But electricity lingers In our fingers ©
Азирафель всегда считал себя нормальным, среднестатистическим, вполне счастливым человеком. Да, он был определенно счастливым, но не в том смысле, который обычно вкладывают в это понятие амбициозные люди, стремящиеся к богатству и славе. Азирафель никогда не стремился покорить все вершины, никогда не хотел быть самым умным или даже самым красивым. Для счастья ему нужна была только спокойная и стабильная жизнь, и она у него была: небольшая уютная квартирка в Лондоне, любимая работа, парочка замечательных друзей и даже бывший. Бывший Азирафеля не был того сорта бывшим, которого в списках телефонных номеров обычно переименовывают из «Любовь всей моей жизни» в «Гребаный козел», а потом принципиально не отвечают на звонки, упорно делая вид, что когда-то этого козла им просто подкинули. Кроули никогда не выделялся в контактах Азирафеля как-то по-особенному — он значился там как «Кроули», когда они встречались, и не перестал быть «Кроули» даже после расставания. Да, Кроули тоже в какой-то степени был козлом, но острый ум и трезвая самооценка не позволяли Азирафелю винить кого-то другого в том, что он сам его выбрал, поэтому Азирафель всегда брал трубку, когда звонил его бывший. В конце концов, они знали друг друга уже семь лет — шесть из которых прожили вместе — и теперь было бы глупо отрицать тот факт, что Кроули стал для него достаточно близким человеком. Возможно, в их отношениях никогда не присутствовало всепоглощающей страсти, готовой испепелить парочку городских кварталов; возможно, они даже никогда не были такими друзьями, которые безвозмездно предоставляют спасительное плечо, чтобы поплакать, но Азирафель соврал бы, если бы сказал, что без Кроули его жизнь стала бы хоть немного лучше. Они познакомились в переполненном вагоне метро. Азирафель учился тогда на предпоследнем курсе филологического, а Кроули уже заканчивал ординатуру и любил пошутить о том, что вскоре станет самым известным в городе проктологом и обследует все задницы Лондона, но в результате все равно стал высококлассным нейрохирургом, как и планировал. Тем весенним утром толпа крепко прижала Азирафеля к высокому рыжеволосому незнакомцу, и он не знал, куда деть свой старый потертый портфель, содержащий многочисленные книги и крайне важные заметки для будущей научной работы. Он нервничал, вертелся и немного потел, всем своим правым боком ощущая жар, исходящий от чужого тела, прижатого к нему очень плотно. От незнакомца пахло больницей и сигаретами, но смесь этих ароматов почему-то оказывала дурманящее воздействие на Азирафеля, и он то и дело кидал вверх робкие взгляды, нервно покусывая губы и гадая, какого же цвета глаза скрываются под устало прикрытыми веками. Наверное, он так никогда и не решился бы заговорить со своим будущим бывшим, но судьба распорядилась по-своему — вагон метро дернулся, и напирающая толпа кинула Азирафеля прямо в объятия незнакомца, которого он так тщательно рассматривал последние десять минут. Азирафель отдавил ему обе ноги и, судя по громкому шипению, донесшемуся сверху, угодил металлической пряжкой портфеля по какому-то достаточно болезненному месту. Очень надеясь, что это было чужое бедро, а не что-то другое, Азирафель ойкнул, покраснел и принялся рассыпаться в самых красноречивых извинениях, на которые был способен. Незнакомец приоткрыл глаза — темно-коричневые, слегка подернутые пеленой сонливости, — презрительно закатил их и молча закрыл обратно. «Хам», — подумал тогда Азирафель и больше на него не смотрел. Возможно, и этот инцидент остался бы всего лишь неприятным воспоминанием, но жизнь подкинула незадачливому Азирафелю еще одно испытание: подъезжая к нужной остановке, он стал протискиваться через толпу к выходу, и в какой-то момент потрепанный портфель выскользнул из его руки, оставшись в поезде, тогда как самого Азирафеля буквально вытолкнули из вагона. Впоследствии вспоминая тот день, Азирафель был уверен, что никогда в своей жизни не бегал так быстро, но догнать состав метро ему все равно не удалось. Совершенно уверенный в том, что больше никогда не увидит свой портфель и его ценное содержимое, он был абсолютно разбит и подавлен, весь день пребывая в удрученном настроении. Каково же было удивление Азирафеля, когда тем же вечером он столкнулся с рыжеволосым незнакомцем на выходе из здания университета. Человек, которого он буквально пару часов назад охарактеризовал как хама, держал в руках его несчастный портфель и улыбался самой обворожительной улыбкой, которую Азирафель когда-либо видел. Этот благородный поступок так поразил его, что, когда в ответ на тысячи благодарностей и обещаний выполнить любое желание незнакомец предложил ему поужинать вместе, Азирафель без колебаний согласился. Они поужинали в какой-то дешевой забегаловке, а потом поехали к Кроули — в крошечную захламленную комнатушку на окраине города — и всю ночь занимались сексом. Никогда до этого Азирафель не занимался сексом на первом свидании, но к Кроули его тянуло словно магнитом, и он просто отдал ему всего себя в тот день, не думая о последствиях. Через пару недель они уже жили вместе, а через шесть лет совместной жизни расстались, решив остаться друзьями, но Азирафель почему-то так и не смог забрать себя обратно.***
— Что будешь? Блины как обычно? — М-м-м — Азирафель! Азирафель оторвался от телефона и поднял взгляд на Анафему, которая всем своим видом выражала недовольство. — Да, блины подойдут, — он отправил ответ на сообщение и положил телефон на стол. — Кому ты писал? Парню? — она сложила руки на груди и откинулась на спинку стула, глядя на него с нескрываемым любопытством. — Да, определенно парню, — Азирафель улыбнулся и открыл меню, спрятав в нем смущенный взгляд. — И как же его зовут? — Много будешь знать — скоро состаришься. — Да ладно тебе, что еще за тайны? — Анафема наклонилась к нему поближе. — Расскажи мне, ну пожалуйста. — Никаких тайн, дорогая, ты его знаешь, — заранее уверенный в том, как она отреагирует, Азирафель сделал вид, что усердно выбирает сорт чая, подходящий к блинам. — Только не говори мне, что это Кроули! — Ну а кому я еще могу писать? — Господи боже, Азирафель! — Анафема застонала и, сложив руки на столе, уронила на них голову. — Когда ты уже перестанешь общаться с этим придурком? — Он мой друг. — Он твой бывший. — Законом не запрещено общаться с бывшими. — Он тебя бросил. — Вообще-то это было обоюдное решение. — Но ты все еще спишь с ним! — воскликнула Анафема, напугав людей за соседним столиком. — Это тоже не запрещено, — Азирафель невозмутимо пожал плечами, на что она округлила глаза и, запустив обе ладони в свои и так растрепанные темные кудри, растрепала их еще больше. — Пожалуйста, забудь уже о Кроули и найди себе нормального парня, — Анафема сложила руки в умоляющем жесте и сморщила лицо. — Легко сказать. Хорошие парни на дороге не валяются. — Перестань, Азирафель, да на тебя любой парень клюнет. Ты такой классный: умный, воспитанный и к тому же очень хорошенький. — Эй, не флиртуй со мной! Ты скоро замуж выходишь, — Азирафель засмеялся, шутливо замахнувшись на нее папкой с меню. — Между прочим, он и твой друг тоже… — Он перестал им быть, когда бросил тебя. — Он не бросал меня, — устало вздохнул Азирафель, мимолетно взглянув на вспыхнувший экран своего телефона. Если бы у Азирафеля спросили из-за чего они расстались, он бы вряд ли смог назвать конкретную причину. «Какая-то мелочь», — наверняка ответил бы он, и это оказалось бы совершеннейшей правдой. Кроули его раздражал. Всегда. С самого начала. Кроули часто бывал слишком угрюмым и циничным или слишком грубым и вспыльчивым. Иногда он просто замыкался в себе, и тогда Азирафелю казалось, что Кроули не интересует вообще ничего на свете. Они были слишком разные: восторженный и немного наивный Азирафель, который любил мир, любил людей, искусство, хорошие книги и вкусную еду; и Кроули, который часто ненавидел все вокруг, быстро выходил из себя и ценил в этой жизни только хорошее вино и высокую скорость. Они были разные, но, вопреки этому, всегда находили темы для разговоров, всегда понимали и прекрасно чувствовали друг друга. Они действительно были родственными душами, половинками одного целого, как любили выражаться пошлые романчики, и Азирафель никогда не прекращал верить в это, — в конечном счете, то, что ни разу за шесть лет у них не случалось каких-либо крупных ссор, говорило о многом. Хотя в результате они все равно расстались. Из-за какой-то мелочи. — Чем могу вам помочь? — молодая симпатичная блондинка за стойкой регистрации смерила его оценивающим взглядом, и Азирафель смутился. Он никогда не видел ее здесь прежде. — Я пришел к мистеру Кроули. — У доктора Кроули сейчас прием. Вы записаны? — Нет, я