Замигает свет...

Вечерняя прохлада проникала под толстовку, широкие джинсы задирались при каждом дуновении ветра, а черная бейсболка так и норовила съехать с головы. В центре города не было видно, как солнце медленно закатывается за горизонт, облизывая небо последними языками пламени. Но это не так сильно удручало, как заканчивающаяся жвачка. Все-таки, ночь предстоит длинная, а покурить захочется сто процентов. Но Минхо уже пообещал себе, что бросит это пагубное занятие, лучше уж разрушать зубы большим количеством сахара, чем легкие едкими никотиновыми затяжками. Холод постепенно разрушает мысли, хочется только одного: теплую комнату, плед и кружку чая. Или теплого пива. Тут уж как получится. Сегодня у Хенджина вечеринка, старший пообещал прийти, а если пообещал, то нужно выполнять. Хотя желания особо-то и нет. Он с пар пришел никакой, едва успел поставить будильник перед тем, как вырубиться на долгие четыре часа. И вот сейчас он топает по одной из сеульских улиц, прикидывая, кто вообще будет. Чанбин сто процентов, без него ни одна тусовка не проходит. Где Чанбин, там и Феликс. Славный малый, правда, может сломать челюсть обидчику. Еще и голос его… Сложно поверить, что этот низкий тембр принадлежит ему, такому светлому ребёнку. Кто еще? У Сынмина экзамены, он из дома выходит только на пары, да в ближайший круглосуточный за очередным «пайком голодного студента». Чонин? Вот это уже ближе. Самый младший, а напивается порой не хуже старших… Это все Хенджин, его работа. Ой как Чан на него орал, когда малой от белого друга не отлипал после бутылки непонятной алкогольной бурды. Весело в общем. Может еще пара однокурсников Хвана будет. Увидим. Стемнело. В окнах один за одним начали загораться лампочки и светильники. Минхо любил ходить вот так, наблюдая за «звездочками» — так он называл многочисленные глаза домов. Особенно круто было, когда Джинни вытащил его на крышу одной многоэтажки. Вот тогда-то Хо и ощутил эту эйфорию. С высоты нескольких десятков этажей окна и правда казались звездами. Весь город состоял из маленьких разноцветных точек, которые то и дело угасали и загорались вновь. Незабываемо. Вот и нужный подъезд. Набирая окоченевшими пальцами код от домофона, парень проклинал мир и жизнь почем свет стоит. Железная дверь поддалась не сразу, и только с третьей попытки деревянные культи смогли обхватить ручку и открыть проход в темноту. Хлопок, и черную дыру подъезда озарил свет лампочки. Белый свет неприятно ударил по глазам, ослепляя, но это не остановило внезапного нарушителя спокойствия. Найти чужую, но такую родную квартиру, было не сложно. Три громких стука в дверь, глухие проклятия в сторону нерасторопного хозяина, щелчок дверного замка, и вот уже из квартиры повеяло теплом и алкоголем. Начали они явно без него. —Хоооо, а я уже подумал, что тебя не дождусь! — вот, собственно, и хозяин квартиры. Цепкие ладони быстро втащили замёрзшее тело в тепло, принимаясь быстро растирать ладони. С чего бы такая забота? —Открывал бы дольше, вообще бы не увидел больше, — отпихнув от себя настойчивые руки, брюнет подул на конечности, стараясь согреть. Какого хрена, погода? —Да ты прям стихоплет, — из прохода в кухню высовывается сначала голова, а потом и рука Чанбина. Как и предполагалось, следом за ним выполз и Феликс. Теплое солнышко тут же нырнуло под бок старшего, прижимаясь щекой к плечу. Хо не смог отказать парню в ласке, потрепав по отросшим волосам. —Я тоже рад тебя видеть, — глухой смешок сорвался с бледных губ. —Хееен, Чанбин запрещает мне пить! Говорит:"С тебя уже хватит!». Но я же только начал! — пухлые губки свернулись в трубочку, веснушчатые щечки надулись. Видимо, насколько сильно был недоволен таким раскладом блондин. —Только начал он… Выжрал две бутылки пива, уже и ноги не держат, а ему все мало… Так, в перепалках и попытках выпросить еще одну бутылочку и прошли минуты адаптации к музыке и теплу. Удивительно, даже не орет. Неужели хоть в этот раз без проблем с полицией? Невозможно. Никого не стесняясь, ожидаемый