don't save me

- Хочу работать в контртеррористическом подразделении. Джисок давится сэндвичем, который откусил буквально секунду назад и взгляд на друга устремляет. - Ты конченный? Фраза вываливается изо рта вместе с кусочками хлеба, но сейчас это его мало волнует. Чонсу позвал его после уроков на прогулку и для разговора, ведь «ты не понимаешь, это супер важно, мне нужно поделиться». Квак привык. Он думал, что это будет как обычно разговор о какой-нибудь красивой девочке классом старше, потому что так всегда происходит, но тут был совершенно другой случай. И вот они сидят на скамейке в самом тихом и отдаленном углу парка, пока Джисок пытается переварить (иронично) информацию, которую ему только что выдали. Множество сценариев пронеслось в голове за секунду буквально. «Может он шутит?» «Может ново понравившейся девочке нравятся военные?» «Может он умом тронулся?» Все эти варианты разом посетили голову Джисока, пока он пытался пережевать кусок несчастного обеда, который он видимо не доест. - Почему конченный то сразу? – по виду Чонсу и не скажешь, что он шутит. Он непривычно расслаблен. Сидит вальяжно, даже ногу на ногу закинул, откинулся чуть назад и уперся ладонью в скамью под ним. У Квака голова кругом идет. - Скажи, что пошутил, а. Ты же знаешь, что со мной голодным лучше не шутить, - нервный смешок и быстрый огляд собеседника в надежде, что Ким как всегда хлопнет его по плечу и скажет, что он просто пошутил, но видимо не в этот раз. Чонсу взглядом устремлен не на Джисока совсем, пусть и тема серьезная. Если бы он шутил, то смотрел бы прямо на него, чтобы реакцию увидеть, ведь Квака обмануть как два пальца об асфальт, если быть честными. Джисок наспех сует надкушенный сэндвич обратно в зип лок пакет и кидает его в раскрытую сумку свою. Он поворачивается телом к другу и взгляд с его лица не сводит. Не успевает он и слова сказать, как его прерывают. - Почему конченный то. Разве люди, которые хотят помогать другим «конченные»? Вопрос и правда хороший, но сука с таким подвохом. Джисок не против спасателей, военных и прочих там, которые жизни людям спасают, но не тогда, когда это касается его самого ближайшего друга. - Слушай, ты- Квак дергается и не договаривает, потому что взгляд наконец устремляется на него. Тяжелый контакт взглядами заставляет Джисока на сантиметр от Кима отсесть, чтобы не быть так близко, и чтобы мозги ему промывать было удобнее. - Слушаю. Резко, дерзко, даже грубовато для привычно доброго и не особо острого на язык Чонсу. У Джисока во рту слишком сухо и слишком влажно одновременно, глаза, ошалевшие от такой перемены в характере резкой. Он руку тянет и тыльной стороной ладони касается лба Чонсу. -Температуры нет, ничего не понимаю, - Квак бубнит себе под нос, пока глаза бегают по лицу лишь бы не встречаться с тяжелым опять же непривычно тяжелым взглядом. Джисоку сказать нечего, правда, вот совсем. Слова все потерялись. - «Белые тигры»? Голос дрожит и вопрос совершенно глупый. Джисок читал про них когда-то, что мол они помогали поддерживать порядок во время Олимпиады 1988 года и сформированы они были в целом специально для этого. - Ага, - ответ тоже непривычно сухой. Чонсу берется своей ладонью за запястье Джисока и убирает наконец ладонь ото лба, потому что она там все время находилась, а Квак и не заметил даже. - Ты серьезно над этим подумал? Ладонь ложится обратно на приоткрытую сумку в которой все еще валяется тот проклятущий сэндвич. Господи. Лучше бы он не соглашался на эту прогулку, спокойней было бы. Намного спокойней. Потому что сердце стучит как бешенное от таких заявлений. - Вполне. Блять, ну какого хера. - Ты в курсе насколько это опасно? Ты хоть понимаешь? Хоть немного? Ладонь смещается с сумки на скамью опять и Джисок сокращает дистанцию на скамье между ними на