Бойся и люби

Вопреки расхожему мнению, Найл не запутался в своей лжи, как другие обманщики, он не тяготился своей неправдой, просто ненавидел себя за вранье. Он отдавал себе отчет в том, что боится разоблачения и вместе с тем понимал, что у него не было другого выбора: либо солгать Гарри, либо обезглавить его раньше, чем Стайлс понял бы, кто предстал перед ним. Они встретились на кладбище три недели назад, когда полная луна светила так ярко, что Найл отчетливо видел каждую травинку у себя под ногами. Гарри сидел у потрескавшейся от времени могильной плиты с книгой заклинаний — Хоран не раз видел такие у ведьм — и увлеченно читал. Его длинные вьющиеся локоны падали на лицо, поэтому Найл принял его за девушку. Он принял его за девушку, потому что парней-ведьм просто не существовало в природе. Об этом Найлу рассказывал дедушка, опытный охотник на ведьм в тринадцатом поколении. – Ведьмы — коварные обманщицы, – наставлял его старик, выпуская кольца ароматного дыма из своей трубки, пока Найл сосредоточенно чистил апельсин, сидя рядом с ним на крыльце. – Ты узнаешь их по запаху — это будет самый соблазнительный аромат, который тебе только доводилось ощущать. Другие смертные его почувствовать не могут — только охотники на нежить. Не заговаривай с ними, они тут же наведут на тебя свои чары. Справиться с кожурой было трудно, потому что пальчики у Найла тогда были маленькие, но старик, как и всегда, даже не попытался ему помочь. Он любое действие пытался превратить в урок или тренировку, поэтому с интересом следил за тем, как Найл пытается проткнуть толстую кожуру ногтем. – А как узнать ведьмаков? – поинтересовался Найл, наконец, проткнув горьковатую кожицу зубами. – Ведьмаков не существует, – с усмешкой ответил дедушка, продолжая наблюдать за тем, как Найл морщится и отплевывает кожуру. – Ведьмы передают свой дар только дочерям, а охотники на нежить — исключительно сыновьям. Раньше нас было много, а теперь... что ж, мы практически и не нужны, – не без грусти заметил старик. – На свете осталось мало ведьм, и все они прячутся. Но твой священный долг — завершить моё дело, дело твоих предков и истребить всех ведьм до единой. С того дня Найл и начал подготовку к охоте длиной в жизнь. Он знал о ведьмах всё, потому что у него были знания всех предыдущих поколений, переданные ему дедушкой и отцом. Он уничтожил не одну ведьму — каждая из них была невероятно опасна и очень-очень коварна. Найл не раз бывал на волосок от смерти, не раз наблюдал за тем, как гибнут его товарищи. Ничто на свете не могло остановить его от исполнения долга. Он застыл от удивления, когда понял, что у могилы сидит парень. Даже огляделся несколько раз, пытаясь понять, нет ли на кладбище женщин — нет, только кучерявый юноша с книгой заклинаний на коленях. Он колдовал, потому что губы его еле заметно шевелились, и, подчиняясь его приказу, из могил поднимались мертвецы — полуразложившиеся трупы и скелеты. – Привет! Не пугайся, пожалуйста, – мягко проговорил парень, заметив появление Найла. – Я тут просто мертвецов призываю. Правда, никак не могу придумать, какое им дать задание. Не хочется отправлять их в город, люди могут и напугаться... Очевидно, он не понял, что перед ним охотник на нежить. Хотя кто ещё мог появиться на кладбище посреди ночи, будто призванный его заклинанием? – Ну, заставь их прибрать на кладбище, – машинально ответил Найл, скользнув взглядом по запущенным надгробиям. – Похоже, за ним не слишком хорошо присматривают. – Отличная идея, – улыбнулся парень и похлопал в ладоши, привлекая внимание оживших мертвецов. – Эй, ребята, как насчет небольшой уборки? Кажется, у ворот есть сарай с инструментами. Приберите каждый свой участок, подметите тропинки и укладывайтесь