---
— Так, все дошли? — остановившись у главного входа музея науки, мужчина осмотрел свою группу. — Все! — громко ответили некоторые из ребят, на что куратор кивнул, доверился. Развернувшись, он задал направление остальным — идти внутрь, — а сам остался позади, чтобы точно пересчитать каждого барашка из молодого стада. И остался вовсе не зря. — Арсений Сергеевич, меня забыли! — как только последний человек зашел внутрь, с противоположной части улицы послышался отчаянный крик. Ягнёнок потерялся. — А я-то думаю, кого ж не хватает. Шастунишка, где потерялся? — длинная неуклюжая шпала всегда вызывала у него улыбку. — Шнурки развязались. Остановился, завязал, голову поднял — никого нет, — спутанно заговорил студент, поправляя сползающую челку и стараясь отдышаться от бега. И как можно быть таким милым в такой нелепой ситуации? — У тебя номер телефона мой есть? — Склонив голову вбок, мужчина очертил взглядом запыхавшееся лицо в ожидании окончания отдышки после марафона в сто метров у младшего. — Есть. Но телефон сел, — в непонимании ответил младший. — Как так-то. Будешь тогда рядом со мной ходить. А то унесут тебя китайцы на опыты, мы и не найдем. — Зачем я им на опыты? — смутился парень. В ответ преподаватель лишь мягко посмеялся. — Заходи внутрь, все нас уже заждались.---
На удивление, экскурсия прошла лучше ожидаемого. Экскурсоводом оказалась молодая девушка, которая на одной волне со студентами прошлась по каждому экспонату. Оказывается, физика не так уж и скучна. Под конец группа, измотанная познаниями, дружно свалилась на уличную лавочку и принялась обсуждать свои открытия. Вскоре у них и спор назрел по поводу крутости двух ученых: Эйнштейна и Ломоносова. Не любя громкие разговоры, Антон ушел в сторону. Ему с самого утра было плохо: то живот закрутит, то в виски стрелять начнет, то тупая боль пройдется по телу, изматывая сознание, — и палящее солнце да шум лучше не делали. Тенька была мало — всё же лето закончилось всего неделю назад, и, несмотря на извечно пасмурный город, тепло задерживалось в нем на пару дней, — потому довольствоваться пришлось маленьким выступом крыши. — Антон, всё хорошо? Ты бледный, — озабоченный непривычным поведением студента, подошел к нему Арсений Сергеевич. — Всё тело ломит, — тихо ответил юноша, обхватив двумя руками живот. — Прости за откровенный вопрос: течка? — Наверное. — В плане «наверное»? У вас — омег — разве нет календарей специальных? Даже у нас они есть, — хмуро высказался преподаватель. — Есть, конечно, просто не все ими пользуются. — Шастун! Ты совсем за здоровьем своим не следишь?! То спать ложишься в пять утра, причем во время учебы, то не ешь совсем, то это. Может пора уже, сколько годиков-то, — мирясь с желанием дать нерадивому подзатыльник, отчитывающе сказал мужчина. — Ну Арсе-е-е-ений Сергеевич. Вот не надо мне мамой становиться, сам разберусь. Вы зачем вообще подошли? — Тебя бледного увидел. Домой может пойдешь? — Нет, нормально всё. Куда мы дальше? — Не желая больше общаться, Антон уставшим взглядом уставился в глаза напротив. — Прогуляться, поесть и еще один музей, возможно потом кино. Уверен, что нормально? — изогнув бровь на очередное поскуливание младшего, риторически решил узнать Арсений. — Да. — Дитё малое. — Недовольство же надо показать, верно? — Замечу, что тебе хуже — за уши домой потащу! — Вы не знаете, где я живу, — хмыкнул парень в ответ, но оказался мигом разбит и введен в ступор. — Думаешь, я бездомный? — выгнул бровь преподаватель, самодовольно усмехнувшись на раскрывшиеся глаза мелкого. Не то чтобы Антон к нему домой не хотел (даже наоборот, хотел и сильно), но в сложившейся ситуации было слишком неловко для таких признаний даже самому себе — в течку омегам по-хорошему из дома не выходить для собственной безопасности, а тут идти к альфе в первый же день… — Не переживайте, не заметите. — Довольный, как наевшийся сметаной кот, Шастун улыбнулся на недовольное лицо мужчины, ясно слыша в голове его мысли: не «не заметите», а «хуже не будет». — Я предупредил, Шастун! — не озвучив слова, Арсений лишь грозно взглянул в скорчившееся от очередного приступа боли лицо и сжал губы в тонкую нить. Как же хочется забрать всю твою боль себе. Обнять и не выпускать, пока животы не заурчат так, что соседи сбегутся на звук. Кстати о животах. — Так, ребятки, куда дальше? Можем пойти покушать, заодно прогуляемся под солнцем. Редкое событие вообще-то! — возвращая самообладание, Попов подошел к своим студентам. Спор их так и не прекратился, так что оказался прерван искусственно. — А потом куда? — Один из студентов — темноволосый парень среднего роста с весьма густыми усами и лысой головой — поднялся со скамьи, беседа на которой уже давно наскучила. — Остались билеты на музей научный. Он детский, так что вам понравится. После можем в кино сходить, если у кого-то еще ноги останутся. — Тогда бежим кушать! — светлая девчушка подскачила на месте, испугав пару человек неожиданно громким голосом. — Только давайте не в фастфуд? Я на диете. — Хорошо, Настён. Что насчет роллов? Тут недалеко ресторанчик есть. Тебе можно? — Дружелюбная улыбка озарила лицо преподавателя. Диеты, диеты. Куда дальше худеть? — Роллы — да! — воскликнула она и принялась сгонять остальную часть группы со скамьи, дабы поскорее пойти есть. — Я так понимаю, возражений нет? — осмотрев всех, Арсений отрицаний не заметил. — Тогда нам прямо туда, на перекрестке налево, потом направо. Дальше увидите сами. Вперёд, я за вами сзади следить буду — так удобнее. Гора студентов дружно кивнула и направилась в нужную сторону. Антон немного замешкался, понимая, что есть он не будет из-за аллергии на рис, но всё же присоединился в конце «цепочки людей». Преподаватель вскоре сравнялся с ним. Краем глаза он посматривал на движения Шастуна — они ясно показывали, что хуже стало, да и омежий запах постепенно распространялся в воздухе, хоть и был заметен лишь при близком нахождении к источнику. — Тошка-картошка, не надумал домой идти? — Стоило попробовать, правда же? — Нет, Арсений Сергеевич, — сделав вид абсолютного счастливого человека, ответил парень. — Антон, я прекрасно вижу, что тебе стало хуже. Может в аптеку хотя бы за обезболивающим зайти? — Улыбка сменилась на серьезность. — Не надо. — Я не могу смотреть на твои мучения. Пожалуйста, Антон. Я куплю тебе таблетки, пока вы будете в ресторане, тут недалеко как раз аптека есть. — Не надо, — с тем же упором ответил мелкий. Да, таблетки помогли бы ослабить мучения, но утруждать этим преподавателя не хотелось. — Почему? — Зачем? — В смысле? — не особо поняв ответа на вопрос, нахмурился Попов. — Зачем Вам покупать мне таблетки, причем на свои же деньги? — Я не могу смотреть на тебя, корчащегося от боли. — Отвернитесь тогда. — Антон, я серьезно. — Откуда он эти фразочки берет? Что за паблик подростковый? — Я тоже. Серьезней некуда. — Ладно. Сам напросился. Остаешься без музея и кино. — Терпение не бесконечно, знаете ли. — С чего это? — А с того, что я обещал. Поедем домой. — Вы не знаете, где я живу. — Молодец, утруждать не хотел, ага. Вот и не утрудил. — А я уже говорил, что мне это и не надо. У меня есть свой дом. — Ну Арсе-е-ений Серге-е-е-евич… — Не надо, пожалуйста. Я не хочу помереть от любви к Вам в Вашем доме. — Всё, раньше надо было думать. Пойдём покушаешь, а потом такси вызову. — Я не буду есть. Можно на улице останусь? Там людей много будет, наверняка и альф тоже. Не