poena

      — Ставите выживание Хиираги выше выживания человечества?       Она морщится, словно от сильной зубной боли, затем расслабляется, медленно выдыхая сквозь зубы. Вот так мир, вот так армия. Надо же было такую глупость сотворить. Отдать приказ об отступлении и плевать на гражданских, ведь... Хиираги. Вот так одним словом можно описать всю эту ситуацию. Эти высокомерные ублюдки из верхушки куда важнее чем жизни людей, которые не смогут себя защитить в схватке с вампиром. А если их десятка? Или сотня?       Вот так молодцы. Вот так гении тактики и стратегии. Вот оно, умение расставлять приоритеты правильно!       — Падут Хиираги, падёт и человечество.       И это стадо ослов с открытыми ртами позволяло вешать лапшу на их ушки. Нихрена подобного! Если падут Хиираги, человечество продолжит жить и бороться дальше. А вот если падут те немногие остатки людей, что удалось спасти, то человечества не станет, останутся лишь Хиираги с их проклятой иерархией и горсткой верноподданных. Она не готова была мириться с подобным миром. С миром, где ценность жизни одного Хиираги приравнивается к жизням едва ли не сотни людей.       К черту! К дьяволу подобный мир! Пусть он катится ко всем демонам на свете! Пусть разрушится! Пусть хоть камня на камне не останется в этом ужасном мире!       Мире, от которого уже тошнило и выворачивало наизнанку. Мире, где все решают Хиираги, даже кому жить, а кому сдохнуть как собаке под забором в луже собственной крови.       Пусть все это катится к черту, они не за это клялись бороться до последней капли крови.       — Простите, полковник, но ваш приказ не может быть выполнен.       Шаги гулким эхом разносились по коридору, разбиваясь о стены, но уже в следующую секунду вокруг вновь воцаряется гробовая тишина. Казалось, можно было услышать собственное сердцебиение, не то что дыхание. Так тихо, ни души вокруг. Хоть кричи, никто не услышит и не придет. Это было именно то, что нужно. Никто не станет свидетелем преступления, никто не обвинит в том ужасном, что можно было сделать. Только демон, нашептывающий на ухо все то, чего она способна достичь, совершая военное преступление. Совершая то, что когда-то было ее детской мечтой.       Мечтой, из которой она выросла почти четыре года назад, взвалив на свои плечи тяжёлую ношу, мучаясь от невозможности рассказать кому-либо о содеянном.       Она ужасный человек. Но разве такие могут оставить позади гражданских, бросаясь защищать их ценной собственной жизни? Разве за такими следуют люди?       Рука останавливается в нескольких миллиметрах от двери, когда по другую её сторону доносится короткое «входи». Она вновь делает глубокий вдох, медленно выдыхает, натягивая правдоподобную расслабленную улыбку на, казалось бы, спокойное лицо. Только один человек сквозь эту маску мог увидеть всю ту боль, что съедала ее изнутри уже на протяжении почти пяти лет. И этот человек должен был находиться там, по ту сторону двери, подобно остальным Хиираги.       — Народ, слушайте внимательно... Мы отделяемся от Элитного Отряда по Истреблению Вампиров при ИДАЯ. Сегодня мы работаем как независимый отряд и прямо сейчас, наша задача задержать вампиров на западной стороне Синдзюку и вытащить так много гражданских, сколько это возможно. А теперь, вперёд! Покажите этим кровопийцам на что вы способны!       — Ты не должна этого делать, — произносит демон, положив ладони на плечи владелицы. — Ты знаешь, что предательство будет лучшим вариантом.       — Мы не за это боремся, — тихо отвечает девушка, положив ладонь на ручку двери. Она смело дёргает дверь на себя, открывая ее и делает шаг вглубь помещения. — Исчезни, демон, — едва слышно заканчивает она, прищуриваясь от неожиданно яркого света в просторной комнате. Взгляд устремляется к столу напротив и сидящей за ним семейке Хиираги. Вот она, вся прелесть этого мира. Все решают Хиираги и без остальных членов верхушки. За ними последнее слово и главное решение. — Надо же, — громко произносит девушка, осматривая помещение и разводя руки в стороны, — никогда бы не подумала, что окажусь в святыне самих Хиираги, — издевательски тянет она, засунув руки в карманы брюк и делая ещё несколько шагов вперёд. — Чем обязана, что вы послали за мной своих псов аж на самую окраину Сибуи?       — Мусору не разрешали говорить, — произносит один из Хиираги, качнувшись на стуле настолько сильно, что едва не свалился на пол, чудом удержавшись на двух ножках. В целом он выглядел так, что это было задумано и никакой неловкости в этом не было. Это заставляет ее улыбнуться чуть шире, опустив голову. И она бы рассмеялась, но гнев этой семейки ей сейчас ни к чему.       — Прошу прощения, что заставляю великого Хиираги слушать писк такого незначительного человека, — низко кланяется девушка, нагло улыбаясь и бросая взгляд из-под полуопущенных ресниц на Хиираги. Тот лишь недовольно цыкает, поднимаясь на ноги и положив ладонь на свой меч.       — Послушанию ещё учиться и учиться, — бросает мужчина, недовольно поморщившись. Он ещё помнил, как эта дрянь в старшей школе обманула его. — Придется тебе преподать урок, мусор Ичиносе.       — Да, научите меня кланяться со всем уважением вашему папочке, Сейширо-сама, — смеётся девушка, выпрямившись с этой её раздражающей всех дерзкой улыбкой на лице.       — Достаточно, — громко произносит другой мужчина, наконец отвлекаясь от бумаг. Он скользит незаинтересованным взглядом по отцу, сидящему во главе этих ослов из верхушки, а затем бросает убийственный взгляд на брата. — Сядь, Сейширо. — А тот под его взглядом, даже не может не подчиниться. — Генерал-лейтенант Хиираги Курето, — он медленно выходит из-за стола, отчего мужчина рядом с ним опирается локтем на спинку своего стула, внимательно наблюдая за действиями старшего сына Хиираги. — Майор Ичиносе Гелена, вы знаете зачем вас позвали?       — Все, что мне сказали, это то, что меня ждут в главном штабе, — пожимает плечами девушка. Выражение ее лица спокойное, несколько незаинтересованное в происходящем. — И знаю только то, что здесь не будет остальной верхушки, только вся семейка Хиираги.       — Это закрытое слушание по делу о дезертирстве, — подаёт голос третий мужчина в этой комнате. Он наклоняет голову на бок, мягко улыбаясь девушке и бросая быстрый взгляд в сторону. И ей не нужно задавать лишних вопросов или смотреть в ту же сторону, чтобы понять, что не такое уж это и закрытое слушание. В конце концов, кто если не сам Хиираги Шинья будет предупреждать ее о том, чтобы она была осторожна в своих выражениях. — К генералу Хиираги Тенри попал рапорт о случившемся в Синдзюку. Рапорт полковника Хакке.       — А, вы о том рапорте, — фыркает майор, переводя взгляд на Курето. — И что же там накалякано?       — Тебя обвиняют в предательстве рода Хиираги. Ты ослушалась подчиняться приказу и из-за твоей самодеятельности были убиты четверо солдат, ещё пятеро получили серьезные ранения, а сам полковник едва ли не присмерти оказался. — Курето отходит к столу, протягивает руку и Шинья ловко подталкивает к нему папку, прокатившуюся по всей поверхности предмета интерьера. — Каков был приказ?       — Там были гражданские, которые не способны себя защитить, думаете, я бы послушалась и побежала с этим стадом ослов защищать ваш род? — рычит девушка, щурясь и смотря на мужчину, флегматично листающего папку.       — Больше уважения, когда обращаешься к кому-то из рода Хиираги, — подаёт голос Тенри, холодно смотря на девушку. Демон материализуется позади отца, смотря на него с некоторым отвращением, а затем смотрит на свою владелицу и качает головой, словно предупреждая не лезть нарожон. И они обе знали, что только один человек в этой комнате способен ее увидеть и внять дружескому совету. — Каков был приказ, отданный полковником Хакке?       Она молчит, прикрывая глаза и сжимая зубы. Какой был приказ? Такой, с которым она никогда бы не смирилась и только два человека здесь знали это: Курето и Шинья. Они прекрасно знали, почему она отказалась его выполнять и сделала по-своему. Потому что она... Она. И все тут. Это просто было в характере Ичиносе ослушаться приказа и сделать по-своему. Сколько раз в старшей школе она отказывалась убивать Хиираги Махиру, обещая ей спасти ее при первой же возможности? А что она сделала, когда Курето отдал ей приказ не лезть в метрополитен и не подставлять никого из отряда? Правильно, она полезла туда, чтобы спасти простого ребенка, который даже не обладал хоть какой-то информацией. Просто спасла его из жалости и желания помочь всем и каждому.       Но только они это знали. Больше никто, ведь ни с остальными больше положенного она не общалась. Да и нужды не было и нет.       — Вы ставите выживание Хиираги выше выживания человечества. Я не стану с этим мириться.       — Был дан приказ отступать, — произносит Ичиносе в повисшей тишине, вспоминая каждую свою попытку помочь товарищу по оружию и каждый раз, когда она ставила под удар себя, лишь бы больше никто не пострадал. На ее плечах и без этого слишком тяжёлая ноша, слишком серьезный грех, чтобы она позволяла себе ещё одну смерть. — Я отказалась. Члены моего отряда и отрядов Миядзавы Каро и Сугиями Мидори согласились с моим решением. Они доверили мне свои жизни, а я их погубила и сожалею об этом.       — Каковы были действия полковника Хакке? — Она даже не разбирает, кто именно это сказал: Тенри или же Курето. Просто кто-то из их семейки.       — Он сделал то, что сделал бы любой лидер на его месте...       — Ичиносе, стой... — Полковник делает шаг вперёд, протягивая руку, в попытке остановить девушку, но его рука сжимает вместо формы лишь воздух. — Майор Ичиносе Гелена, остановитесь сейчас же и подумайте.       — Уже подумала, — она останавливается, оборачиваясь через плечо, а затем гневно щурится. — Я не собираюсь следовать приказам того, кто не способен принять собственное решение. Так что ни слова больше, полковник. Я посылаю к черту мир, в котором все решают Хиираги и в котором все зависит от них. Пишите рапорт на меня, выставляйте дезертиром, мне плевать, но я больше не позволю людям умирать в этом жестоком мире. Даже если подобное грозит мне трибуналом.       — Тогда мы пойдем под трибунал вместе, — выдыхает полковник, смотря на девушку. И она видела в его глазах всю его усталость от жизни и от пресмыкания перед родом Хиираги. — Род Хакке всю свою жизнь подчинялся Хиираги и следовал их приказам. С меня достаточно, но я не способен вести за собой людей против этих ублюдков и отказываться следовать их приказам с такой же смелостью, с которой это делаешь ты. Многие здесь шли за мной скрипя сердце. Хватит. — Он вздыхает, устало проводя ладонью по своему лицо, а затем усмехается в собственные усы и громко произносит: — Отряд, внимание. Я, полковник Хакке Исаяма, отказываюсь от выполнения нашей миссии и снимаю с себя все полномочия по руководству и передаю их майору Ичиносе Гелене. Все не согласные будут убиты на месте.       — Он отговаривал меня и требовал следовать приказу. Остальное можете узнать от человека, написавшего рапорт от имени полковника. — Девушка машет руками, разводя их немного в стороны, а затем вновь расслабленно улыбается. — Есть ещё вопросы?       — Я изучил рапорты других членов миссии, — произносит Тенри, пролистывая папку и останавливаясь на одном из них, задумчиво бьёт по нему пальцем, а затем поднимает взгляд на вскинувшую в удивлении бровь Ичиносе. — Все они противоречивы. Кто-то указывает на то, что ты слишком самоуверенна и тянешь одеяло в руководстве на себя. Ты не обучена ответственности, но люди все равно следуют за тобой. Почему?       — Откуда мне знать, — она усмехается, потирая шею и смотря в сторону. Будь вокруг нее блеск, обязательно бы появился и стал бы ярче после ее следующих слов: — Возможно во мне есть очарование и шарм, которого нет у великих Хиираги?       Шутка не пришлась никому по вкусу. Никому, кроме Шиньи, коснувшегося ладонью своего лба и рассмеявшегося так громко и заразительно, что даже сама Гелена невольно улыбнулась шире, бросив на него короткий взгляд. Но была в ее словах и доля правды. У нее был своеобразный шарм, который располагал к ней людей. Она могла с лёгкостью принять жизненно важное решение, ринуться в заведомо проигрышный бой и попытаться хоть что-то сделать, пока остальные опускали руки. Она пыталась, делала что-то с необыкновенными смелостью и решительностью, которую ещё ни разу не встречали в роду Ичиносе. Сила воли и огромное желание добиться цели, доказав всем, что она может это сделать, и были тем самым шармом, который заставлял других невольно верить и следовать за ней.       А может дело в её честности. Да, мы умрем, противник силен, чертовски силен, но лучше умереть пытаясь сделать хоть что-то, чем прятаться по углам, подобно каким-то крысам. И что, ты так просто опустишь руки, выставив себя жалким? Ты жалок и слаб, впрочем, я не лучше, но для себя я решила, что буду сражаться и учиться на своих ошибках, чтобы в конечном итоге обрести силу, способную убить всех моих врагов, а ты и дальше прячь голову в земле, как страус. Если для тебя проблема, что этот кровосос силен, то ты ещё более жалкий и только подтверждаешь это, а не пытаешься опровергнуть. Разве не было бы лучше сказать человеку что-то подобное, а не врать ему, что все получится и они выиграют?       Шинья даже ловит себя на мысли, что именно это его и привлекло в ней. В истиной Ичиносе, а не в маске, которую она изо дня в день показывала другим. Такой она ему больше нравилась, чем мирной и послушной. Однако, сейчас ей лучше бы включить свою послушную девочку.       — Ты одиночка, — холодно произносит Тенри, — и привыкла что на твоих плечах ответственность только за твою шкуру. Хотя, чего ещё можно ожидать от мусора Ичиносе. Ты жалкая.       Она гневно щурится, смотря на него. Ох, как точно он прошёлся по этой больной ране. Хиираги был прав, она не знает, что такое ответственность за других, всегда отвечала только за свои действия. Даже в старшей школе она только познавала, что такое ответственность за кого-то еще. Но знаний, полученных в спешке, оказалось недостаточно. Её подчинённые, друзья... Все они погибли в те роковые трое суток, что они провели в поисках Хиираги Махиру. По ее глупости. По ее вине. Потому что как капитан команды она была молода, наивна и неопытна, считая, что может спасти всех только ценой собственной жизни. Потому что считала, что каждый в ее команде несёт ответственность только за себя. И она поплатилась за такое мышление. Но сейчас она прекрасно справлялась с ответственностью за свой отряд.       Гелена усмехается, вспоминая тот роковой день, когда поплатилась за все свои ошибки, приняв на свою гнилую душонку грех. Тяжкий грех за совершенное. За нарушение табу. За свой эгоизм.       — Однако, даже при отсутствии понимания, что такое ответственность за других и за принятые решения, отряды, нарушившие приказ, показали отличные результаты, — произносит Шинья, осторожно подводя генерала ИДАЯ к теме, ради которой они ее вызвали. Он хитро улыбается, смотря на отца. — Они успешно использовали и комбинировали все изученные за годы построения, убив больше вампиров, чем весь отряд по истреблению во время первой части задания. Разве принятое ею решение использовать именно построения «Лунного Демона», «Тенка» и «Внезапной атаки» было неудачным? За такое мастерство стоило бы и похвалить.       — Тут я с Шиньей согласен, — произносит Курето, сдержано кивнув. Он смотрит на Ичиносе, изогнувшую в вопросе бровь уже в который раз, а затем дёргает уголком губ в подобии улыбки. — Использование этих построений было хорошим решением. Однако, ответственность за смерть твоих неожиданных подчинённых лежит на тебе, Ичиносе Гелена. Значит, отвечать сейчас будешь ты. И все последующие разы, пока не поймёшь, что такое ответственность за жизни других. Пока не начнёшь ценить своих подчинённых, отбрасывать в сторону ненужные пешки и оставлять на доске только важные.       — Вот мы и подобрались к теме, — усмехается майор, снова убирая руки в карманы и смотря на генерала. — Великие Хиираги уже все решили и без меня. Мое присутствие при выносе вердикта было не важным, но вы все равно позвали меня сюда, чтобы показать свою власть... Чтобы показать место отбросу из рода Ичиносе. — Она смеется, так коротко. И этот смех был полон настоящего отчаяния и боли. Этот мир безнадёжен. Его не исправить, но все же... Она все же пытается из последних сил.       — Именно, — кивает Тенри, поднимаясь на ноги и одергивая полу плаща. Он берет в руки свою трость, медленно обходит стол, провожаемый удивлённым взглядом приемного сына семьи. Седовласый даже руку опускает ниже, словно готовясь призвать своего демона и вступиться за подругу в случае худшего исхода. — Твое место в ногах у Хиираги, а не под солнцем, рядом с нами. Такому безответственному одиночке, как ты, здесь не место. И все же ты здесь, потому что мы позвали тебя, а не потому, что так захотела ты. Поэтому на колени, — он останавливается перед ней, опираясь на трость. И Гелена, осторожно опускающаяся на колени, как было велено, как-то весело хмыкает, подмечая, что в случае Тенри годы действительно берут свое.       Она даже послушно склоняет голову перед ним настолько низко, насколько ей позволяла ее гордость, которую следовало бы засунуть куда подальше. Короткий приказ и вот, майор уже почти касается лбом холодного пола, прикрывая глаза. И вновь нога на ее голове. Такая тяжёлая и наверняка сапог грязный. Да, в душ ей в любом случае идти. Хотя бы потому, что влажные салфетки всю эту грязь не смоют. Грязь от унижения, это грубое прикосновение, эти надменные взгляды. Салфетками такое не стереть.       Тенри хрипло смеется, обернувшись через плечо и бросив насмешливый взгляд на вскочившего на ноги Шинью, чей стул едва не упал от такого резкого движения. Курето холодно смотрит на сводного брата, едва качнув головой, чтобы тот не лез, пока Сейширо, которого Шинья и сверлил взглядом, удовлетворённо улыбался. Ему хотелось стереть эту ухмылку с лицо Сейширо и заставить Тенри заплатить за то, что он сейчас сделал. Он знал, что Гелена недостойна такого отношения к себе, что она хороший человек, готовый взвалить на свои плечи ответственность хоть за весь мир. И Курето знал.       Так что же его раздражало сейчас больше: бездействие Курето или довольная улыбка Сейширо?       — Тяжело же, — хохочет Ичиносе, вновь натянув беспечную улыбку, которой научилась у Шиньи.       — Запомни это ощущение, — произносит Тенри, надавив на ее голову сильнее. — Потому что это ощущение ответственности, которую мы, Хиираги, собираемся возложить на тебя. Отныне, ты глава нового отряда по истреблению вампиров и тебе отвечать за жизни каждого вверенного тебе солдата. — Он убирает ногу с ее головы, поворачивается к ней спиной и вальяжно направляется к своему месту. Даже не дожидаясь разрешения подняться, Ичиносе встаёт, потирая ушибленной лоб и волком смотрит на спину генерала. — Но не с твоим нынешним рангом руководить отрядом, поэтому мы повышаем тебя до подполковника. Два раза в месяц мы будем вызывать тебя к себе...       Не то чтобы она вообще его слушала. Не то чтобы она вообще выслушивала подолгу пустую болтовню, — если это не был Шинья, — очередного напыщенного индюка. Не в ее характере было выслушивать все дерьмо, которое на нее собирались вылить. Да и устала она от этого всего. От этого мира, от ответственности, от Хиираги... Пусть все катится к черту. Они будут терпеть ее, если она покажет лучшие результаты, потому что будут понимать, что никто другой не справится с ее работой. А то, что они вверили ей целый отряд по истреблению вампиров, уже говорило о том, что они в отчаянии и знают, что ни за кем другим солдаты не последуют с той же удивительной уверенностью, с которой они последовали за ней.       — Передадите свои инструкции через псов или в письменной форме, — произносит Гелена, взмахнув рукой и покинув помещение. Только хлопок двери гулким эхом отскочил от стен просторного помещения, знаменуя уход высокомерной и самоуверенной Ичиносе, чья улыбка стала только шире. Что ж, ей стоило бы обдумать это хорошенько где-то наедине, переговорив с Махиру или ее тайным помощником. Все шло согласно их плану, а это значило, что скоро будет пора приводить шестерёнки их большого механизма в движение.       Нет, она в их компании не была самой умной, но гордость за себя, что смогла на протяжении четырех лет обманывать весь род Хиираги, отзывалась странным теплом где-то груди. Ну разве она не молодец? Если бы кто-нибудь ее только похвалил за это! Но она сделает это сама, в своей голове, продолжив улыбаться, даже тогда, когда покинула главный штаб и многие офицеры смотрели на нее не без удивления, перешептываясь за спиной и называя чудачкой, пусть так.       — Если продолжишь так себя вести, тебя вышвырнут, — произносит демон сразу же, как они оказываются на улице, мягко коснувшись ее плеч, на что девушка только смеётся, бросая взгляд вперёд. Её друзья уже бежали к ней с радостными лицами.       — Я им слишком нужна сейчас, — прикрывает глаза Ичиносе, а затем разводит руки в стороны, показывая своим друзьям, что с ней все в порядке и, да, это была она. Новоиспеченный подполковник собственной персоной. Без соответствующих погон и формы, но это она.       — Что там произошло? — без лишних предисловий начинает Мито, пока Саюри восторженно звала ее по имени, просто радуясь тому, что ее госпожа жива. И только вечно холодная и сдержанная Шигуре кивнула ей, удовлетворённая тем, что с ней все действительно в порядке. — Зачем Хиираги вызвали тебя?       — Ты уверена, что продолжать терпеть издевательства с их стороны нормально? — спрашивает Норито, прикуривая сигарету и протягивая пачку подруге.       — Никаких издевательств не было, — самодовольно улыбается Ичиносе, вытянув из пачки сигарету и обхватив фильтр губами. Гоши любезно подставляет зажигалку с пляшущим огоньком к кончику ее сигареты, помогая прикурить. Девушка втягивает дым, затягиваясь, а через некоторое время выдыхает тонкую струйку в сторону под недовольным взглядом Ханаери. — Просто отчитали за то, что я слишком самонадеянная и безответственная, — пожимает плечами Гелена.       — А мне потом пришлось выслушать короткую лекцию о том, что ты не выказываешь никакого уважения семье Хиираги, будто ты моя сестра или, того хуже, жена, — произносит приближающийся к ним Шинья. Неожиданно злой и недовольный. Со следом от побоев на лице. Видимо, ей действительно не стоило испытывать терпение семьи Хиираги. — Почему все недовольство тобой выплескивают на меня?       — Я не просила тебя меня защищать, — отворачивается Гелена, вновь затягиваясь. Хиираги на это лишь вздыхает, качая головой, а затем протягивает ей два конверта с очень усталым видом.       Ичиносе молчит, смотрит на конверты и, наконец, принимает их в руки, бросая короткий взгляд за спину друга. Сейширо самодовольно улыбался, подобно шакалу, увидевшему жертву, которую нашел в лице Шиньи, а Курето просто не обращал на них внимание. Как и всегда, ничего не менялось, кроме их тайной связи, тайного сотрудничества. Гелену устраивало такое положение вещей. Пока она не нужна великому Хиираги, он на нее внимание не обратит, но когда ей нужна помощь, он поможет ей в любом случае. Собственно, она делает тоже самое в ответ в форме некоторого одолжения, что забавляло великого Хиираги.       Она переводит взгляд обратно на конверты с печатью главенствующей семьи, цыкает и наконец открывает первый из них. Просто инструкции о том, когда ей прийти за формой, когда отчитаться, — во время совещания уже завтра, конечно, что значило, что времени у нее мало, — перед генералом о мерах, которые она собирается предпринять на своем посту, напоминание о ее месте в ногах у Хиираги и что она должна прибыть в штаб по первому требованию Тенри-сама. И столько пафоса в этом было, что ее начало тошнить от подобного, что не укрылось от взгляда каждого. Это едва уловимое изменение в ее эмоциях дало понять, что что-то всё-таки случилось.       — Даже знать не хочу, что во втором конверте, — произносит Ичиносе, убрав лист обратно в конверт, пока Шинья нагло забрал ее сигарету под смешок Норито. Мужчина пожимает плечами, затягиваясь, а затем выдыхает тонкую струйку дыма. Ему и самому знать не хотелось, что ей там понаписали эти Хиираги. Может приказ о повышении, а может просто тонна какого-то дерьма. — На ней были мои слюни. Ты в курсе? — Гелена морщится в некотором отвращении, смотря на сигарету.       — Значит ли это, что ты меня поцеловала, косвенно, естественно? — начинает дурачиться Шинья, хитро прищурившись под сдавленный смех Гоши и тихое возмущение Дзюдзо о том, что в них ни капли серьезности.       — Скорее, ты мои слюни засосал, — отзывается девушка. — Вон как присосался, хуй отлипнешь теперь. — Она как-то грустно вздыхает, протягивая руку за новой сигаретой.       — Жаль не тебя засосал, да? — хохочет Норито, протягивая подруге и пачку, и зажигалку сразу. Гелена поднимает на него недовольный взгляд под хохот Шиньи. Как? Как ему вообще это в голову пришло? Ясное дело, что он шутит, но как он до этого додумался?       — У тебя мозгов, как у бамбука, — цыкает новоиспеченный подполковник, передавая конверт Саюри, ибо руки ей нужны будут сейчас свободными. — К слову, у бамбука мозгов нет.       — Странно, снайпер я, но в цель попал Гоши, — улыбается Шинья, с лёгкой улыбкой на лице смотря на подругу. Та вскидывает бровь, переводя на него взгляд и передавая зажигалку с пачкой обратно. — Ты огрызаешься, потому что он прав? Да? Тогда, хочешь и тебя засосу? — Он смеётся, когда она отвешивает ему подзатыльник. И казалось бы эту идиллию ничем не разрушить, но Дзюдзо была чертовски любопытной, когда дело касалось друзей. Поэтому все трое дружно оборачиваются на ее удивленное «какого хера?» и замирают с удивлёнными лицами, глупо моргая и забывая о сигаретах. — Ты чего орёшь?       — Просто отчитали? — возмущается Мито, хмуро смотря на подругу. И Гелене начинает казаться, что вся эта мишура с повышением была шуткой и там был приказ о ее отстранении от работы, но радостная улыбка подруги говорит о том, что там все же было то, что подтверждает первый конверт и его послание. — Тебя повысили! И ты теперь подполковник! Вот это отчитали, так отчитали! Наконец-то Хиираги признают тебя!       — Ах, да, — тянет Шинья, резко став серьезным. — Не смотря на всю пафосную речь, Тенри-сама имел серьезные планы на тебя после изучения рапортов. Слушание было не таким уж и закрытым, все проверяли твою честность в ответах, но они не влияли на принятое решение. Это удивительно, но многие солдаты безоговорочно верят тебе и следуют за тобой, даже рода Куки, Хакке, Дзюдзо и Гоши. Неожиданно, но ты пользуешься большим уважением. Никому не удавалось сделать то, что ты делала на протяжении, почти пяти лет. Поэтому, Тенри-сама решил дать тебе шанс и научить ответственности, которой ты училась в спешке.       — Что это значит? Хиираги Тенри ненавидит всех Ичиносе и считает их поголовно мусором и бездарностями, — встревает Гоши, придавив окурок носком ботинка, и поднимает взгляд на приемного сына семьи Хиираги. — Или мы чего-то не знаем?       — Он видит ее преданность своим принципам и то, как Гелена старается, как люди тянутся к ней из-за ее силы воли и желания. Когда мы обсуждали это при первом слушании, он отметил это и был удовлетворен, но так же и недоволен тем, что наш новый подполковник мало что знает об ответственности, — Хиираги пожимает плечами, а затем вздыхает. — Он сожалел о том, что Курето не использует тебя, Гелена, на полную, поэтому решил взять все в свои руки. Как он и сказал, ты теперь глава отряда по истреблению вампиров, а это значит, что отчитываться тебе придется теперь не только перед Курето и получать не только его приказы, но и перед самим генералом Хиираги Тенри.       Они все молчат, осознавая сказанное Шиньей. Вот тебе и ответственность. Ответственность, с помощью которой ее теперь смогут использовать на полную катушку. И плевать Ичиносе на это хотела, если сейчас она сможет привести план в действие и такие моменты вместе с друзьями продлятся дольше, чем размытое «еще шесть лет». Плевать она на это хотела, ведь на самом деле, это не они будут её использовать как свою карающую длань, а она будет использовать их как простой источник информации. С ее нынешним уровнем доступа это должно быть легко, проникнуть туда, куда не пускают ниже полковника. Она ведь глава нового отряда по истреблению вампиров. Разве это плохо?       — А ты, Шинья? Все ещё в полковниках? — усмехается Ичиносе, переводя тему. Мужчина на это лишь смеётся, прищуриваясь и качает головой.       — Генерал-майор. Ещё утром приказ получил, — пожимает плечами тот, немного разводя руки в стороны. И Ичиносе видит в этом возможность. Ради его же блага, почему бы и не использовать в случае чего уровень доступа Шиньи? Конечно, использовать друзей отвратительно, но ведь это ради него, ради того, чтобы он ещё немного побыл с ней и больше не смел уходить, пока они вновь не решат умереть вместе. — Два повышения за раз. Разве это не повод отпраздновать?       — Отличная идея, — соглашается Гоши, активно кивая, пока Гелена поднимает на них вопросительный взгляд. — С меня выпивка и куча порножурналов.

***

      Пить плохо.       Она вымученно стонет, хватаясь за голову и щурясь на говорившего невероятно громко Сейширо. Хотелось пошутить о том, что его глотка хорошо разработана, но его и без оров слышно отлично. Но хотелось подумать и над тем, почему у нее все ещё болела голова и было то самое отвратительное состояние, когда алкаш встаёт утром и не находит ничего для похмелья под рукой и ни монетки в кармане. Почему? Разве Махиру не должна была избавить ее от всех «прелестей» алкоголизма? Или это просто у Норито нашлась настолько крепкая выпивка, что даже демон отошел покурить из-за того, что не справлялся с выводом токсинов?       — А я говорила, что пить плохо, — хохочет демон, вальяжно развалившись слева от девушки на столе. Ей хотелось по привычке спихнуть ее со стола, отмахнувшись, как от назойливой мухи, но Ичиносе вовремя одернула руку, опустив её под стол и сжав ладонь в кулак. — Это мое наказание для тебя. Нужно было слушаться чудесную Ма-тян, — демон проводит своими изящными пальчиками и тыльной стороной ладони по лилово-пепельным волосам, отчего они взметаются в воздух.       — Блять, Махиру, — едва слышно вымученно стонет Гелена, потирая лоб и зажмуриваясь. Демон на это лишь смеётся, запрокинув голову назад, а затем переводит взгляд на генерал-майора Хиираги Шинью и прищуривается.       — А он свеженький... Видимо, он лучше ладит со своим демоном, раз уж не мучается, — тянет демон, вновь вернув взгляд на свою владелицу. Она наклоняется к ней, приблизив свое лицо с дьявольской улыбкой к лицу владелицы.       Ичиносе чертыхается, дергаясь назад. И это движение вызывает больше вопросов у её соседа, который старался не обращать внимание на ее бурчание целых двадцать минут. Его взгляд говорил громче слов. Мужчина явно считал ее чокнутой и ему не очень нравилось подобное соседство. Наберут же в верхушку Императорской Армии всяких чокнутых, а ему потом сиди с ними рядом... Он даже берет на заметку поднять вопрос о назначении Гелены перед генералом.       Ичиносе виновато улыбается, а затем переводит взгляд на Курето, следившего за ней уже как десять минут. Хиираги лишь вскидывает бровь, безмолвно спрашивая ее, все ли нормально. А она на это только руки в стороны разводит, взглядом указывая на край стола рядом. И ему все становится понятно без слов. Махиру снова решила ее достать и не в самый удачный момент. Курето даже вздыхает, качая головой, а затем одними губами отдает приказ. Гелена же была плоха в чтении по губам и молча переводит вопросительный взгляд на демона, уже отвернувшуюся от брата в прошлом.       — Не скажу, — весело улыбается Махиру, покачивая ножкой. Уже в следующую секунду демон становится серьезной, смотря на владелицу с теми же холодностью и высокомерием, как обычно смотрел на всех Тенри. — Великий род Хиираги наказывает тебя за непослушание. Прими же это наказание, жалкая Ичиносе.       — Иди нахуй, — тихо молит Гелена, вздыхая и откидываясь на спинку стула. — Пожалуйста, иди нахуй, — прерывает своего демона девушка. И просит она сделать это чуть громче, чем до этого, отчего закончивший свой доклад Сейширо смотрит на подполковника с лёгким удивлением, которое резко меняется на раздражание.       — Чего? — взревел Сейширо, отодвинув стул в сторону. Глаза Ичиносе распахнулись в удивлении от его крика, но уже в следующую минуту она кривится от пульсирующей головной боли. Ну зачем же так орать? О, святые кровососы, за что ей такое наказание.       И мало ей было головной боли и дьявольского смеха Махиру, согнувшейся на столе пополам и держащейся за живот, так Ичиносе себя ещё и по лбу ударила под укоризненное покачивание головой старшего сына Хиираги. Сейширо был непреклонен в своем огромном желании наказать выскочку побочной ветви, пока Тенри был безучастен ко всей этой ситуации. Ну а что он мог сделать? Ясно же, что до девчонки докопался демон, которому та решила вежливо объяснить, что контроль сейчас над телом захватить не даст. Не его вина, что Сейширо такой долбаёб и все на свой счёт воспринял.       Но и у Гелены мозгов особо много сегодня точно не было. Ей бы следовало как-то оправдаться, умаслить едва не хватающегося за оружие Сейширо, — ведь это великий Хиираги и никто его оскорблять тут не собирался. Но зачем идти такими сложными путями, когда можно было просто сделать свою жизнь ещё «слаще», как обычно делают все гении, подобные ей. Гении, у которых серого вещества, как у бамбука. Общение с некоторыми личностями плохо на нее влияло.       Гелена поворачивается к Сейширо, а затем поднимается на ноги и произносит:       — Ты тоже иди нахуй.       — То, как о тебе отзывались в роду Ичиносе, точно правда? — интересуется демон, не уловив ход мыслей владелицы и не понимая, зачем девушка это сделала. Какая извилина была ответственна за диалоги с Сейширо? Почему она не работает? — Вот черт... Я хотела наказать тебя, но в итоге все наоборот. В мои планы сегодня не входили драки с родственниками, — Махиру устало вздыхает, соскакивая со стола и обходя девушку, останавливаясь за спиной и положив руку на рукоять ее катаны.       — Ладно, — взмахивает рукой Гелена, нахально улыбаясь и позволяя остальным прочувствовать её ауру. Не даром же тут все сплошь способные оммедзи, обученные этому мастерству ещё до катастрофы. Даже Сейширо неожиданно замешкался, чувствуя что-то... Что-то. Он даже не мог понять что это, просто чувствовал исходящий от нее уровень угрозы и призрачную тяжесть. Хиираги не был уверен, чем именно это являлось, но чем-то сильным и явно плохим. Было в этом что-то знакомое и чужое одновременно. Будто две или три ауры слились воедино, став чем-то другим. Не то чтобы его это могло остановить, но задумчивость на его лице говорила о том, что даже если и нападет он, то только для того, чтобы проверить какие-то свои догадки. — Я уже отчиталась и, думаю, мое присутствие здесь и дальше, излишне.       — Генерал Хиираги, не...       — Нет, — перебивает кого-то Сейширо, убрав руку с меча и холодно посмотрев на девушку. — Пусть уходит. Мусору из Ичиносе здесь действительно не место. Все решения будут приняты родом Хиираги, а ей останется лишь подчиниться. — Он лениво машет рукой, а затем гнусно так усмехается, переводя на Гелену взгляд. — Проваливай, Ичиносе, пока я не передумал и не отрезал твой поганый язык.       — О чем и речь, — с лёгкой улыбкой на лице отвечает подполковник, отодвигая стул и молча поворачиваясь ко всем спиной.       Она могла поклясться, что Курето «закатил» глаза в ответ на это, а Сейширо — расслабился. И только Тенри не был заинтересован в ее поведении. Для него она была незначительна и такое поведение вполне могло сойти ей с рук. Ведь такой человек, как она, не может разрушить план, создаваемый тысячелетиями. Одна девушка, не обладающая хоть толикой настоящей силы, не может помешать никому, ведь так?       Но и недооценивать ее явно не стоило.       Тенри только качает головой, переводя взгляд со спины Ичиносе, на заговорившего Шинью, чьи обещания наказать подполковника были такими же пустыми, как и угрозы расправой от его врагов. Нет, её не изменить никакими наказаниями, не привить ей послушание и не заставить подчиниться, но пока она полезна её можно использовать. Ровно как и использовать Хиираги пока они полезны. Им не привить виденье нового мира. Мира, за который боролась Гелена уже как четыре года. Но их можно использовать.       До тех пор, до момента, пока они не станут друг другу бесполезны, можно было закрывать глаза и на поведение подполковника, и на закостенелость взглядов главной ветви.       Негласное соглашение между родом Ичиносе и родом Хиираги.       Соглашение, которое вполне всех устраивало.       Она даже усмехается своим мыслям. Когда это она и род Хиираги успели прийти к компромиссу? Может быть, в момент, когда она в старшей школе согласилась стать подчинённой Курето из интереса посмотреть, как развернутся события? А может быть, в момент, когда она повела свой отряд на самоубийственную миссию и провела обряд воскрешения, взвалив на плечи тяжкий грех? Или в момент, когда ей выдали новенькое звание, которым придется щеголять не первый год? Хороший вопрос, но искать на него ответ она не собиралась.       Есть дела по-важнее.       Она усмехается, шагая по одному из оживленных коридоров в свой новый кабинет, приглаживает черные волосы назад, а затем возвращает их на прежнее место, позволяя прядям спадать на лицо, щекоча кончик носа при ходьбе. Ведь действительно было много дел по-важнее: встретиться с Феридом и обговорить дальнейший план действий, убедиться уже в который раз, что с друзьями все в порядке и, — самое важное, — получить информацию из остатков «Секты Хакуя». Как она с ней связалась? Да тоже по наследству досталась связь, как и эксперименты в родной префектуре. Большое же у нее, однако, наследство.       Гелена широко зевает, остановившись перед дверью в кабинет, а затем хмурится, потирая лоб, и наконец открывает дверь. Курето точно знал, что понадобится ей, — чувствовалась его рука в том, как были расставлены вещи, как располагался кофейный столик с диваном и двумя креслами, насколько был заставлен шкаф с книгами. Даже в мече, который находился за больше чем десятком заклинаний, чувствовалась его рука. И Гелена безошибочно узнает заклинания своего рода. Печати не прикосновения. Никто не тронул бы этот меч, кроме нее, как главы рода, и того, кто наложил заклятия.       — Ого, — тянет Махиру, остановившись напротив меча и с интересом разглядывая его. — Точно не Курето накладывал, но печати «Имперской Луны» однозначно, — она оглядывается через плечо, смотря на девушку. Ичиносе в ответ лишь улыбается. Да, накладывал вряд ли он, но он знал как сильно она ценит семейные реликвии. Держать поблизости меч, не раз спасавший ее жизнь с четырнадцати лет, было полезно. Даже если это был обломок Куджакумару.       — Не трогай его, — бросает подполковник, лениво взмахнув рукой. — Не позволю сломать его ещё больше. Куджакумару слишком дорог мне. — Она прикусывает нижнюю губу, отводя взгляд в сторону, словно пристыженный ребенок. Чем-то это место напоминало кабинет ее отца в родной префектуре. Такой же небольшой, но невероятно просторный визуально. Скудно обставленный, но вызывающий невольное восхищение самой обстановкой. — Сукин сын, — она смеётся, прикрывая глаза. Будь проклят этот Хиираги, знающий, как вызвать у её сердца отклик и заставить слезы скапливаться в уголках глаз из-за теплых воспоминаний, которые она поклялась унести с собой в могилу, став достойной дочерью, обещая помнить все, что было связано с ним. Она улыбается, так легко, искренне и нежно, смотря на потолок.       Интересно, гордится ли ею отец?       Легкая улыбка сползла с лица девушки буквально за секунду. Нет, он не мог гордиться таким ужасным и эгоистичным человеком, как она. Гелена была уверена, что недостойна зваться его дочерью и носить эту фамилию. Своими действиями она порочит род Ичиносе. Она опорочила имя отца, Сакае Ичиносе, и своих прадедов, когда ворвалась в лабораторию, где должен был пройти эксперимент по воскрешению, когда она, такая слабая и незначительная, позволила убить своих друзей, оставшись в живых. Когда приняла грех на душу. Как бы исправно она не следовала предсмертному указу отца, как бы сильно она не улыбалась, с гордо вздернутым подбородком смотря на Хиираги, доказывая им, что они не сломили ее, она была ужасной дочерью, что пожертвовала всем миром ради горстки ставших дорогими людей.       Она спасла своих друзей, воскресив их, нарушила табу из-за эгоистичного желания увидеть их улыбки вновь. В тот момент, ей было плевать на собственных последователей, умеревших от рук Хиираги. Ей были важны чужие люди... Была важна ее семья.       Так гордится ли ею Сакае Ичиносе?       Она готова была поклясться, что он, с того света, — если он, конечно, есть, — смотрит на нее с укором и качает головой, следя за ее тщетной попыткой искупить свой грех, оставляя за собой ещё больший след из крови и гору трупов.       — Нет, — произносит Махиру, вырывая ее из размышлений. Демон смотрит на нее с сожалением и глубокой печалью в глубине алых глаз, улыбаясь с некоторой лаской. — Нет, он гордится тобой и рад за тебя. Ведь ты, такая слабая, смогла найти свой путь, не теряя в этой гонке за силу своей человечности, находя силу в своих друзьях. Он был бы рад знать, что у тебя есть те, ради которых ты готова на все и даже жить дальше. И он был бы горд тем, что Хиираги начинают признавать тебя равной им. — Она молчит, опуская голову и приложив руки к груди. — Ведь ты так очаровательна в своем стремлении сохранить человечность. Это твое самое сильное желание. И в том, чтобы искупить свой грех, который ты возложила на свои плечи без секунды промедления, а теперь так смело идёшь к своей цели. Любой другой был бы сломлен на твоём месте, но...       — Но я уже сломлена, — выдыхает девушка, едва ли не падая на диван. — Я сломлена внутри. Как бы не улыбалась, как бы не делала вид, что все хорошо, я не могу бороться с этим отчаянием и с тьмой внутри себя. Я ужасный человек и не достойна зваться дочерью моего милого отца, ведь я... Черт... — Она закрывает лицо ладонью, сжимая челюсть едва ли не до скрипа зубов. — Это чувство вины съедает меня, а я даже сделать с этим ничего не могу... Только бороться дальше, пытаться что-то делать, чтобы искупить свой грех и увидеть улыбки своих друзей ещё раз. Я боюсь снова остаться одна, Махиру. Но я одинока в этом сражении.       — Ты такая слабая и так очаровательна в своих стремлениях и желаниях, — демон расплывается в довольной и одновременно с этим смущенной улыбке обычной шестнадцатилетней влюбленной девушки. — Это то, что так привлекло меня в тебе.       — Звучит как-то совсем не натурально, — хмурится Ичиносе, смотря на своего демона, а затем заваливается на спину, закинув одну ногу на подлокотник дивана. Махиру заливисто смеётся, устраивая свою пятую точку на новом рабочем столе владелицы, закидывая ногу на ногу и с интересом рассматривая подполковника. Она выглядела невероятно уставшей, словно прошла не одну войну, а целых пять и уже познала эту жизнь. А может дело было в жутком похмелье. И ведь не слушала, когда ей говорили, что алкоголь вреден и помогать она ей не будет справляться с токсинами в ее невероятно вкусной кровушке.       — Я это, может, уже говорила, но, — демон замолкает, слезая со стола и проплывая над полом, имитируя шаги, к дивану своей хозяйки. — Когда-нибудь тебя вышвырнут из верхушки армии из-за твоего поведения, — смеётся демон, присаживаясь на корточки, и бесстыдно тычет пальцем в бок своей хозяйки и подруги в прошлом. — А это ведь не то, что нам нужно. Только если... — Она радостно охает, вскакивая на ноги и наклоняясь над новоиспеченным подполковником ИДАЯ. — Ты уже отбросила все эти слабости, чтобы стать сильнее? Тогда ты очень противоречива в своих словах и желаниях. — Демон растягивает губы в довольной улыбке, когда девушка убирает руку от лица.       — Прости... Ты сейчас сказала что-то?       Махиру вскидывает бровь, а уголки ее губ против собственной воли ползут вниз. Нет, эта девушка невыносима. И ход ее мыслей она даже сейчас уловить не может. Нет, не так. Она ее мысли вообще не слышит после той недоперепалки с Сейширо. Точно магия, не иначе. И Махиру была бы рада назвать ее ведьмой, но... Видимо, ей придется пообщаться с Ноей обо всех этих человеческих штучках, которые использует их дорогая Ичиносе. Все же, она в демонах только четвертый год и мало что знает обо всем этом. Нужно наверстать упущенное и быстренько узнать, как ей противостоять Гелене, потому Ичиносе явно может от нее что-то скрывать.       Ой как ей не нравился такой расклад.       Зато вот ее владелице он нравился. Вон как довольно улыбается.       Несколько минут они проводят в тишине, а затем подполковник переводит взгляд на свой рабочий стол. Есть информация, которой она с момента получения не делилась ни с кем, кроме своего отряда. И было бы не плохо наведаться в свою старую квартиру, найти те записи и притащить сюда. Ей нужен был список имен тех детей, над которыми должен был проводиться эксперимент. А ещё лучше найти всех детей и собрать их рядом с собой, расположив к себе и пользуясь их безоговорочным доверием. Дети, над которыми проводился эксперимент, будут полезны и ещё пригодятся ей в будущем. Если все пойдет согласно плану.       Амане Юичиро.       На сегодняшний день, он для нее важнее всех остальных, ведь если данные не врут, то он больше всех склонен к использованию ангельской сущности. Сущности Серафима и не абы какого. Иметь подле себя Третий Столп будет куда более полезно, чем шайку каких-то пиздюков, которые ни на что не годны. Только вот, Сайто это знать не нужно. Пусть считает, что она просто пытается собрать вокруг себя всех причастных к эксперименту детей.       — Надо будет наведаться ко мне и забрать список имен детей, — выдыхает Гелена, опуская руку, позволяя ей свисать с края дивана. — Приоритет номер один...       — Тише, кто-то идёт, — предупреждает Махиру, хмурясь и смотря на дверь. — Притворись спящей. Так будет лучше.       — Может мне ещё и слюни попускать? — недовольно ворчит Ичиносе, резко садясь. Одна нога по-прежнему была закинута на подлокотник, а рука уже потянулась к лежащему рядом оружию, соскочившему с крепления на поясе. — Кто?       — Твоя жилетка для слез, — беззаботно улыбается демон, растворяясь в воздухе и оставляя ее одну в кабинете. Видимо, она ушла под конец собрания или просто слишком долго общалась с демоном, начав раздумывать о дальнейших планах. И что-то ей подсказывало, что первый вариант был более вероятен.       И чем ей так не нравился Шинья?       Гелена коротко смеётся, откладывая катану на кофейный столик, а затем падает обратно на спину, пряча лицо в сгибе собственного локтя. Нет, достать Юичиро из Сангвинема будет куда сложнее, чем вытащить из какой-нибудь задницы остальных детей. Знать бы ещё их местоположение... И Махиру или Ферид вполне могли бы ей с этим помочь. Или же «Секта Хакуя». Кто из этих троих в погоне за Серафимами и информацией сможет найти остальных детей первыми? Ей казалось, что Сайто вряд ли станет охотиться за кем-то ещё, потому что его горячо любимые детки из приюта Хакуя были в загоне и на коротком поводке у вампиров, что уже говорило об их относительной безопасности. Значит, их небольшому отряду «крыс» придется искать максимум троих детей и пытаться из загона вытащить всех Хакуя...       Хотя все были не нужны. Только один был важен для людей, а второй — вампирам.       Как же теперь собрать всех вампиров вместе? Так, чтобы один из них не догадался о сотрудничестве другого с людьми? Кажется, это будет именно то, что она оставит Фериду.       Дверь с тихим щелчком открывается, отчего девушка сразу же перестает даже думать. Не хотелось ей, чтобы Махиру появилась перед ней и лишний раз напоминала о том, что Шинья мастер читать выражения лица и язык тела. Может ещё прознать что-то, а им лишние проблемы сейчас ни к чему. К тому же, Гелена и сама осознавала риски. Если приемный Хиираги все узнает, то его не станет. То, что она сделала в прошлом, должно остаться секретом. Тем самым, глубоко похороненным где-то внутри. Тайной, в которую никто больше не должен быть посвящен.       — А? Уже спишь? — До ушей девушки долетает удивленный голос Шиньи, щелчок замка и стук небольших каблуков мужских туфель. Она безошибочно могла определить, что мужчина приближался к ней, не сильно-то и веря в то, что Ичиносе действительно уже уснула. Она спала дольше всех после пьянки, наверняка уже успела выспаться. Хотя, если демон действительно до нее докопался, то может и спала, ведя с ним борьбу внутри своего сердца и сознания. Борьбу за право главенства над телом. — Хиираги Тенри принял решение выкинуть тебя из верхушки.       — Чего? — девушка резко садится, удивлённо смотря на друга. Тот лишь хитро улыбается, смеётся и упирает руки в бока, склонив голову на бок.       — Так и знал, — довольно тянет Хиираги. — Расслабься, это шутка. Тенри-сама редко меняет свои решения. Но твоё отношение ему явно не пришлось по вкусу.       — Пусть тоже идёт нахуй, — Гелена вновь падает на спину, прячет лицо в сгибе локтя и вымученно выдыхает. — Он будет терпеть и ждать результатов, а когда я их покажу, будет терпеть мое поведение ещё дольше, чем все предполагают. Никто с этой работой лучше меня не справится, все Хиираги это знают.       — Кроме Сейширо, — кивает Шинья, проходя к рабочему столу подруги. Он бесцеремонно открывает каждый шкафчик, проверяя их содержимое, а затем достает пару ароматических свечей и разглядывает их. — Какая вкуснее: цитрус или сакура?       — Ладан.       — Значит сакура, — смеётся генерал-майор, доставая из кармана брюк зажигалку. — Шигуре их притащила? Она действительно считает, что такие свечи способны расслабить?       — На мне работает, — пожимает плечами вновь резко севшая Ичиносе, внимательно наблюдая за тем, как Шинья поджигает фитилек свечи. Тот вскидывает в удивлении бровь, протягивая что-то похожее на «ого», а затем подходит с этой свечей к кофейному столику, поставив ее рядом с катаной. — Я ушла под конец собрания? — Её друг кивает, устало плюхнувшись рядом и оперевшись локтями на собственные колени, уткнувшись взглядом на облаченные в белые перчатки кисти рук. — Ясно, — все, что может выдавить из себя Ичиносе, поднимаясь на ноги.       — Я же вижу тебя что-то мучает, — неожиданно подаёт голос Шинья, со всей серьёзностью посмотрев на подругу со школьной скамьи.       Подполковник замирает, распахнув глаза, но уже в следующую секунду она берет все свои эмоции под контроль, улыбаясь несколько беспечно и повернув лицо в сторону друга. Ну вот, он снова ее читал, а ей, должно быть, повезло, что она стояла к нему спиной. Её рука тянется к знаку отличия на аксельбанте. Она словно пыталась ему показать, что именно ее сейчас беспокоит. Ложная причина всех ее недовольств и кислых мин заключалась в том, что она не в силах преодолеть разницу между Хиираги и Ичиносе. И, кажется, Шинья, скользнувший взглядом по подвеске в форме звезды, на это купился. Но даже если и купился, то виду не подал.       Он был умным. Вот почему ей приходилось стараться больше всего именно рядом с ним. Такого человека как он очень трудно провести вокруг пальца.       И почему же именно к нему она тянулась больше всех, желая найти хоть какое-то подобие покоя? Желая, чтобы ей стало хоть чуточку легче?       Расслабленная улыбка Хиираги говорила о том, что ей он не поверил.       — Знаешь, я могу тебя понять, — вздыхает генерал-майор, смотря куда-то в сторону. Он подпирает подбородок рукой, прикрывая глаза на несколько секунд. — Подчиняться всем эти Хиираги... — Он переводит взгляд из-под полуопущенных белых ресниц на девушку. И Гелена невольно ловит себя на мысли, что эти ресницы такие длинные и пушистые... А взгляд почти соблазнительный.       «Да ладно!» — выдыхает где-то внутри демон, находясь в полном шоке. — «Никак влюбилась в моего жениха?»       — Но мы оба прекрасно знаем, что по-настоящему я могу подчиниться только одному Хиираги, — усмехается Ичиносе, повернувшись к другу боком и хитро прищурившись, полностью игнорируя Махиру. Мужчина ничуть не уступает ей во взгляде, сменив его буквально за секунды.       — Но это ведь не то, что тебя на самом деле беспокоит, — тянет Хиираги, поднимаясь на ноги и скрещивая руки на груди. — Если это так... Если ты на самом деле подчиняешься только одному из нас... Тогда расскажи мне все, Гелена. — Шинья смотрит на нее уже без тени озорства и хитрого взгляда. Абсолютно серьезно. — Это приказ. Выполняй.       И она бы рада ему все рассказать. Рада была хоть с кем-то поделиться тем, что ее мучило каждый день, съедая изнутри. Рада была бы довериться хоть кому-то и перестать бороться в одиночку, но... Тогда он исчезнет из ее жизни, а ей будет ещё больнее. Ведь не даром она больше всех плакала, когда он умирал... На ее руках. Не зря же она приложила столько сил, чтобы оказаться сейчас там, где она была. Ей нужно было продолжать сражаться одной. Ради его блага.       И ни одна эмоция не отобразилась на ее лице, пока она размышляла об этом, принимая важное решение.       — Э, нет, — улыбается Ичиносе, качая головой и упирая руки в бока. — Этот приказ не может быть выполнен. — Она разводит руки в стороны, бросая на мужчину виноватый взгляд. — Извини уж.       Хиираги глупо хлопает ресницами, смотря с удивлением на девушку. Это что ж получается? Он ей все рассказывает, ожидая взамен честности, а его кинули в ответ? Разве, она не его имела ввиду, когда говорила, что может подчиниться только одному Хиираги? Неужто про Курето речь шла? Он даже недовольно хмурится, смотря на подругу несколько оскорбленно. Такой ответ был действительно не тем, что он ожидал услышать, приходя сюда. Вот уже четвертый год он пытался у нее что-то выпытать и не мог, потому что каждый раз Гелена отмахивалась, переводила тему или врала на пропалую, словно вновь в старшей школе оказалась, воспринимая каждого врагом. Ну что за дела?       Видимо, придется ее наказать за подобное поведение.       — А говорила, что действительно можешь подчиниться только одному из нас, — скрещивает руки на груди Шинья, растягивая губы в улыбке. — Врала, выходит?       — Так и не о тебе речь шла, — смеется подполковник, хлопнув друга по плечу в знак сочувствия. Она проходит мимо, направляясь к столу, чтобы сымитировать активную деятельность и глубоко занятого человека. Нет, работы у нее действительно предвиделось много, но заняться она планировала всем завтра. На сегодня планы были иные, но, видимо, часть работы придется взвалить на себя уже сейчас.       Мужчина молчит, смотря на спину подруги и недовольно цыкает, пока Бьяккомару нашептывает ему что-то о том, что такие как Гелена понимают, к сожалению, только грубую силу, что ей нельзя доверять и нужно бросить ее, отказаться от их дружбы, избегать, что эта тактика вернее и правильнее. Ведь именно в его обществе Ичиносе всегда искала утешения, нагло используя его, и если он станет избегать ее, девушке будет трудно без него. Рано или поздно сама прибежит и тогда надавить будет легче. Но Шинья считал подобное отношение к ней слишком уж жестоким и не мог так с ней поступить.       Вот почему он делает несколько широких шагов, догоняя ее и хватая за руку. Девушка даже пищит от неожиданности, резко разворачиваясь и едва не сталкиваясь с ним нос к носу. В ее фиолетовых глазах плещется непонимание и искреннее удивление. Чего это на него нашло? Разве он сейчас не должен был обидеться, попытаться отвлечь ее разговором и всячески начать отвлекать от работы? Чего он так за ней погнался? Она даже взгляд опускает на руки, вскидывая бровь и пытаясь понять где и что она сказала или сделала не так. Ей казалось, что их крепкие дружеские отношения позволяли ей многое в поведении и все спускалось с рук.       Материализовавшаяся на столе Махиру тоже вскинула бровь, смотря на Шинью как на потенциального соперника.       — Тогда мне придется наказать строптивую Ичиносе за неповиновение, — склонившись к ее уху, выдыхает Хиираги, скользнув другой рукой к ее шее. Его губы слишком близко располагались к ее уху. Да и вообще эта близость была какой-то слишком интимной. Настолько, что Гелена, старающаяся держать себя в руках, упёрлась свободной ладонью в крепкую мужскую грудь, в тщетной попытке увеличить дистанцию. — Каждый раз, когда речь будет заходить обо мне, ты будешь вспоминать этот момент. Каждый раз, когда я буду говорить с тобой, — он осторожно наклоняется ниже, тихо смеясь и оставляя легкий поцелуй на шее девушки, — ты будешь вспоминать мои губы на своей шее. Ты будешь желать повторить этот момент ещё раз.       Гелена хрипло выдыхает, отворачивая лицо в сторону, лишь бы он не заметил этого лёгкого румянца на щеках. И она даже не подозревала, что открыла ему куда больше оголённых участков кожи, позволив ему покрывать ее шею поцелуями, прижимая к себе за талию. Такими нежными и в то же время какими-то страстными. Этот резкий контраст, казалось, мог свести ее с ума, как и этот тихий шепот мужчины, за плечи которого она сейчас хваталась едва ли не как за спасательный круг, позволяя ему делать все, что заблагорассудится. Она ненавидела себя в такие моменты. В моменты, когда готова была отдаться во власть кого-то.       Ох, сколько же таких моментов было в старшей школе.       — Ты будешь желать меня, — приговором звучат над ухом слова Хиираги. — И это станет твоим наказанием, ведь ты ещё долго будешь корить себя за мысли обо мне, — он прикусывает мочку ее уха губами, проводя по ней языком, чувствуя, насколько сильно та сжала ткань его кителя, грозясь сорвать погоны. А она сейчас даже этот шепот находит отчего-то невероятно сексуальным. — И не желая рушить дружбу, ты будешь делать вид, что ничего не происходит... Ты накажешь себя сама, Ичиносе Гелена.       Шинья вновь тихо смеётся, вслушиваясь в то, как сбилось ее дыхание, и прикусывая нежную кожу на шее подполковника, оставляя небольшой след. Это должно было стать для нее напоминанием о том, что здесь произошло. Стать причиной, по которой она будет наказывать себя. Не только воспоминанием.       Но даже для него все происходящее здесь было какой-то пыткой и Шинья впервые почувствовал себя и садистом, и мазохистом. Ему и самому хотелось бы узнать, к чему это все приведет. Ему чертовски хотелось, чтобы Гелена оттолкнула его, ударила, остановила хоть как-то, иначе он продолжит, зайдет настолько далеко, насколько это возможно, навеки разрушив их дружбу. Генерал-майор осознавал прекрасно, что не только Гелена потом не сможет смотреть в глаза друзьям и ему, но и он не сможет посмотреть в ее глаза, вспоминая то, как она прижималась к нему прямо сейчас, едва выгибаясь и словно умоляя его не останавливаться.       И ее довольный вздох в ответ словно сорвал все предохранители в его голове, заставив Бьяккомару вымученно застонать и назвать его идиотом.       — Ты ведь не станешь?.. — Махиру, сидящая на столе позади Ичиносе, недовольно хмурится, смотря на подполковника как на предстельницу. И девушка начала чувствовать себя отвратительно. Ведь когда-то давно, когда ей было пять лет, она едва ли не в вечной любви поклялась своему демону, а теперь как сыр плавилась под поцелуями жениха Махиру. — Я не хочу становиться свидетелем или соучастником какого-то дешёвого порно, — раздражённо машет рукой демон, отворачиваясь и исчезая.       И ей не нравится эта неожиданная ревность демона. Почему сразу ревность? Гелена безошибочно могла определить все эмоции Махиру. Странно, но для демона она была невероятно эмоциональной. Даже Ноя не испытывал практически весь спектр эмоций за несколько минут. Хотя, ей не стоило сомневаться в том, что Махиру просто играла большую часть из них, испытывая что-то крайне редко.       — Стой, Шинья, — сбивчиво шепчет Ичиносе, немного отстраняясь от друга. И девушка вдруг осознает, что это делает даже не она, а недовольная Махиру. Ей казалось, что все происходящее будто бы ставится на паузу, а все вокруг исчезает, становясь белым, оставляя ее наедине с демоном, лежащей в ногах и окутанной цепями. Это были ее сердце и тело, так что распоряжаться всем будет она, а не какой-то там демон.       Хиираги смотрит с вопросом на девушку, все ещё крепко и с какой-то нежностью прижимая ее к себе за талию. Язык тела был громче слов. Он знал, что они хотят одного и того же. Так почему же, она так резко решила все остановить? Неужто происки демона? Он был уверен в этом больше, чем на сто процентов и только Бьяккомару шептал ему о том, что она не приблизится к нему настолько, потому что не испытывала ничего к нему. Односторонняя влюбленность.       Подполковник молчит, делая несколько тяжёлых вдохов и медленно выдыхает, отворачиваясь и прикрывая глаза. Влюбилась ли она в него? Вероятно, ведь Хиираги был невероятно добр и заботлив по отношению к ней уже как пять лет. И Гелена считала, что не заслуживает его и такого отношения к себе. Всего этого доверия, всей этой нежности... Она ведь ужасный человек, который был вынужден врать собственным друзьям, не отвечая честностью в ответ. И ей очень хотелось всем поделиться, но она не могла, продолжая сражаться в одиночку.       Ты теперь не одна, знаешь ли. Пора бы перестать плясать под дудку демона. Да и от полуправды он не умрет.       Это была не Махиру. Нет. Это была она сама. Уставшая от сражения в одиночестве, отчаянно нуждающаяся в поддержке и помощи, в спасителе, который развеет всю эту тьму внутри ее сердца. Она не хотела больше захлёбываться отчаянием.       — Ты хотел знать, что меня мучает, — тихо шепчет Ичиносе, обняв мужчину одной рукой, а другой скользнув по его руке чуть ближе к локтю. — Если я тебе скажу, ты уйдешь... Невозможность рассказать об этом кому-то... Вот что меня мучает.       — «Об этом»? — Шинья вскидывает бровь, мягко улыбнувшись. Она выглядела такой потерянной и до невозможного милой. Конечно же, он понимал, что девушка переступает через себя, пытаясь хоть как-то рассказать ему часть правды. Часть правды... Это уже колоссальный сдвиг в их отношениях. — Это о чем же?       — Я потомок вампира, — тихо произносит Гелена, поднимая на него серьезный взгляд. Она видит искреннее удивление в голубых глазах напротив. Ему ведь послышалось? Но следующими словами Ичиносе полностью разрушает его надежду на то, что это была шутка. — Я нашла это в записях отца. Какой-то вампир решил провести на нас эксперимент. После раскола, род Ичиносе был слаб и незначителен, поэтому кто-то вживил в ребенка свои гены, наблюдая за тем, как из поколения в поколение мой род развивался. Я боюсь, что этот ген является чем-то страшным и может проснуться во мне...       — Тогда мы спасём тебя, — отвечает ей Хиираги, склоняясь к ее лицу. Он вновь улыбается, когда девушка чуть дёргается назад в удивлении, не понимая, чего ей ожидать, краснеет, как школьница, глупо моргая. Шинья даже смеётся, вглядываясь в ее лицо, стараясь запечатлеть в памяти этот момент. Когда же ещё увидишь одного из лучших подчиненных Курето такой милой.       