Однако ты должен мне кое что пообещать. — он посерьезнел, словно озвучивал условия договора с дьяволом. — Мы обязаны будем сесть кругом в смешных пижамах, с глупыми хвостиками и масочками на лице. И пусть только кто-то что-то скажет, я лично его пиздану по голове подушкой и он с позором будет выставлен за дверь на добрых сорок минут. — Конечно, в этом я тебе отказать не смогу, как бы не стеснялся. — легонько рассмеялся на напускную серьезность Хан. — Просто позволь себе немножко выглянуть из укрытия. — они обнялись — Даже уставшему, немного хмурому с тупыми шутками на перевес. Они всегда смешные, даже если и абсурдные. Если вы вдруг друг другу нравитесь, пусть знает в кого влюблялся, ты такой, какой ты есть… — Все! Хватит, я понял! Спасибо! — он затыкает Ли рот руками, зная в какую триаду это сейчас превратится, быстро берет подушку, на которой сидел и выуживает еще одну из-под не вставшего Феликса. Тот с ойком валится на спину и заливисто смеется. На губах Хана тоже мелькает улыбка облегчения. Он подумает над тем, чтобы попытаться. Если постигнуть золотую середину снова не получится, парень оставит все попытки. Минхо почему-то хочется верить.***
Два часа дня. Будильник трезвонит, как резаный уже в который раз. Рука и нога свисают с одного края, а одеяло почему-то свалянным комком лежит на голове. Мелодия заканчивается и повтор откладывается еще на 10 минут. Непробиваемый сон Джисона рушит только рингтон звонка. Он сразу подрывается, не понимая, почему вокруг так душно и темно. На размышления дается ноль минут, парень выныривает на воздух, зажмуривая глаза от света. Кое как схватив телефон, принимает вызов. — Дружище, я все понимаю, но впусти несчастного, я мерзну. — Доносится из динамика слезливое шмыганье. — Всмысле? — Джисон смотрит на время и, путаясь в одеяле, бежит к двери. — Боже мой! Феликс прости, я хоть убей будильника не слышал! Открываю! Вызов сброшен, домофон разблокирован и через пару минут в заранее открытую дверь заходит Ли. Из ванной доносится шум воды, поэтому сделав логичное заключение, он проходит на кухню, ставит чайник и садиться за стол, выкладывая продукты из пакета. Спустя минут десять выходит Хан в пижаме и со слегка помятым выражением лица. К его приходу вода как раз закипает. Встает к столешнице, рассыпая по кружкам три в одном, заливая его кипятком. Две кружки опускаются на стол и Феликс резво тянется к своей, грея продрогшие руки. — Ты че серьезно спал? — он для разнообразия кидает в кофе пару маршмеллоу, пачку с которыми придвинул ему Хан и в следующее мгновение изучающе сканирует его взглядом. — Сам в шоке. — сюрпает в ответ. — Если бы ты еще видел, в какой позе я спал, точно бы под столом валялся. — И в какой же? — Одной половиной себя почти на полу и со скомканным одеялом на голове. — парни дружно хихикают. — Вот тебе смешно, а думал, что меня украли. Ощущение мешка на башке и тело ломит, будто меня по полу таскали. — Сбитый режим тебя таскал, братан. А украла разве что паранойя и уборка. — после этих слов почему-то уже не смешно. Два дня метаний от одних выводов к другим совсем выбили оставшиеся силы, что придя вчера после универа, Джисон просто встретился с кроватью, а дальше как в тумане. К выводам на счет Минхо и своих убеждений он так и не пришел. В голове сражались две установки: навязчивое желание соответствовать чужим ожиданиям, привитое еще родителями и послать куда подальше себя, свою голову, вообще всех вокруг и удариться головой об стену. Последнее к сожалению побеждало. В том была проблема, что как таковой проблемы нет. Ожиданий, которые он может не оправдать не было. За неделю общения он ни разу не услышал от Минхо, что он не тот, каким казался, словно старший изначально видел его насквозь. И эти взгляды. Он смотрел пронзительно в самую глубь расширяющегося зрачка, Джисон же стойко держал ответ. Так и стояли они долгие минуты, пока кто-нибудь перед лицом не помашет. Крис даже начал шутить, что они так общаются. Разговаривают какими-то колебаниями радужки на понятной им одним частоте. На деле же Хан не усваивает ни слова, что пытается передать Ли, а он передает. Незримые мысли просто обволакивают изнутри, укутывая душу в теплое одеяло, защищая от собственных мыслей. Он был кислородом, покоем, уютом, горячим шоколадом в зимний вечер и так быстро стал ощущаться, как дом, что должно было напугать тревожную натуру. Однако ни одна подобная мысль не будоражила уставший мозг. Пока Джисон не приходил в квартиру и не ощущал, какая она холодная. — Ладно, не грузись, ребята часа через три придут. — вырвал его из размышлений Ли — В качестве платы за аренду на ночь с них снеки к фильму, и я попросил их захватить повязочки для волос. Заплетем им хвостики из челки и будем угарать. — он, как муха злобно потирал ладошки друг об друга. — Да ты прям вселенское зло… Давай! — Джисон подхватил его настроение. В ходе геометрической прогрессии роста смеха, они вдвоем еле стояли