гость прощеголял в кухню, тут же застывая в проходе. На угловом диванчике за столом сидела, сгорбившись, незнакомая фигура. Короткие темно-русые волосы скрывали чужое лицо, но, судя по очертаниям, у него оно было очаровательно. Он даже не удосужился поднять голову, молча махнув рукой. Странный способ поздороваться с человеком, которого ни разу не видел. Из оцепенения парня вывел Хенджин, потрепав за плечо. —Это Джисон. Хан Джисон. Мой однокурсник. Он выглядел таким одиноким, что я не смог пройти мимо. Удивлён, что он вообще согласился прийти на квартиру к едва знакомому человеку, — услышав собственное имя, Хан посмотрел на парочку, хлопая большими карими глазами. Тоска, что плескалась на дне, ударила прямо в сердце вновь оцепеневшему Хо. Хотелось сжать это хрупкое тельце в руках и вытянуть всю печаль, забрать себе, словно губка, лишь бы в юношеских глазах забрезжил свет. С трудом отведя взгляд в сторону, брюнет вытащил из холодильника две банки пиво, поставив одну рядом с молчаливым парнем. Тот несколько раз моргнул и кивнул, принимая внезапный презент. —Меня зовут Ли Минхо, — протянув руку, кареглазый наклонил голову, ожидая реакции. Тонкая рука несмело легла в крепкую ладонь, а после едва сжала, от чего холодное сердце несколько раз больно ударилось о ребра. —Хан… Впрочем, ты знаешь, — ладошка легким рывком была выдернута из хватки, скрываясь в кармане растянутой толстовки. Такая реакция неприятно удивила. Ну, хоть что-то уже есть. Влетевший в комнату Феликс бесцеремонно схватил со стола банку, открывая и прижимая к губам. Со стороны русоволосого послышался вздох, но никаких попыток отобрать напиток, что, на минуточку, был предоставлен ему, не произошло. Только снова этот взгляд. Взгляд, полный боли. В горле от этой ситуации возник неприятный ком, и даже глоток холодного пойла не смог избавить Минхо от ощущения тошноты. Ли младший же оторвался от желанной банки и перевёл взгляд на Джисона. —Ой, прости, это твоя? Я не хотел, честно-честно! — блондин неловко улыбнулся и поклонился, пытаясь таким образом извиниться. Пожав плечами, юноша продолжил листать ленту социальный сетей, изредка покусывая тонкие обветренные губы. —И вот так весь вечер… Ни слова из него вытянуть не смог… —Ликс, отстань от человека. Идем лучше танцевать? — звонкий голос Чонина разбивает неловкость, паучьи пальцы обвивают предплечье блондина, и вот уже две фигуры исчезают в темноте коридора. Минхо хватило только заметить хитрый блеск глаз, чтобы принять это за своеобразное приветствие. В конце концов, они же сюда не лясы точить пришли, а отрываться. Только, что-то совсем расхотелось. Музыка, алкоголь и мигающая разноцветными огнями новогодняя гирлянда как-то не прибавляли желания ворваться в центр комнаты и броситься с головой в танцы. В кухне остались они вдвоем. Неловкая тишина воцарилась между парнями. Один не знал, как начать разговор, второй же словно ожидал чего-то, и ожидание сильно затянулось. Через открытое окно внутрь помещения пролезали когтистые пальцы морозца, царапая под кожей, особенно в области сердца. Пересчитывали ребра, скрипели кончиками о солнечное сплетение, раздирали до крови изнутри и ломали с громким хрустом кости. Больно. Но терпимо. Неловко подсев на диванчик, Минхо принялся разглядывать своего потенциального собеседника. Тот заметил пристальное внимание к своей персоне, но с места не сдвинулся. Только повернул голову, рассматривая в ответ. Взгляды скользили от глаз вниз, к губам и подбородку, а после поднимались вверх, сталкиваясь на середине пути, и так по-новой. Кажется, это могло продолжаться вечно, пока тишину не разрезал вполне логичный вопрос: —Так и будешь пилить меня взглядом, или задашь наконец вопрос? — слышать этот немного хриплый голос было удивительной вещью. Чем-то на грани фантастики. И не потому что он будоражил чувства или типа того, просто странно быть человеком, с которым заговорил самый тихий участник вечеринки. —А что, не нравится, когда на тебя красивые парни смотрят? — слишком поздно в голову