спать! Разумеется, мертвецы тут же поплелись к сараю — делить инструменты. Парень весело засмеялся и поднялся на ноги, на ходу отряхиваясь от могильной земли. – Вот спасибо, – проговорил он, бросаясь Найлу навстречу. – Меня зовут Гарри! Гарри Стайлс. Я ведьма. – Ведьма? – спросил Найл, знающий о ведьмах всё. Кроме того, что на свете существуют ведьмы-парни, потому что ни он, ни его родственники, ни другие охотники на нежить, с которыми ему довелось работать, никогда не встречали таких. – Знаю, это звучит безумно, но... так и есть, – беззаботно поведал Гарри, бегло скользнув взглядом по одному из оживших мертвецов. – Вообще-то я феномен. Ведьм парней не бывает, и мама была страшно удивлена, что я получил её дар. Она долгое время держала меня дома, не позволяла учить заклинания. Боялась, что мой дар — это что-то неестественное, за что потом придется отчитываться перед ковеном, – Гарри грустно развел руками. – Но потом мне исполнилось восемнадцать, и я сбежал. Ну, не то чтобы я прямо тайно сбежал. Я сказал маме и сестре, что ухожу и что они не смогут меня остановить. Ну, и ушел. А они дали мне эту книгу, чтобы я учил заклинания, – Стайлс спохватился и поднял с земли огромный том, зачем-то потряс им в воздухе. – Вообще-то с ведьмами обычно занимаются наставницы, но мама побоялась меня учить. А другие ведьмы про меня и не знают. «Он либо очень глуп, раз рассказывает такие вещи первому встречному, либо...». – А тебя как зовут? – поинтересовался Гарри, заглядывая в лицо Найла. – Признаться, ты первый человек, с которым я разговариваю. Впрочем, с ведьмами я тоже не общался, – задумчиво добавил он. – Мама не разрешала выходить, когда у нас были гости. А когда моя сестра начала осваивать заклинания — ведьм этому учат довольно рано — ей стало не до меня. Мы всё равно иногда играли, но... не слишком часто, – грустно поведал Гарри. – В основном, я помогал по дому. Как реагировать на это признание Найл не имел ни малейшего представления, поэтому решил назвать себя. – Я — Найл Хоран. – Приятно познакомиться, – воскликнул Гарри и кинулся было пожать его руку, но неловко застыл с вытянутыми ладонями. – Черт, чуть не забыл. Нельзя прикасаться к людям, когда занимаешься некромагией. Извини! – Ничего. Удивительно, он всерьез беспокоился, что чуть не убил смертного, хотя для ведьм люди всегда были расходным материалом. Живые мертвецы управились с работой довольно быстро — они не ведали усталости и голода, поэтому вскоре разбрелись по могилам. Стоило последнему покойнику улечься в гроб, Гарри с предвкушением задрал рукав и внимательно посмотрел на свою руку. На запястье у него появился небольшой черный треугольник. – Что за треугольник? – спросил Найл, прекрасно знающий, что это часть звезды элементов. Похоже, парень колдовал впервые в жизни. У всех ведьм, которых Найл встречал, были пятиконечные звезды. Несколько раз ему попадались звезды с четырьмя лучами, но обычно это было в те моменты, когда он совершал облаву на шабаш и там находились совсем молоденькие колдуньи, пятнадцати-тринадцати лет. – Это не треугольник, это один из лучей звезды элементов, – охотно объяснил Гарри. – Разделов магии пять — управление мертвецами, управление животными, управление людьми, управление стихиями, управление предметами, – поведал он, загибая пальцы. – Когда я освою все, моя звезда будет пятиконечной. – И ты решил начать с некромагии? – Это самое простое, – ответил Гарри, пожав плечами. – У мертвецов нет своей воли, поэтому новички всегда начинают с них. Вот об этом Найл не знал — о том, что некромагия считается самым простым разделом колдовства у ведьм. Он вообще редко думал о том, в какой последовательности ведьмы учат свои заклинания, и можно ли осваивать колдовство без