на ногах, отчаянно держась за стол, пытаясь не свалиться от смеха. — Ой, а у них есть повязочки? — спросил Хан вытирая слезки. — Ну, Чана я заставил купить в первый же вечер вместе, когда он обмолвился, что не пользуется ими. — он гордо поднял голову — Теперь пользуется. А Минхо сказал у него есть. Я честно не удивлен. Джисон пожимает плечами в немом согласии, пока моет посуду. Они решили приготовить что-то на ужин. Ребята скорее всего придут поевшими, но все равно Хан будет просто обязан покормить их вечером и утром. Единогласно сошлись на карбонаре. Пока Феликс отваривал спагетти и резал зелень, Джисон обжаривал бекон и делал соус. Когда все было готово, Ли соединял части в одно целое, а Хан сел завтракать, так как не поел утром. Дальше они разбрелись кто куда, Джисону еще нужно было доубрать комнату. Феликс же поставил готовится найденный в шкафчиках поп-корн — на будущее и собирать подушки. На кой черт Хан их два дня к ряду раскладывал, если сейчас снова сгружать… А куда? Свой вопрос Ликс озвучил, как зашел в комнату и они просто встали и тупо смотрели друг на друга. — Что куда? — Ну, подушки… Я имею ввиду в этот раз нас будет четверо, как спать будем? Футона то два… — Джисон задумчиво почесал затылок и забрал подушки у друга, кинув их на покрывало. — А у Криса или Минхо нет ничего вроде такого.? — Блин, я что-то не подумал, чтобы спросить. Щас позвоню! — по несчастному (нет) стечению обстоятельств в Хана прилетела стопка подушек, сам же Феликс побежал за телефоном. Он быстро набрал сначала своего парня, потом Минхо и так же рысцой прибежал обратно. По непредвиденному (нет) стечению обстоятельств, как только он пересек дверной проем, с ног его сбили подушкой в лицо. Ещё чуть чуть и разразилась бы война, но безумие вовремя было предотвращено знаками мира с обеих сторон. — Короче, квиты. Есть у них, Чан сейчас заберет Хо и они приедут, можем пока постелить эти. Футоны на пол перед кроватью, на них покрывало, сверху простынь. Мягкое безобразие было решено пока что оставить на кровати. Одеяла они просто хаотично бросили на пол. На кухне жалобно запищала микроволновка, которую Джисон поплелся выключать, пока Феликс переодевается. Самому ему не нужно было, он уже в пижаме. Единственное осталось поставить чайник, и они полностью готовы к веселому вечеру. Хан все еще немного нервничает. Показаться кому-то таким домашним и таким… Собой? Решение для него очень отчаянное и не свойственное тому, кто привык скрываться за кучей образов. Прятаться, не прячась совсем — может, умеет, регулярно практикует. В такт щелчка закипевшего электрического чайника, квартиру заполняет трель домофона. Джисон дергается и идет открывать. Чан весело смеется в динамик и говорит что-то о ужасных дорогах. Хан быстро открывает дверь, побежав сразу же наливать чай. Как раз к ввалившимся в теплую квартиру парням подбегает весь в мультяшных цыплятах Феликс. Из коридора слышно бурчание старшего, что не позволяет своему ненаглядному таскать тяжелые футоны. Джисон про себя улыбается, думая, какие они милые. За спиной раздаются тихие мягкие шажки. Он не оборачиваясь понимает, кто за ним и тут же убеждается в догадке. — Ку-ку — Минхо натягивает рукава толстовки на замерзшие ладони и дует, грея. Его челка слегка мокрая, значит на улице снова дождь. — Там Феликс с Чаном остальные два застилают в комнате, я решил прийти к тебе… — он слега съеживается, осматривая пространство вокруг. Тона стен кремовые гармонируют с более темным мебельным наполнением. Кухню от зала отделяет узкий обеденный стол, над которым весит гирлянда со звездочками. — Хорошее решение, сахар, молоко? — все-таки оборачивается на него Джисон и замечает широкие любопытные глаза. Ли похож на месячного котенка, которого только запустили в квартиру. Плавно двигая головой любопытным взглядом бегает от предмета к предмету, боязливо перетаптываясь с ноги на ногу. — А? А, одну ложку и чуть чуть молока. — Хорошо. Держи, грейся. — Джисон передает ему кружку, приглашая сесть за стол, и зовет остальных. До него долго доходит, что раз Чан с Феликсом встречаются, то он неизбежно, как сидит рядом с Минхо, так и спит рядом с ним. Класс. Как бы в подтверждение этому голубки садятся вдвоем спиной к залу, Хан же располагается с Ли. Он только сейчас замечает, что Крис переоделся и на его футболке смешно улыбается та самая лягушка в солнцезащитных очках. Джисон после долго серьезного размышления выбрал темную пижаму с мишками и, сейчас Минхо на фоне этой троицы смотрелся, как белая ворона в своей фиолетовой толстовке. Они все вместе уставились на него, пока Минхо мирно тыкал ложкой в зефирки, улыбаясь с того, как они тонут и всплывают. Парень поднимает голову на всеобщее молчание и видит три пары глаз, озорными смешинками буравящие в нем дыру. Он смотрит на них, на себя, снова на них и до него доходит. — А где можно.? — красноречиво обводит свой образ указательным пальцем, на что его отправляют в