От открытой форточки сквозит, а тело все в холодных мурашках от соприкосновение голой кожи с побитой плиткой. Но это совершено не важно.
Все внимание Кэйи уделено ее фигуре, восседающей на подоконнике.
Помещение потрепанной кухни окутал запах дыма, ведь девушка кажется курит уже шестую сигарету подряд.
На самом деле это забавно. Альберих ненавидит табак. Выворачивает от его запаха, осознания что люди травят себя этой гадостью, хоть и странно слышать это от заядлого выпивохи. Он не мог находится в одном помещении с курящими, даже с приемном отцом, господином Крепусом, любившим иногда потягивать трубку с дорогим табаком в гостиной. Он начинал ругаться с Розарией, стоило той только достать портсигар. Но ради нее он курит. Начал травиться этой дрянью с шестнадцати, только ради того чтобы побыть вдвоем. Выходить с ней на улицу, когда ей приспичить подымить, подумать или отдохнуть от шумной кампании. Он добивает ее сигареты в постели. Это своего рода дань, жертва в благодарность за возможность находится рядом.
Когда это случилось? Когда его мир стал сосредоточен на этой женщине, вытеснивший все былое?
Стоит ли ему проклинать или благодарить Архонтов за ту ночь девять лет назад, когда он, пятнадцатилетний юнец только ставший рыцарем, вызвался на ночной патруль?
В памяти до сих пор хранятся яркие воспоминания о девушке, бесцельно бродившей по безлюдным улицам, о пустом взгляде и голосе ответившим «не знаю» на вопрос о проживание, о вкусе дешевого вина, купленного на найденную мелочь и разделенного на двоих под статуей Анемо Архонта.
Не отводя взгляд от фигуры на окне, Кэйа отпил богряный алкоголь из старой кружки со сколом. Язык обожгло от не самого приятного вкуса, что сводит скулы — то самое вино, как и в ту роковую ночь. Будь он с кем-нибудь другим, то не смог пить этот напиток не из бокала, в крайнем случае из бутылки, но ей нравится использовать самые обычные кружки. В алкогольном дурмане она делилась своим убитом голосом, что делала так с друзьями на посиделках, ведь бокалов у студентов нет, да и дома пачкать красивую посуду не хотелось. Слушая такие речи, с тяжелым сердцем он пил из этих дурацких кружек, желая быть к ней ближе, но разве имеет он на это право?
Взгляд синих глаз обвел девушку. От стресса она набрала вес, от чего ее и так плохое настроение только ухудшилось, мешки под глазами стали выделяться на бледном лице, сухие потрескавшийся губы были в ранах и потеках крови, в чем есть его вина, обломаны и сгрызены ногти, грязная голова с отросшими светлыми корнями не добавляла очков привлекательности в глазах окружающих, но для него она так и оставалась неземной. Реликвия — вот кто она, а Кэйа грешник осквернившей ее.
Грешник который запятнал укусами, следами своей грязи тело, покрытое маленькими татуировками звезд, по своей сути реликвию, следуя зову чего-то темного, первобытного внутри него. Это что-то постоянно преследует его, говорит забрать себе, запереть и не выпускать.
Кэйа понимает, что это ненормально. Что у него есть психические проблемы. Они как-то это обсуждали, после смерти Крепуса. Разговор длился долго, был выпит весь алкоголь и выкурены все сигареты, в тот день слезы лились рекой, а на память остался шрам на лице и крио глаз бога. Альберих, словно маленький ребенок ревел на плече девушки, а та, чтобы хоть как-то успокоить его, сцеловывала слезы.
Тогда он наконец осознал все, что произошло в детстве.
Он не справится с миссией, которой на самом деле не было и которая была наложена на него остатками былой великой нацией. Они называли его надеждой? Ха! Глупцы, увидевшие шанс на противостояние с Небесным Порядком, стоило родится первому ребенку с кровью Каэнри’ах спустя пять веков. Неужели никто не понимал, что возлагать такую ношу на дитя, тем более полукровное, никогда не видевшее подземное царство в дни былого величия, довольно безрассудно? Наверное только родители осознавали это…
Он с трудом вспоминает их лица, но точно знает, что мать, выходец из другой нации, плакала, отпуская ребенка от себя, ведь больше никогда его не увидит. Отец, который обманом и статусом последнего из рода регентов убедил всех остальных, что отправит сына в качестве шпиона в другой регион, лишь бы дать своему отпрыску не загнутся в уже обреченном обществе.
Он помнил, как не хотел покидать семью, но так же как и остальные клюнул на удочку своей «великой миссией».
Сейчас пришло понимание, почему отец «бросил» его и благодарность за это, хотя будучи даже в подростковом возрасте хранилась сильная обида, но все равно слались письма, отчеты о Монде, приходили очень редкие ответы, которые хранятся в шкатулке на крыше штаба.
— Он дал тебе шанс прожит счастливую жизнь, — сказала тогда она, таща пьяного парня спать.
Что же, у него не получилось воспользоваться этим шансом в полной мере. Кажется, что он завязал с прошлым, но осталась сплошная рваная душа, терзаемая внутренними демонами. Которые затихали только при ней. Иногда их будили письма, совсем коротки, на очень старом наречии. В последнем говорилось о смерти матери и встречи отца с Сумеречным Мечом. В ответ ничего не писалось, как и последние семь лет.
