День новогоднего сурка

Дазай искренне ненавидел атмосферу рождества: бесили веночки в американском стиле, которые должна была вешать на дверь их офисная конторка по указанию начальства, чтобы все ощущали зассанный праздничный дух, бесили откровенно жирные Санта-Клаусы, которые, разве что, могли олицетворять сотрудников, которые с трудом пережили салатный ажиотаж первого января. Не бесили разве что гирлянды: они отдавали приятным светом, создавая в какой-то мере атмосферный полумрак. А вот мишура бесила — их кадровик, Джуничиро, неустанно накидывал ее Осаму на шею, из-за чего хотелось неистово чесаться, как будто надел дешевый шерстяной свитер. Впрочем, по иронии судьбы, украшаться должно было каждое помещение, а Осаму, как начальник отдела, должен был этот бедлам возглавлять. Учитывая, что ему за это не допалчивали, настроение летело вниз так же быстро, как дни до первого января. –Да ладно вам, это же время чудес, — Ацуши, тепло улыбаясь, развешивал по карнизам злополучные полоски мишуры. –Тринадцатая зарплата — это время чудес. А остальное так себе, — Дазай горестно вздыхает, пытаясь собрать искусственную елку, но вместо этого из раза в раз получая нечто похожее на грешную смесь табурета с системой водоотведения. –Ну как вам не стыдно? Это же праздник, в конце концов, время, которое можно провести с семьей. Тем более, вы больше всех ворчите с самого утра, хотя обычно работаете и не жалуетесь, — Ацуши осуждающе фыркает, спрыгивая с табурета. — Даже Чуя-сан из соседнего отдела пришел помогать на ваши вопли о ненависти к человечеству. И все еще говорит, что ему очень нравится проводить время в вашей компании, что удивительно. — Стажерам слова не давали, — Осаму фыркает в ответ, наконец сдаваясь, оставляя ёлку на полу. — Я не выиграю этот бой, ёлка из него вышла победителем. А этот ваш Чуя — высокомерный выскочка. Видите ли, в первые три месяца работы обогнал наш отдел по показателям. Тоже мне! –Это неудивительно, вы были постоянно по командировкам с Огаем-сама, и в отделе не осталось непосредственного начальника, поэтому работа шла несколько медленнее. Считайте, дали новичку фору, — Ацуши пожимает плечами. Графический отдел шел неизменно под управлением Осаму, но как только тот уезжал с высшим руководством в Европу, чтобы наладить дела с тамошними компаниями, за руль становились либо Джуничиро, либо Наоми, которым не хватало сосредоточенности, опыта и организованности, чтобы держать отдел в узде, во время напоминая про исполнение обязанностей тем, кто запаздывал, и не трогая тех, кому требовалось время, если отдел им располагал. Поэтому на рабочем месте неизменно начинался кавардак, вплоть до того, что однажды вместо обложки к продукту чуть не выпустили нечто из серии «Сам себе дизайнер». Дазай же, по возвращении, всегда много ругался, пил кофе в нечеловеческих количествах, и в еще более нечеловеческих работал. С появлением в отделе логистики Чуи, в Дазае проснулся истинный соревновательный азарт: Накахара, будучи совсем новеньким в компании, умудрился поднять с колен отдел логистики, просевший после прошлого начальника, а потом и вовсе его вывести, как конкурента по производительности для отдела графики. Осаму, который пожизненно привык быть лучшим, такая позиция вовсе не устраивала, о чем он как-то раз сказал Чуе в лицо. Накахару же, кажется, такая позиция больше умиляла, чем расстраивала, и тот воспринимал вызов как нечто вроде дружеского соревнования, что бесило Дазая еще сильнее. — Мне попросить его уйти? — Ацуши косится глазами на Чую, закончившего со своей частью комнаты и направляющегося к ним. — О боже, нет, если я останусь здесь только с утрированно праздничными вами, вместо гирлянды повешусь я, — Осаму закатывает глаза. Чуя в одной комнате с ним, сколь бы бесячим он не был, все еще был лучше, чем слащавая праздничная суета подчиненных самого Дазая. —Ну, с той половиной мы покончили, и…– Чуя, источая собой ауру уверенности до этого, резко ступорится, падая взглядом на неудачно собранную Дазаем ёлку. — С каких пор водопроводные трубы обклеивают иголками? — нач. отдела выгибает бровь, осматривая коллегу недоумевающим взглядом. –С тех самых, как ты здесь работаешь, — Осаму, будучи и так раздраженным, был отнюдь не против полезть в бутылку, однако обстановку разрядила вовремя подошедшая Наоми с братом. –А мы желаем, чтобы с вами