хотелось бы во время… — Сначала идет стеснение, а только потом Антон Шастун. — В общем, не хочу там быть. — Я могу вынести еду. — Нет, не надо. Я в принципе есть не буду. — Почему, позволь узнать? — в голосе отлично слышались нотки неодобрения. И не только. — Мне нельзя рис. У меня аллергия. Сильная. — Хоть и с остановками, но Антон пояснил ситуацию. — Ты это сейчас выдумал, чтоб не есть? — От него можно ожидать чего угодно. — Нет. Честно, не выдумал. С детства рис не ем, последний раз закончился в больнице с уколами. Не хочу повтора. — И чего ты раньше не сказал, что тебе рис нельзя? Я же спросил всех. — Устало произнес старший. — Вы спрашивали, все ли согласны туда пойти. Я согласен. Речи про поедание роллов не было. — Ц-ц, Шастун, блин. — Значит, мы минуем ресторан. — Ребята, остановитесь, пожалуйста! Смотрите сюда, видите вывеску? — За время разговоров компания уже подошла к последнему перекрестку, откуда прекрасно виднелся ресторан. — Красную? — отозвалась Настя. — Да. Вам туда. Шастун плохо себя чувствует, я сопровожу его до дома. Идите кушать, сейчас скину в группу электронные билеты в музей. Адрес тоже будет, но, думаю, вы и так знаете, где он. Тут пара остановок на метро и чутка пройтись. Повеселитесь и не потеряйтесь! — Арсений Сергеевич, а если Вас не будет, то… Можно ли вернуть бутылочку? — Детский сад вернулся с угрозой новой истерики. — Вот вы алкашня, конечно. — Наругал, но из рюкзака всё же достал «сокровище» деток. — Держи. — Спасибо, удачи вам. Шастун, поправляйся! — Довольный студент чуть ли не поклонился двоим в ноги и, развернувшись, увел толпу за собой. — Тебе курицу можно? И макароны или гречку? — Параллельно доставая телефон из кармана для вызова такси, стал перебирать в голове меню Попов. — Да, а что? — Вспоминаю запасы еды, чтоб тебя накормить. — Зачем? Не надо меня кормить. А еще лучше: не надо меня никуда сопровождать. Сам доберусь, не маленький. — Да-да, конечно. — Заказ мужчина сделал быстро и жестом показал направление к месту, куда через пару минут должна прибыть белая ауди. — Я уже достаточно взрослый. — Ага, только если ты взрослость меряешь количеством половых партнеров. — Настала тишина. Тут и сказать нечего, когда партнеров не было. — И чего примолк? Словарь ответов закончился? — усмехнулся препод. — Ага. — Лучше поддакнуть, чем что-то лишнее сморозить. — Какой-то странный ответ, не свойственен тебе. Неужели не было никого? — вновь усмехнулся Арсений, удивленно посмотрев на собеседника. — Ну посмейтесь еще, давайте, — обиженно пробурчал тот. — Подожди-подожди, ты хоть встречался с девушкой какой-нибудь? Хотя б в школе. Не поверю, что к тебе ни разу не подкатывали. — С серьезностью в голосе возразил мужчина. — А вот поверьте. Не было у меня девушки. — А парня? — К сожалению, нет, — случайно ляпнул начало фразы, осекшись слишком поздно. — В плане «к сожалению»? — Вот вам и «ляпнул». — Ты гей? — К сожа… — Опять «к сожалению»? Что ж ты жалеешь вечно? — А как тут не жалеть, если тот, в кого я влюблен, никогда не будет любить меня. — На этом Арсений затих, ощущая мощное биение сердце. Не хотелось бы знать, что Антон кого-то любит. Нет, конечно, он имеет право на это, но всё же болезненно такое воспринимать. — Ты про шаверму? — Лучше отшутиться, чем думать. Антон со смеху прыснул, но резкая боль в животе заставила не только остановиться, но и тело вздрогнуть, отчего ступня соскочила с тротуара. Туловище стало перевешивать назад, однако упасть так и не смогло. Спасибо Попову, вовремя схватившему студента за ладонь и потянувшему на себя. — Живой? — Да. — Вернув равновесие, парень быстро осознал нахождение своей руки. Вопреки желанию сердца, попытался достать ее из мягких ладошек