учителя. После этого они каким-то естественным образом оказались в круглосуточной забегаловке. Как выяснилось, Гарри никогда не бывал в фаст-фуде, хотя сестра время от времени приносила ему вкусности, когда выбиралась в город, из людских кафе, ресторанчиков и баров. – Я родился далеко отсюда, там рядом совсем мелкий городишко, в котором я никогда не был, – поведал Гарри, увлеченно раскладывая бургер на составляющие. – Я решил, что лучше убраться как можно дальше от родных мест — не хочу, чтобы у мамы были неприятности из-за меня. – Почему у неё должны быть неприятности? – спросил Найл, наблюдая за тем, как Гарри снимает с булки котлету. Он мало того, что не понимал, как они оказались вместе в фаст-фуде, так ещё и не представлял, зачем пытается поддержать разговор. – Ну, я же единственный парень-ведьма. – беззаботно сообщил Гарри. – У нас, знаешь, не очень любят тех, кто отличается. – У нас тоже, – машинально ответил Найл. Он не хотел видеть общие черты у себя и этого парня, но они были, и это легко выяснилось позже, когда Найл предложил Гарри заночевать с ним в мотеле. Найл подумал, что убьет его, как только они переступят порог номера, но вместо этого они начали целоваться. Найл подумал, что убьет его утром, если Гарри не убьет его раньше. Но никто никого не убил. А ведь в этом была необходимость, потому что ведьмы и охотники на нежить испокон веков истребляли друг друга, при том самыми жестокими способами. Это была не просто традиция, так поступали не для того, чтобы соблюдать обычаи. Ведьмы вредили людям, потакая своей природе. Охотники на нежить защищали людей, потому что сами были из человеческого племени. И вот теперь Найл делил с ведьмой комнату в мотеле. Теперь они ели вместе бургеры и пили молочные коктейли. Теперь они спали в одной кровати, обнимая друг друга во сне. И в одно утро Гарри попросил его об одолжении. – Понимаешь, мне нужен ещё один «треугольничек», – проговорил он смущенно, дергая рукав своей рубашки вверх-вниз – Я могу его получить, только если сотворю какое-нибудь заклинание или зелье, которое позволит мне управлять волей человека. Но я не могу попросить об этом первого встречного, мне и не поверят, и... ну, какое у меня право управлять чьей-то волей? – Гарри нервно хихикнул и с надеждой посмотрел Найлу в глаза — взгляд у него был виноватый. – Может, ты позволишь мне ненадолго подчинить тебя? Пищевод неприятно сжался, дыхание стало каким-то колючим. Найл ощутил себя как никогда настороженным — вот оно. То, к чему всё должно было прийти с самого начала. Гарри хочет подчинить себе его волю, и Найл должен... он обязан опередить его и уничтожить. – И что ты хочешь, чтобы я сделал? – осторожно уточнил Найл, нащупывая в кармане складной нож с серебряным напылением на лезвии, и остановил палец на выпуклой кнопке. – Не знаю, что-то простое, – пробормотал Гарри. – Может, приготовишь мне сэндвич или волосы причешешь. Извини, я понимаю, как это звучит, – быстро добавил он, закрыв лицо ладонью. Найл взъерошил волосы на затылке. У Найла, не охотника на нечисть, не было никакого повода отказывать, учитывая, что они спали вместе, смотрели телевизор, чистили друг другу фрукты. Но у Найла охотника на нежить... «Он вычислил меня. Вычислил», – вот, что проносилось у Найла в голове раз за разом. Ладони стали такими мокрыми, что он и нож в руках бы не удержал, хотя Хоран никогда не боялся ведьм. Он знал, что должен сделать — тем более, когда его пытались истребить или подчинить. Но зачем тогда ему нужно было разрешение? – Хорошо, – сказал Найл, откинув голову назад. – Колдуй. Похоже, Гарри не ожидал, что ему ответят согласием. Он смущенно размял пальцы, несколько секунд собираясь с мыслями, а потом серьезно посмотрел Найлу в