Минус первый.
Лето 1992 года, Москва.
Саша стояла на кухне и наливала полную тарелку борща. Потом девушка плюхнула ложку жирной сметаны и накрошила сверху свежей душистой зелени. Развернулась и направилась к столу, за которым сидел Боков, продолжая записывать что-то в блокноте. Когда мужчина его закрыл и отодвинул в сторону, он машинально посмотрел на Орлову. Глаза у него стали хмурыми, даже настороженными. Её слегка покачивало, и следователя не отпускало чувство, что Александра обязательно свалится с ног. Он прикрыл глаза и услышал тихое шмыганье носом. Нервы просто не выдерживали, стресс давал о себе знать. По-другому её поведение никак нельзя было объяснить. Он видел это, понимал. Боков тяжело вздохнул, потёр ладонью шею и не своим голосом сказал: — Ты как вообще? А то шо-то притихла. — Нормально, — промолвила Орлова и продолжила резать овощи для салата. — Где мой ребёнок? Зачем я пришла сюда? — неожиданно раскричалась женщина. — Екатерина, пожалуйста, успокойтесь, — тихо произнесла Орлова, слегка приподнимая руки, дабы утихомирить разбушевавшуюся мамашу. От громкого звука у Саши больно запульсировало в правом виске. Она прерывисто вздохнула, пытаясь подобрать нужные слова. — Дождитесь, пожалуйста, следователей. — Зачем? Ничего найти не могут, а им за это премию платят! — не унималась женщина. Кричала и кричала. И в этом крике было столько ненависти и злобы, сколько не могло быть в голосе ни одного человека на Земле. — Где мой ребёнок?! Где он?! — Пожалуйста, успокойтесь. — Да что ты заладила? — завопила Екатерина. От нахлынувших чувств, она стала широко размахивать руками, то и дело, задевая столы. — Ты ничего не понимаешь! У меня сын пропал! Его искать не хотят! Им просто нет до этого никакого дела! — Немедленно прекратите, иначе я вызову охрану! — протараторила девушка и начала отходить к двери. — Где мой Ванечка, что с ним случилось?! — остатки рассудка Екатерины разорвались как гитарные струны. Подлетев к Орловой, женщина вцепилась в белоснежный халат и как следует встряхнула её, хотя, правда, мечтала расцарапать своими красными ногтями Саше лицо. По её пухлым щекам текли слёзы и капали с подбородка. — Его убил Фишер, да?! — женщина настойчиво взглянула в голубые глаза девушки. На искажённом лице читалась ярость, непонимание и страх за своего любимого сына. Александра сжала губы и нахмурилась. Было видно, что она прикладывает колоссальные усилия, чтобы не сказать лишнее. — Да почему же ты молчишь, сука?! — Орлова? — следователь встревожено поднялся с места. — Ты меня слышишь?! — Нет-нет-нет-нет! — Екатерина отскочила от трупа ребёнка, как будто он ужалил её, схватилась за волосы и сползла по стенке на пол, отказываясь принимать происходящее. — Это не он! Не мой Ванечка! Часть присутствующих переглянулась между собой. Козырев опустил голову, пряча взгляд, и забормотал что-то неразборчивое: «Примите наши соболезнования.» Екатерина в свою очередь стала повторять какие-то заученные слова, которые больше походили на молитву. Потом женщина зарыдала от безысходности и уже в отчаянии начала бить кулаками об кафельный пол. Для неё моментально светлый и теплый мир покрылся тьмой. Черной и едкой. Сжигающей воздух. Добровольская подошла к женщине и уже было хотела опустить свою руку на плечо, но Екатерина тут же неприязненно сбросила её. — Вы, — она подняла голову и гневно посмотрела на Наталью. Добровольская не шелохнулась, никакие эмоции не отразились на её лице. — Это вы виноваты! Вы навлекли на нас этот ужас! О-о! — вскричала Екатерина. Её глаза заволокла пелена. Она подняла руки, давая понять, что никого слушать не будет. — О-о-о-о! Что он с ним сделал! Мой маленький милый мальчик! — Сашка?! — сказал Боков более громко. Он положил свою руку на плечо девушки. — Эу, хорош сопли пускать! — Да что б все вы сдохли, твари! — Мне страшно, — прошептала она, хватаясь за рукав Жени. — Если… если он… Частое дыхание срывалось с её губ вместе с торопливыми словами, обжигая кожу следователя. Глаза Орловой заблестели, кожа моментально стала бледной. — Всё. С ним. Будет. Хорошо. — твёрдо сказал Боков, чтобы у Саши не осталось никаких сомнений на этот счёт. — Я же обещал, шо найду его? — Мужчина продолжал смотреть Орловой в глаза, будто хотел поделиться своей уверенностью с ней. — Всё будет хорошо.***
— Уже уходишь? — спросила девушка, ещё сильнее укутываясь в халат. Она посмотрела на часы, уже половина одиннадцатого. — Да, а то поздновато уже, — попытался отшутиться Боков, накидывая куртку. — Спасибо за ужин. Самый поздний ужин, который когда-либо у него был. — Может останешься? — скромно произнесла девушка. Она интуитивно опустила свои глаза на правую руку, где виднелось обручальное кольцо. Саша ахнула, поднеся руку ко рту. — Господи, прости, пожалуйста! Ты не подумай ничего лишнего… — Она умерла три года назад, — промолвил Боков. Ему пришлось отвернуться в сторону и сглотнуть противный ком в горле. Его рука прошлась по волосам, ужасно захотелось курить. «Время лечит, надо лишь подождать, — сказал ему однажды кто-то. Оно не лечит, лишь усугубляет ситуацию. — Мне жаль, — искренне сказала Орлова. Поняв, что душещипательные беседы — не его конек, он перешел к делу и спросил у Саши: — Выпить есть?***
Тёмное помещение, похожее на старый чулан, где обычно хранились заготовки на зиму, картофель и прочие овощи, не внушало положительных эмоций. На стенах были странные силуэты и иероглифы. Ему стало неуютно, захотелось уйти, но ноги не слушались. — Узнаёшь меня? — произнёс тёмный силуэт. Тьма ночного помещения скрывала его лицо. Как бы он не приглядывался, разглядеть незнакомца никак не получалось. — Где я?! Загадочная пауза охватила их разговор. — Давай не будем раскрывать всё раньше времени, — похохотал незнакомец. В нос тут же ударил сладковато-горьковато-тошнотворный запах и с примесью чего-то. Человек скорчил лицо и начал оглядываться. — Ты чувствуешь это? После этой фразы человек остолбенел от ужаса. В правом углу лежало изглоданное, истерзанное тело мальчика. Удивительно, что человек смог определить пол. Повсюду были разбросаны куски стухшего человеческого мяса, перемешавшееся со всеми частями органов, превратив комнату в обеденную зону оголодавшего смертельно-больного маньяка, который в порыве ярости раскидал все части заранее расчленённого тела. По спине человека пробежали мурашки и кто-то резко положил руку на левое плечо. Он ощутил чье-то прерывистое дыхание. Глаза человека расширились. Руки. Связаны. От неожиданности он вздрогнул и сразу же повернул голову в другую сторону. Там лежала старая детская ванночка, которая была наполнена какой-то жидкостью чуть ли не до краёв. Он начал вертеть головой, словно отгоняя надоедливое видение, а незнакомец продолжал стоять с улыбкой на лице. — Раз, два, три, четыре, пять, — пролепетал незнакомец, заставляя человека повернуться на его голос. — Время поиграть.