ударила мысль о том, что язвительный ответ может отбить у собеседника желание общаться, но слово не воробей, обратно в рот не всунешь. Но, удивительно, Хан лишь глухо хмыкнул, качая головой. —Как раз наоборот. Но я до сих пор не понимаю, что тебе нужно от меня. Секса на одну ночь я не ищу, можешь не рассчитывать, что я пойду с тобой в комнату за то, что ты любезно предоставил мне пиво. И вообще… — парень задрожал, визжащие нотки проскользнули в голосе. Сопротивляться желанию прижать к себе это недоразумение было невозможно, поэтому крепкие руки нежно обхватили Джисона, поглаживая по спине. —Тшшш, ничего я от тебя не хочу. Расслабься, я не сделаю тебе ничего плохого. Просто… Ты выглядишь таким… Уставшим. У тебя проблемы? — возможно это подействовали ласковые касания, а может и что-то другое, но парнишка и правда расслабился, скрывая карие омуты под толщей век. Очередное покачивание головой означало только одно — говорить об этом не хотят. Хорошо, никто не заставляет. Но и из кольца рук тоже не спешат выпускать, зарываясь в копну густых волос кончиком носа. —Зачем тебе это… Мы не знаем друг друга, так к чему все твои вопросы и действия? Я не понимаю. Поиздеваться надо мной хочешь? Бесполезно, мне похуй. Что-то еще? Выгоды тоже нет никакой… —Мне ничего не нужно. Я просто хочу. Ты примешь это за ответ? — с пухлых губ Джисона срывается смешок. Такой тихий и робкий. Недоверчивый. Парень машет головой и пожимает плечами. Воробушек. —Не бывает таких добрых и бескорыстных людей, Минхо. Никогда не было. Так что, ври кому-нибудь другому, но не мне, — попытка скинуть с себя чужие руки остается проигнорирована, да и сам парень не особо-то активно сопротивляется. Просто снова утыкается лбом в плечо и укладывает руки на чужой груди, опадая безвольной куклой. Оно и к лучшему. Не хочется ловить парня потом по всей квартире, а то и подъезду. —Мне не нужно от тебя ничего. Абсолютно. И я не знаю, как объяснить то, что я сейчас делаю, — снова смешок. На этот раз громче, четче. Сердце невольно сжимается от боли и ломает ребра. На удивление, чужое тело больше не предпринимает попыток вырваться, оставаясь лежать на груди едва знакомого человека. Даже не так. Родного незнакомца. —Раз так… Давай просто проговорим всю ночь подряд? Словно мы знали друг друга всю жизнь, а потом забудем об этом разговоре? На любые темы, не важно, дом, семья, родители. Мы все равно вряд ли увидимся больше, а так… Хоть душу отведем, — карие глаза заглядывают в чужие черные омуты. Смотрят так доверчиво, наивно. Дыхание срывается, в горле застревает ком. Расставаться утром совсем не хочется. Странно, почему. —А если… Если я скажу, что не хочу вот так сразу вываливать душу? Ты позволишь мне провести с тобой еще несколько вечеров? — воробушек сначала недоуменно смотрит на собеседника, а после начинает смеяться. Надломленно, хрипло и тяжело, но так искренне. Словно звук идет из самого сердца. Глупая измученная улыбка расцветает на чужих губах. —Ты слишком настойчив. Что ж, хорошо. Я согласен еще на несколько встреч, Ли Минхо. Но после мы разойдемся, как в море корабли, — скромный кивок означает согласие с чужими условиями. Он согласен на такое, если ему будет позволено провести еще немного времени с этим созданием из глины и боли. А ночь тем временем достигает своего пика, когда луна поднимается высоко над людьми, а после медленно двигается вниз, за горизонт, играя в догонялки с солнцем. Они действительно говорят. Всю ночь, без остановок, заливая слезами чужие плечи и алкоголь в горло, закрывая глаза на снующих туда-сюда гостей квартиры, музыку и смех. Им важно не то, что происходит снаружи. Им важен их мирок, однодневное царство, островок безопасности в кольце тяжелых крепких рук. Они говорят. Тихо, едва слышно даже друг для друга, но так громко для тех, чья душа привыкла молчать. Утро постепенно вступает в свои владения, пожирая звезды с ночного неба. Им предстоит еще много встреч. Веселых и грустных, болезненных и душевных. Но их история больше никогда не закончится.