Табурет заскрипел по полу, придвигаясь вплотную к окну. Усевшись, капитан кавалерии уткнулся головой в ляжку девушки.
Он чертов эгоист и это понимает. Ему все мало. Мало разговоров, времени проведенного вместе, чувств. Просто категорически мало ее. Одно ее присутствие дарит спасение. Мнимое, но все же спасение от всего, даже самого себя. Она не могла излечить, просто заглушала боль. Поэтому ею не хочется ни с кем делиться. Он ревнует ко всему, что двигается, хотя у них и нет отношений.
Кулаки сжались от злости, стоило вспомнить рассказ малышки Кли, после поездки с Альбедо в Сумеру.
— Нас приняли за семью, когда мы гуляли, — смеялась девочка, сжимая в руках новую сумерскую игрушку, — Что я дочка тети и дяди Кавеха, а они мои настоящие родители!
В тот день он разнес свою квартиру, проклиная на всех языках архитектора, у которого с ней возможно был роман. В голове набатом стучала мысль, что ее заберут. Что не будет больше разговоров под вино, прогулок, редких ночей, проведенных вместе.
Вздрогнув от этих мыслей, Кэйа сильнее вжался в чужую ногу и судорожно втянул воздух.
Он не может позволить этому случится, не сможет ее отпустить, это выше его сил. Каждый раз смотря на нее, в голове не укладывалась мысль, что все может закончится и она уйдет.
Над ним послышалось мычание, похожие на музыку. Сново эти приступы, когда она начинает слышать музыку и это его чертовски пугает.
Алиса говорит, что связь с ее миром еще не полностью оборвалась, межмировой барьер ослаб, но найти способ вернутся домой пока не получится. От таких слов они пришли в отчаяние. Она от тоски, он от возможности потери, ведь почему-то она слышит эти чертовы звуки!
Все самое темное говорит удержать ее, не важно какими способами. И он следует этому зову. Постоянно наседает с предложением отношений, говорит, как все ее здесь любят, особенно
он. Что положит весь мир к ее ногам, стоит только остаться рядом. Твердит, что она уже мертва там, у себя, и нет смысла возвращаться.
Мычание усилилось, и Альберих узнает мотив. В голове заиграла песня, криво и хрипло пропетая ее голосом.
Он просто надеется, что у нее все же есть причины остаться тут. Здесь есть достижения, некоторая слава, друзья,
он, все то, чего не может быть в том мире.
Взвесить все "Против" и "За" - не можешь, я понял сам.
«Ты же провела здесь девять лет! Неужели тебе будет так просто все бросить то, что ты с таким трудом наживала?!» — кричал голос внутри него.
Ведь разные части делят на два, внутри тебя, там.
Он эгоист. Знает, что это отталкивает людей. Знает, как ей неприятно слушать его убеждения оставить идеи о возвращения домой. Но не может ничего сделать, это наверное единственный способ убеждения на которое он способен по отношению к ней. Да и в том числе и самого себя.
Как-то она спросила, любит ли он ее. Он без промедления ответил «да»
Мне надо бы стать умней и чаще молчать.
Кэйе обидно. Чертовски обидно, что его раз за разом отвергают. Неужели он настолько плох?! Может дело в возрасте? Но три года (на самом деле пять) не такая большая разница!
Отношения отличная возможность связать их официально. Будь его воля, он бы просто заперся с ней и никуда не отпускал, и плевать, что скажут другие. Но нет. Он слишком ее
уважает любит, чтобы ограничивать свободу…
Ночью он с трудом останавливается, что бы не перенести к себе и не запереть.
Я просто привязал бы тебя к себе, чтоб всю жизнь целовать.
В последнее время на душе совсем неспокойно. Что-то произойдет, он знает, чувствует. И она это понимает. Ее состояние прямо намекает. Реже говорит, практически перестала выходить на улицу, мало с кем общается и только пьет, курит и смотрит на свою тумбочку и сделанный на ней когда-то набросок Драконего Хребта.
Он пытался узнать, что гложет ее, но в ответ слышал лишь молчание или какие-то странные речи. Беннет, Рейзор и Фишель, не зная что делать, отправились в Лю Юэ, за каким-то доктором. Диона ходит мрачнее тучи и срывается на отца, а малышка Кли утратила свой позитив и перестала играть с бомбами. Один Альбедо напряженно смотрит на нее и к чему-то готовится. Гаденыш и не думает хоть что-то сказать, даже после потасовки.
Хотелось взять ее и хорошенько встряхнуть. Накричать, что ему страшно от ее поведения, но он продолжает вести себя как всегда…
Знаешь, моя душа рваная - вся тебе!
На голову упала бледная ладонь, что медленно стала перебирать синие пряди. По смуглой щеке покатилась одинокая слеза. Почему все так получается? Почему все идет не так, как ему хочется?!
Помнится, она как-то рассуждала о параллельных выселенных. Есть ли шанс, что где-то там у них все хорошо, что она носит кольцо на безымянном пальце, купленное им еще в восемнадцать лет, но так ни разу не вытащенное из бархатной коробочки?
Пусть будешь лучше ты всегда пьяная, но ближе ко мне.
— Не бросай меня…
Может ли грешник любить или он ищет лишь спасения?..
