Тсукаса принял решение не изменять своему игривому, даже непредсказуемому нраву и в таком обстоятельстве. В то время как Камиширо умом доходил до всего того происходящего вокруг, Тенма молча стоял с вытянутой рукой. Рядом с послом нарастали радость и разочарование, удивление и страх, однако он действовал невозмутимо. Тсукаса рискнул, очень сильно, непозволительно, что вызвало эмоциональный комок. Наконец, в застывшей тишине, Камиширо сделав грустноглазое лицо, ответил.
—Величество Принц, Вам, Свету лучезарному, присваиваю безмерную благодарность свою, чай стал я получившим приглашенье, да поделать с ним ничего я не могу. —
Руи взял паузу, затем добавил. — Позвольте мне...
Тсукаса же спешно опустил руку, а выражение его лица сменилось презрением. Взъярившись, не стерпев грядущего отказа, заговорил он внезапно на повышенных тонах, прервав посла на полуслове.
—Ах так? Ветра попутного вам, Превосходительство Посол!
Так и разошлись, не проронив прощания.
Ближе к ночи, когда сумерки покрывающие тёмной пеленой день прижились, Руи вернулся домой. Ступив за порог внутрь, он закрыл дверь с осторожностью. В то время, как юноша стягивал свои сапоги, при этом балансируя на одной ноге, из угла показалась чёрная, средней упитанности, кошка. Она — разговорчивая и дружелюбная особа, поэтому хозяина поприветствовала своим тоненьким мяуканьем, пошла к нему, потираясь боками о старые стены и высоко поднимая хвост.
Камиширо бросил на неё лишь один короткий взор, оставаясь занятым. Вскоре, разобравшись с сапогами и верхней одеждой, тот прошагал вперёд по коридору на радость ожидающей ласок кошке. Они оказались в комнате, сидя напротив окна. Домашняя, аккуратно потоптавши, легла на колени хозяина. Руи начал гладить любимицу. Его тонкие пальцы чесали и путались в боку кошки, в то время как темные шерстки медленно переливались в лунном свете разными цветами. Вставала ночь и становилось тихо и прохладно. Пока ветер задувал в домик, издавая вокруг привычный свист, посол раздумывал о минувшем. Решил прикрыть глаза, чтобы сосредоточиться, да стал видеть образы своих дум.
Случайные, разные, однако все приводящие к одному — Тсукасе. Изображение Государя заставляло его распахнуть очи, однако вскоре он обратно их закрывал. Налегла усталость. Руи не заметил, как контролируемые им мысли превратились в цветное кино, а мурчащая кошка лишь стала чем-то теплым, но бесшумным в его слабой хватке....
Глаза, словно в чистый зимний день, ослепились ярчайшим светом. Кроме того, понадобилось полминуты, если не больше, дабы тянущая боль в верхней части лица сошла на нет. Посмотришь вверх: с потолка свисают длинные люстры, такие же, что были во дворце, конструкция коих была проста, но красива: по кругу расположены шесть подсвечников, с которых, соединяясь в центре, спускаются изящные металлические нити, а на их концах синхронно болтаются из стороны в сторону хрустальные, искусно вырезанные мастером, капли; посмотришь чуть ниже, вокруг, — восхитишься величеством зала пуще прежнего: рядом с колоннами располагались украшенные как и едой, так и скатертями с массивными лентами, высокие фуршеты, по белоснежным резным стенам были развешаны разного рода и сюжетов картины. Великолепие вокруг дополнили нежные ноты, исходящие со стороны рояля, который стоял впереди. Камиширо, несмотря на то, что не смог сходу разглядеть исполнителя, заинтересовался. Сперва, он старался разузнать пианиста путём вставания на носочки, однако убедился, что затея довольно неудачная. Бросив это дело, посол принялся постепенно идти ближе, с осторожностью избегая вокруг стоящих господ и дам.
Выяснилось, исполнителей было целых двое. Похожие на друг друга брат и сестра, почти двойняшки, оба с яркими глазами и светлыми волосами. Они играли размеренно, без малейших ошибок, будто механически. Их пары глазы были опущены на октавы и клавиши, где они усердно и технично работали пальцами...Хотя, Руи заметил, что из той двойки Превосходительство Принц изредка бросал на него косые взоры, во время того, как сам собственноручно исполнял композицию. Завершилась последняя фраза произведения. Брат и сестра напоследок нажали ноту "ля" на разных октавах, а после оба встали, выпрямившись. От их выступления Руи ощутил воодушевление, поэтому сразу выразил чудесное чувство искренней радости громкими аплодисментами и широкой улыбкой на лице, а остальное общество последовало его примеру. Несмотря на всеобщее восторжение, посол, слышалось, хвалил знатных музыкантов громче всех присутствующих. Девочка-пианистка, скромно улыбаясь, спустилась со сцены. Шла она неспеша из-за её роскошного платья, впридачу принимая приятные слова и подарки. Принц же жестикулировал, подзывая прислугу, дабы те помогали его дорогой сестре от нападок женихов. Затем, отойдя, продолжал глазеть на Камиширо с опущенными уголками рта, и даже слегка прищурив глаза — то ли от желания рассмотреть лучше, то ли от презрения. Не успевши среагировать, Руи услышал стук. Стук громок и неприятен, сразу рассеял весь дивный образ сна, заставляя вернуться обратно, в другой, привычный, мир. Он медленно стал потирать глаза, когда со стороны окна слышался женский голос.