к нему по личному делу. — Хм, — девушка заколебалась, но все-таки взяла в руки телефонную трубку. — Я узнаю у доктора Кроули, сможет ли он принять вас. — Доктор Кроули сам назначил мне встречу, так что, если не возражаете, я просто подожду его здесь, — Азирафель улыбнулся ей одной из тех дружелюбных улыбок, которые обычно действовали на людей безотказно, и прищурился, пытаясь разглядеть имя на бейджике. — Спасибо, Мэри. Он прождал Кроули практически полчаса, ужасно маясь и не зная, чем себя занять, потому что успел дочитать книгу еще в метро, а местные журналы, рекламирующие всевозможную медицинскую аппаратуру, навевали на него тоску. Когда Кроули наконец появился в сопровождении ярко накрашенной пожилой женщины, которая тараторила что-то без умолку, Азирафель бросил на него недовольный взгляд, но все равно не смог сдержать прилив радости — он всегда считал, что Кроули идет белый халат. Когда-то этот атрибут частенько становился участником их ролевых игр, и Азирафель вдруг подумал, что неплохо было бы возобновить эту приятную традицию, но потом вспомнил о том, что они, вообще-то, расстались и одернул себя. Кроули попрощался с пациенткой и, сопровождаемый весьма любопытным взглядом Мэри, подошел к Азирафелю. — Ты рано. — Сам же написал, чтобы я пришел к семи, — Азирафель скорчил обиженную гримасу и указал на часы, висящие в лобби больницы. Кроули молча покачал головой и призывно махнул ему рукой, направившись в свой кабинет. Азирафель пошел за ним, отметив про себя, что Кроули выглядит усталым и что удивленный взгляд Мэри определенно сменился на слегка негодующий. — Прости, у меня была операция, а потом пришлось консультировать жену пациента, — Кроули практически упал на небольшой кожаный диван, расположенный напротив стола, и закурил. Азирафель никогда не понимал, почему руководство больницы разрешает ему курить прямо в кабинете, но Кроули был одним из лучших нейрохирургов в их штате, и, вполне вероятно, пригрозил им когда-то увольнением по собственному желанию. — Ну и как прошло? — Азирафель сел рядом с ним. — Что именно? — Операция. — Тяжело. — А консультация? — Еще тяжелее, — Кроули вздохнул и устало откинул голову на спинку дивана. — А ты чем занимался? Несмотря на паршивый и эгоистичный характер Кроули, такого рода вопросы никогда не были для него дежурными. Возможно, он совершенно не разделял интересов Азирафеля, но Азирафель мог быть абсолютно уверен в том, что Кроули всегда искренне интересовался его жизнью. — Сделал пару переводов для Гавриила. — Этот индюк никогда не слезет с твоей шеи. — Кроули медленно затянулся, отстраненно глядя куда-то в потолок, и Азирафель мимолетно улыбнулся, любуясь его точеным профилем. — Еще я встречался с Анафемой. — Как она? — Готовится к свадьбе. — И все так же ненавидит меня? — Перестань, это неправда. Кроули повернул к нему голову, и Азирафель потупился, наткнувшись на его взгляд, красноречиво говорящий «ну-ну». — Что за новенькая девушка на регистрации? — Азирафель решил сменить неприятную тему разговора. — Мэри, — пожал плечами Кроули так, словно это имя содержало в себе не только биографию, но и историю семейства девушки до пятого колена. — Ты ей приглянулся. — Разве? Я не заметил. — Определенно. — Это потому что она не знакома с тобой. — Я точно тебе не конкурент, — Азирафель удивленно нахмурился, совершенно не понимая, к чему Кроули клонит. — Возможно, и не конкурент, но все, кто хоть немного знает тебя, считают меня монстром. — С чего ты взял?! — Ты же весь такой идеальный и прекрасный — надо быть исчадием ада, чтобы бросить тебя. — Что за глупость? Никто так не считает. — Все так считают и думают, что ты натерпелся от меня: кто-то считает, что я обижал тебя, кто-то — что изменял… — А ты изменял? — перебил его Азирафель, лукаво улыбнувшись. Кроули тяжело вздохнул, потушил сигарету и тут же закурил новую. — Да я даже сейчас тебе не изменяю, Азирафель, — сказал он как-то очень обреченно и опять откинулся на спинку дивана, уставившись в потолок. Азирафель слабо кивнул — скорее самому себе, — он знал, что это правда. Кроули действительно вряд ли когда-нибудь изменял ему, но, по мнению Азирафеля, дело было не в любви или верности, а в элементарной лени. Для того, чтобы изменить, нужно было строить с людьми хоть какие-то отношения, чего Кроули делать не хотел и не любил. Азирафель был уверен, что именно поэтому Кроули спал с ним даже после расставания: никаких лишних знакомств, никаких глупых ненужных подарков и свиданий, никаких уламываний и привыканий друг к другу. Отчасти и сам Азирафель до сих пор спал с Кроули по той же причине, — они знали друг друга как облупленных, знали предпочтения друг друга в постели и умели доставить именно такое удовольствие, в котором нуждался партнер. В конце концов, Кроули привлекал Азирафеля в сексуальном плане, и секс с ним всегда был просто отменным. Возможно, думал он, когда-нибудь на его пути попадется человек, который будет разделять его интересы, человек добрый и совсем не раздражительный, некурящий и непьющий — хотя бы не так много, — и тогда, рассуждал Азирафель, он сможет окончательно порвать с Кроули и, наверное, даже перестанет с ним общаться. Эти мысли всегда казались ему достаточно рациональными, но почему-то все равно обычно навевали грусть. — Знаешь, я слышал, что в Гайд-парке проходит джазовый фестиваль. Может быть, сходим? — он вопросительно поднял брови, внимательно глядя на Кроули. — Я чертовски устал, Азирафель, — тот подался вперед, чтоб скинуть пепел с сигареты в фарфоровое блюдце от чайной пары, которое заменяло ему пепельницу. — Тогда в кино? Ты сможешь поспать там. — Давай просто поедем домой и потрахаемся. — Азирафель демонстративно надул губы, и Кроули, хмыкнув, изобразил умоляющий взгляд. — Можем заказать суши и посмотреть Нетфликс, если хочешь. Азирафель пожал плечами и скривил рот, делая вид, что серьезно размышляет над его предложением. Он заранее знал, что согласится, но почему-то именно сейчас хотелось повыделываться. Бросив взгляд на испачканное пеплом блюдце, украшенное мелкими розочками по краям, Азирафель вдруг вспомнил милую пожилую женщину — бывшую пациентку Кроули, — которая подарила ему этот набор в благодарность за успешно проведенную операцию. Чашка от него до сих пор стояла в серванте у Азирафеля, и воспоминание об этом почему-то заставило его почувствовать какую-то вселенскую тоску. Кроули вовремя прервал эти мысли — наклонившись, он лизнул мочку его уха, а потом и вовсе взял ее в рот, заставив Азирафеля вздрогнуть. Ощутив его тяжелое дыхание, щекочущее барабанную перепонку, Азирафель нервно сглотнул, подумав о том, что этот мерзавец всегда прекрасно знал его слабые места. Когда-то дом Кроули представлял из себя тесную комнатушку под крышей старого викторианского здания, а теперь он жил в огромной квартире с панорамными окнами в Мэйфейр. Он всегда употреблял слово «домой», обозначая место их «дружеских» встреч, но при этом неизменно ехал к себе, хотя раньше они жили у Азирафеля. Теперь же Кроули упорно не желал возвращаться туда, и Азирафель даже мог понять его — почему-то он был уверен в том, что Кроули просто не хочет каждый раз сталкиваться с воспоминаниями о бездарно проведенных шести годах своей жизни. Квартира в Мэйфейр была полной противоположностью жилища Азирафеля и очень ему не нравилась. Серая, унылая и практически лишенная мебели, она напоминала ему холодный и давно покинутый склеп: никаких картин в деревянных рамках, никаких книг и фарфоровых чашек с розочками. Даже прекрасный вид из окон и огромная кухня, обставленная всевозможными новомодными девайсами, не спасали положение, и только многочисленные комнатные растения, которые Кроули очень любил выращивать, хоть немного оживляли это мертвое пространство. Когда Кроули купил эту квартиру год назад, он даже пытался привнести в нее какой-то своеобразный уют, но все закончилось на паре белых подушек из искусственного меха, которые он нашел на Ибэй, — он не встретил особого энтузиазма со стороны Азирафеля и его поползновения в эту сторону прекратились. Азирафелю это место определенно не нравилось и он ни за что не согласился бы здесь жить, но ему все еще нужен был Кроули, поэтому со временем он научился видеть в этой квартире что-то большее, чем старый склеп. Сегодня он как обычно съел суши из доставки под очередной сериал на Нетфликс, насладился не очень страстным, но весьма приятным и расслабляющим сексом, а потом заснул в объятиях Кроули, с удовольствием зарывшись носом в белую подушку из искусственного меха.***
Свадьба Анафемы и Ньютона! Наши любимые! В следующую субботу мы женимся и приглашаем вас разделить с нами это невероятное, потрясающее и безмерно важное событие. Наличие пары обязательно!