глаза. Магия преображала его лицо, делала его таинственным и пугающим. – Слушай мой голос, смертный, подчинись моей воле, – громыхнул он. Найл застыл, словно марионетка. Его внутренности напряглись, точно их потянули в разные стороны сильно, но аккуратно, не пытаясь порвать. Так вот, что ощущают те несчастные, которым довелось попасть под управление ведьмы! Всё его существо желало подчиниться. Он сам не понял, как его губы произнесли. – Повелевай, хозяин. – Я хочу, чтобы ты... чтобы ты... чтобы... – Гарри выдохнул и резко развел руки в стороны. – Нет, не могу. Контроль над телом вернулся — Найл сделал осмысленный вдох. Дышать самостоятельно оказалось приятно — Хоран никогда не думал, что сможет получить удовольствие от обыкновенного поглощения кислорода. Но магия подчинения по своей природе была, действительно, страшной. Гарри контролировал всё, все процессы в его организме. Найл оказался парализован и телом, и душой. – Что такое? – тем не менее, спросил он. Удивительно, как ему удавалось не трястись, хотя колени подгибались. – Не могу так, – тихо проговорил Гарри и невольно всхлипнул, беспомощно опускаясь на диван. – Не получится. Слышать это оказалось неожиданно приятно, но Найл всё-таки приблизился. – Почему не получится? – Потому что я так не хочу, – Гарри вытер выступившие слезы дрожащей ладонью и мучительно заглянул Найлу в лицо. – Какое я имею право управлять тобой? Повинуясь внутреннему порыву, Найл сел на подлокотник и бережно взял Гарри за руки. Ему нравились кисти рук Гарри, его пальцы, возможно, с самой первой встречи. Он часто смотрел на его ладони и часто прикасался к ним, когда они сидели в тишине по вечерам. – Я тебе разрешил, – сказал Найл спокойно. Он не понимал, зачем утешает ведьму, почему настаивал, если заклинание было для него настоящей пыткой. – Тебе нужен твой треугольничек, без него звездочку не получишь. Вид у Гарри был несчастным. Слезы вновь покатились по его щекам, и он быстро вытер лицо насухо. Теперь его щеки стали красными, равно как и кончик носа. – Хорошо, – выдохнул Стайлс и похлопал себя по коленям, собираясь с мыслями. – Попробую ещё раз, если ты разрешаешь. Гарри встал на ноги и снова пошевелил пальцами, становясь серьезным и пугающим. Чуть менее пугающим, чем две минуты назад. – Слушай мой голос, смертный, подчинись моей воле, – произнес Гарри быстро и четко. – Повелевай, хозяин. – Поцелуй меня. Найл резко подался навстречу, словно потянули за веревку, и в следующую секунду его сухие губы накрыли искусанные от волнения губы Гарри. Он целовал его, потому что должен был только первые десять секунд. Он целовал его, потому что хотел, неизвестное количество времени — понял только, что это длилось очень долго, потому что губы покраснели и припухли. Впрочем, они увлеклись не в первый раз, так что Найл совершенно не смутился. – Я думал, я должен сделать тебе сэндвич, – тем не менее, заметил Найл. – Я не хотел сэндвич, – пробормотал Гарри, опустив взгляд. – Прости. Подумал, так будет быстрее — чмокнешь меня по-быстрому, и я получу свой треугольничек... – Иди сюда, – Найл дернул Гарри за руку и прижал к груди. Он снова поцеловал его — потому что хотел. – Знаешь, о чем я подумал? – спросил Гарри, когда Найл отстранился, продолжая держать его за лицо. Хоран покачал головой. – Ты совсем не испугался тогда на кладбище, когда увидел живых мертвецов, не удивился, что я колдую. Вот и появился страх. Не то, что Найл ощутил, когда подумал, что Гарри вычислил его и решил уничтожить. В тот миг он лишь насторожился и приготовился к атаке. Сейчас Найл боялся и вовсе не нападения. Пот медленно покатился по шее и спине — незнакомое ощущение, не понравившееся Найлу с первой секунды. – Ты особенный, – почти промурлыкал Гарри, с