комнату. Пять минут и он возвращается в обычной серой футболке и штанах с котами. Теперь все в сборе и одеты как надо. Джисон интересуется у ребят, хочет ли кто-нибудь есть и под всеобщее «нет» они идут в комнату, захватив по пути поп-корн. По пути его еще сотню раз убеждают в том, что как только кто-то проголодается, он сразу же говорит. Со спокойной душой и неспокойным сердцем включается фильм. Какой-то нашумевший ужастик. Чтобы было удобнее, ноутбук поставили на стул напротив кровати, используя ее, как спинку. Перед ними лежали пара пачек чипсов, какие-то мармеладки, зефир и вишневый сок, который решили не открывать, пока не дойдут до сладкого. Для спокойствия Джисона Феликс сел с ним рядом, сбоку от него Чан и по правую руку Хана Минхо. Вдруг Ликс громко ойкает и ставит паузу на очередной заставке студии. — Вам не кажется, что рано еще. — три заинтересованных взгляда фокусируются на нем и лишь один понимает что к чему. — Достаем свои повязочки, сейчас будем вас мучить. Ритуал важный и нужный. Пропуску не подлежит, так что жопы подняли и сели кругом. Его дьявольское выражение лица поставило пришедших в ступор, и заставило переглянуться. Действительно стало страшно тогда, когда злобный смех блондина перенял и Джисон. Феликс сходил за заранее подготовленными масочками. Ровно четыре. И сел к остальным в круг. Хан уже пленял резиночками челку Минхо, который просто сидел и не сопротивлялся, переводя взгляд то на мучения Бан Чана, то на надутые губки Джисона. На последнем он заострял особое внимание, что Джисон успешно ловил, с каждой секундой все больше и больше краснея ушами, хотя стойко не подавал виду. Чан же сидел и просто пытался. Каким-то отдельным мирком тщетно старался натянуть повязку на голову, но волосы то не хотели залазить, то неприятно кололи под ней лоб. Ли усмехнулся и прервал его метания, закрепил волосы двумя смешными хвостиками сверху и успешно натянул повязку на лоб, спрятав уши. Он посмотрел на свои труды с выражением гордой цыпы в позе «крылья в боки» и проверил, что там у остальных. В этот раз открылась поистине прелестная картина. Хан притаившись сидел, сложив лапки с такими же надутыми губками и до ужаса заалевшими щеками, над ним, а точнее над его челкой старательно корпел Минхо. Он вызвался помочь и Джисон видимо был не в силах что-либо сказать. Как известно, молчание знак согласия, поэтому старший крутит резиночку, стараясь закрепить крепко, но не так, чтобы было больно. Они еще с секунду смотрят на этих двух тугодумных и Чан вызывается попробовать заплести Феликса. Ему волосы закрепляют двумя заколочками, завершая все повязочкой с большим бантиком. Джисон с Минхо, кажется, тоже закончили и вот сидят трое: Феликс и Чан с бантиками, один с голубым, другой с розовым, Хо в кошачьих ушках и Хан с беличьими ушами и милой мордочкой с зубками наверху. Следующим испытание для новеньких стало надевание масок. Джисон быстро налепил свою и полез в телефон искать музыку для медитации. Стоило им встретится с Минхо взглядами, как оба покатились со смеху. Ли тоже быстро справился со своей, не в первый раз все-таки, и уставился в Ханов телефон. — И часто у вас так? — спросил, неподвижно сидящий Чан, пока Феликс разравнивал ему маску. — Каждую ночевку. — Джисон положил телефон в середину круга и с началом звука они с Ликсом селии скрестив ноги умостив кисти на колени. Синхронно вдохнули, выдохнули с закрытыми глазами и, кажется, налаживали связь со вселенной. — Сектанты… — шепотом сказал Чан, повторяя за ними. — Не иначе. — ответил Минхо уже сидя в позе, как ни в чем не бывало. Чан глянул на него и чуть не рассмеялся. Они провели немую борьбу глазами и успокоились. — Мы вас вообще то слышим. — буркнул им Ликс — Это на пользу нервной системе и душевному покою. Джисон на них злобно шикнул и все притихли. По комнате разливалась мягкая мелодия вкупе со звуками природы и ровное синхронное дыхание. Маски нужно было держать 15 минут и Джисон за это время пытался максимально расслабится и подумать над ситуацией. Сейчас три человека у него в квартире, в его комнате и один из них до покалывания на кончиках пальцев нравится ему. На удивление было по-домашнему спокойно и тепло, словно ничего из ряда вон выходящего не происходило. Несомненно доля неловкости была и она чувствовалась от самого Минхо, но это точно не стеснение или отвращение. Было ощущение, будто он старался не сделать лишнего. Возможно это с непривычки, парень в такой обстановке впервые, как он до этого говорил. Ха-ха, не он один. Джисон вообще больше, чем с одним человеком одновременно обычно не общается. Таймер подходит к концу и они снимают маски выключая медитацию. Джисон идет до кухни выкинуть мусор, Феликс выключает свет, а Чан не понимает, что дальше делать, поэтому просто повторяет за Минхо, махая себе на лицо. Великий квартет усаживается к кровати, как сидел до этого и теперь, расслабленные и полные сил они приступают к просмотру. — А