Азирафель нахмурился и перевернул небесно-голубую открытку, украшенную золотым тиснением, — на обратной стороне рукой Анафемы было написано «Наличие пары обязательно, Азирафель!». Он нахмурился еще сильнее и, кинув открытку на стол, закрыл лицо руками. Анафема, видимо, издевалась над ним, и он бы даже обиделся, если бы не знал ее очень хорошо, — его лучшая подруга любила такие дурацкие шутки. — Bonjour, Aziraphale. Comment ça va? — мадам Трейси как обычно весело впорхнула в их общий тесный кабинет, больше напоминающий кладовку, и водрузила на его стол несколько папок, под завязку набитых бумагами. — Утром все было гораздо лучше, — ответил Азирафель, с грустью глядя на папки. — На тебя это не похоже. Что случилось, мой милый? Азирафель протянул ей приглашение, печально вздохнув. — Твоя прелестная подруга выходит замуж? — Трейси восхищенно охнула. — Но это же замечательно! — Наличие пары обязательно, — Азирафель взял у нее приглашение и, перевернув его, продемонстрировал ей послание Анафемы. — Но, милый, у тебя же есть парень. Тот симпатичный, но весьма неприветливый доктор. Энтони, кажется? — Он мой бывший. Мадам Трейси захлопала ресницами с таким удивленным видом, словно бы Азирафель не напоминал ей об этом факте уже десятый раз. — Ох, знаешь, милый, он не очень-то и подходил тебе. Он же такой, такой… Она не успела закончить очередную тираду о том, что мало кто на свете достоин такого прекрасного и светлого человека как Азирафель, когда в дверях внезапно возник Гавриил. Азирафель, наверное, первый раз в жизни порадовался его появлению — он знал монолог мадам Трейси наизусть. — Как поживают мои любимые переводчики? — Гавриил с напыщенным видом прошествовал в кабинет, мимолетно кивнув мадам Трейси, и совершенно бесцеремонно уселся перед Азирафелем прямо на край стола. — Азирафель, солнышко, ты сегодня особенно чудесно выглядишь. Неужели последовал моему совету и лег пораньше? — Да, Гавриил, ты абсолютно прав, я сегодня хорошо выспался, — натянуто улыбнулся Азирафель, решив не упоминать о том, что он полночи трахался со своим бывшим. — А я говорил тебе, что пара лишних часов сна творит чудеса, — Гавриил подмигнул ему, и Азирафель слабо кивнул, все так же давя из себя дружескую улыбку. — Надеюсь, когда-нибудь ты все-таки созреешь для совместной утренней пробежки. — Когда-нибудь непременно созрею. — Отлично! Что же, я просто зашел поздороваться. Не буду более отвлекать вас. — Гавриил потер руки и, встав со стола, направился к выходу, но уже в дверях обернулся: — Кстати, Азирафель, я жду перевода статьи сегодня к полудню. Когда он ушел, мадам Трейси подбежала к Азирафелю, буквально сияя улыбкой. — Мой милый, я думаю, ты должен пригласить на свадьбу Гавриила. — Ни за что на свете! — Азирафель чуть не упал со стула, возмутившись этому заявлению. — Но почему? Гавриил же такой галантный и утонченный человек и, по-моему, он будет очень рад составить тебе компанию, — Трейси заговорщицки подмигнула ему правым глазом, обрамленным ярко-розовыми тенями. — Нет! — отрезал Азирафель. — Даже если он будет последним мужиком на земле. Он провозился с переводом огромной статьи из французского журнала для домохозяек практически до обеда. В статье рассказывалось о выращивании кустовых роз в саду, и Азирафель с грустью вспомнил о Кроули — когда они еще жили вместе, тот часто дарил ему цветы. Азирафелю почему-то всегда казалось, что причина этой традиции крылась скорее в любви Кроули к растениям, чем в желании порадовать своего парня, но такие знаки внимания все равно были чертовски приятны. Гавриил оказался весьма недоволен тем, что Азирафель задержал перевод, но снисходительно решил простить его оплошность, снова заметив, как прекрасно тот выглядит сегодня, и взяв с него обещание больше не витать в облаках и целиком отдаваться работе. Азирафель согласился, дежурно поблагодарив его за понимание, и подумал о том, что такой человек, как Гавриил, точно не стал бы дарить кому-то цветы без веского повода. Во время обеда, который Азирафель провел в своей любимой кофейне, соседствующей со зданием их офиса, он решил созвониться с Анафемой и высказать ей свое мнение по поводу приглашения на свадьбу. — Знаешь, я, конечно, посмеялся от души над твоим приглашением, но больше, пожалуйста, так не шути, — сказал он ей весьма, как ему показалось, любезно и сделал глоток ванильного рафа, прикрыв глаза от удовольствия. — Вообще-то я не шучу, Азирафель, — ответил слегка негодующий голос Анафемы в трубке. — Без нормального парня на моей свадьбе даже не появляйся. — Еще раз скажешь такое и я приду с Гавриилом. — Это твой начальник? Который к тебе клинья подбивает? — Он самый. — А что, он вроде бы ничего. — Ты мне не друг! — Азирафель так возмутился, что чуть не подавился рафом и закашлял, выплеснув часть кофе на брюки. — Ты в порядке? — спросила Анафема, видимо, услышав его пыхтение. — Из-за тебя я намочил штаны. — Азирафель попытался оттереть пятно салфетками, но только сильнее размазал его по светлой ткани. — Звучит двусмысленно, — Анафема засмеялась. — Очень смешно. — Не обижайся, Азирафель, но даже Гавриил лучше, чем этот чертов предатель Кроули. — Не хочу с тобой больше разговаривать. — Ладно, тогда созвонимся завтра. — Да, созвонимся. Азирафель скинул звонок и яростно бросил телефон на стол — с утра у него было хорошее настроение, но теперь он злился на Анафему, на дурацкого Гавриила и вообще на весь мир, что случалось с ним крайне редко. Он даже не успел как следует пообедать, а этот день уже был безнадежно испорчен, так же, как и его брюки. Обреченно вздохнув, он полез в сумку, вынул приглашение и снова перечитал его, а потом взял со стола телефон и позвонил единственному человеку, который мог бы составить ему компанию на свадьбе лучшей подруги. Этим же вечером Кроули повел его в Риц. Когда-то они даже мечтать не могли о таком дорогом ресторане и ходили в небольшую пиццерию недалеко от дома, которая принадлежала забавному общительному итальянцу, эмигрировавшему в Англию лет тридцать назад. Пицца там была дешевой и потрясающе вкусной, ее можно было есть руками и запивать ледяной колой из огромного стакана — одного на двоих, — а потом совершенно бесцеремонно целоваться прямо на глазах у парочки постоянных посетителей. Азирафель, конечно, очень любил Риц, ему нравилось пробовать изысканные блюда, сидя в кругу утонченных людей, да и Кроули, который теперь мог себе такое позволить, никогда ни в чем ему не отказывал, но почему-то именно сейчас Азирафелю хотелось вернуться в крошечную забегаловку около дома и есть пиццу руками. Он даже подумал о поцелуях, но потом быстро отмел эту мысль — не стоило ностальгировать по прошлому слишком сильно. — А меня пустят в Риц? — Азирафель грустно осматривал темное пятно на своих светлых брюках, пока они с огромной скоростью мчались по центру Лондона. — Пустят, — ответил Кроули и резко повернул направо, не забыв пару раз посигналить какому-то неповоротливому пешеходу, который посмел задержать его на светофоре. — А если нет? — Можем купить тебе новые брюки по дороге. — У тебя всегда все так просто. — Азирафель развернулся к окну, понимая, что раздражается на все вокруг, включая Кроули. — А у тебя сложно, — ответил тот, закурив сигарету. — Забей, Азирафель, всем плевать на твои штаны. В конце концов, пойдем куда-нибудь еще, если не пустят. Азирафель кивнул и, приоткрыв окно, высунул нос на улицу — сигаретный дым его тоже очень нервировал, — но Кроули прибавил скорости, и его снова отбросило на сиденье. Кроули обожал свою винтажную Бентли. Он купил ее несколько лет назад, и поначалу, как помнил Азирафель, эта развалюха не могла проехать даже пары дюймов, но потом Кроули вложил огромные средства в полную замену начинки, оставив от автомобиля лишь элегантный корпус начала двадцатых годов, и теперь этот дьявольский агрегат мог бы поспорить в скорости с гоночным болидом Формулы-1. Первое время Азирафель даже пытался ревновать его к машине, но быстро понял, что вряд ли сможет конкурировать с этим, как выражался Кроули, «совершенным во всех смыслах» куском металла черного цвета, и успокоился. На входе в ресторан Азирафель постарался прикрыть пятно сумкой, и учтиво улыбающийся метрдотель, кажется, ничего не заметил, проводив их к свободному столику. Азирафель заказал палтуса с огурцом и расправился с ним достаточно быстро, хотя был уверен, что кусок не полезет ему в горло, но палтус оказался таким отменным, что Азирафель даже немного приободрился. Кроули как обычно заказал стейк слабой прожарки и, к немалому удивлению Азирафеля, съел кровоточащий кусок мяса практически полностью, что случалось с ним достаточно редко. Обычно Кроули ел мало и оставлял на тарелке как минимум половину порции или же отдавал все Азирафелю, если, конечно, это не было мясо слабой прожарки, которое тот терпеть не мог. Сегодня же Кроули явно пребывал в приподнятом настроении, с удовольствием ел и рассказывал что-то о работе, неспешно потягивая