нежностью прижимаясь щекой к его груди. – Я люблю тебя. – Чего? – сорвалось с губ Найла. Он понял, что услышал, но Гарри повторил: – Я люблю тебя. В эту же секунду Найл отстранился. Посмотрел Гарри в глаза. Напомнил себе, что ему восемнадцать, и он провел всю жизнь, изолированный от других ведьм и людей. – Ты мало что понимаешь в любви, – сказал Найл серьезно. Гарри пожал плечами и рассеянно улыбнулся. Похоже, он прекрасно осознавал степень своей наивности. Но мог ли он чувствовать по-другому? Однако после его признания Найл задумался. Задумался так крепко, что, наконец, понял, какой он всё-таки лжец. Ведь с первого дня их знакомства Найл не сказал Гарри ни слова правды. Отвечал лишь тогда, когда ему было удобно. Отмалчивался, если ответ на вопрос мог компрометировать его. Задавал глупые вопросы, чтобы сойти за обыкновенного смертного, который не знает о ведьмах ничего. А ведь оказалось, что он не всё знал о ведьмах. Найл имел представление об их культуре ровно настолько, насколько это было полезно, чтобы эффективно уничтожать ведьм. – Почему труднее всего управлять стихией? – спросил он как-то вечером, когда Гарри, прислонившись спиной к его груди, листал книгу заклинаний, пытаясь выбрать какое-нибудь простенькое волшебство для освоения. Этот вопрос Найл задал честно, с искренним любопытством. Ответа на этот вопрос Найл не знал. – Потому что стихия — это природа. Природа создала нас, – ответил Гарри, отрываясь от чтения. – На самом деле полноценно управлять стихией невозможно. Я могу создать ураган, но он никогда не сравнится с настоящим. Со стороны будет похож, но фактически... – По-моему так со всей магией, – прервал его Найл, не скрывая пренебрежения. – Просто суррогат. – Нет, это средство, – мягко возразил Гарри, повернувшись к нему полубоком, и удобно устроил руку на груди Найла. – Это упрощает жизнь. – Но почему? – с неподдельным недоумением спросил Найл. – Зачем ведьмам упрощать себе жизнь? Почему нельзя жить, как люди? Если в средние века это ещё имело какой-то смысл, то сейчас, с развитием науки и техники, не было никакой причины колдовать. Конечно, в чем-то магия по-прежнему давала существенные преимущества, но люди научились лечить многие болезни, могли теперь быстро преодолевать значительные расстояния, выдумали множество способов развлекаться и коротать вечера. – Мы прокляты, – с грустной улыбкой ответил Гарри. – После смерти каждая ведьма обречена гореть в Аду до скончания вечности, даже если будешь всю жизнь совершать одни только добрые поступки. А раз так... значит, не имеет смысла даже пытаться — лучше колдовать и жить в свое удовольствие, пока есть такая возможность. Найл вопросительно вскинул брови. Из того, что он знал — ведьмы заключили сделку с дьяволом, и Хоран всегда думал, будто это их желание. – Почему ведьмы прокляты? – уточнил он настороженно. – Ведьмы — дочери дьявола, – объяснил Гарри, медленно поглаживая Найла по груди, кажется, пытаясь отвлечься от грустных мыслей. – Понимаешь, только у людей есть свобода выбора. Они могут оказаться в Раю или в Аду, в зависимости от того какую жизнь вели. Ведьмы всегда попадают в Ад, – проговорил Стайлс твердо. – Охотники на нежить, какие бы преступления ни совершали, за свое праведное дело — уничтожение ведьм и других порождений дьявола, обязательно вознесутся на небеса. – Охотники на нежить? – машинально переспросил Найл. – Да, – кивнул Гарри и вновь грустно улыбнулся уголком губ. – Это лучшие из смертных. У нас в народе считается, это те люди, кого ангел поцеловал при рождении. Этот поцелуй даровал охотникам на нежить возможность узнавать нас по запаху, – объяснил он. – И могущество лишить нас жизни. Да, такое могущество у Найла, действительно, было. В его руках любое