разве медитировать стоит не перед ужастиком, а после? — задает резонный вопрос Ли, вызываю смуту в умах друзей, но Джисон быстро находит ему ответ. — У нас после уника и так нервишки разъебаны, лучше подготовится к пугалкам. — он хитро щурится на Минхо. — Ну, если ты сильно будешь бояться, мы можем помедитировать еще раз. — Будто никто больше не будет. — предложение Хана немного задело его гордость, как будто он тут самый пугливый. — Ну, мы с Ликси обычно спим под них, на счет Чана не знаю. — парень пожимает плечами и всматривается в первые появившиеся сцены. Ребята постепенно погружаются в атмосферу, пытаясь следить за сюжетом. Кто же знал, что уже к середине фильма Феликс будет от страха дрожать на коленках у Чана, закрывая ему весь обзор, Минхо держать руку на плече Джисона, чтобы в случае чего прятаться, а Хан обнимает подушку боком прижимаясь к Ли. Снеки они умяли еще в первые двадцать минут, так что даже стресс нечем было заесть. Внимание сосредоточено на пустой комнате и гнетущей музыке. Ребята неосознанно напрягаются, пытаясь разглядеть подвох. Герой на картине разворачивается и с резким звуком натыкается на человека с ножом у себя за спиной. Резкий звук и сцена завершена темным экраном. Блондин кричит, Чан ничего не понимает, Джисон спрятался в плечо Минхо. А сам же Минхо… — Я, кажется, приступ словил. — сказал он тупо глядя в экран. — Да открытый финал! Вы серьезно! — Это еще не конец, бро... — Чан легонько отодвигает от своего лица Феликса, укладывая его голову себе на плечо. — Аа… — он обреченно запрокидывает голову, в то время, как Хан обмякает на нем. Он с надеждой обнимает его руку, слегка подрагивая. Ли пододвигается ближе, опускаясь чуть ниже, чтобы он мог удобно лечь. Фильм идет дальше по сюжету, а парни все больше от него отдаляются. Джисон сконцентрировался на теплоте, исходящем от Минхо, а Минхо на прикосновениях. Сложно сказать, что хоть кто-то понял в чем заключалась суть сюжета. Второсортный сценарий с кучей скримеров, которые к концу перестали пугать вовсе. В этой ситуации даже обвинить было некого, ибо ужастик выбрали единогласно. И Минхо правда задолбался биться о каркас кровати, хорошо Хан заботливо подложил ему под голову подушку. Спустя еще пару триллеров выжившие решили лечь спать. Точнее Феликс просто встал и вырубил ноут, забравшись обратно на нагретое место к Чану в объятия. Джисон устало зевнул и потер глаза, хотел нормально лечь, но оглянувшись увидел свернувшегося клубочком Ли у себя под боком. Это было мило и так умиротворяюще. Джисон аккуратно умостился напротив, немного посмотрел на подрагивающие ресницы и со спокойным сердцем закрыл глаза. Кошмары не снились этой ночью. Юркий лучик полуденного солнца ловко продирался через шторы, дразня просыпающееся сознание парня. Чан морщится, пытаясь смахнуть надоевший свет, но получается из ряда вон плохо. Пододвинув голову чуть вбок, раздражающее давление на глаза исчезает и он может их открыть. Пару минут тупит в потолок, а потом понимает, что хочет пить. Повертев головой туда сюда, получается оценить обстановку. Феликс на месте, сопит где-то в районе солнечного сплетения. Чуть поодаль видно смоляную макушку Минхо и каштановые Джисона, однако разобрать кто как лежит не выходит. Какая-то сумбурная каша из рук, ног, пижам и одеял. Он пытается откинуть одеяло, но оно застревает где-то внизу. Взглянув туда, парень не на шутку пугается. Его нога вывернута под неестественным углом и никак не реагирует. Чан приподнимается на локтях и пытается подвинуть ее, но тут же раздается жалобное мычание. Звук исходил от каштановой макушки и Крис уставился на него в недоумении. — Оставьте мою ногу в покое… Щекотно… — сказал он, выдирая вывернутую ногу обратно к себе. Чан хрипло смеется. — Бля, я думал это моя. — теперь можно осторожно переложить Феликса на подушку и пойти попить. По пути с кухни, он подумал захватить еще пару стаканов, вдруг кто еще захочет воды. Отставляет их на стол и видит прекраснейшую картину. Его солнышко тихо сопит обнимая подушку, стараясь ухватиться за ушедшее большое тепло. А в том хаосе из одеял и тел, удается разглядеть Минхо, обнимающего со спины Джисона. Тот вцепился в руки старшего и лежит в какой-то непонятно позе полубоком. Через пару секунд ему видимо становится неудобно и он разворачивается в чужих руках и прижимает старшего куда то в ключицы. Последний тихо вздыхает и крепче сцепляет ладони на спине. Чан быстро откапывает телефон и фоткает на память. Ловко заменяет подушку в объятьях блондина и снова засыпает. Все вместе они просыпаются только к двум часам. Постепенно начинает активничать Феликс, по привычке собирая вечерний бедлам, Крис подхватывается, как помощник. Сладкая парочка присоединяется только после «5 минуточек» полежать в объятьях друг друга. Ни один сонный мозг не смущает, что они просто взяли и спали всю ночь, слепившись, как пельмени. Минхо идет раскладывать подушки, хотя в душе не