Мертва

Дракон, издав глубокий предсмертный стон, всем своим огромным весом повалился на гору золотых монет, и та, будто золотая река, понесла обезглавленную тушу в сторону выхода из пещеры. Эхо ещё какое-то время пометалось в лабиринте арочного потолка, а победитель схватки, рыцарь в потёртых доспехах, уселся у колонны, обтёр затупившийся об чешую меч обрывками плаща и понял, что с ним — то бишь со зверем — всё было кончено. «Ну конечно, — подумалось ему, — сейчас ещё выйдет принцесса с предложением сердца и руки. Молоденькая, Судьба даст, а если не даст — то в любом случае принцесса… А может, тоже королева уже. В диадеме ещё, со скипетром каким-нибудь» Он тихо усмехнулся под шлемом. «Интересно, какая она там. Бледная точно смерть, это бесспорно — сюда-то солнце не проникает почти… А если от природы смугляночка? Тогда бледная, что ли, что жизнь? Да ну, какой-то бред — сестра у неё всё-таки белее мела» На вид рыцарю было не больше двадцати пяти: высокий, хорошо сложенный, с лицом всегда перекошенным в сторону из-за огромной, от уха до уха, улыбки он многое уже успел испытать на своём веку — воину короля ведь никак нельзя иначе, да и юноша, в общем-то, в былые года ничего другого и не хотел. Судьба государств вершилась при его непосредственном участии — а теперь герою понадобились не ордена, а участие и любовь. «А я ведь три дня немытый… Зверюге плевать, зверюга и так бы меня учуял — а вот девушка… женщина… Хрупкое существо. Встану на колени — а она: «Фи»! Или нос зажмёт — того хуже» Он поднялся и, убедившись в полной и бесповоротной смерти дракона, медленно побрёл вглубь залы, волоча за собой окровавленный меч, сопровождаемый характерным звуком побренькивания стали о замшелые мраморные плиты. «Задал же я ему жару… Начали затемно, а уже, похоже, полдень минул давно — неловко было, наверное, помирать в полдень — так войны уходят от ран, или сумасшедшие какие-нибудь. Ночью всяко лучше — не видно надвигающуюся смерть. Она входит незаметно — ну, может, кто-то услышит тихие шаги, потом — хроньк! Оно ведь всё очень просто… А вот, кажется, и нужный путь» И действительно, в самом дальнем углу залы обнаружился невысокий узенький проход, формой и соотношением сторон напоминавший дверной проём. Створка отсутствовала, но ржавые петли, торчавшие из стены, и кусок полусгнившей древесины, на них подвешенный, явно свидетельствовали о том, что она здесь когда-то всё-таки была. «Неряшливо как, — констатировал рыцарь, протискиваясь через отверстие. — Слишком хлипко для тюрьмы — да даже для деревенской хатки не удел. Вот же дракон, не позаботился о сохранности…» Тут его взору открылось внутреннее помещение. Это была средних размеров зала, уставленная предметами роскоши — комодами и зеркалами; на стенах висели гобелены, а под ними стояли книжные шкафы, что в полутьме — свет проникал из отверстия где-то сверху — казались похожими на оскалившиеся зубами челюсти. «Дорого, богато, — удивился вошедший про себя, — да только дерево гнило, а ткань поедена молью. И книги — переплёта без дыр не найдёшь. Неряха, что сказать. Но суженая» — Есть тут кто? — его крик растревожил тишину залы, и с потолка сорвалась стайка летучих мышей. — Эй-эй! Минимум принцесса? Ответа не последовало. «Спит, может? Вот и кровать» — в углу комнаты стояло изящно украшенное ложе под балдахином. Рыцарь прошёл чуть дальше, мечом оставив на полу красноватый след, приподняв дырявую шалевую завесу, бросил осторожный взгляд туда, где должна была лежать награда, и вдруг отдёрнулся, онемев. Сложив руки на груди, в плену опавших от времени пуховых подушек в выцветшем бардовом платье там лежал скелет. Невысокого роста, почти детский с полупрозрачными тоненькими костями ножек и рук. — Нет… Нет!.. Но эта точно была особа голубых кровей, и мудрые очи в таких же впадших вытянутых глазницах смотрели на него два месяца назад, в королевском дворце: — Ох, Дамнатус, это Вы… Какая радость для нашего двора, — королева была всего-навсего чуточку ниже, но также худа. — Очень рад. — Ещё успеете обменяться почестями — король же был - как всегда - сух и немногословен. — Условия контракта на руках. Иди и убей эту тварь. Принцесса прилагается. — Карл! Это всё-таки моя сестра… — на лице Её Величества отразилось выражение наигранной озабоченности. — Мы не общались много лет, но нельзя же так! — Король должен быть холоден и точен. Я сказал чётко — пусть выполнит чётко, без огрехов. Нюни и титула распускайте за пределами тронного зала. Ну, справишься? — он оценивающе посмотрел на рыцаря. — В тебя хочется верить. — Ваше Величество, увольте, я никогда Вас не подводил, — тот нервно рассмеялся. — Революцию плечом к плечу прошли, войско трёх империй разбили… И тут недоверие. А молода она, а? — А вот