серебряное оружие несло ведьме смерть. Раны, нанесенные его руками, не затягивались с помощью колдовства, поэтому ведьмы всегда старались вычислить охотников на нежить и уничтожить раньше, чем они успевали приблизиться. – А ты не боишься? – спросил Найл, убирая с лица Гарри упавший локон. – Того, что с тобой будет после смерти. Отчего-то он решил, что Гарри скажет: «Нет». – Очень боюсь, – тихо произнес Гарри и вновь улыбнулся, однако его глаза были наполнены ужасом. – Но я не могу как-то изменить свое будущее. По крайней мере, отведенный мне век могу провести как хочу, – заключил он. – Знаешь, с тех пор, как я сбежал из дома, я наслаждаюсь каждым днем. Я рад, что встретил тебя, – проникновенно прошептал он. – Я понял, что такое счастье. «Ты уже мог гореть в Аду, – подумал Найл, поглаживая Гарри по голове. – Сперва твоя жизнь была сплошным несчастьем, и даже после смерти ты не смог бы обрести покой. Не сможешь». – Совсем ничего нельзя сделать? – спросил Найл, сам не понимая, для чего ему эта информация, но в груди собралась неприятная тяжесть, которую хотелось как-то выгнать из тела. – Нет никакого заклинания, чтобы кто-то мог отдать тебе свое место в раю? – Нет, конечно, – ответил Гарри, засмеявшись с какой-то трогательной жалостью. – Тем более, это было бы несправедливо. Представь ведьму, которая всю жизнь творит всякие непростительные поступки, а перед смертью облапошит какого-нибудь человека, чтобы он горел в Аду вместо неё. Вот уж не думаю, что Он допустил бы такое, – добавил Гарри, многозначительно подняв глаза к небу на миг. «Я попал под его чары, – подумал Найл с какой-то безысходной тоской и вновь провел ладонью по кудрявой макушке. – В тот миг, когда я заговорил с ним на кладбище, совершенно очевидно, что я попал под его чары». Только так и никак иначе Найл мог объяснить внезапно возникшие чувства, желание целовать эти губы, кажущиеся очень красивыми, наблюдать за тем, как Гарри осваивает заклинания. Рука просто не поднималась. Он не мог исполнить свой долг и убить Гарри. Найл не только не хотел убивать его, но также расстраивать, ранить или обижать. Лгать тоже не хотелось, но другого выхода просто не было. Найл прекрасно понимал — скажешь правду и расстанешься с ним навсегда. Странное дело, но Хоран предпочел бы ощущать себя марионеткой, подчиняющейся чарам, потому что мысль о расставании казалась ему даже более мучительной. – А можно мне взять твою рубашку? – спросил Гарри. Он одалживал одежду Найла не в первый раз — сбежал из дома Стайлс практически налегке. – Хочу сегодня быть очень нарядным, когда получу свою звездочку! Обычно ведьмы устраивают праздник, собираются всем ковеном... Я на таком празднике никогда не был, но сестра рассказывала, что это очень весело. – Бери, – просто ответил Найл. Удивительно, он не подумал о том, что Гарри не стоит рыться в его чемодане. Он был поделен на две части: оружие лежало справа, в небольшой сумке на молнии, а одежда — слева. О чем Найл забыл, так это о кинжале, завернутом в рубашку. Он всегда держал его в быстром доступе, чтобы не приходилось расстегивать и застегивать сумку в экстренной ситуации. – Ничего себе, – удивленно проговорил Гарри, замечая выкатившийся к его ногам кинжал, и с любопытством взял его в руки. – Серебряное лезвие! Между прочим, именно таким кинжалом меня можно убить. Обычные раны легко затягиваются, если немного поколдовать, но если удар нанесен серебряным клинком, рукой охотника на... Гарри осекся, застыл и молча покосился в сторону Найла. Хоран ощутил странно-неприятную волну, подкатившую к горлу. – Ох. Вот как, – тихо заметил Гарри и покачал головой. – Ну, конечно. Поэтому мы и встретились — ты нашел меня по запаху, так? Конечно, это было так. Теперь картинка