знает, какая, куда и где. Следует хриплым указаниям от Хана, едва запомнив их все. Джисон же складывает постельное и скатывает футоны, убирая привезенные в сумки. Они пересекаются в коридоре попеременно угорая над вакханалией, творящейся у каждого на голове. Побеждает в немом конкурсе Чан, у которого челка еще от резинок колом встала в виде забавных рожек. Хан выделяет несчастному утюжок, чтобы они таки опустили ее. Встречаются ранние пчелки на кухне: трое за столом и Джисон у плиты, накладывающий всем кушать. Как следует накормив всю команду и проследив, чтобы никто, ничего не забыл, он отправляет сразу всех троих по домам, напоследок обнявшись и пожелав удачи. Минхо устало кладет ему голову на плечо с тихим «спасибо». Цирк уходит, а очень теплое чувство в груди почему-то остается. Какое-то новое ощущение продолжает будоражить все внутри, недолго заставляя задаваться вопросом. А почему?***
Тепло. Солнечные лучи льются непрерывным потоком с самого утра. Не свойственная для октября погода даже радовала. На удивление после нескольких дней дождей в такую жару было не так душно. Джисон стоял, теребя в руках стаканчик от кофе, который уже давно допил. На руке покоится джинсовка, на плече рюкзак. Парень заметно нервничает, но пытается себя успокоить наивными фразочками, по типу «все хорошо». Сегодня они договорились на ночевку с Минхо и тот обещал встретить его возле кофейни, в которой работает Хан. В ожидании без году лучшего друга, он успел приехать, посидеть на остановке, зайти в кафе и поболтать с Чонином по поводу учебы и скорых смен. Когда Ли наконец написал, что выходит, он попрощался с другом и вышел на улицу. Чонину очень повезло с кондиционером, собственно поэтому Джисон принял решение все же зайти туда. Так и солнечный удар можно схватить. Минхо задерживался прилично, но стоило только увидеть его, как все негодование тут же испарилось. — Прости. Кушать готовил, не думал, что ты так быстро доедешь… — сказал запыхавшийся парень, подбегая к Джисону. — Пойдем. — Коты опять под ногами мешались? — Хан весело смеялся. — Конечно, что им еще делать? — Хо посмеялся в ответ, обнимая в знак приветствия — Идти недалеко. — Помню, минут пятнадцать. Когда они дошли и рюкзак был закинут в комнату Минхо, а Джисон накормлен, парни приняли решение сходить погулять по парку, рядом с домом. Все таки просиживать такую погоду перед похолоданием было бы просто кощунством. К тому же сердце Джисона просто не выдержит, ему еще спать рядом с Ли. За какой-то месяц общения, они сблизились непозволительно сильно. Минхо узнал о кошмарах Хана и через обнимание подушки и руку в руке, они дошли до сна в объятиях друг друга. Джисон временами чувствовал, что нагло пользуется родной добротой для удовлетворения своих эгоистичных желаний быть ближе, но тут же отгонял их, когда Минхо сам ложился и подминал его себе в руки, а через минуту тихо посапывал. Кошмары ушли, это радовало, но делало парня еще больше зависимым от прикосновений. В первые пару недель он хотел признаться, что Ли начал ему симпатизировать, но так сильно привязался к его вниманию, что побоялся потерять. Чувства были отложены в долгий ящик, а любовь тихо наблюдала в ночи сквозь омуты глаз. Иногда во время прогулок он задавался вопросом, как мозг не устает прокручивать в голове множество компрометирующих мыслей, что уводили далеко за пределы темы разговора, которой они придерживались, но Ли, как правило не обижался. Он понимал задумчивость Хана, каким бы неуклюжим тот ни был и, кажется, с ним Джисон начал понимать, что все недостатки, которые он так тщательно из года в год возводил в абсолют и гроша по факту ломаного не стоят. А вот сам он стоит. И порой даже больше, чем мир. Как-то сказал так Минхо и, Хан прошатался весь оставшийся день, словно в забытии, не реагируя почти ни на что. Сейчас они спокойно идут, активно о чем-то разговаривая. Хан широко жестикулирует, пытаясь не уронить мороженое и не выбить такое же из рук Минхо. Минхо время от времени смеется, что-то добавляет и смотрит так нежно-нежно, что сердце заходится в бешеной трели. Слушает долго и внимательно, будто Хан самое важное, что для него существует в этот момент. Такое внимание льстило, но и вгоняло в краску. Он чувствовал себя по настоящему нужным. Чем-то, что имеет право быть. Считал таковыми и свои чувства. Они не мешали, не лезли фонтаном наружу, не рушили любой зрительный контакт. Иногда заставляли погрустить в подушку вечерами, но не более того. Словно любовь — это то, что сейчас так необходимо, как смысл, мотивация или непостижимая цель, к которой идешь, не достигая её, но получая при этом что-то значительное. Вечереет. Пора бы идти домой под одеяло, к трем пушистиками и фильму, заранее выбранному спустя часы дискуссий. Но нет. Они сидят, смотря на незамысловатый пейзаж в каком-то дальнем углу парка. Просто так, на траве, близко-близко и молчат. Минхо недавно закончил рассказ смешной ситуации в их группе