бокал белого вина, и даже заказал еще один под недовольный взгляд Азирафеля. — Ты вообще-то за рулем, — строго сказал он, когда официант отошел подальше. — От двух бокалов я не опьянею, — ответил Кроули весело, и Азирафелю, который не привык видеть его таким радостным, стало совсем не по себе. — Ты сегодня зануднее, чем обычно. Что-то стряслось? — Анафема прислала мне приглашение на свадьбу, — Азирафель вынул из сумки конверт и протянул его Кроули. Тот вытащил открытку, внимательно прочитал золотые буквы, перевернул и прочитал послание Анафемы, а потом, небрежно кинув приглашение на стол, пожал плечами. — И что? — Она пишет, что я должен прийти с парой. — Она шутит, что ты, ее не знаешь, что ли. — Нет, я звонил ей сегодня, и она сказала, чтобы без пары я на свадьбе не появлялся. — Тогда не ходи. — Вообще-то я думал, что ты пойдешь со мной, — Азирафель смущенно опустил глаза. — Да ни за какие коврижки, — Кроули самодовольно хмыкнул и сделал большой глоток вина. — Но почему? — Потому что меня она не звала. — Она позвала меня и сказала, чтобы я пришел с парой, явно намекая на тебя. — Мы не пара, если ты вдруг забыл об этом. — Кроули раздраженно поставил бокал с вином на стол и отвернулся. — Возможно, она хочет помирить нас… — робко начал Азирафель. — Ты считаешь, что я идиот? — перебил его Кроули, резко повернувшись обратно. — Думаешь, я не знаю, что она ненавидит меня? — Ты ошибаешься, — ответил Азирафель очень тихо, стараясь не смотреть ему в глаза, потому что вдруг почувствовал себя предателем. — Нет, Азирафель, не ошибаюсь, я же мерзавец, который разрушил твою жизнь и сделал тебе больно. Тебе — ее лучшему другу. — Но Анафема знает, что это не так, я не говорил ей ничего подобного, — Азирафель нервно сжал край скатерти в подрагивающих пальцах. — Почему она вообще могла так подумать? — Ну, ты же у нас святой, — Кроули схватил свой несчастный бокал и выпил остатки вина залпом. — Хочешь, я поговорю с ней? — Не нужно, Азирафель, она четко дала понять, что думает обо всем этом, — он поднял на него немного печальный взгляд, но потом широко улыбнулся и подмигнул. — Поехали лучше ко мне? Азирафель кивнул, улыбнувшись ему в ответ, но странное подавленное настроение, которое преследовало его весь день, после этого разговора стало, кажется, еще хуже. Кроули и Анафема знали друг друга с самого детства: они родились и выросли на одной улице, играли в одной песочнице, ходили в одну школу и были очень близкими друзьями. Однажды восьмилетний Энтони даже пообещал пятилетней Анафеме, что обязательно женится на ней, когда вырастет, и хранил это обещание в сердце, пока не понял, что мальчик из параллельного класса нравится ему гораздо больше. Анафема, кажется, не расстроилась, — красивая, гордая и независимая, она пользовалась большим успехом у парней и недостатка в ухажерах у нее не было. Все они проходили строгий отбор, обязательно знакомясь с Энтони Кроули — лучшим другом Анафемы, который каждый раз разбивал их надежды в пух и прах. Немногие смогли пройти этот отбор, но среди таких счастливчиков оказался Ньютон Пульцифер — скромный парень, увлекающийся компьютерами. Кроули признавался потом, что одобрил Ньютона просто прикола ради, но тот, вопреки всем ожиданиям, задержался надолго и даже получил согласие на предложение руки и сердца. В отличие от ухажеров Анафемы, Азирафель не проходил никакого отбора — он был принят лучшей подругой своего тогда еще новоиспеченного парня с распростертыми объятиями. С удивлением обнаружив, что их образ жизни, их увлечения и даже род деятельности весьма схожи, они быстро нашли общий язык, а через какое-то время стали очень близкими друзьями. Потом Азирафель и Кроули расстались, и по какой-то непонятной причине Анафема встала на сторону Азирафеля, обвинив Кроули во всех смертных грехах. Азирафель пытался объяснить ей, что она не права, хотя в глубине души мог понять ее негодование — они с Анафемой были слишком похожи, — но все равно грустил из-за того, что многолетняя крепкая дружба разрушилась и по его вине тоже. После ресторана они отправились домой к Кроули. Второй день подряд, подумал Азирафель, давно такого не случалось. Секса ему не очень хотелось, но общество Кроули всегда его успокаивало, тем более сейчас, когда тот находился в приподнятом настроении, что действительно случалось крайне редко. Они сидели на огромном диване в гостиной и допивали уже вторую бутылку вина, лениво поглядывая в телек, когда телефон Азирафеля зазвонил. — Кто это? — Кроули сощурил глаза и приподнял голову с колен Азирафеля, на которых лежал все это время. — Гавриил, — Азирафель удивленно нахмурился и показал ему экран телефона. — Что надо этому индюку в такое время? — Кроули кивнул на настенные часы, показывающие половину одиннадцатого. — Не подходи. — По работе, наверное. — Ночью?! — Он мой начальник, Кроули, — Азирафель закатил глаза и ответил на вызов. — Алло? — Азирафель, солнышко, — услышал он в трубке радостный голос Гавриила и, покосившись на Кроули, столкнулся с его недовольной миной. — Мне очень нужна твоя помощь. — Но, Гавриил, уже поздно, это не может подождать до завтра? — Очень похвально, что в такое время ты уже спишь, Азирафель, но ради благого дела вполне можно пожертвовать часиком сна. Правда же? — Ладно, что ты хочешь? — обреченно вздохнул Азирафель и перехватил руку Кроули, который попытался вырвать у него телефон. — Я отправил тебе перевод Трейси, ты должен проверить его перед выходом на печать. — Но зачем? Она же первоклассный переводчик. — В последнее время она стала очень рассеянной, к сожалению, я больше не могу ей доверять. — Но… — Азирафель хотел возразить, напомнив о том, что мадам Трейси еще ни разу не ошибалась, но Гавриил его перебил: — Спасибо за помощь, солнышко. Очень жду нашей встречи завтра. Гавриил скинул вызов, а Кроули наконец забрал у Азирафеля телефон и раздраженно кинул его на журнальный столик. — «Солнышко», — передразнил он, скорчив гримасу. — Почему ты до сих пор не послал его? — Потому что не хочу потерять работу. — Азирафель осторожно убрал его голову со своих колен и чуть отодвинулся. — Можно я воспользуюсь твоим ноутбуком? — Да, конечно. — Кроули с явной неохотой принял сидячее положение и кивнул в сторону комнаты, которая служила ему кабинетом. — Я пока лягу, а ты растолкай меня, когда закончишь. Он ушел в спальню, сладко потягиваясь, а Азирафель направился в кабинет, который больше походил на оранжерею, полностью заставленную цветами. Азирафелю всегда нравилось здесь — наверное, это была единственная комната в доме Кроули, которая казалась ему уютной. Приветливо погладив прохладные гладкие листья огромной монстеры, Азирафель сел за стол и открыл ноутбук. Заставка на экране попросила его ввести пароль, и Азирафель задумчиво нахмурился — раньше они беспрепятственно пользовались девайсами друг друга и знали от них все пароли, но теперь Кроули, скорее всего, изменил свой. Еще немного подумав, Азирафель все-таки набрал знакомое сочетание слов «ангельскаяовца2015» и непроизвольно улыбнулся, когда система с легкостью впустила его, а потом вдруг вспомнил о том, что и сам он не нашел времени поменять свой пароль «рыжийчерт2015» на какой-то другой. На идеально черном экране монитора в очень типичной для Кроули манере не было ни одного значка, кроме корзины, но Азирафель заметил, что браузер не закрыт, а просто свернут в трей. Нажав на вкладку, он планировал сразу зайти в свою почту, но удивленно замер — на первой странице браузера был открыт сайт магазина ювелирных украшений. В изумлении Азирафель немного прокрутил сайт, подумав о том, что Кроули мог открыть его случайно — тот никогда не носил на себе ничего, кроме часов, — но вскоре понял, что сайт явно просматривали. Чтобы развеять всякие сомнения, Азирафель полез в историю браузера и обнаружил, что страницы в разделе колец изучались достаточно тщательно. Он нервно сглотнул и, откинувшись на спинку стула, тупо уставился в экран, размышляя над увиденным. Кроули никогда не интересовался такими вещами, а Азирафель никогда не был идиотом, поэтому быстро смог сложить два и два. Скорее всего, его бывший выбирал украшение кому-то в подарок, но Азирафель слишком хорошо знал Кроули, чтобы поверить в то, что тот будет дарить кольцо просто так, поэтому вывод напрашивался сам собой — Кроули собрался делать предложение. Азирафель нервно хмыкнул и ощутил вдруг страшную слабость, словно его сначала окатили ледяной водой, а потом повесили на шею кирпич. Вспомнив о просьбе Гавриила, он все-таки смог кое-как открыть свою почту и, даже не читая присланный ему текст, написал в ответ, что все в порядке. Оставив все как было, — в том числе и браузер с открытым сайтом, — он выключил в комнате свет и вышел, закрыв за собой дверь. Заглянув в спальню, он обнаружил, что Кроули уже спит, уткнувшись в подушку и тихо похрапывая, поэтому аккуратно прилег рядом и, повернувшись на бок, стал разглядывать его расслабленное, безмятежное