ясно сложилась в голове Гарри, несмотря на всю его наивность. Найл, лежащий на диване с потрепанной книгой в мягкой обложке, свесил ноги и медленно сел — в его голове было пусто. Он много думал в последнее время о том, как объясниться с Гарри, да так ничего и не придумал. Это было слишком внезапно, он не знал, с какой стороны подойти к разговору. В ту же секунду Гарри подал ему кинжал тупым концом. – Держи. Найл взял кинжал машинально — брать оружие в руки для него было так же естественно, как чистить зубы по утрам. А вот взглянуть Гарри в лицо было намного трудно. – Что же ты медлишь? – еле слышно спросил Гарри. Его голос дрожал от слез. – Не мучай меня, сделай это быстро. Эта просьба полоснула Найла тупой болью, будто Гарри двинул его кулаком поддых. Он положил кинжал на диванную подушку и медленно спустился на пол. Гарри по-прежнему сидел у чемодана. Он беззвучно плакал, не стирая слезы с лица. – Убей меня ты, – попросил Найл. – Зачем? – всхлипнул Гарри. – Потому что я не хочу убивать тебя, – ответил Найл, наблюдая за тем, как Гарри трясется от безмолвного рыдания. Это было мучительное зрелище, но он не мог отвести глаза. – Так что убей меня ты. Хочу умереть от твоей руки. Дрожа от боли, горя и предательства, Гарри даже не посмотрел в его сторону. Ему было трудно справиться со слезами. Он не хотел с ними справляться, потому что знал — это его последние мгновения на этом свете. – Я не хочу убивать тебя, – произнес он так тихо, что этот звук легко можно было перепутать с дыханием. – Ты должен, – решительно произнес Найл, беря Гарри за руку. – Либо я — тебя, но я не стану, либо ты — меня. Так что давай, останови моё сердце или заставь мою кровь испариться... Гарри уставился на него с ужасом. Его глаза, полностью влажные, сейчас напоминали драгоценные камни. Не то чтобы они выглядели как-то иначе в обычное время, но сейчас сияли ещё ярче. – Ты видел такую магию? – спросил он, ошеломленно прикрыв рот рукой. – Я видел много магии, – ответил Найл. – Тогда ты должен понимать, что я так не умею, – проговорил Гарри. Его губы беспомощно дрожали. – Я выучил только десять заклинаний... – Этот разговор ни к чему не приведет, не стоит его продолжать, – прервал его Найл. Гарри застыл, глядя на него с болью и печалью. – Возьми кинжал и перережь мне горло. Грусть в глазах Гарри уступила место искренней обиде. Найл подумал — вот оно. Вот именно эти чары и завлекли его. Ещё тогда, на кладбище, когда Гарри мимолетно заметил, что не хочет пугать людей армией оживших мертвецов. – Я не хочу. – Тогда забудь о том, что я охотник на нежить, – неожиданно для себя попросил Найл, касаясь руки Гарри. – Поверь в то, что я не хочу тебя убивать. Не бойся меня. Гарри быстро зачерпнул ртом воздух. – Как я могу тебе поверить? – Если любишь — поверишь, – просто ответил Найл. У него не было никакой уверенности, что всё работает именно так. Он знал, что любовь и доверие — не всегда спутницы друг друга, хотя знающие, мудрые люди обычно утверждали обратное. Он не думал. Произнес то, что само родилось у него на языке. Гарри медленно выдохнул, чтобы вновь не сорваться на слезы. – Я люблю, – тихо сказал он и посмотрел на Найла со смесью стыда и трепета. – Но я боюсь. – И я боюсь, – заметил Найл честно. – И я люблю. – Почему любишь? Найл машинально провел ладонью по собственному затылку, будто пытаясь поймать хоть одну мысль, затерявшуюся в голове. – Не знаю, – искренне ответил он. – Наверное, потому что ты пахнешь приятно. Гарри тихо засмеялся. На его глазах вновь выступили слезы, но уже не те, что минуту назад — другие. Слезы облегчения и радости, надежды и нежной-нежной любви. – Хорошая причина, – проговорил он, приближаясь к Найлу, и осторожно прижался щекой к его груди.