и замолк, изредка поглядывая на Хана. Тот зыркал в ответ, не решаясь более говорить. Если он сейчас откроет рот, оттуда польется нечто точно выходящее за рамки дружбы. Тучи сгущаются, кажется, предвещая дождь, но так с ходу и не поймешь, можно посидеть чуток или стоит со всех ног бежать в укрытие. В который раз засматривается непозволительно долго. Джисон заметил слишком много «непозволительно» в своем я. Непозволительно долго смотрит ночами, днем, за обедом, на прогулке, откуда-то издалека. Непозволительно касается кончиками пальцев шеи, плеч, талии, иногда коленки на короткий миг, без подтекста — в шутку. Непозволительно близко приближается губами к рукам ночью, предплечьям, щеке, освещенного закатным солнцем профиля, прямо сейчас. Прикасается и отпрыгивает, осознавая патовость ситуации. В губы. Поцеловал в губы. Чувствует резкий поворот головы, видит расширенные зрачки напротив, немногим меньше распахнутых на все сто процентов глаз. Губы приоткрыты в скором ответе, но Хан не слушал. Подскочил и побежал. Куда — не знает. Подальше и поскорей, чтобы не слышать ничего больше. Испугался, подобно ребенку, струсил, как и подобает неуверенному в своей жизни человеку. Человеку, который жил на силе воли и вере, что спокойствие придет вслед за познанием стабильности. Но оно почему-то не пришло. Зато свалилась гора проблем и новых ощущений, которые так трудно расшифровать в одиночку, не зная чужого языка. Он общался с самим собой, не понимая, что ему говорят. Не слышал себя и не слушал, предпочитая запихнуть все поглубже и не вспоминать. С неба начинают падать скорые капли. Не ливень, но и не моросит. Обычный среднестатистический дождик, который идет последнее время каждый день, но Джисон почему-то останавливается, смотрит в глаза каплям и только сейчас слышит отчаянные просьбы остановится. Ну конечно Минхо побежал за ним. От чего-то плечи стали тянуть на дно. В один миг захотелось сдаться. А может и обратить все в шутку, но силы быстро ушли на бег. Он стоит спиной к любви, потирая предплечье одной руки другой. Не хочет поворачиваться. Минхо загнанно дышит где-то сзади, внутри ликуя, что Хан все-таки остановился. Обоим плевать, что с каждой секундой они мокнут все сильнее. Кажется, откладывать неизбежное было плохой идеей. Ну что ж, Джисону были приятны эти полтора месяца в тепле. Все хорошее, когда-то кончается. Вот только он не думал, что вряд ли за людьми бегут, только чтобы сжечь мосты. — Ты чего же так драпанул, я сказать ничего не успел даже. — парень выпрямляется, наконец отдышавшись. Стоит на расстоянии, лишь бы Джисон снова не побежал. — Подумал, что день был слишком хорошим, чтобы перечеркивать его отказами и утешительными речами. — слезы подступали к легким, затапливая их и постепенно перекрывая воздух. — С чего ты взял, что я откажу. — кажется, Минхо действительно недоумевал. — Потому что не может оказаться так, что я тебе нравлюсь в ответ. Да и как зная все то, что узнал обо мне ты, можно понравится. Как вообще за месяц такой как я может пон… Погоди что…? — он хочет обернуться, но объятия со спины и чужая голова на плече меняют планы. — С чего ты взял глупыш, что ты не мог мне понравится? — Минхо почему-то хихикает. Слезы проливаются от несправедливости и чувства собственного фиаско. — Ну я же… Я… Весь какой-то не такой. С кошмарами, паничками и социофобией. Либо слишком активный, либо слишком кислый, нервный, ворчливый и противный. Сам же все видел, сколько мы ночевали вместе. Я не создан для отношений, иногда слишком опекаю, требую много внимания, загоняюсь по поводу всего, что может прийти в голову и в такие моменты просто невыносимый. А начнется выгорание, так это же вообще ужас. Никто такого меня еще не… — так много мыслей вместе со слезами хотят выйти наружу. Минхо бережно сцеловывает капли у виска и обнимает крепче. — Ты прав, за месяц так сильно не влюбляются, и я бы не стал играть с твоими чувствами, предлагая встречаться при первом знакомстве. Но тебя я знаю уже больше года. Пусть ты думаешь, что все сомнения у тебя глубоко внутри, волнение или стах, то нет. В глазах их видно. Я вижу некоторые изъяны, но я их не боюсь. Ты не идеален, но и я не воздушный шарик. Я тоже ворчу, иногда без причины злюсь, часто шумлю, при этом ты понимаешь, как меня успокоить и я успокаиваюсь. Ты видишь кошмары и боишься социума, я возьму тебя за руку и буду обнимать всю ночь, пока не уйдет весь страх, если это поможет. Буду готов посветить тебе все возможное время, когда потребуется. Мы не идеальны, но мы сможем с этим справится, если ты захочешь услышать мой положительный ответ. — он выдыхает и отпускает немного отходя — Я не заставляю, но и не брошу, просто потому, что недостаточно узнал тебя или ошибся в своих выводах. Джисон чувствует холодок по спине. Челка прилипла к лицу и перекрывает половину обзора, но он поворачивается к Ли, несколько минут сканируя заплаканными глазами его спокойное лицо. Если так