лицо, совершенно не представляя, что ему делать дальше. Изначально у Азирафеля была мысль разбудить его и потребовать объяснений, но потом он вдруг с ужасом понял, что больше не имеет права ни на какие объяснения, — да, они дружили, но в то же время Кроули был его бывшим и имел полное право не посвящать Азирафеля в свою личную жизнь. Но чем больше он смотрел на спящего Кроули, тем больше ощущал непреодолимую нежность, — лицо его было таким знакомым, родным и любимым, что Азирафель вдруг почувствовал себя брошенным и ему захотелось плакать. Чтобы подавить в себе непрошенные слезы, он перевернулся на спину, но, вероятно, случайно разбудил Кроули. — Ты давно пришел? — хрипло прошептал тот. — Почему не разбудил меня? Азирафель пожал плечами, понимая, что не в силах сейчас вообще говорить что-то. — Все сделал для своего индюка? — Кроули хихикнул, навалился на него и, уткнувшись носом в шею, полез руками под футболку. — Давай не сегодня, — только и смог выдавить из себя Азирафель, отстранившись от него. — Но почему? — Настроения нет. — Зачем тогда вообще ехал ко мне, — обиженно фыркнул Кроули, наконец отодвинувшись в сторону. — Что, прости?! — услышав его реплику, Азирафель задохнулся от возмущения и резко сел на кровати. — Ты так шутишь? — С чего бы? — Кроули лег на спину и заложил руки за голову, глядя на него с невозмутимым спокойствием. — Я что, для тебя просто подстилка? — Нет, конечно. — Тогда кто я для тебя, если ты так рассуждаешь? Кроули промолчал, только скривил рот и отвел глаза. — Мне казалось, что я твой друг, — Азирафель возмущенно прищурился. Вся эта ситуация так вывела его из себя, что он даже думать забыл про сайт с ювелирными украшениями. — Ты мой бывший, — Кроули пожал плечами и достал сигареты из тумбочки. — И наше расставание дает тебе право так обращаться со мной? — Азирафель шумно выдохнул, чувствуя как внутри закипает ярость. — Ты хоть понимаешь, как сильно это оскорбляет меня? Кроули закурил, внимательно глядя на него, и Азирафелю внезапно стало не по себе от его холодного и какого-то безразличного взгляда. — Год назад ты выгнал меня из дома, Азирафель, так о каком оскорблении может идти речь, — вдруг сказал он совершенно спокойным тоном. — Но это неправда, никуда я тебя не выгонял! — После шести лет отношений ты вдруг объявил мне, что мы не можем больше жить вместе. — Это же не значит, что я тебя выгнал! — А что я должен был делать? Остаться жить у тебя? — Нет. Не знаю. Но я не хотел, чтобы ты так думал… — Хватит! — Кроули вскинул руку, прерывая его, а потом сердито затушил недокуренную сигарету и бросил ее в пепельницу. — Извини, если это оскорбляет тебя, Азирафель, я просто стараюсь придерживаться своей роли козла отпущения, хотя мы оба прекрасно знаем, что это ты меня бросил. Из-за какого-то гребаного котенка. — Ты же знаешь, что это тут совершенно ни при чем… — начал было оправдываться Азирафель, но Кроули снова заткнул его. — Спокойной ночи, — презрительно отрезал он и снова лег, накрывшись одеялом с головой. Азирафель долго смотрел на то, как его плечи, накрытые одеялом, то поднимаются, то опускаются в такт тяжелому дыханию, но потом все-таки слез с кровати и, взяв с собой плед и одну из белых меховых подушек, ушел спать на диван. Если бы у Азирафеля спросили из-за чего они расстались, он бы вряд ли смог назвать конкретную причину. «Какая-то мелочь», — наверняка ответил бы он, и это оказалось бы абсолютной ложью, потому что Азирафель совершенно точно помнил из-за чего все произошло. Он очень любил свою бабушку по материнской линии, хотя провел с ней крайне мало времени, потому что она умерла, когда Азирафель даже в школу еще не ходил, но он отлично помнил, что бабуля была доброй, ласковой и всегда читала перед сном интересные сказки — именно бабушка и привила ему такую любовь к книгам. К сожалению, единственной вещью, которая осталась у него от любимой бабули, была небольшая глиняная статуэтка, изображающая забавного белого котенка, который стоял на задних лапах, держа в передних синий барабан. Котенок был дурацкий и выглядел достаточно потрепанным, но Азирафель все равно любил и бережно хранил его в память о бабушке. Статуэтка всегда стояла на комоде, и Азирафель, который обычно аккуратно обращался с вещами, никогда не думал, что с ним может что-то случиться, но он горько ошибся. Однажды Кроули пришел домой злым и раздраженным, даже больше, чем обычно, и случайно наткнулся на одну из книг Азирафеля, которую тот по привычке оставил на полу около дивана, не дочитав. Кроули смачно выругался, схватил книгу и швырнул ее в стену, но попал прямиком в комод, на котором стоял бабушкин котенок. Статуэтка, задетая книгой, полетела на пол и разбилась вдребезги. Безутешный Азирафель пытался склеить ее, но несчастный котенок разлетелся на такие мелкие кусочки, что это не представлялось возможным. Однако даже не это так сильно расстроило Азирафеля — для него стало настоящим ударом, что Кроули, который так хладнокровно уничтожил память о бабушке, даже толком не извинился. Он сказал сухое «мне жаль», а потом добавил, что раскидывать книги на полу — дурная привычка. Возмущенный Азирафель, горюющий о котенке, не разговаривал с ним неделю, пока Кроули не принес домой коробку, обернутую красивой лентой, уже как следует попросив у него прощения. Азирафель открыл коробку и с удивлением обнаружил внутри точно такого же белого котенка, вот только барабан у него был красный. Вероятно, раньше Азирафель простил бы Кроули, растроганный этим жестом, но за неделю молчанки он успел хорошо подумать и понял, что проблемы их отношений кроются вовсе не в разбитом котенке. Тогда он молча отложил коробку в сторону, даже не вынув из нее статуэтку, и объявил Кроули, что они больше не могут жить вместе. Сказать, что Кроули был удивлен — ничего не сказать, он совершенно точно не ожидал такого поворота событий. Азирафель хорошо помнил, как тот молча собирал свои вещи, явно стараясь сохранять каменное выражение лица, но уже на пороге вдруг попросил у Азирафеля разрешения остаться, сказав, что если тот откажет, он не попросит больше никогда. Азирафель отказался и даже не почувствовал себя виноватым — он хотел услышать от Кроули совершенно другие слова. Так они и расстались, продолжив общаться и даже заниматься любовью, вероятно, потому что были слишком привязаны друг другу. Азирафель, конечно же, подозревал, как сильно была задета гордость Кроули в тот день, но ему почему-то всегда казалось, что на остальное, включая его самого, тому было наплевать, поэтому Азирафель никогда не чувствовал себя предателем и не подозревал о том, что Кроули на самом деле воспринял их расставание так болезненно. Лежа без сна на огромном диване в неуютной квартире, больше похожей на склеп, Азирафель думал о том, что не боялся потерять Кроули только потому, что, как ему казалось, никогда его и не терял. Теперь же, вспоминая их сегодняшнюю ссору и сайт с ювелирными украшениями в чужом ноутбуке, он с ужасом понял, что, возможно, за этот год многое изменилось, и теперь Кроули просто решил выгнать его из своей жизни, как сделал когда-то сам Азирафель.***
— Он молчит уже три дня, — Азирафель поморщился, когда Анафема слишком туго затянула на нем галстук. — Ну и что? — она нахмурилась и, помотав головой, сняла галстук с Азирафеля. — Это на него не похоже, обычно он пишет каждый день, — Азирафель взглянул на экран своего телефона — в сотый раз за сегодня, — но тот упорно молчал. — Боже, Азирафель, он твой бывший! Знаешь, по всем канонам вы вообще не должны общаться. — Анафема взяла в руки два галстука и приложила оба к груди Азирафеля. — Нет, тебе определенно нужно что-то голубое. — Он покупает кому-то кольцо в подарок, — быстро выпалил Азирафель и сразу почувствовал облегчение, потому что это неожиданное открытие мучило его уже несколько дней, но он не решился рассказать Анафеме по телефону. — Я видел вкладку с ювелирным магазином в его браузере. — Перестань, кому нужен этот козел, — Анафема улыбнулась, хотя от внимания Азирафеля не укрылось ее явное удивление. — Может быть, он помогает с выбором другу. Ты же помогал мне выбирать свадебное платье. — Ты прекрасно знаешь, что у него нет друзей. — Вы говорили об этом? — Нет, я так и не осмелился спросить, а потом мы поссорились. — Послушай, Азирафель, — Анафема откинула в сторону галстуки и, шагнув ближе, погладила его по щеке, — ты замечательный человек, и он не стоит твоих переживаний. Просто забудь и живи дальше. Ты обязательно встретишь кого-то достойного тебя. Азирафель хотел сказать ей, что ему не нужен никто другой, будь он хоть в миллион раз лучше и достойней Кроули, ведь любовь — странная и неразборчивая штука, но не сказал. Вероятно, потому, что сам боялся этих слов. — Я попробую, — кивнул он, пряча печальные мысли за улыбкой. У весьма своеобразной и экстравагантной Анафемы никогда не водилось подруг, поэтому Азирафелю выпала честь стать «другом невесты» на предстоящей свадьбе, и его