произошло настоящее новогоднее чудо, чтобы вы искренне прочувствовали дух рождества, — Наоми, лучезарно улыбаясь, протягивает начальнику стеклянный шар, внутри которого падают снежинки. Дазай, рефлекторно взяв в руки подарок, смаргивает, удивленно глядя на сотрудницу. –Это угроза такая, да? Падение снежинок в шаре резко замедляется, Дазая будто бьет обухом по голове, и он открывает глаза вновь на моменте, где Наоми, склонившись над ним, протягивает ему шар. Сжав и разжав руки, убеждаясь, что шара в них нет, Осаму кажется, будто его постиг ежесекундный приступ маразма, однако шар все равно берет, как минимум из уважения и перманентной любви, к своему коллективу в любое время, кроме новогодних праздников. Возможно, ему просто случилось на секунду задремать, и его мозг просто предпочел додумать, что взял шар, как логическое продолжение действия? У всех ведь бывает, особенно на фоне усталости. –Ну, из духов рождества, я чаще всего чувствую внутри себя прошлое, если ты понимаешь, о чем я. После каждой моей командировки, мы сливаемся в акте жесткого безудержного БДСМ*, — падение снежинок внутри шара замедляется вновь, и все начинается сначала. *** После опробованных различных вариантов поведения при одарении шаром, начиная от «Спасибо, но рождество я все равно ненавижу» до «ИДИТЕ НАХУЙ, Я НЕ ВОЗЬМУ» и попытки бежать, Дазай понял одну простую вещь: по каким-то нным причинам, шар препятствовал его негативным высказываниям в сторону праздника, включая нытье, завуалированный мат, молчаливые плевки, кидание самого шара в стену и так далее. Поскольку проживать одно и то же бесячее событие сотню раз не хотелось, Осаму решил играть по правилам, решив, что как только пройдет этот день — тридцать первое декабря, пройдет и новый год, а значит, шар отключится, и просто прекратит его терроризировать. Впрочем, все оказалось чуточку сложнее. К несчастью, человек абсолютно не то существо, которое может контролировать себя постоянно. —И все-таки я считаю, что украшения — это как минимум… странная традиция, — Дазай избегает ярко негативных высказываний, облегченно выдыхая, понимая, что пока что ничего страшного не случилось. — В древности это было жертвоприношением, на ёлки вешались кишки, органы и не только, а сейчас вот, — Осаму обводит рукой мишуру. — Плод грешной любви змеи и дождика. — Это все очень интересно, конечно, но ты можешь ее повесить? — Огай, глава компании, тяжело вздыхает. Дазай был его потенциальным преемником в будущем, но каждый Новый год становился абсолютно невыносимым. —Да не полезу я туда, я… — Осаму не успевает даже предъявить боязнь высоты, как аргумент собственного нежелания, как момент снова повторяется сначала. И Дазай очень быстро понимает, что его не просто отбрасывает куда-то назад при выражении недовольства, он должен исполнить просьбу, если вновь скажет что-то негативное о празднике. Тогда он, конечно, не станет проживать момент заново, но… А если попадется просьба, которую ему в целом не захочется исполнять даже под дулом пистолета, что тогда? Поразмыслив, Осаму решает, что хорошей идеей является просто поиграть в молчанку этот день. Не скажет ничего плохого или сомнительного — может не выполнять чужие задания, гениально! Все-таки согласившись повесить гирлянду и пару минут постояв на шаткой стремянке, Дазай быстро уходит к себе в кабинет, оправдавшись частью работы, которую он планировал сделать на новогодних каникулах из дома. В целом, это даже хорошо — больше сделает сейчас, больше отдохнет потом. На дверь было решено повесить табличку «Не беспокоить» — так коллеги не будут ломиться к нему в кабинет, и он просто спокойно переждет этот день наедине с собой, документами и кофе. Впрочем, иной раз новогодние чудеса оказываются несколько более хитрыми и подлянистыми, чем мы можем себе представить. Часы показывали без десяти двенадцать, и Осаму, решив, что за десять минут с ним вряд ли что-нибудь случится, высовывается из кабинета, крадучись пробираясь на территорию небольшой офисной кухни — кофе в его кабинете за 6 часов умудрился кончиться, большая часть сотрудников уже разъехалась по домам, а ему нужно просто пересидеть этот день внутри офиса, чтобы случайно не начать играть в Санта Клауса на улице, исполняя желания прохожих. Впрочем, на кухне ждал не самый приятный сюрприз — Чуя, почему-то, тоже остался после закрытия, и