Хватит думать!

Даже для конца декабря на улице было слишком морозно. Пронизывающий до самых костей ветер проникал под полы пальто, вызывая волну неприятных мурашек и заставляя Джеймса непроизвольно вздрогнуть и ещё сильнее запахнуть пальто. Снег сегодня оседал на землю крупными белыми хлопьями, и оседал медленно, будто бы специально давая Уилсону рассмотреть снежинки повнимательнее. Тот же, в свою очередь, выставил руку чуть вперёд, ловя несколько ледяных кристалликов, которые раставали, оставляя после себя лишь прохладные капельки воды, едва успев дотронуться до тёплой кожи. Даже в такую погоду Джеймс решил пренебречь перчатками и шапкой. Если руки можно было отогреть в карманах пальто, то куда-нибудь спрятать голову возможности не было. Из-за чего волосы, особенно макушка, были усыпаны множеством белых хлопьев. Несмотря на то, что потоки ветра периодически растрёпывали их, некоторые снежинки были особенно стойкими и оставались на своём месте даже после такой взбучки. Да уж, он совсем забыл, каково это — мёрзнуть. В Калифорнии, куда он перебрался после не самого удачного стечения обстоятельств, морозов почти не бывало, что уж говорить о снеге. Спустя столько времени он опять стоял перед таким знакомым местом. Принстон-Плейнсборо — больница, которая дала ему многое: прекрасных друзей, высокую должность, интересных пациентов — и которая лишила его всего этого в одночасье. Но, скорее, лишила его всего этого не больница, а Воглер. Этот чёртов спонсор готов был развалить это место лишь бы добиться своего — отомстить Хаусу. Всё-таки надо было винить во всём Грегори Хауса и его невыносимый характер. Если бы он принял условия Воглера или не пытался тому насолить с самого начала, с самой первой их встречи, то всё было бы на своих местах, как и должно было быть. Всё было бы правильно. Только от его имени у Уилсона свело челюсти. Человек, которого он так любил, просто наплевал на него в такой ответственный момент. Когда он стал единственным, кто заступился за Хауса на заседании председателей, когда поплатился за это сначала своим участием в голосовании, потом своим правом быть в числе председателей и, в конце концов, работой. А он ведь даже спасибо не сказал. В горле встал ком, в груди что-то сжалось, а в глазах предательски защипало. Хватит думать! Встряхнув головой, Джеймс снова спрятал руки в карманы пальто и перевёл взгляд на главный вход больницы в попытках отвлечься от не самых приятных воспоминаний. В Принстон-Плейнсборо полно народу. Но это и неудивительно — сегодня Рождество. В преддверии новогодних праздников больницы всегда заполнены целиком и полностью новоприбывшими пациентами. У кого-то обычная простуда, у кого-то воспаление лёгких, у кого-то ОРВИ; кто-то вернётся домой, кто-то — нет. И, скорее всего, в число тех, кто не вернётся, войдёт и дежурный врач, которому предстоит разобраться со всем этим в одиночку, если никто добровольно не предложит свою помощь. В общем, в Рождество в Принстон-Плейнсборо всегда такая суматоха. Раньше точно была. Отсюда видно даже высокую, украшенную всевозможными игрушками, ёлку. Украшения на ней переливались и блистели различными цветами — от ослепительного белого до глубокого синего. Казалось, что эти игрушки были просто несочетаемыми. Но, несмотря на это, на ёлке они смотрелись гармонично, не затмевая, а, наоборот, как будто бы дополняя друг друга. Внутри было явно теплее, чем на улице. Казалось бы, что можно было бы зайти и хотя бы немного отогреться, но Уилсона что-то останавливало перед этим. Пожалуй, понять, что именно его останавливало было почти невозможно, но можно ведь сделать парочку предположений. Больше всего на правду было похоже то, что он безумно боялся встретить кого-то, кто вызывал слишком много воспоминаний. Слишком много чувств. Да, он ждал кое-кого, но точно не Хауса. Хоть самому себе было признаться в этом сложно, но он всё-таки решился — да, ему и правда хотелось увидеться с ним, заглянуть тому в ледяные глаза, вызывая тем самым у себя море, даже целый океан, мурашек, накативших неожиданной резкой волной. Хотелось, чтобы от его пристального взгляда перехватило дыхание. Хотелось хотя бы попытаться увидеть сквозь его глаза вновь расстаявшее