костюм должен был идеально подходить к ее платью. Посетив парочку магазинов, они наконец подобрали ему классическую тройку красивого песочного цвета и решили дополнить этот образ весьма милой бабочкой в клетку. Прощаясь с Анафемой, немного воодушевленный Азирафель пообещал ей, что забудет о Кроули и придет на ее свадьбу не один, а хотя бы с мадам Трейси. Еще он пообещал, что обязательно напишет красивую речь, но, вернувшись домой, кинул взгляд в сторону комода, на котором стоял белый котенок с красным барабаном в лапках, и тут же пожалел об обоих своих обещаниях. «Пара слов», — написал Азирафель на чистом листе бумаги и, немного подумав, приписал «о невесте», но тут же зачеркнул эту фразу. Слегка прикусив кончик карандаша, он задумчиво нахмурил лоб, а потом написал «о женихе и невесте», но тоже зачеркнул, сразу исправив ее на «о замечательной паре». — Mon chéri, что ты делаешь? — мадам Трейси подошла сзади, обдав его ароматом какого-то тяжелого парфюма, и заглянула в листок. — Я обещал Анафеме, что произнесу речь на свадьбе, но совершенно не представляю, что говорить, — печально вздохнул Азирафель. — Ох, милый, это сложно, но я могу помочь тебе написать речь на французском, если хочешь. — Спасибо, Трейси, но боюсь, что гости Анафемы вряд ли владеют французским. — Как жаль, такой красивый язык, — Трейси села на место, ласково погладив огромный словарь, лежащий на ее столе. — Да, очень жаль, — отстраненно ответил Азирафель, внимательно глядя на листок с несостоявшейся речью, а потом вспомнил о втором обещании и вскинул голову. — Трейси, а вы не хотите пойти со мной на свадьбу? Анафема сказала, что будет рада видеть вас. — Она правда так сказала? — Трейси удивленно захлопала глазами. — Да-да, сказала, что лучшей пары мне не найти, — заверил ее Азирафель, подумав о том, что такую трактовку слов Анафемы даже ложью не назовешь. — Когда же свадьба состоится? — В эту субботу. — О, мой милый, мне безмерно жаль, но в эту субботу намечается ежегодный съезд медиумов, на котором я буду почетным гостем. Прости, но я никак не могу пропустить такое событие. — Ничего страшного, съезд медиумов не должен потерять своего почетного гостя, — улыбнулся Азирафель, заметив, что мадам Трейси сильно расстроилась. — Но меня все равно очень огорчает, что я не могу принять твоего приглашения, — она удрученно опустила голову. — Твоя подруга не обидится на меня? — Нет, что вы! Она все поймет, когда услышит о съезде медиумов, — Азирафель весело подмигнул ей, и Трейси немного оживилась. — Пожалуйста, передай Анафеме и ее жениху мои самые искренние поздравления. Я обязательно отправлю им свадебную открытку! — Кто женится? — их диалог наглым образом был прерван появившимся в дверях Гавриилом. — Дорогой Гавриил! — мадам Трейси вскочила со своего места и подбежала к нему. — Представляете, подруга Азирафеля выходит замуж в эту субботу, но по какому-то роковому стечению обстоятельств у нашего милого мальчика нет пары для этого мероприятия. — Я люблю свадьбы, — улыбнулся Гавриил, продемонстриров идеально ровные белые зубы, и Азирафель закатил глаза, пользуясь тем, что его рабочее место почти не было освещено. — Азирафель, солнышко, ты закончил переводить статью, которую я прислал тебе утром? — Осталась пара абзацев. — Хорошо, занеси ее мне через полчаса. И, кстати, в субботу я абсолютно свободен. Гавриил ушел, еще раз лучезарно ему улыбнувшись, и Азирафель снова закатил глаза. — Какой же прекрасный молодой человек! — мадам Трейси прижала ладони к сердцу, глядя вслед Гавриилу. — Азирафель, милый, ты обязательно должен пригласить его на свадьбу. «Ни за что на свете!» — хотел ответить Азирафель как обычно, но почему-то на этот раз промолчал. На четвертый день он сам позвонил Кроули. Тот достаточно сухо извинился перед ним, сказав, что у него было много дел, но согласился встретиться с Азирафелем в парке. Они всегда любили Сент-Джеймс парк и очень часто гуляли там, когда еще жили вместе: кормили уток, ели мороженое и могли часами лениво сидеть на лавке, непринужденно болтая и держась за руки. Сегодня они в основном молчали, неспешно прогуливаясь вдоль пруда, и Азирафель тяжело вздыхал, исподтишка посматривая на угрюмого Кроули и размышляя о том, что раньше все было совсем по-другому — гораздо лучше и проще. Когда они наконец дошли до своей любимой лавочки и присели на нее, начался дождь, и Азирафель раскрыл над ними свой клетчатый зонт, хотя незащищенные ноги все равно практически сразу промокли. — Может быть, ты все-таки пойдешь со мной на свадьбу? — робко спросил Азирафель только для того, чтобы нарушить неприятное молчание. — Все-таки не пойду, — ответил Кроули, попытавшись закурить, но ветер и холодные капли дождя быстро пресекли его попытки, и он со злостью кинул намокшую сигарету в урну. — Почему ты такой упрямый? — Потому что, как я уже объяснил тебе, меня туда не звали. — Дело только в этом? Или ты просто не хочешь идти со мной? Кроули неопределенно пожал плечами, и Азирафель в который раз за сегодня тяжело вздохнул, подумав о том, что хорошо было бы сейчас простудиться и тоже никуда не ходить. — Мне не с кем больше идти. — Иди один, в чем проблема, — фыркнул Кроули. — Но Анафема сказала, что я должен прийти с парой. — Да никому ты ничего не должен, Азирафель, — Кроули наконец взглянул на него и покачал головой. — Хватит уже пытаться быть хорошим для всех. — А что, если я хочу пойти именно с тобой? — Азирафель хитро улыбнулся. — С чего вдруг? — Потому что ты мой близкий друг. — Прости, Азирафель, но я тебе не друг и не хочу им быть. — Кроули раздраженно вынул еще одну сигарету из пачки и снова попытался закурить — на этот раз его попытки увенчались успехом. Азирафель удивленно потупился, не зная, что ответить. Да, возможно, Кроули был не в духе сегодня и злился из-за ссоры, но такое высказывание было слишком резким и неприятным даже для него. — Получается, ты общался со мной весь этот год только потому, что тебе надо было кого-то трахать? — тихо спросил он, стараясь, чтобы его голос не дрожал слишком сильно. — Я бы нашел кого трахать, если бы захотел, — безразлично ответил Кроули. — Тогда почему? — Азирафель нервно сглотнул, ощутив болезненное напряжение в горле, вызванное подступающими слезами. — Ты знаешь. — Нет, не знаю. — Не заставляй меня говорить это вслух. — Но я правда не понимаю почему, Кроули! — Потому что я люблю тебя, — резко выплюнул Кроули — так, словно ему самому были неприятны эти слова — и подался вперед, практически согнувшись пополам. Азирафель изумленно открыл рот, потом закрыл его обратно и наконец тоже немного наклонился, пытаясь спрятать Кроули под зонтом. — Ты никогда не говорил мне этого, — он поднял руку, собираясь погладить Кроули по спине, но так и не решился на прикосновение. — А надо было? — Обычно люди, которые любят друг друга, говорят об этом. — Ты тоже не говорил. — Потому что я думал, что это не взаимно! — возмущенно воскликнул Азирафель. Кроули покачал головой и бросил на него измученный и немного снисходительный взгляд, какие обычно адресуют несмышленым детям, когда те не понимают простых вещей. — Разве можно прожить шесть лет с человеком, которого не любишь? — Не знаю, Кроули, но я не чувствовал твоей любви. — Я старался дать тебе все, что ты хотел. Так что же я делал не так? — Ты не говорил со мной об этом. Кроули промолчал. Азирафель какое-то время тоже сохранял молчание, не зная, что еще сказать, как объяснить ему все свои чувства, пока вдруг не вспомнил про белого котенка с барабаном. — Знаешь, почему я бросил тебя, Кроули? — Знаю, конечно, из-за сраного котенка. — Этот котенок был мне очень дорог, но он — всего лишь вещь. Больше всего меня обидело то, что ты даже не извинился, даже не попытался понять, что я чувствовал в тот момент. — Я извинился! И даже нашел тебе точно такого же! — обиженно воскликнул Кроули и отвернулся в сторону. — Но мне не нужен был другой котенок и уж тем более твои дежурные извинения. Мне не нужны были подарки, дорогие рестораны и красивые букеты цветов, я хотел всего лишь тепла, ласки и понимания. Я хотел знать, что любим. Слышать это, — Азирафель вдруг почувствовал, как по его щеке катится слеза, и опустил голову, опасаясь, что Кроули заметит это. — Я просто такой, Азирафель. Ты меня такого выбрал и жил со мной шесть гребаных лет, — Кроули бросил сигарету на землю и гневно придавил ее носком ботинка. — Да, а потом устал от твоего безразличия, — Азирафель смотрел на него разочарованно, постепенно осознавая, что даже сейчас Кроули не может понять его. — Знаешь, наверное, мы просто никогда не подходили друг другу. — Спасибо, что сказал мне об этом только сейчас. — Кроули наклонился и все-таки поднял бычок с земли, а потом злобно швырнул его в мусорку. — Подвезти тебя? Азирафель бросил взгляд на свои намокшие под дождем брюки и ему отчаянно захотелось оказаться сейчас в теплой машине, а потом, возможно, поехать домой к Кроули и заниматься сексом полночи. Он понял