Шинья осторожно касается ее губ своими, ожидая какой-нибудь ответной реакции. Ему бы хотелось, чтобы все произошло по обоюдному согласию, а не желанию одного из них. В таком случае, все происходящее здесь легко можно было бы приравнять к изнасилованию. И Шинья понятия не имел, как он вообще начал думать в таком ключе и что к этому привело. Что вообще привело его к тому, что он стоит в кабинете своей подруги в ожидании хоть какого-то ответа на столь невинный поцелуй? Не они ли клялись друг другу, что никогда не разрушат эту крепкую дружбу между ними? Кажется, он сейчас сам выкапывал яму, грозясь вновь остаться без единственного действительно дорого ему друга.       Как же в глаза после такого смотреть?       Гелена несколько раз глупо моргает, пытаясь осознать, что вообще происходит, а затем, прикрывая глаза, просто мысленно посылает все к черту, обнимая его крепче и отвечая на поцелуй. Удивительно, но она проявляет куда больше инициативы, прижимаясь к нему всем телом, едва не вставая на носочки и углубляя поцелуй. Все ограничители, все ее «не ближе друга» просто отправляются куда подальше с каждой секундой, с каждым ударом сердца, гулким эхом отдающимся где-то в ушах. Когда-то давно, она дала себе обещание не идти на поводу своих желаний, какой бы не была ситуация. Прямо сейчас, она нарушила свое слово.       Их поцелуй был похож на борьбу, в которой никто не хотел уступать право вести. Шинья умело перенимал всю инициативу, стараясь подчинить себе девушку, но Ичиносе ловко все обыгрывала в свою пользу, вынуждая его сдаться и просто плыть по течению. И это было не в характере Хиираги. Он не желал переступать через себя и просто сдаваться на волю подполковника. Нет, он перенимал инициативу, пользовался любой подвернувшей возможностью. Этот поцелуй был похож на борьбу, в которой их языки исполняли свой собственный танец.       Пальцы зарываются в черные волосы на затылке, пропускают меж собой пряди, а затем сжимают их в кулаке, грубо дергая назад, когда мужчина решил отстраниться от ее губ. С хитрой улыбкой, он кладет свободную ладонь на шею, чуть сжимая ее в качестве урока. Её пальцы сжимают китель на плечах и его белоснежные волосы в ответ. Он не был любителем грубости по отношению к своему партнеру, просто сейчас... Он просто захотел это сделать, зная, что Гелена и слова против не скажет. В конце концов, у них были крайне насыщенные школьные будни, в которых им приходилось регулярно избивать друг друга.       — Дверь? — хрипло спрашивает девушка, бросив взгляд за спину человека, которого сейчас и другом назвать язык не поворачивался.       — Бьякко последит, — уверяет ее Хиираги, скользя губами по ее щеке ниже. Он делает шаг вперёд, вынуждая ее отступить, медленно убирает руку с ее шеи, делая ещё один шаг.       — Мы рушим нашу дружбу? — уточняет Гелена, отпуская его волосы и растегивая свободной рукой ворот своего кителя, оголяя больше кожи на шее. Где-то внутри Махиру недовольно рычит в ответ на каждое ее действие, а его Бьяккомару требует остановиться немедленно, ведь девушка, все же отдавшаяся во власть этого Хиираги, была угрозой для жизни и наглым манипулятором.       — Нет, мы просто становимся друзьями с привилегиями, — отшучивается Шинья, вжимая ее поясницей в край стола. Он прикусывает кожу на шее Ичиносе, слегка засасывает ее, пока девушка срывала аксельбант с подвеской и растегивала часть своего кителя. Он придерживает ее шею одной рукой, отпуская волосы, снимает подвеску в форме луны с самой верхней пуговицы кителя, достаточно быстро растегивая правый ряд золотистых пуговиц. — Это действительно именно то, что тебя беспокоит? — Шинья смотрит на нее некоторое время, останавливая ее руки и чуть сжимая пальцы девушки в своих ладонях. — Расслабься, подумаем потом, — он улыбается, быстро касается губами ее щеки, стараясь отвлечь. Лишь бы она не выглядела такой потерянной, не зная, куда деть руки, что сказать и что делать. И этот человек первой в их компании лишилась невинности?       Он смеётся, когда подполковник тянет его к себе, вовлекая в очередной поцелуй, наполненный настоящей страстью и искренним желанием оказаться как можно ближе к нему. Её пальцы скользят по ряду золотистых пуговиц, останавливаются на поясе, когда она прогибается в спине, специально касаясь коленом его бедра. Шинья ловко подхватывает ногу чуть выше колена, склоняется немного ниже, проводя второй рукой по ее бедру, а затем без труда усаживает ее на край стола, поддаваясь вперёд и упираясь другой рукой сбоку от девушки, скрестившей ноги вокруг его бедер.       Они смеются почти в унисон, когда Гелена растегивает пояс и китель, скользя ладонями вверх по его рубашке, а он, отстраняется от ее губ, покрывая поцелуями шею, и едва ли не срывает свой китель, бросая его куда-то на пол. Гелена считала, что сошла с ума, вот так просто вверяя всю власть над собой в руки Хиираги. Что бы сказал ее отец, застань ее в таком виде? О, бедный Сакае бы ужаснулся этому, стараясь выкинуть из головы увиденное. То, как Гелена, подобно какой-то шлюхе, лежала на блядском столе под Хиираги, прижимая его бедра к себе и едва закидывая голову назад, рвано выдыхая каждый раз. То, как она самолично растегивала его рубашку, пока его пальцы были заняты золотистым рядом пуговиц ее кителя. Она точно свихнулась. Не иначе как Ноя слишком рано вылез и подтолкнул ее к подобному.       — Стой, — шепчет Ичиносе, приподнимаясь на локте. Она одной рукой притягивает его к себе, вовлекая в короткий поцелуй, а затем соскакивает со стола, делая неловкий шаг вперед. Шинья даже в сторону отшатнулся, непонимающим взглядом уставившись на спину девушки. Её китель соскользнул с одного плеча, а аккуратно уложенные волосы уже даже не напоминали строгий пучок. Она выглядела такой... Желанной. Шинья вдруг осознал, что уже давно просто хотел ее.       Он вскидывает в вопросе бровь, стараясь выровнять дыхание, пока Гелена снимала свой китель, позволяя ткани соскользнуть с плеч и просто упасть к ногам. Пальцы девушки поддевают край сначала одной перчатки, тянут вверх, стаскивая ее, затем проделывают тоже самое со второй, пока ещё один элемент формы не падает на пол. Шинья нежно улыбается девушке, делая шаг к ней и обнимая со спины, его губы скользят по ее шее, пока пальцы стараются найти резинку волос, чтобы ослабить растрепавшийся пучок. Он вновь и вновь ловил себя на мысли, что она прекрасна и очаровательна в этом едва заметном стеснении.       — Друзья с привилегиями, да? — хохочет Ичиносе, снимая его перчатки и отбрасывая на пол к своим. Она оборачивается, носком ботинка отодвигает свой китель в сторону, поймав губы мужчины своими, слабо толкает его назад, вынуждая упереться бедрами в ее стол. — Знаешь, ты был моим единственным лучшим другом.       — Был? — распахивает в удивлении глаза Шинья, вскинув брови, пока девушка поддевала пряжку его ремня. Она смеётся в ответ, кивая. — Подожди, что это значит?       — Ну, теперь ты единственный мой лучший друг с привилегиями, — пожимает плечами Ичиносе, остановившись на секунду. — Но, что-то мне подсказывает, что друзья, даже с привилегиями, так не делают.       — Делают, ещё как делают, — кивает генерал-майор с веселой улыбкой на лице, словно в теме дружбы он был осведомлен лучше, чем его подруга из побочной ветви, по жизни являясь одиночкой.       Подполковник вскидывает бровь, затем вздыхает, качая головой, и наконец расстегивает ремень, пуговицу и молнию на его брюках, забираясь под них пальцами и скользя ими по ткани нижнего белья. Хиираги втягивает воздух сквозь зубы, медленно выдыхает, притягивая к себе Гелену, чей тихий смех на ухо вкупе с плавными и точными действиями руки был по-лучше всякого афродизиака.       — Ну, раз ты так сказал, — тянет девушка, опускаясь на колени и забираясь пальцами другой руки под край его рубашки. Она готова была поклясться, что мужчина напрягся, смотря на нее сверху вниз. Такую невероятно красивую и желанную. Так отчего же демон противится такому желанию? Искреннего, настоящего желания обладать ею. Почему же Бьяккомару так против? — Не вижу причин не верить.       Подполковник смеётся, приспуская его брюки вместе с нижним бельем, садится удобнее, качнув бедрами, проводит ладонью по всей длине его члена, уделяя особое внимание головке. И отчего-то Хиираги ловит себя на мысли, что, должно быть, его Ичиносе спала с братом Курето много раз. И он даже не мог понять почему, испытывал каждый раз такие уколы ревности и мысленно практически всегда называл ее своей. Но разве сейчас, стоя перед ним на коленях, наблюдая за каждой его реакцией из-под полуопущенных ресниц, бросая на его лицо затуманенный страстью взгляд фиолетовых глаз, только ему показывала такую себя? Разве сейчас, она принадлежала кому-то ещё?       Да, потому что это дрянь из Ичиносе та ещё проститутка. Только вспомни, как она смотрит на Курето.       И ему приходится отмахиваться от своего же демона. Плевать, что там шептал ему на ухо Бьяккомару.       Она обхватывает губами головку его члена, немного всасывая ее и проводя кончиком языка по уздечке. Он выдыхает сквозь зубы, сжимая ладонями край ее стола и чуть запрокинув голову назад, тихо смеясь. И она сначала даже не понимает, сделала ли что-то не так или нет. Если Хиираги только услышат или увидят их, то будет плохо. В конце концов, разница между ними очень хорошо видна. Ичиносе и Хиираги. Расстояние между ними... Кто бы мог подумать, что можно так легко сократить, просто отдавшись во власть собственных желаний и похоти.       Она немного отстраняется, набирая немного больше слюны, а затем вновь приникает губами к головке члена, вбирая его в рот чуть глубже, рукой массируя яички. Его пальцы путаются в ее черных волосах, сжимают меж собой пряди, когда Шинья рукой чуть надавливает на ее затылок, помогая ей, направляя. И вся осторожность летит к черту, когда девушка, с его членом во рту, издает довольное мычание прикрывая глаза, двигая губами смелее, насаживаясь ртом на его орган, словно ей самой это все доставляло невообразимое удовольствие. И он вновь испытывает укол ревности в сторону старшего брата. Это была ревность подогретая демоном, который просто не любил девушку за то, что она была и крутилась рядом с приемным Хиираги.       Шинья опускает взгляд на девушку, нервно сглатывает, проводя языком по губам, когда подполковник насаживается ртом на его член настолько глубоко, что носом касается паха, лаская головку глоткой, издавая мычащие гортанные звуки. Она была прекрасна. Стоя перед ним, на коленях, насаживаясь на член... Ох, знала бы она, насколько прекрасна в такой момент...       