сердце, которое тот запер в железной клетке, закрыл на ключ и огородил от всех колючей проволокой. За это долгое время, что Грег скрывал своё сердце от остальных, только двум людям удалось понять этого, да заносчивого, но гениального человека, добиться от него доверия, отпереть возведённую им клетку, сорвать колючую проволоку, растопить многолетний лёд — Стейси и Джеймсу. Вот только Уилсону пришлось ответить за ошибки Стейси. Если она разбила сердце Хауса, то Хаус решил в ответ разбить сердце Джеймса. Что ж, со своей задачей он справился на пять звёзд. Хватит думать о нём, Джеймс! Хватит! Раздумывать о встрече с Грегом было опрометчиво — с их последней встречи прошло чуть больше года, вроде срок не такой уж большой, но для него он тянулся, казалось, целую вечность. За это время тот, наверняка, уже успел позабыть о нём, было глупо надеяться на то, что встреча с Уилсоном вызовет у Хауса ту же реакцию, какую испытывал сам Уилсон при мыслях о нём. Но Джеймс всё равно надеялся. Надеялся, но безумно боялся встретить Грега, встретиться со взглядом его ледяных глаз, которые, казалось, смотрели прямо в душу, услышать его грубоватый, возможно, немного охрипший голос. Уилсон вполне мог застать Хауса, покидывающего Принстон-Плейнсборо в любой момент. Всё-таки день плавно подходил к концу — значит и рабочая смена приближалась к завершению. А также это значит то, что Кадди должна была с минуты на минуту освободиться и наконец встретиться с ним. Джеймс как вчера помнит, как бывшая начальница позвонила ему на прошлой неделе и предложила вместе встретить Рождество. Конечно же, перед этим она поинтересовалась, есть ли у Уилсона планы на предстоящий праздник. Итак, планов у него не было. Он без раздумий принял предложение подруги, с которой не виделся столько времени, взял отгул на работе, запрыгнул в машину и поехал в наполненный воспоминаниями город — Нью-Джерси. По пути к больнице он, конечно же, не забыл купить хорошего красного вина. Новый порыв ветра выдернул Джеймса из собственных мыслей, которые нахлынули на того, как только он принял решение о приезде. Если сначала он мог заглушить их, то сейчас, когда он стоял прямо перед Принстон-Плейнсборо, он погрузился с головой в эмоции, чувства, переживания. Краем глаза Уилсон заметил возню возле главного входа — кто-то собирался покинуть больницу. Этим "кто-то" оказалась команда Хауса в полном составе, если не считать их вечно угрюмого босса. Форман вышел первым и потому немного придержал двери Кэмерон, запахнувшей пальто посильнее, как только холодный ветер сделал ещё один рывок, и Чейзу, нелепо натянувшему шапку на лоб и затянувшему шарф на шее покрепче. Видимо, Эрик тоже не ожидал такого подарка от погоды, поэтому последовал примеру Эллисон и тоже закутался в пальто, подняв его ворот. Как только команда двинулась вперёд, все разом уткнулись взглядами в Джеймса. Вот так везение. Уилсон попробовал сделать вид, что не заметил троицу. Нет, не от того, что они ему не нравились, просто начнутся распросы о том, как сложилась его жизнь, кого он ждёт в такой мороз возле Принстон-Плейнсборо. Конечно же, кто-то из них, скорее всего, Кэмерон, предположит, что он собирается встретиться с Хаусом. А Джеймс не знал, что на это отвечать. Он и сам ответа не знал, что уж тут скрывать. Видимо, утаить от ребят то, что он их заметил, было задачей непостижимой. Команда не спеша, активно переговариваясь о чём-то между собой, направилась к Уилсону. — Здравствуйте, Уилсон, — неожиданно, но разговор начал Форман, после него заговорили уже Кэмерон и Чейз — Не ожидали Вас здесь встретить. Голос Эрика звучал спокойно, он протянул Джеймсу руку в знак приветствия. — Здравствуйте, ребят, — кинул Уилсон в ответ, пожимая руку Форману. Чейзу же было слишком холодно для того, чтобы поприветствовать бывшего коллегу рукопожатием. Заметив это, Джеймс решил не протягивать тому руку, впрочем, ему было без разницы, скольких людей за сегодня он встретит рукопожатием — Да так, жду кое-кого, чтобы отпраздновать Рождество. И тут он совершил ошибку. Только что ведь про это думал и всё равно сказал! — Не Хауса ли? Мы думали, что вы... Чейз. Это сказал Чейз. Нет, Джеймс, ты не угадал. Не успев договорить, Роберт