сантиметр, тот самый, который был утерян минут 5 назад. В глаза тревога и легкое непонимание. Он голову клонит и старается понять, что ж в башке у его дружка сейчас вертится для таких внезапных заявлений. - Ты понимаешь НАСКОЛЬКО сложно туда пройти? Что тебе придется отказаться от университета и идти служить? Что ты… Блять, у нас же была мечта поступить вместе, жить в общаге, Ким Чонсу, какого черта? И снова на сантиметр ближе. Ладонь резко вцепляется в плечо в попытках встряхнуть напряженное тело, напротив. Чонсу молчит, смотрит с холодом каким-то. Внутри живота что-то сделало бэкфлип и, кажется, это что-то сломало шею, потому что к жизни возвращаться не собирается. - Ты вот так вот меня бросишь? Мы знакомы с детства мать твою, у нас планы были! Как же непривычно слышать дрожащий собственный голос, да, Квак Джисок? И что правда, то правда, знакомы они были действительно всю жизнь. Друзья родители, соседние дома, один детский сад, одна школа. Правда хобби были разные. И ориентации. Какая ж досада, когда твой лучший друг растет честным, добрым, верным, вежливым, просто красавчиком, но его ты совершенно не привлекаешь, да, Квак Джисок? Да он уже и не помнит, когда впервые осознал, что действительно чувствует к Чонсу. Может быть это было именно тогда, когда Ким впервые рассказывал Джисоку о своем увлечении динозаврами в 5 классе. У него глаза так горели, и он с такой любовью все эти фигурки пластмассовые ему показывал, еще и книгу на уроки притащил из дома, тяжеленую, справедливости ради, но черт возьми, у Джисока что-то в сердце екнуло тогда настолько, что не отпустило до сих пор. Осознавать свои чувства было сложно. Сложнее было осознать факт, что для Чонсу он просто лучший друг, тот, кто пожизненно будет рядом с ним. Тот, кто будет рядом, когда он встретит свою единственную. Тот, кто будет шафером на его свадьбе. Тот, кто станет дядей Джисоком для его детей. И это дело больно. Больнее, чем бы того хотелось. Но это осознание быстро осело где-то на подкорке мозга и осталось там едким пятном. Быть рядом было достаточно. Было достаточно хорошо. И вроде как они даже планы совместные строили. В следующем году у них уже выпуск должен был быть, а там и университет, и общага и веселая жизнь в новой среде. И они же договаривались, они же черт возьми договаривались. Джисок отцепляет ладонь от чужого плеча. Взгляд мечется, на лбу пот холодный проступает, а кончики пальцев немеют. Ответа так и нет. Он зарывается пальцами в волосы, всей пятерней, убирает челку слегка влажную со лба и жмурится на секунду. Может ему это просто снится. Нет. Он моргает пару раз, жмурится еще раз, глаза открывает, а перед ним все еще напряженное тело и холодный взгляд. В горле ком встает. - Ты когда это успел решить? - Год назад. Осознание приходит быстрее, чем того хотела бы нервная система. И правда. Около года назад Чонсу поменялся. Стал более… взрослым, если это имеет смысл. Более отстраненным. Вечера за видеоиграми стали проходить в одиночестве все чаще. И возможно Джисок обманул себя фразой «ничего не поменялось», которую он так часто себе повторял, когда Ким перестал брать телефон при первом же звонке и меньше стал появляться в их общей компании. А может Квак был просто слеп. Что тоже может быть. - Могу я хоть узнать причину? - Людям помогать хочу. «Хуюдям, конченный блять», - вертелось на языке, но Джисок вовремя его прикусить успел, прежде чем выдать это. Они с Чонсу всю жизнь были полярными противоположностями. Джисок ветреный тусовщик, который от природы талантлив, болтун тот еще, очарователен до чертиков просто, так еще и на лицо красив. Чонсу же собранный интроверт, которому все давалось слишком тяжело, который не любит болтать просто так. И как только они стали лучшими друзьями. Вот загадка. Загадка как Джисок в него в целом