старшего, однако ничего не вышло. — А всё, Шастунишка, будешь теперь за ручку ходить, чтоб к таджику за еду не убежал. — В смысле? — ахерев от событий за несколько секунд, Антон медленно перевел взгляд на собеседника. — В самом натуральном. Вот и наше такси. — Указав пальцем на машину через дорогу, старший закончил разговор. Дальнейший путь прошел в полной тишине. Арсений думал о влюбленности студента, пытаясь смириться с этим. Сам студент не знал, как реагировать на держание за руки и вопросы преподавателя. Временами он скрючивался от боли, помогая себе прожить очередной приступ, однако и тогда мысли не пропадали. Внизу уже чувствовалась сырость, что никак не успокаивало. В такси он ничего не испортит — не успеет, а вот в чужом доме может, чего вовсе не хотелось бы. Слинять не выйдет никак, потому остается только смириться и заранее начать краснеть. — Тебе помочь выйти? — Поездка подошла к концу буквально за десять минут. На вопрос Антон словами ответить уже не смог — просто кивнул. Принимая состояние бедняги за «херовое», старший поспешил вытащить его из машины на руках. Сопротивления никто не оказал, чему он был крайне рад. — Арсен Сергеич, поставьте меня на ноги, пожалуйста, — сквозь боль от неловкости промычал парень. — Сильно болит? — проигнорировав просьбу, Арсений решил отвлекать больного разговором, а не бессмысленными попрошайками. — Впервые та-а-а-ак сильно. Обычно меньше. — Потерпи чуточку, Тош. Сейчас на лифте поднимемся и всё. Так и оказалось — не обманул. Через пару минут Попов осторожно уложил на мягкую кровать паренька и обрадовался своему утреннему опозданию, благодаря которому не заправил постель. Сняв обувь со студента, он укрыл его одеялом. Сестра — тоже омега — всегда сильно мерзла в течку в любое время года, а судя по холодным рукам младшего, его это стороной не обошло. — Тоша, у тебя нет аллергии на какие-то препараты? — Вернувшись из коридора, где осталась обувь, мужчина направился к изголовью. — Не надо, я потерплю, — еле прошептал Антон, чувствуя темноту в глазах и шум в ушах. — Антон, посмотри, пожалуйста, на меня. Тебе не стоит ловить обмороки, — не сумев справиться со своими эмоциями, Попов протянул ладонь к чужому лбу и слегка погладил его. От неожиданности парень вздрогнул, но, сообразив, что к чему, расслабился. — Прости, — понимание происходящего быстро вернуло сознание Арсению, отчего он мигом отдернул руку. — За что? — Хоть глаза страдальца и были закрыты, брови прекрасно передали по-детски хмурый взгляд. — Ты говорил, что влюблен в кого-то, а я вот так бесцеремонно лезу. — Хотелось бы соврать, однако внутри что-то заставило сказать правду. Быть может, это была надежда на забывчивость младшего или его сонливость в моменте. — Я… — Самое время сказать. Тебе терять нечего, ты боялся и сюда прийти. — Схожу за таблеткой. Постарайся не потерять сознание. — Зачем, сука, я это сказал. Ему и так херово, а сейчас еще про это напомнить… И вести себя так. Идиот! — Я про Вас… говорил, — прошептал Антон, заранее начав жалеть об этом. Теперь неловкость будет до конца дня, молодец. — Мне послышалось? Про меня? — В ответ раздалось лишь неуверенное «угу». — Я всё же схожу за таблеткой. Никуда не уходи. Я скоро, солнце. — А если он так сказал не про меня? Ему же плохо, мало ли… Так и не узнав про аллергию на лекарства, Попов взял «Нурофен» — сестра использовала его, а опираться в познаниях больше не на кого. Стакан с водой в комнате сразу отправился на тумбочку, как и таблетка, а освободившимися руками старший приподнял скулящего паренька, дабы тот не подавился, глотая воду. — Антош, открой глазки. — Парень явно через силу смог приоткрыть веки и сфокусироваться на голубой радужке впереди. — Вот