подумать, он ведь и правда с самого начала принимал его любым. Спокойно и без упрека. И вот, что в нем так успокаивало душу. Сердцу будто всучили грелку, и улыбка сквозь остатки слез потянулась на губах. Чистая и искренняя. Может это та долгожданная «из ряда вон» перемена, которая даст зародится спокойствию в его душе. Рядом с Ли он начала чаще дышать, не от смущения, а от кислорода, который наконец почувствовал. Парень наконец решается и падает в тут же раскрытые руки, утыкаясь лбом в плечо. Холодная вода уже давно пропитала одежду, волосы и пыталась добраться до душ, но им сейчас так тепло, что она в страхе испарится, не задержавшись в теле надолго. — Да. Я приму твой ответ, раз у тебя получилось принять меня. — Минхо прижал его к себе, покрывая макушку поцелуями. Хан тихо хихикал от приятных ощущений. — А я ведь почувствовал твое тепло, еще тогда, когда ты помогал мне собирать разбросанные бумажки. — И я примерно тогда же, понял, что желание обнять тебя, не просто желание дружить… Наконец получив долгожданные ответы, и нацеловавшись под дождем, Минхо еле отлепляет от себя Хана, быстрым шагом утаскивая его в квартиру. Не дай Бог заболеют еще. Тогда обоим весело будет. Ввалившись в квартиру после быстрого бега, вымокшие и уставшие, парни не уставали ловить губы друг друга. Однако Минхо слушает голос разума и отправляет Джисона в душ, потому что он точно заболеет. Стягивает с себя мокрые вещи, кидая их куда то на пол около шкафа, быстро вытирается и напяливает сухое. Попутно захватывая вещи Джисона, направляется к ванной. Коротко стучит в дверь и отдает их в протянутую руку. Взгляд цепляется за оголенное плечо и он думает, что чертовски хочет провести по нему губами. Уткнуться в изгиб шеи, втянут аромат собственного геля для душа, ловить стекающие с волос капли воды и прижимать к себе, слушая короткие вздохи. Отгоняя мысли, как надоедливое облако Минхо идет наливать горячий чай. Чайник быстро закипает, быстрее чем Джисон выходит из душа. Ли кидает в чайничек заварку, мяту и лимон, заливая горячей водой, оставив смесь настаиваться. Возможно, он совсем немного задумался о недавнем разговоре, сосредоточился на разливающемся в груди тепле. Руки обвивают его тело где-то в районе солнечного сплетения и чей-то теплый нос утыкается в затылок. Минхо тихо хихикает, вздрагивая от щекотящих шею мокрых волос Хана. Осторожно разворачивается в объятиях, целуя куда-то в носик. - Чай почти заварился, сейчас будем тебя греть и любить. - парни улыбнулись, чувствуя потирающиеся о ноги. Шерсть щекотно проходилась по оголенной коже, вызывая мурашки и довольный смех. - А ты не пойдешь в душ? Тоже ведь промок. - Джисон переводит свой взгляд на Ли, хмуро сводя бровки. Минхо всегда казалась умилительной эта его черта. Парень всегда сводил бровки и дул губки, когда раздавал приказы или отчитывал, в общем и целом - был серьезным. Еще и взгляд такой, будто об него порезаться можно. Однако самого Минхо он никогда не постигал. Не зависимо от того, как бы он разозлил или заставил волноваться Хана, глазки его всегда блестели при взгляде на Хо. И хоть тот не выглядел при этом так угрожающе, Минхо все же слушал младшего и успокаивался. Из чистого уважения и заботы. - Нет, я уже согрелся, да и ты бы заболел скорее, чем я. - Минхо чмокает его в лобик, напоследок стискивая в объятиях - Доставай печенье и садись за стол, я чай налью. Джисон крепко-крепко сжимает его руками, полной грудью вдыхая какой-то непонятный, но вкусны запах кондиционера для белья и, захватив тарелку с печеньем, плюхается на стул, сложив голову на скрещенные руки. Минхо какое-то время сосредоточено колдует над чаем. Джисон каждый раз, как в первый с придыханием наблюдает, как старший слегка покачивая бедрами двигается от ящиков к столешнице, словно танцует. На самом деле почти любое движение у него выходит, как танец - мягко, плавно и будто нарочито выверенно. На самом деле - профессиональный след, который сам Минхо совсем не замечает. - Если хочешь, мы можем сразу пойти смотреть фильм? - вспомнив их изначальные планы, предлагает Минхо. - Да, думаю хорошая идея. Парни, взяв перекусить и попить, уходят в спальню, раскладываясь на односпальной, но довольно просторной кровати. До утра будут смотреть, какие-то комедии, не желая нагружать уставший мозг и лежать, закинув друг на друга ноги и руки, потому что все съестное приговорят в первые двадцать минут фильма, что уже становится традицией.***