— Просыпайтесь, юноша!...Глянь ты, задремлет как убитый, хоть звон-петух в комнате появись!
Пока хозяин приходил в себя, кошечка спрыгнула с его колен, бесшумно приземлилась на пол, а затем, выждавши пару секунд, запрыгнула на подоконник, надеясь на ласку. В процессе небольшой игры с домашней, возмущение девушки стихло. Заправив прядь серых волос за ухо, та стала ладонями гладить щеки кошки, приговаривая:
— Привезли тебя сюда, в деревеньку нашу, да, Касюня? Мило тебе ли в хате этой? Красна кошка, красна...Поласкаться любишь...
Внезапно, их прервал Руи, который откашлялся. Пара двух ярких зелёных глаз уставилась на него, но вскоре, одна участница гляделок спохватилась, а затем полезла что-то искать. Взявши кошку на руки, стал он наблюдать за действиями Шихо.
— Юноша, вам письмо... должно быть... —
Она продолжала мямлить себе под нос, пока руками обыскивала сама себя по поясу. Вскоре, решивши бросить взор на землю, та недовольно фыркнула, и подняла конверт, а затем протянула это Камиширо, заговорив в спешке: — Ося! Нашла! Сестрица в городе была, поручила тебе передать...
Оглядевшись вокруг, Руи кивнул, не задумываясь, молча взял письмо пальцами. Так хорошо, что такая простая девушка, как её сестра, Шизуку, обзавелась хорошими знакомствами...
— Спасибо. —
тот кивнул, после чего потянулся рукой к шторе, дабы укрыться за тюлем, однако Шихо его окликнула.
— Тац! —
Девушка встала на цыпочки, и на прощание погладила кошку в последний раз и радостно поцеловала в мордочку.
Домашняя от внезапности испугалась и издала низкое рычание. Не дав закончится этой истории, Камиширо закрыл шторой окно, и сам опустил кошку на лапы.
Взор упал на конверт. Он был непримечателен: слегка грязный, в то же время имеющий свой шарм, никак не подписанный, но манящий. То ли от него слышался интересный аромат, то ли просто заколдовали...Ясно одно — хотелось как можно скорее изучить его. Едва посол надумал его открыть — лента сама по себе отклеилась и спустилась, став игрушкой для молодой кошки. Видимо это был знак. Ка́си — кошка умная, — зачует неладное, зашкерится по углам и начнёт шипеть, либо спрячется в ногах.
Сделав глубокий вдох, Руи стал медленно шуршать и открывать. Перед ним — письмо, написанное аккуратным почерком, с одной небольшой кляксой на последнем знаке препинания. Текст не был написан вспешке.
"Приснится мне во сне, почти ребёнку,
В чарующей мгле, неподалёку,
Манящее гало.
Светом излучаясь ярким да знакомым,
Освещая всю душу мою,
Освещая всё тело моё,
Переча законам строгим моим,
Покажется мне во сне гало.
Уже знакомую думу даст
Несмотря на наш манерный контраст.
Когда, друг, мне внезапно, достанется тот час,
Как я смогу вновь увидеть вас,
Как в самый первый раз?"
В углу была написана локация: "Послезакатная центральная". Конечно, принц далеко не был профессионалом в написании подобного, поэтому и предпочитал стихам прозу, однако Руи, сам того не поняв, мысленно почувствовал и принял все эти старания, вложенные Тсукасой. Посол молча пробегал по строкам вновь и вновь, чувствуя как волнение превосходит. Слова неумелого стиха запомнились наизусть, даже перестали отдавать сладостью. Камиширо положил послание на стол, а сам вытер потные ладони о брюки. Нервозно хмыкнув, он стал смотреть в пустоту. Казалось, что это — сплошная сказка, никак не реальная. Кошка тупилась носом в лодыжки и икры хозяина, жалобно мяукая. Именно Каси помогла ему выбраться из неприятного состояния. Юноша откашлялся, пришел в себя, огляделся — письмо лежало на том же месте, лишь иногда поддаваясь ветру, и приподнимая краем. Значит — правда.