Он придерживает ее голову рукой, направляет, не сдерживая себя поддается бедрами вперёд. Шинья тихо стонет, улыбаясь как дурак, в ответ на ее довольный мычащий стон. Наверное, ему не стоило сюда приходить, но если каждая их встреча будет заканчиваться тем, что его член окажется в ее горячем рте, он обязательно позовет ее к себе для закрепления изученного материала, — нельзя врать Хиираги.       Генерал-майор осторожно отстраняет ее от себя, обхватывая подбородок девушки и проводит большим пальцем по припухлым губам. А она, как какая-то шлюха, обхватывает его палец, вбирая в рот вместо члена, слегка посасывает его, проводя языком по подушке, довольно мычит, прикрывая глаза.       — Ты прекрасна, — выдыхает Шинья, проводя влажным пальцем по ее щеке. Он тянет ее к себе, целует в губы, так глубоко и страстно, что у нее подкашиваются ноги. А может ей просто показалось. — Но до новенького звания не дотягивает, — шутит мужчина, тихо смеясь.       — Как двину, — шипит Ичиносе, замахиваясь в шутку. Но Шинья вовремя перехватывает ее руку, расстегивая ремень брюк девушки, толкает ее к столу, затыкая поцелуем и не давая ей и шанса продолжить эту гневную тираду. Он вынимает ремень из шлевок, бросая его на пол, растегивает пуговицу и молнию, забираясь пальцами под ткань, касаясь сквозь влажное нижнее белье ее клитора. И она тихо стонет в ответ, выгибаясь подобно кошке, сжимает в ладонях ткань его рубашки, запрокинув голову.       — Не обязательно истязать ткань, хочешь расстегни, — шепчет Хиираги, покусывая кожу на ее шее. И как же она будет оправдываться перед внимательными господами из родов Дзюдзо и Гоши?       — Вы отвратительны, — недовольно произносит появившийся рядом на столе демон, имитируя рвотный позыв. И Гелен даже не успевает ей мысленно ответить, отвлекаясь от пуговиц на рубашке друга с привилегиями, лишь удивлённо охает, когда Шинья вновь усаживает ее на стол, уже успев приспустить и белье, и брюки.       Он прижимает два пальца ко входу, осторожно вводит их внутрь, нависнув над ней так, что девушке приходится буквально лечь на стол, уперевшись каблуком сапога в его край. Хиираги даже не думает, грубо расстегивая пуговицы ее рубашки. Некоторые даже отлетают на стол, когда Ичиносе впивается ногтями в его плечи, оставляя на коже небольшие царапины, очередные следы их преступления, — пока ещё без тяжкого вреда здоровью. Она выгибается подобно кошке, сладко простонав от ощущения его пальцев внутри.       Махиру демонстративно отворачивается, исчезает, когда повернувшая в ее сторону голову Гелена жмурится, прикусывая нижнюю губу, и сладко стонет. У мужчину словно крышу срывает от этого. Он двигает пальцами быстрее, плотно прижимает их к стенке, скользя губами по ключице ниже. Его демон не оставляет попыток достучаться до Хиираги, для которого его голос был равен музыке на фоне, которую он обычно включал во время поездок. Незначительно, не отвлекающее от процесса.       Подполковник приподнимается обнимая мужчину за плечи, тянет к себе, вовлекая в поцелуй, стараясь скрыть стон, слепо ищет пальцами застёжку сапога. Шинья останавливается, отстраняясь от нее, и растягивает губы в довольной улыбке, перехватывая ее руку, находя застежку. Он тянет замок вниз, стягивает сначала первый сапог на пол, после чего обхватывает рукой вторую ногу девушки, не разрывая зрительного контакта, проделывает тоже самое со вторым сапогом. И она вновь краснеет, как школьница, притягивает его к себе, обнимая за шею, скользит ладонями по его лицу и шее, целуя в губы, стараясь передать им все свои эмоции, что мучали ее на протяжении четырех лет, всю ту боль и любовь к нему. К человеку, что умер на ее руках и которого она поклялась защитить ценой собственной жизни.       По щеке девушки невольно стекает слеза, затем вторая.       И Бьяккомару не преминул использовать это, нашептывая ему что-то о том, что она все это делала из жалости к нему и явно не хотела заниматься с Хиираги сексом в своем кабинете. Только вот он демону не верил от слова «совсем».       — Все хорошо, — успокаивающе шепчет генерал-майор, проводя большим пальцем по щеке девушки. Она лишь кивает, не совсем осознавая вопрос это был или утверждение. Шинья мягко улыбается, касаясь губами ее щеки, когда девушка поддается вперёд. Его ладони скользят по бедрам девушки, стаскивая вниз брюки с нижним бельем. — Все ведь хорошо? А то может...       — Заткнись, паршивец, — хрипит девушка, увлекая его в поцелуй. Гелена убирает его руки от себя, самостоятельно стаскивая свою одежду. Даже рубашку с топом бросает на пол вслед за брюками и трусиками. Мужчина смеётся сквозь поцелуй, подхватывая одну ее ногу под коленом, вновь вынуждает лечь на стол. — Я люблю тебя, — едва слышно выдыхает девушка в его губы. Настолько тихо, что Шинье кажется, что ему послышалось.       — Я догадывался, — смеётся в ответ Хиираги. Девушка распахивает в удивлении глаза, затем улыбается, тянет его себя, поддаваясь бедрами вперёд. Они были на равных, когда речь шла о приказах, но, что удивительно, он всегда подчинялся ей. Со школы повелось.       Хиираги, упирается рукой в стол, ведёт головкой члена по ее клитору вниз, отчего девушка довольно мычит, покачивая бедрами, вырывая у мужчины довольный смех. Он плавно входит в нее до упора, утыкаясь носом в ее шею, что-то неразборчиво и сбивчиво шепчет, толкаясь на пробу. И она вновь выгибается словно кошка, оставляя краснеющие полумесяцы на его лопатках. Их демоны лишь морщатся в отвращении, не желая контактировать друг с другом, но прекрасно понимая чужое отвращение к происходящему. Сначала затирать им про великую дружбу, а потом трахаться с другом на блядском столе.       — Блять, — хрипит Махиру, даже не желая проявляться и смотреть на это. Но, увы, глаза ее владелицы и ее глаза тоже. — Сотрите это из моей памяти.       Ичиносе что-то сбивчиво шепчет и Хиираги не разбирает что это, пока до него не доходит, что сквозь стоны, разомлевшая от удовольствия Гелена, посылает к дьяволу не его, а демона. Видимо, Махиру снова приревновала свою подруга детства к нему. В который раз за эти четыре года.       Их дыхания звучат в унисон, смешиваются с хлюпающими звуками и тихими стонами девушки, вызываемые ритмичными толчками. Ей было слишком хорошо сейчас, чтобы обращать внимание на что-то вокруг, даже на Махиру. Все, что занимало ее голову, это член Хиираги внутри, под движения которого она старалась подстроиться, глуша стоны поцелуем. Да, за столом она после такого точно работать не сможет, если не привыкнет к подобному, перестав каждый раз прогонять в голове этот момент.       Его большой палец проходится по клитору девушки, а ее едва ли не током прошибает от подобного. Она выгибается сильнее, даже не пытаясь сдержать стоны. Плевать, если кто-то услышит. Пусть хоть сам Хиираги Тенри. А она лишь скажет ему завидовать молча, потому что у нее только что появился едва ли не самый лучший партнёр за все годы, что она ходит без своей невинности. И совести. Совесть она потеряла ещё в старшей школе, начав хамить Шинье в первый же день знакомства.       Они двигаются почти синхронно, то целуясь, то выдыхая что-то несвязное куда-то в шею друг друга, доходя до пика. До той грани, где окончательно срывает крышу. До точки, где уже на все плевать. И, казалось бы, они уже ее достигли, утонув друг в друге и этой страсти. Кто же знал, что можно перешагнуть и эту черту.       Ичиносе мелко дрожит, прижимаясь к нему всем телом, сжимается внутри, прогибаясь в спине и откидывая голову назад за секунду до того, как с ее губ сорвался стон наслаждения. Такой громкий, едва не ставший криком. Она чувствовала некоторое облегчение и слабость в теле после разрядки, стараясь привести дыхание в норму, но лишь последний стон сорвался с ее губ вместо ровного выдоха, когда Шинья вышел из нее, изливаясь на живот подполковника, едва не зарычав. Им сейчас какие-либо последствия ни к чему.       Некоторое время они проводят без движения, выравнивая дыхание, прежде чем Шинья заговорил первым:       — Кстати, братец Курето просил передать, что ждёт тебя у себя. — В его голосе вновь слышаться прежние веселые нотки, когда он нависает над ней, уперевшись предплечьем в стол. — Даже знать не хочу, какие наказания...       — Заткнись, паршивец, — цыкает Ичиносе, приподнимаясь на локте. Он смеётся, мягко целует ее в губы, касаясь ладонью шеи. — Мы пробуем сыворотки для сдерживания моего демона. Махиру адаптируется под каждую. Не хочу терять контроль над собой. — Она мягко отстраняет от себя мужчину. Её ладонь скользит от корней волос почти всей длине челки, забирая ее назад. — Салфетки в третьем шкафчике справа. Нам надо привести себя в порядок.       — Ага, — несколько потерянно кивает Шинья, отстраняясь от нее. А вот и ещё одна правда за день. Оказывается, вот чем она занимается в кабинете у его братца, подолгу задерживаясь в обществе старшего Хиираги. Бьяккомару даже комментировать это не стал, хотя всегда использовал возможность просто очернить в его глазах девушку. — Насколько быстро она адаптируется?       Подполковник даже роняет свою рубашку, глупо моргая, а затем переводит взгляд на генерал-майора. Да черт его знает. Чем чаще она принимает лекарства, — а принимать их приходилось почти постоянно, учитывая то, какой настойчивой была Хиираги Махиру, — тем быстрее они теряют свою эффективность. Ичиносе даже не отсчитывал дни, за сколько лекарство становится неэффективным против демона. Может стоило? Тогда бы они с Курето быстрее продвинулись в поиске лекарства.       — Я даже не думала над этим, — честно признается Гелена, поправляя рубашку на плечах. Она проверяет все уцелевшие пуговицы, осознавая, что до конца рабочего дня ей придется походить в ней. — Надо будет посчитать дни, спасибо.       — Зайди ко мне вечером, ладно? — улыбается генерал-майор, кинув ей пачку салфеток. Он уже успел застегнуть свои брюки, принявшись за рубашку. — Как твой друг, я должен помочь тебе с твоей новой должностью. Может вместе что дельное для элитного Отряда по истреблению вампиров придумаем.       — Ага, — кивает подполковник, открывая упаковку салфеток. — Только в настолки, — она кивает на свой рабочий стол, — играть мы не будем. До конца дня я послушная девочка, наказания не нужны.       «Потому что я уже наказана, Шинья... А ты об этом даже не подозреваешь.» — с дерзкой улыбкой заканчивает мысленно девушка свой короткий монолог.