влюбился. Почему не Сынмин, например, их одноклассник. Харизматичный, уверенный в себе, модный там, богатый вроде и даже проявлял какие-то смутные знаки симпатии Кваку, но нет, ему же Ким Чонсу подавай и никого больше. На самом деле откуда растут ноги у желания до него дошло только в этот момент. В доме Чонсу в квартире над ним случилось возгорание. Точно никто не скажет, но по слухам жильцов квартира была подожжена потому что жильцы кому-то задолжали. Чонсу был первым, кто почувствовал запах гари. И первый, кто слышал ужасающие крики о помощи горящих заживо людей. Кажется, именно тогда он стал более отстраненным. Джисок сначала думал, что это обычная травма и ему просто нужно время, но травма переросла в нечто большее и теперь угрожала жизни его лучшего друга. Вообще возлюбленного да, но это уж слишком слащаво, и он никогда так не скажет. - Понятно. Тишина тяжелым одеялом ложится на них и вокруг. Квак уже и не рад, что они выбрали самое тихое место в этом проклятущем месте. Пара тяжелых вдохов и выдохов. - Слушай, мне жаль, что все так выходит, правда, я знаю, что обещал тебе поступит вместе, но- - Я пойду с тобой. Чонсу, который взгляд отвел на секунду, дабы в глаза не смотреть Джисоку пока он будет эту душещипательную тираду загонять о том, как ему жаль, о том, что он не хотел предавать их дружбу, резко стреляет глазами в сторону друга. Джисок смотрит серьезно. Верхнее веко опущено немного, взгляд выглядит словно исподлобья. - Что? - Глухим не притворяйся, ты меня услышал. Серьезно. Непривычно для обычно goofy и aloof Джисока. Совсем непривычно. Ким до паники разгоняется за секунду. Он не понимает, что происходит. Да и Джисок, честно говоря, тоже. - Ты же сам сказал, что туда очень сложно попасть. - И? Проклятущий сэндвич снова всплывает, ибо у Квака живот уже урчит призывно доесть хотя бы его, а там уже можно будет решать, что делать со всей этой ситуацией. Хотя, чего уж тут решать. Джисок и правда пойдет за ним. Как жена декабриста. Забавно. - Что «и»? Не факт, что я туда пробьюсь, а ты… - А что я? Джисок усаживается прямо и откидывается на спинку скамьи. Взгляд устремлен вперед, куда-то в деревья. Сэндвич невкусный стал. Обидно. - Слушай… - Нет, ты слушай. Джисок прожевывает кусок, сглатывает и делает глубокий вдох. - Год еще впереди. Разберусь, ладненько? - Ладненько. Для Чонсу все это супер странно. - Слушай, если ты из-за того, что я твой друг, тебе не обязательно… Ким не шевелится, хотя и хотелось сейчас Джисоку ладонь на плечо положить и немного его приободрить, может он передумает все же. Квак плечами пожимает, на секунду растягивает уголки губ в горизонтальной «улыбке» мол meh и спокойно говорит. - Нет, как раз-таки обязательно. Мы что там хотели? Идти по одному и тому же пути, так что. Джисок театрально машет свободной рукой, пока придерживает последний кусок сэндвича. Он тоже долго не задерживается и отправляется в рот. Чонсу не может эмоции сформулировать во что-то адекватное. Он просто молча сидит и пялит глупо совсем на своего друга. Джисок же убирает зип лок обратно в сумку и встает со скамьи. Все кажется непривычно холодным, непривычно напряженным. Да и он сам сейчас такой. - - Если это все, то мне надо домой, не обессудь, матушке наобещался помочь. Это не было неправдой, но лишь отчасти. Он и правда наобещался. Но завтра. А сейчас хотелось просто побыстрее сбежать и обдумать все сказанное Чонсу и им ранее. Джисок просто машет рукой на прощание. Сухо и грубо. Обычно они используют свое секретное приветствие или обнимаются. Редкие моменты, когда прикосновения немного помогают с желанием вывалить все чувства на друга. Успокаивает что ли. Чонсу в ответ не успевает и слова сказать, как Квака и след простыл. Осталось лишь самое тихое место парка, лавочка и тревога, которая накрыла их паутиной.