вдруг, что, скорее всего, этого больше не будет в его жизни и, вполне вероятно, он видит Кроули в последний раз. Потом он внезапно вспомнил про сайт с кольцами и уже хотел было спросить его об этом, но отчего-то снова не решился. — Спасибо, я лучше пройдусь. — Азирафель встал со скамейки, оставив Кроули мокнуть под дождем, и пошел прочь, но, пройдя несколько шагов, все-таки остановился и, обернувшись к нему, сказал: — Будь счастлив, Кроули. Азирафель бездумно рисовал на листе бумаги геометрические фигуры, сверля взглядом одинокую надпись «Пара слов о замечательной паре», периодически тяжело вздыхал и посматривал на белого котенка с красным барабаном, стоящего на комоде. Азирафель должен был писать речь для свадьбы лучшей подруги, но сейчас все его мысли занимал Кроули, на которого он очень злился, хотя, по сути, злиться на него было не за что. Раньше, когда они еще встречались, слова о том, что Кроули его любит, скорее всего, порадовали бы Азирафеля, но теперь принесли только боль, потому что они уже давно расстались, и у Кроули совершенно очевидно кто-то был. Азирафель с грустью думал о том, что сам он до сих пор любит Кроули так же сильно, как любил всегда, но прошлое осталось в прошлом, а значит, пришла пора наконец отпустить его и жить дальше. Именно об этом всегда говорила ему Анафема. Азирафель оглядел свою небольшую гостиную, заставленную вещами: белый котенок, несколько книг по медицине на полке, чашка с розочками в серванте и даже фотография пятилетнего рыжеволосого мальчика, которую он так и не снял со стены, — в его доме было полно вещей, напоминающих о Кроули, и это делало боль совсем невыносимой. Азирафель снова посмотрел на надпись, красующуюся в самом верху листа, и, гневно зачеркнув фразу про замечательную пару после «Пары слов» написал крупными буквами «о моем бывшем», а потом подумал немного и подчеркнул новый заголовок два раза. «Энтони Кроули — самый ужасный человек, которого я знаю», — начал писать Азирафель, — «холодный, безразличный, не способный на любовь и понимание». Он замер с карандашом в руках, осознав вдруг, какую глупость делает, но злость и обида уже несли поток мыслей вперед, и Азирафель продолжил писать: «Я прожил с этим человеком шесть лет и понял одно — Кроули думает исключительно о себе и о своих интересах, не считаясь совершенно ни с кем, даже с людьми, которых, как ему кажется, он любит. Он несносный, невыносимый эгоист и хам с ужасным характером: злобный, неприветливый, а порой и ужасно занудный. Наверное, только святой человек захотел бы прожить с ним всю свою жизнь…» — А я точно не святой, — вздохнул Азирафель и в порыве гнева кинул карандаш на пол, а потом уронил голову на стол и горько заплакал.***
Азирафель пригласил на свадьбу Гавриила. Он и сам не знал, зачем сделал это — то ли для того, чтобы досадить Кроули, то ли для того, чтобы Анафема и мадам Трейси наконец перестали капать ему на мозги. В конце концов, рассудил Азирафель, это всего лишь один вечер, который ничего не значит, и если Кроули позволено встречаться с кем-то другим и даже дарить кольца с определенными намерениями, так почему он, Азирафель, не может пригласить начальника на свадьбу лучшей подруги. О том, что Гавриил ему категорически неприятен, Азирафель старался не думать. Накануне вечером он даже пытался убедить самого себя в том, что в Гаврииле определенно есть и плюсы, если посмотреть на его образ и характер немного под другим углом, но когда тот приехал за ним на полчаса раньше оговоренного времени, надменно заявив, что опаздывать нехорошо, все попытки вчерашнего самовнушения с треском провалились. Азирафель поскорее надел свой скромный костюм, с подозрением глядя на серый пиджак Гавриила, отливающий серебром, и быстро схватил со стола листок с речью для Анафемы, на которую потратил не меньше половины ночи. Церемония бракосочетания проходила прямо на улице, в живописном пригородном парке возле небольшого поместья, построенного еще в позапрошлом веке. Азирафелю очень понравилось оформление свадьбы: множество небольших столиков для гостей были накрыты одним общим тентом, украшенным по периметру яркими гирляндами, а сама церемония проходила в маленькой старой беседке, увешанной по такому случаю венками из цветов. Анафема, в ее элегантном платье в винтажном стиле, очень похожем по цвету на его собственный костюм, была ослепительно великолепна, и Азирафель с улыбкой подумал, что даже наличие рядом с ним Гавриила не сможет испортить этот прекрасный вечер, но потом наткнулся взглядом на Кроули. Как обычно одетый в черный и неимоверно стильный костюм, тот сидел за одним из столиков, вальяжно развалившись на стуле и закинув ногу на ногу, и сверлил Азирафеля разъяренным взглядом. «Как всегда чертовски красивый», — с грустью подумал Азирафель и отвернулся от него, надеясь, что им не придется пересечься сегодня, но Кроули достаточно быстро разрушил его надежды. — Поверить не могу, что ты притащил этого индюка на свадьбу Анафемы, — услышал Азирафель знакомый голос, когда пытался достать из кармана листочек с речью. — Ну, ты же отказался со мной пойти, — спокойно ответил он и повернулся к Кроули, решив, что разберется с речью позже. — И ты таким образом мне отомстил? — Вообще-то, Кроули, я был уверен, что тебя здесь не будет. Ты убеждал меня, что не пойдешь, раз тебя не позвали. — Меня позвали, — Кроули смущенно опустил глаза, сделав вид, что рассматривает свои идеально начищенные черные ботинки. — Тогда не понимаю, какие у тебя ко мне могут быть претензии — Но он же тебе не нравится! — Может быть, и так, но это не должно тебя беспокоить, — Азирафель обиженно надул губы, чувствуя что начинает раздражаться. — Особенно если учесть, что ты скоро и сам будешь женатым человеком. Он понял, что ляпнул лишнего, только когда увидел, как удивленно округлились глаза Кроули. — О чем ты говоришь? С чего ты вообще это взял? — Ты выбирал кольца на сайте. Я видел в твоем браузере. — Черт, Азирафель, это совсем не то, о чем ты думаешь, — Кроули вдруг засмеялся, глядя на него, как на идиота. — Тогда что это? — Азирафель вопросительно поднял брови. — Да какая разница? Это же просто сайт. — Знаешь, ты прав, никакой разницы. Мы расстались, Кроули, и ты можешь делать все, что захочешь. И я, между прочим, тоже! — Азирафель топнул ногой и, гордо отвернувшись, пошел прочь, пообещав самому себе, что не скажет этому человеку больше ни слова. После церемонии все расселись за столами под тентом. Гостей собралось немало, и Азирафель не знал многих из них, подозревая, что большинство является родственниками или друзьями Ньютона — с близкими Анафемы он был хорошо знаком. Их стол располагался совсем рядом со столом новобрачных, и он с удовольствием наблюдал за подругой, которая буквально светилась от счастья, то и дело обнимая своего новоиспеченного, слегка растерянного мужа. К сожалению, со своего места Азирафель мог прекрасно видеть Кроули, расположившегося за столом на другом конце этого импровизированного банкета. Азирафеля очень злило такое неожиданное соседство, но он никак не мог заставить себя отвести от него взгляд и совершенно пропускал мимо ушей бубнеж Гавриила о том, что еда слишком жирная, а многие гости одеты неподобающе. Все время, что Азирафель наблюдал за ним, Кроули молча сидел на своем месте, неспешно потягивая вино и был мрачнее тучи. Присматриваясь к окружающим, Азирафель пытался вычислить, с кем Кроули пришел сюда, но в конце концов сделал вывод, что тот пришел один, и это его почему-то весьма порадовало В самый разгар вечера, когда ему надоело пялиться на Кроули, Азирафель наконец собрал волю в кулак и, постучав вилкой по своему бокалу, немного смущенно поднялся со стула. — Я хотел бы произнести пару слов, — как можно громче сказал он и полез в карман за речью. Достав заветный листок, Азирафель развернул его и тут же в ужасе замер — оказалось, что, подгоняемый чертовым Гавриилом, он впопыхах взял со стола совершенно не ту бумагу и теперь держал в подрагивающих пальцах исчерканный палочками и квадратиками черновик. Это значило, что красивая речь для молодоженов, которую он писал всю ночь, осталась дома. — Пару слов о… — Азирафель в отчаянии посмотрел на Анафему, которая, широко улыбаясь, явно ждала приятных слов в свой адрес, а потом перевел взгляд на Кроули. — Пару слов о… Азирафель снова запнулся, встретившись с его внимательным взглядом, не выражающим больше ни злобы, ни обиды, ни упрека, и вдруг с удивлением обнаружил в глазах Кроули такую непреодолимую тоску, что ему отчаянно захотелось плакать. — Я хотел бы сказать пару слов о моем бывшем, — неожиданно для себя самого произнес Азирафель и, опустив глаза в листок, только чтобы больше не смотреть на Кроули, начал читать: — Энтони Кроули — самый ужасный человек, которого я знаю: холодный, безразличный, не способный на любовь и понимание. Я прожил с этим человеком шесть лет и понял одно — Кроули думает исключительно о себе и о своих интересах, не считаясь