Снег не прекращал идти уже третьи сутки, из-за чего передвижение по улицам стало ну просто невыносимым. Минхо залетает в подъезд, останавливается перед лестницей, давая уставшим от трудной ходьбы по вязкому снегу ногам отдохнуть, чтобы скорее подняться в квартиру. Заходит в дверь, тут же окутываемый теплом дома. Ну и теплых комочков, что после длительного ожидания начинают обтирать шерсткой лодыжки. Конечно же нужно наклониться и погладить каждого, осыпая их спинки налетевшими на него снежинками, что еще не успели растаять. Поздоровавшись и натискав котов, он наконец раздевается, вешая шапку и шарф отдельно, чтобы высыхали. Проходит в ванную и щекой ловит губы Джисона, вышедшего его встретить. На нем теплый свитер, под которым скорее всего спряталась футболка. Что поделать, младший сильно мерзнет и не будь он сам таким холодным после улицы, то с удовольствием бы сгреб его в объятия, согревая. Но в ответ все же целует, мягко поглаживая талию. В квартире темно. Лишь тусклый свет, повешенной гирлянды под нахлынувшее в конце ноября новогоднее настроение Джисона, освещал комнату разноцветными огоньками. Пахло вкусно, значит Хан что-то готовил. Помыв руки, Минхо приходит на кухню и наконец обнимает свою любовь со спины, утыкаясь замерзшим носом под край воротника - к теплой коже. Джисон хохочет, пытаясь отстраниться, и громко бурчит. Мол холодный. Однако греться позволяет - успокаивается почти сразу же и спиной льнет к его груди. Так тепло и Минхо понимает, что совместная жизнь того стоит, кто бы что не говорил. Они съехались почти сразу же, всего неделю погодя. Ли предложил переехать к нему, с расчетом на работу Хана. Тот недолго думая согласился. Родная студия хоть и была местом самых веселых ночевок и посиделок, но так же и пристанищем его одиночества, ссор, страхов и ощущалась сродни тюрьме, на которую он променял точно такую же родительскую клетку. Хан чувствовал себя в ней сбежавшим преступником. Чан и Феликс, обрадованные ожидаемым воссоединением, помогали перевозить вещи, которых как таковых было немного. Единственное, что пришлось поменять - шкаф, ибо по сравнению с самим Минхо Джисон оказался той еще модницей. Разбирая старые вещи, которые не носил уже больше двух лет, он откопал свои кислотных цветов футболки и разноцветные рубашки с интересными принтами. Кажется, он настолько ушел в себя, что и вовсе забыл, что когда-то вообще носил такое, в один момент просто распихав все по сумкам и убрав в закоулки шкафа. Кровать тоже пришлось менять, потому что Хан во сне иногда пинается, а из-за Минхо он вообще несколько раз проснулся на полу. Минхо ему не скажет, что такое было гораздо чаще, вот только он просыпался порой раньше и не находя Хана рядом, прислушивался. Но никаких звуков по дому не было слышно. Взгляд вниз отметал все возникшие в голове вопросы. На полу, кое как укрытое пледом, сопело его маленькое чудо. Минхо тихо смеялся и, положив младшего обратно на кровать, укутав так, что бабочка в коконе позавидует, отправлялся готовить примирительный завтрак. В целом и общем, на совместное проживание они не жаловались. Даже наоборот - нахваливали настолько, что на их примере скоро съехались и их друзья. - Ты как, устал на тренировке? - Джисон накрывает рукой ладони старшего сцепленные на его талии и снова целует в щеки. Куда дотянется. - Нет. А ты что? Сразу после пар на смену, а как домой - готовить? Не хочешь присесть, я бы закончил? - ловит его губы своими, заглушая новые заботливые бурчания. - Я не устал, да и осталось-то тут. Просто постой о пообнимай меня. - улыбка упрямо лезет на лицо и Джисон просто расслабляется в крепких руках. Ради таких вечеров и правда стоило потерпеть, отчаяться в поисках и снова обрести надежду быть любимым. Минхо и правда оберегал его как цветок, хотя Хан пытался этим излишне не пользоваться, как бы тот не настаивал. Он же и научил его просить помощи, если появится хотя бы намек на грусть, не скрывать свое состояние, когда плохие мысли перевешивают все хорошее и просто подходить и обнимать, как надумается. С Минхо не нужно было подавлять свою тактильность, не скупиться на заботу. В поцелуях тоже никто не ограничивал, зачастую сам Хан плавился под напором любви. В этом уж его переплюнули. - Кстати, мы так и не решили, у кого празднуем Новый год! - Джисон вздрагивает от осенения, а у Минхо, кажется, на секунду сердце от испуга останавливается. - Педант ты мой, до него еще месяц целый, куда торопиться? Планы сотню раз ещё поменяться успеют. - без упрека и с нежностью. Обнимает крепче в погоне за теплом. - Эх, не могу ничего с собой поделать, привычка. Хан выключает конфорку и клюнув губами носик Минхо, быстро наводит порядок на столешнице, пока Ли под возражения принимается за посуду. Совместный быт доставлял удовольствие, даже мелкие шуточные перепалки, словно у женатых пар. Чан давно им говорил, что они как пожилые супруги спелись. Бурчат без доли издевки или укора, только с намерением подзадорить, вызвать улыбку на чужом лице и ловить в родном взгляде такие же искорки. И пусть. Хоть пожилая пара, хоть молодожены - им все нравится. Они есть друг у друга, вместе воспитывая троих пушистых хвостатых детей. Вместе поев и закончив свои дела, они улягутся в кровать под вечерний фильм, скорее всего не досмотрев его. Выключат на половине и уснут, все так же закинув друг на друга конечности, а утром просыпаясь от борьбы за одеяло, хрипло смеясь. Зато вместе