и уволю. Годы — дело не твоё. — монарх топнул ногой и будто пришпилил собеседника взглядом к стене. — Скажите как брату по оружию… — Ты подданный. — Да… Нет? — Теперь да. — Сейчас я король, а ты драконоборец. — Хорошо… Но как же… Карл… — улыбка на его лице растаяла, и вместо неё проступило выражение критического непонимания. — Не Карл, а Карл Победоносный. Понял? — А-а... Ага — Теперь вон! — по лицу правителя скользнуло выражение нетерпеливой ярости. — Долгих лет Королеве и Королю… — И сестрице моей младшенькой… — вставила супруга монарха с ехидством. — И ей — да точно — «И ей…» Внутри рыцаря что-то оборвалось и, будто колокол, сорвавшийся с крепления на колокольне, с мелодическим грохотом полетело вниз. Всё его тело содрогнулось, и улыбка скользнула в ямочки щёк, как в ножны. — Она… — но нужное слово застряло в горле. — Она не могла вот так вот просто! — он сорвал с себя шлем, обнажив потерявшее радостный лоск лицо, чтобы лучше видеть непредвиденное, — Принцессы не бессмертны, но дожидаются ведь… Они дожидаются! «А эта не дождалась» — мелькнула предательская мысль. — Но королева не так стара! «Её сестёр нет на портретах…» — Она же не могла! «Драконы корыстны» — Нет… Очнись! — крик бессилия вырвался в залу и расплескался по ней, умножаясь и будто бы насмехаясь над самим собой; Дамнатус кричал, не понимая, с собой говорит он или с ней. — Ах, наконец-то хоть кто-то пришёл за принцессою, — низенький сморщенный старичок, держа над головой фонарь, появился в дверном проёме. — Тебе не темно там? Быть может, посветить? — Она не дожила… — Конечно, не дожила, как и не дожил бы любой смертный, — усмехнулся вошедший. — Но она младшая сестра королевы… — Какой королевы? — Жены нынешнего короля, Карла. — Ах, у этого пострелёнка, — старик протянул это слово, будто смакуя его просторечность, — всё-таки что-то да получилось. — У нас получилось! — рыцарь оскорблённо понял голову на собеседника. — Была революция, переворот! — Ах, ты, дорогой, так юн и наивен… Как и все до тебя, — тот невесело рассмеялся. — Революция пожирает своих детей… и родителей тоже… А не она — так козни да драконы; словами не передать, сколько я видел таких смертей. На мгновение тишина окутала комнату. Незнакомец, предвкушая долгий разговор, опёрся на косяк выбитой когда-то двери, поставил фонарь на пол, после чего положил голову на плечо и вопросительно посмотрел на Дамнатуса. — Это неважно сейчас… Когда она мертва. — победитель драконов наконец смог выплюнуть этот страшный набор звуков, и в ярко-зелёных глазах его вспыхнул огонёк голубого ужаса. — Причём давно, очень давно мертва… Лет двадцать или тридцать скелету, — старик зажмурил глаза, перебирая необходимые воспоминания. — Её похитила мать Бальторга, ещё когда была жива, а сынуля, как видишь, оказался плохим родителем. Тысячу героев со свету сжил, деревень разорил немерено, а о девочке позаботиться не сумел. — Родителем? — А кем ещё? — он пробормотал это шепотом, как бы по секрету. — Драконы растят принцесс как родных детей. Это что-то вроде их священного долга: а коли похитил — так держи ответ. «Не выдержал… Не выдержал!», — пронеслось в голове рыцаря, и тот протянул неуверенно: — Невозможно… — Всё возможно, если возможно физически. — А как её звали? — он с надеждой взглянул в лицо собеседника, надеясь найти в нём и крепко ухватиться за отголосок неиспытанной радости. — Дракониху-то? — Принцессу… Мою суженую… — Да не упомнить уже — но имя у неё было светлое, — старик хмыкнул и легонько цокнул языком. — Мать-королева умела дочерям давать имена — да только мирить их не умела. — он с грустью посмотрел на танцующее в фонаре пламя и устало произнёс. — Я пойду, наверное. Думал, пройдёмся вместе, но кажется, не судьба. Ты не появляйся в ближайший месяц при дворе, а? После Карла любого его сподвижника встретят героем, а тем более тебя: титул мертвой формально ведь сохранён. — И Вам важен только он? — Порой только титул, Дамнатус, определяет кто будет жить, а кто нет. Оно ведь всё очень просто: ты либо однажды становишься королём, либо умираешь когда-нибудь в полдень забытым братом наследного принца. Но рыцарь уже не слышал ничего. Он сидел у ложа принцессы и, пряча голову между колен, утирал слезы обрывками плаща. Тени играли на его чуть поседевших волосах, эхо прятало осколки плача на полках старинных шкафов, а в голове драконоборца пульсировала лишь одна чёткая мысль: с ним всё было кончено. Старик, окончив монолог, постоял в проходе ещё с минуту, после чего, заставив себя улыбнуться, последний раз посмотрел на собеседника и медленно зашагал в мертвую тьму. Остановившись у головы поверженного чудища, он провёл рукой по искажённой болью морде и с тихой горечью произнёс: — Тасита… Дракониху звали Тасита.