понял, что именно он сказал. Но всё равно это не спасло его от толчка в бок от Формана, который удостоил его непонимающим, возмущённым взглядом. — Не-а, Кадди, — выдохнул Уилсон, переводя взгляд на верхние этажи больницы, потому что смотреть в две пары глаз, выражающих хоть и скрытое, но сочувствие, и в одну, не пытающуюся скрыть жалости, сейчас точно не хотелось — На прошлой неделе она предложила мне приехать в Нью-Джерси, чтобы справить Рождество вместе. Всё-таки переводя глаза на лица команды, Джеймсу пришлось столкнуться с обеспокоенными взглядами троицы. Да, они и не знали всей правды о них с Грегом, для них Хаус и Уилсон были парочкой друзей, которая, как иногда могло показаться, дружила лишь в одну сторону, но даже потерять человека, с которым дружишь столько лет, который видел тебя с искрами в глазах, пережил с тобой так много, было не самой лучшей перспективой. На деле всё было намного хуже. Если раньше они оба, в особенности Грег, заботились о том, чтобы никто ничего не узнал раньше времени про их настоящие взаимоотношения, то сейчас на это было наплевать. Джеймсу так точно. — Как живётся в Калифорнии? — начал Чейз, видимо, чтобы разорвать давящую со всех сторон тишину — Хаус говорил, что Вы решили перебраться туда. — Вполне неплохо, — и Уилсон не соврал — в Калифорнии и правда хорошо — там нет таких морозов, круглый год красиво, люди приветливы и всегда готовы помочь — Вот только я уже отвык от холодов, так что в ближайшие дни мне придётся несладко. В ответ послышался смешок. Кажется, со стороны Формана. — Да, Калифорния она такая — наконец заговорила Кэмерон. Интересно, она была в Калифорнии? — Быстро привыкаешь и медленно отвыкаешь. — А что с работой? Хорошая больница? — задал вопрос Эрик. — Да, меня всё устраивает. Коллеги приятные, начальство тоже вроде ничего, зарплата не меньше, чем здесь. Так что да, хорошая, — только сейчас Джеймс понял, что повёл себя не совсем прилично, ведь пока ребята расспрашивали его о новой жизни, он даже не подумал спросить, как у них дела — Вы сами-то как? После ухода Воглера много чего изменилось? Хаусу сильно влетело за его выходки от Кадди? В глазах команды, которую онколог только что засыпал кучей вопросов, стоял немой вопрос — он знает? Уилсон заметил это и тут же поспешил прояснить ситуацию. — Кадди мне рассказывала, что отказалась от спонсорства с его стороны, потому что он был готов буквально сравнять это место с землёй, лишь бы уволить Хауса, — Джеймс пожал плечами, а затем добавил — Поэтому она предложила мне вернуться. — Но Вы не согласились. — Нет. Повисла неловкая тишина. Понимая, в какое русло может зайти их разговор, Уилсон решил взять инициативу на себя. — Так что, Хаусу сильно влетело? — Очень сильно, — послышалось со стороны Эллисон. Разговор явно не клеился. И опять тишина. В этот раз инициативу решил взять на себя Форман. — Ладно, — вздохнул тот, вытаскивая обе руки из карманов, а затем снова протянул одну Джеймсу для рукопожатия — Были рады повидаться с Вами, но нам уже пора, собираемся праздновать в этом году все вместе. Счастливого Рождества, Уилсон. — Счастливого Рождества, — протянув руку в ответ, выпалил тот. Чейз же, хоть и тоже поздравил онколога с предстоящим праздником, но опять предпочёл остаться в стороне и не вытаскивать руки из карманов. Спустя лишь пару секунд Джеймс смотрел в спины уходящей команде. Его опять сковало непонятное чувство. Уилсону не оставалось ничего, кроме как задумчиво глядеть ребятам в след. Казалось, будто он оторвался от реальности. Из ступора вывел грубоватый, немного охрипший голос. Тот самый грубоватый, немного охрипший голос. — Привет, Джим — он не рискнул посмотреть на того. Не решился. Побоялся. В горле встал ком. — Привет, — произнёс тот после недолгой попытки побороть себя немного доогнувшим от волнения голосом. Следующее слово он процедил, сжав челюсти — Грег. Джеймс пытался. Правда пытался не выдавать себя с головой. — Извини меня, мне жаль, что так вышло. Правда жаль. Даже для конца декабря на улице было слишком морозно. Пронизывающий до самых костей ветер проникал под полы пальто, вызывая волну неприятных мурашек, но в этот раз Джеймса застал в расплох не холод снаружи, а тепло внутри.