совершенно ни с кем, даже с людьми, которых, как ему кажется, он любит. Он несносный, невыносимый эгоист и хам с ужасным характером: злобный, неприветливый, а порой и ужасно занудный. Наверное, только святой человек захотел бы прожить с ним всю свою жизнь… Азирафель замолчал, не в силах поднять взгляд на Анафему, внезапно притихших гостей и тем более на Кроули, а потом смял дурацкий листок и, проглотив комок ужаса, образовавшийся в горле, уверенно произнес: — Но я все равно люблю тебя больше всех на свете и готов прожить с тобой хоть вечность. Он так и не решился посмотреть на Кроули. Уронив комок бумаги на стол, Азирафель развернулся и практически бегом направился куда-то в сторону темнеющего в сумерках сада, толком не понимая, куда идет, и сгорая от стыда и ненависти к себе. Оказавшись за углом здания, он остановился и обернулся, надеясь, что Кроули последовал за ним, как это обычно бывает в дешевых мелодрамах, но не увидел никого сзади, только слышно было как гости снова смеются и выкрикивают поздравления. Азирафель печально улыбнулся, поблагодарив небеса хотя бы за то, что его глупая выходка не навела смуту, и медленно побрел по дорожке, ведущей к небольшому фонтану, расположенному в глубине сада. Ополоснув лицо холодной водой, он сел на лавочку напротив фонтана и постарался успокоиться. В конце концов, здраво рассудил Азирафель, Анафема поймет и простит его, а гости, которым наверняка наплевать на совершенно незнакомого человека, быстро забудут об этом инциденте. Азирафель не знал, сколько просидел так, погруженный в свои мысли, но в какой-то момент он услышал шорох рядом с собой и обернулся, ожидая увидеть Кроули, но увидел Анафему, которая уверенно шла к нему по узкой дорожке, подняв подол длинного платья. — Эти каблуки ужасны, — она села рядом с ним на скамейку и, сняв с себя туфли, потерла ступню. — Как ты? — Прости меня, Анафема, — Азирафель виновато закрыл лицо руками. — Прости, я так опозорил тебя. — Прекрати! Что за глупости, никого ты не опозорил! — она обняла его за плечи и погладила по голове. — Это было ужасно, все, наверное, смеялись надо мной. — Все подумали, что это шутка, и практически сразу забыли об этом. Даже Гавриил. — А Кроули? — робко спросил Азирафель, наконец оторвав руки от лица. — Мне жаль, дорогой, но он уехал, — Анафема снова погладила его по голове. — Практически сразу, как ты ушел. — Боже, что я наделал? — Не вини себя, пожалуйста, он просто козел. — Козел, которого я очень люблю, — печально шмыгнул носом Азирафель. — Зачем ты вообще его пригласила? — Прости, это моя вина, — Анафема осторожно взяла его за руку. — Вчера он позвонил мне и, захлебываясь слезами, начал говорить о том, что ты больше не хочешь его видеть. А еще о том, как сильно он тебя любит. Я его пожалела. Ну, знаешь, он все-таки тоже мой друг. — Он был пьяный? — Да, скорее всего. — Идиот, — Азирафель с грустью усмехнулся. — Кажется, теперь мы окончательно расстались, но, наверное, оно и к лучшему. Ты же хотела этого. — Я хотела, чтобы вы оба были счастливы и не мучили друг друга. — Не знаю, буду ли я счастлив без него. — Я тоже не знаю, но предлагаю тебе забыть о нем хотя бы сегодня, вернуться на праздник и просто повеселиться. — Она встала со скамейки и, улыбнувшись, кивнула в сторону ярко освещенных гирляндами столов. — Идем. Красивая медленная музыка лилась из огромных колонок, установленных в углу свободной от столов площадки, превращенной в танцпол, и практически все гости танцевали, разбившись на пары. Азирафель сидел поодаль, с улыбкой наблюдая за Анафемой, которая счастливо смеялась, прижимаясь к своему мужу. Даже Гавриил заинтересовался какой-то девушкой и теперь с удовольствием проводил с ней время, абсолютно позабыв об Азирафеле. Сам Азирафель не нашел в себе сил на то, чтобы веселиться, но он был искренне счастлив за любимую подругу и ему показалось, что этого счастья будет вполне достаточно на сегодня. — Потанцуешь со мной? — внезапно услышал он голос за спиной и, обернувшись, увидел знакомую фигуру, облаченную в стильный черный костюм. — Разве я недостаточно опозорил тебя? — натянуто улыбнулся Азирафель. — Недостаточно, — Кроули протянул ему руку и поманил пальцем. — Пожалуйста. Азирафель решил, что терять ему все равно нечего, поэтому пожал плечами, встал со стула и вложил в протянутую руку свою ладонь. Он хорошо помнил, как танцевал с Кроули раньше — очень близко, очень чувственно и откровенно, тесно прижимаясь друг к другу, разделяя дыхание и биение сердец на двоих. Сейчас они танцевали точно так же, как раньше, словно и не существовало этого ужасного года, когда Кроули был для него бывшим, словно Азирафель всегда знал, что его чувства взаимны. — Анафема сказала, что ты уехал, — прошептал он, пряча смущенную улыбку в чужом плече. — Да, мне нужно было взять кое-что из дома, — ответил Кроули, и Азирафель почувствовал невесомый поцелуй на своем виске. — А я думал, что ты разлюбил меня и уехал навсегда. — Азирафель, я полюбил тебя с того самого момента, когда ты врезал мне по яйцам своим дурацким портфелем, и ты подумал, что какая-то свадебная речь заставит меня разлюбить тебя? — Прости за эту глупую выходку, — подняв голову, Азирафель встретился с его влюбленным, немного смущенным взглядом. — И за то, что бросил тебя. Прости меня за все, мой дорогой. — Нет, это ты прости меня, — Кроули наклонился и осторожно поцеловал его в уголок рта. — За то, что я эгоистичный и несносный хам. За то, что не говорил, как сильно я люблю тебя и недостаточно старался показать тебе свою любовь. И за этого твоего котенка, конечно. Правда, Азирафель, мне очень жаль. — Это просто дурацкая статуэтка, не бери в голову, — улыбнулся Азирафель, ласково погладив его по щеке. — Знаешь, в тот день у меня была сложная операция, и все пошло не так, и я просто был очень-очень зол, и эта твоя книга… Но он же был так дорог тебе, а я просто… — Кроули запнулся, виновато опустив голову. — Для меня нет ничего дороже тебя, Кроули, — Азирафель чуть надавил на его щеку, заставив снова взглянуть на себя. — И я очень хочу, чтобы мы опять были вместе. Скажи, ты будешь моим парнем? — Нет, я больше не хочу быть твоим парнем, — ответил Кроули, глядя на него очень серьезно, и у Азирафеля остановилось сердце. Не веря своим ушам, он отстранился от Кроули и сделал шаг назад, но тот вдруг встал на одно колено, вытащил из кармана пиджака маленькую квадратную коробочку и протянул ее Азирафелю. — Потому что хочу быть твоим мужем, — торжественно сказал Кроули и открыл крышку. Кольцо в коробке было достаточно скромным и лаконичным, ярко сверкая всего лишь одним небольшим камнем, расположенным в середине широкого серебряного ободка, но, глядя на него, Азирафель сразу поймал себя на мысли, что, если бы выбирал украшение для себя, захотел бы именно такую простую и изящную вещь. — Азирафель? — позвал его все еще стоящий на коленях Кроули. — Скажи «да». Потрясенный Азирафель молчал, не в силах произнести ни слова. Он обвел взглядом людей вокруг, которые замерли в танце, с интересом глядя на разворачивающееся перед ними действо, а потом встретился глазами с Анафемой — та светилась от счастья и махала руками, усиленно намекая на то, что ему нужно ответить согласием. — Знаешь, я ведь не отстану от тебя, пока ты не согласишься, — снова привлек его внимание Кроули, и Азирафель заметил легкую панику в его глазах. — Да! — воскликнул он наконец и, упав на колени рядом с Кроули, крепко обнял его за шею. — Конечно же, да, мой родной, мой любимый, конечно же, я согласен.***
Азирафель рассматривал кольцо на своем пальце, когда Кроули, вернувшись из душа, залез под одеяло и зачем-то вручил ему статуэтку котенка. — Может быть, нам и этого грохнуть, как думаешь? — ехидно улыбнулся он и, притянув Азирафеля поближе к себе, поцеловал его в шею. — Ну уж нет! Я люблю этого котенка. — У него даже барабан другого цвета. Я провел неделю в поисках этого дурацкого кота в интернете, но так и не смог найти точно такого же. — А мне этот даже больше нравится, — Азирафель бережно поставил котенка на прикроватную тумбочку и повернулся к Кроули. — Так что смотри не разбей его. — Иначе ты выгонишь меня из дома? — Иначе я не буду разговаривать с тобой целый день. — Целый день?! Это жестоко, — Кроули засмеялся, а потом широко зевнул и, устроив голову на его плече, закрыл глаза. — Давай поженимся прямо завтра? — А как же пышная церемония и все такое? — Азирафель игриво ущипнул его за ухо. — Никаких пышных церемоний, — хмыкнул Кроули, но потом вдруг встрепенулся и поднял голову, испуганно глядя на него. — Или ты хочешь? Мы сделаем все, как ты хочешь. Я на все согласен. — На самом деле, я подумал, что мы могли бы сыграть свадьбу в нашей любимой пиццерии за углом. Что скажешь? Давай просто закажем пиццу, большой стакан колы на двоих и… — …будем целоваться прямо при всех! — закончил за него Кроули и, счастливо улыбнувшись, поцеловал Азирафеля так, как будто бы никогда не был его бывшим.