Голос небес

— Тебе нужен отдых, Хели, — шёпот проносится над ухом архангела, пока тот самозабвенно выслушивает херувимов, рассказывающих о премудростях творческого процесса. Их мысли сливаются в едином потоке у Михаэля в голове, из слов на разных языках и метафор складываясь в логичную связанную идею. Михаэль оборачивается. Люцифер остановился в конце молочно-белого мраморного коридора. Он со своими золотыми браслетами и драгоценными ожерельями выглядит до странного изысканно в этом холодном интерьере Дворца, но судя по тому, как он с глубокой задумчивостью вглядывается в местные красоты, это совсем его не заботит. Это необходимость — говорит себе Люцифер. Ангелы просто забирают у него брата. Забирают так часто, что ему порой кажется, что от его Михаэля уже ничего не остаётся, кроме механической функции обслуживания небес. Он знает, что Михаэль тонко чувствует всё: как где-то нарушилось течение времени пусть даже и по воле Престолов, как кто-то из Сил повздорил или обидел друг друга, как Господство неправильно записал информацию в Древо, или как поранился при выполнении работы. Люцифер боится, что махни неправильно крыльями бабочка в их саду, Михаэль почувствует и это. — Пойдём, — Люцифер активирует метку на лбу и посылает эту настойчивую мысль прямо по их архангельскому каналу, пока никуда не спешащие херувимчики не довели его брата до иссушения. — Но мне ещё нужно заглянуть к… — Михаэль не успевает ему ответить. В следующую секунду бешеный огненный вихрь просто сметает его, насильно унося в залы Жаровен. Очнувшись через мгновение, он обнаруживает себя в комнате Люцифера, который как раз вцепился в него мёртвой хваткой. — Нет, не нужно, — серафим разворачивает Михаэля к себе, заставляя того сосредоточиться на их разговоре. Утренняя звезда чувствует, что брат всё ещё не с ним, а где-то там — на просторах небес, на многих почти бесконечных уровнях, в коридорах среди разных эмоций, чувств и мыслей. Конечно, иногда это полезно, когда правитель знает всё о своём королевстве. Но то, как Михаэль не может отказать и каждый раз мчится всё исправить, забыв о своих желаниях… Это его губит, оставляет до безумия пустым. Сколько Люцифер его помнит, младший брат никогда не мог «закрыться» от окружающих. И после коронации, принятия метки архангела, его способности будто бы только усилились. Люцифер не может смотреть на то, как Михаэль растворяется в толпе, готовый лишиться даже собственной личности ради минутного спокойствия в общем ангельском гомоне. — Я должен идти, ты же знаешь, — Михаэль снова готов подорваться с места, огонь в его глазах беспокойно трепещет. — Орфиэль и Экфикер чем-то расстроены. Надо их утешить. Я… Мне больно, когда им грустно, Люцифер, пожалуйста, отпусти меня к ним, — в больших и ярких глазах Михаэля поселяются слёзы. — Свет мой, — выдыхает Первый серафим, замыкая руки вокруг фигуры брата и закрывая его от мира. Михаэль с удовольствием обнимает в ответ, ведь это для него самый естественный жест с момента создания. Люцифер касается его метки на лбу и посылает туда свою силу, занимая образами вечного огня за пределами их сравнительно маленького мира. Тех самых огненных полей, где они жили в детстве. И пусть младший не помнит этого времени, вид пламени успокаивает его мысли и на время перекрывает все его ощущения. Михаэль слабо улыбается и щурит глаза, нежась в объятиях. Совсем немного... — Спасибо. Но мне пора, всё ещё много дел на сегодня. Легкомысленный тон брата удивляет Люцифера. И пусть его обвинят в эгоизме и ревности, он пылко, но серьёзно обещает: — Я не дам небесам забрать тебя, Михаэль. У серафима пробегают мурашки по спине, когда брат всё же отрывается от него и отвечает, медленно отходя всё дальше и дальше: — Я и есть небеса.