сейчас мило попивал кофе, за которым Осаму и держал путь. Учитывая разговорчивость главы отдела логистики, этот диалог явно будет напоминать минное поле, но делать нечего — если Дазай развернется сейчас, выглядеть будет как минимум странно. — О, ты тоже здесь? Обычно новый год проводят с семьей, думал, ты тоже поедешь, несмотря на твою ворчливость, — Накахара мягко улыбается, похлопывая по столешнице рядом с собой, приглашая присесть рядом. ―Мне не с кем, — Осаму говорит коротко, стараясь лишний раз не открывать рот, чтобы не сказать лишнего. Чуя и без того раздражал, а в праздник еще пуще прежнего. Подойдя к столешнице, Дазай встает рядом с сидящим на ней мужчиной, пытаясь отыскать по бесконечным шкафчикам хотя бы небольшую пачку растворимого кофе, чтобы уйти в кабинет вместе с ней, однако сдается, понимая, что он слишком давно пристрастился к молотому и кофеварке, чтобы проверять запасы, а сотрудники извечно забывали их пополнять. Вздохнув, Осаму подставляет свою кружку под капельнику кофемашины, дожидаясь, пока та перемолит зерна, готовясь к новому проявлению любопытства от коллеги. — Вообще? Слушай, можем отметить вместе, у меня тоже никого, — Смотря в сверкающие глаза Накахары, Осаму мог поклясться, что если бы даже у него и был кто-то дома, то Чуя бы его вытурил. –Пас, для меня рождество не имеет важности, оно бесполезно, — Дазай пожимает плечами, после этого моментально впадая в ступор, понимая, что именно он сказал. Ну что ж, жизнь иной раз полнится отвратительными совпадениями, и остается надеяться, что желание Чуи будет чем-то вроде просьбы подать ложку, или что-нибудь еще. Пожалуйста, этот день и так был ужасно сложным. Чересчур, блять, сложным. –Тогда, могу ли я рассчитывать на маленькое новогоднее чудо? — Накахара отталкивается бедрами от столешницы, подходя ближе к Осаму, и у того сжимается все внутри в предчувствии чего-то нехорошего. — Какое? — Дазай выдавливает из себя вопрос вместо того, чтобы сразу ответить нет, пытаясь соответствовать правилам игры. –Поцелуй. Ты мне нравишься уже довольно долго, но ты постоянно в работе, и мы толком не пересекаемся, — Дазай нервно усмехается про себя. Конечно дело в работе, а не в том, что Осаму чемпион по избеганию людей, которые ему не симпатизируют. — Я бы хотел провести этот новый год вместе с тобой. В секунду решая, что вообще-то он готов жить в вечной временной петле, Осаму совершает рывок вперед, сталкивая взмахом руки сахарницу со столешницы и толкая Чую в грудь, после этого совершая довольно крупный шаг вперед, планируя перейти на бег, но вместо этого проскальзывая ногой по гладкому кафелю, и почти что утягивая за собой Чую, в попытке не упасть. К сожалению или к счастью, Накахара стоял на ногах крепче, поэтому умудрился поймать горе беглеца, подхватив руками под спину, после чего произошло то, что напрочь исказило ситуацию: Дазай, с удивлением обнаружив, что не упал, резко поднял запрокинутую голову в обратное положение, не только ударившись с Чуей носами, но и соприкоснувшись губами, чем тот воспользовался, утягивая юношу в поцелуй, сминая сухие губы, но не спеша проталкивать язык, оставляя касание почти что целомудренным. — Это «да» или «нет»? — Чуя насмешливо выгибает бровь, слыша, как часы на полке начали играть рождественскую мелодию, обозначая, что только что настал новый год. —Это «Я подумаю, но ты классно целуешься». *** Проснувшись на диване в загородном доме Чуи, по совместительству в охапку с ним самим, Дазай сонно ищет рукой звонящий телефон, понимая, что столько громкий рингтон у него стоит лишь на одного человека — Мори. Уезжать сейчас, конечно, не хотелось, но рабочие дела иной раз бывали срочными, и, к сожалению, не терпели отлагательств. Впрочем, прижав трубку к уху, Осаму отмечает для себя две вещи: хорошая — ехать было никуда не надо, плохая — он не знает, как оправдываться. –Это, конечно, не мое дело, но ребята с пункта охраны, который ты посадил сидеть на камерах, сообщили мне, что ты разгромил половину кухни, чтобы поцеловать Накахару. Ты знаешь, что первое было не обязательно? — Мори звучит насмешливо, и Осаму чертыхается, понимая, что компания теперь слухами полнится. –У меня было Новогоднее настроение, поговорим не в выходной, — юноша фыркает, быстро сбрасывая звонок, стараясь не разбудить Чую. День новогоднего сурка объявлен закрытым, но какой ценой?