так, молодец. Я сначала дам тебе таблетку, потом поднесу воды. Проглоти, пожалуйста, и тебе станет легче. Обещаю. — Арсений Сергеевич, зачем Вы мне это всё даёте? Можно же просто на улицу выставить. — Тот приступ боли приутих, дав сознанию небольшую передышку, которой стоило воспользоваться. — Не говори глупостей. Мне незачем выставлять тебя на улицу. С чего вообще такой вывод? — Я Вам в любви признался… — Легко краснея, Антон виновато опустил взгляд, ожидая отрицательной реакции. — Я тоже тебя люблю. И как? Появилось желание выставить меня на улицу? — мягко усмехнулся старший и протянул парню ладошку с таблеткой, пока тот еще не успел всё осознать. — Глотай таблетку. Покорно следуя указаниям, он и воды выпил, и на подушку улегся. Мозг всё так же пребывал в непонятках, пока очередной приступ не заставил его сменить квалификацию на мольбы о прекращении этого Ада. — Опять прихватило? — Вернувшийся преподаватель вновь присел у изголовья и на этот раз принялся уверенно поглаживать страдальца по волосам, наблюдая за морщащимся от боли лицом. — Должно через 10 минут подействовать. — Последовавшее молчание длилось недолго. — Чёрт, я забыл ребятам отправить билеты и адрес. — Дак сходите сейчас, они уже поели, наверное, — с остановками проговорил Антон. — И тебя одного лежать оставить? — Я не маленький, могу пару минут выжить один. — Ну-ну. Я за телефоном и обратно. — Хорошо, — вымученно улыбнувшись, кивнул парень. Сука, я, кажется, протёк. Блять, как не вовремя. Нужно попытаться это убрать. Как? Например, подтащить одеяло под себя… Через боль? Стоит попытаться. — Ты чего тут копашишься? — Студент от неожиданности замер, будто так мог остаться незамеченным. — Я… — В очередной раз от неловкости щёки начали краснеть. — Мокро? — догадываясь о причине поведения, решил сам ответить Арсений. — Судя по твоему краснеющему лицу — да. Всё в порядке, не стоит стесняться и тем более беспокоиться. Сейчас обезбол подействует, и я сменю постельное. — Частично умиляясь такой стороне извечно строго или по-детски хамящего Шастуна, мужчина присел на свободную сторону кровати. — Арсений Сергеевич, а можете не уходить? Мне с Вами спокойнее. — От волнения младший сжал кусочек одеяла в ладони и притих, как запуганный зверь. — Переходи на «ты», раз уж мы не в университете. — В ответ на просьбу мужчина отложил телефон и прилег рядом. — Можно твоего живота коснуться? — Для омег это, пожалуй, одно из полу-интимных мест, к которому просто так лучше не лезть. — Можно… — Такие просьбы, видимо, всегда будут смущать Антона. Арсений придвинулся поближе и протянул руку под одеяло, наощупь отыскивая живот. Футболка немного приподнялась, от касания парень сжался и замер, борясь от этого с большей болью. Через несколько секунд старший принялся гладить его, создавая воображаемые круги. Если это не помогло бы физически, переместило бы внимание, отчего и остальные ощущения заглушились бы. — Не убирайте… Не убирай, пожалуйста, руку. Вроде от этого становится легче. — Хорошо. — Свободную, ближнюю к парню руку Арсений перекинул через его голову и приобнял, перелегши на бок. Визуально он стал напоминать внешний забор для беззащитной сейчас омеги, что давало больший комфорт двоим. — Спать хочешь? — наблюдая за расслабившимися веками младшего и поворотом его лица к своему, предположил он. — Мне давно не было так комфортно. Так… спокойно? — Потому что ты не находился с альфой в течку, — шепотом кратко объяснил альфа. — Не уходи, пожалуйста, — уже сквозь сон ответил на это Антон, окончательно расслабляясь в объятиях. — Спи, солнце. — Напоследок Арсений чмокнул его в лоб и посильнее прижал к себе. Эх, и как же с тобой сонным теперь постельное менять, любовь моя?