Once upon a dream

Сон никогда не избавлял от призраков прошлого, как бы сильно ему этого не хотелось. День сменял ночь, работа заканчивалась, и усталость истощала оболочку, вынуждая погрузиться в сон. Этот раз не стал исключением. Блэйд окунулся в холодную воду, игнорируя красную пелену, что начала расползаться по поверхности. Она милостиво скрыла его искалеченное тело под собой. Заплывшие кровью веки слипаются, шум воды заглушает звуки, и мужчина окунается в неё с головой. Он не замечает того момента, когда проваливается в сон. Бред в голове не прекращается ни на мгновение, чужие слова и воспоминания наслаиваются друг на друга. Хочется быстрее пойти к Кафке, но ведь именно она отправила его смыть с себя грязь. Подобие забвения обволакивает уставший разум, переключая его в совершенно иную плоскость. Блэйд часто видит сны, но те неизбежно истлевают в сознании после пробуждения, оставляя после себя лишь сильные эмоции и чувства. Чувство холода — первое, с чем он сталкивается в этом сне. Голова словно полностью лишается тела, и острота врезается в шею, заставляя Блэйда в шоке распахнуть глаза. Смертельный холод заполняет его лёгкие при вдохе и едва ли не замораживает сердце, но горячая кровь, как назло, начинает активнее бегать по сосудам. Он хватается за бинты на груди и обнаруживает, что на руке совсем не осталось пальцев — их приморозило к поверхности воды. Никакой боли, ничего — лишь фантомные отголоски ощущений и одновременно с этим — сильное волнение. Блэйд вдруг вспоминает, что уже дышал этим холодом однажды. Окружающее пространство напоминает тёмную безжизненную пещеру. Где-то здесь, по ощущениям, должен находиться источник света. Блэйд поднимается на ноги, делает шаг, затем ещё один и лишь спустя мгновение замечает, что кожа его ступней осталась примороженной ко льду. Он не удостоил это должным вниманием, быстро переключившись на свою прежнюю цель. В какой-то момент он обнаруживает вдалеке едва заметное сияние, исходящее из какого-то длинного тёмного ящика. Словно жаждущий воды странник, мужчина медленно доползает до него, напрочь игнорируя тот факт, что у него практически полностью отказали ноги. Он хватается за края, чувствуя, как что-то пробивает ладонь насквозь. Прекрасные ледяные лотосы, растущие внутри тёмного сооружения, пропитываются его кровью, и одна из струек медленно стекает вниз к чему-то белому. Только спустя мгновение до него доходит, что это человеческая кожа. Ледяные лотосы приветствуют его своим холодным сиянием и озаряют гроб, в котором безмятежным сном спала женщина. Её тело совсем не подавало признаков жизни, источая запах абсолютной смерти. Но это был не запах трупного разложения, нет. Для Блэйда его смерть пахнет совершенно иначе. Кровь стекала женщине прямиком на бедро, окрашивая фарфоровую кожу теплом, которого она так долго ждала. Голубые ленты и лотосы практически полностью закрывали её нагое тело, и лишь тёмная повязка на глазах осталась прежней. Неподдельный шок застыл в его глазах. До сих пор Блэйд даже не мечтал оказаться к ней настолько близко. Цзинлю всегда держала своего ученика на расстоянии меча, не позволяя себя ранить или хотя бы потревожить воздух рядом с ней. А сейчас... Сейчас она была в паре сантиметров от него. Личная смерть, что никак не соизволит покончить с ним. Чем дольше он смотрел, тем больнее давила на голову необъяснимая паника, а тело сковывал паралич. Блэйд на пробу протянул руку вперёд, мысленно готовый к худшему. Ничего не происходит. Он спокойно касается её бедра обрубками заледеневших пальцев, напоминая со стороны безумца, нашедшего драгоценный камень. Давно похороненное и изуродованное чувство внезапно разрезает сердце напополам — это был день, когда они впервые встретились. Когда он ещё не знал, что его ждёт. Воспоминания давно покинули мужчину, но пережитые чувства навсегда впечатались в разум. Маленькая и хрупкая, изящная, словно птица, но в глазах её горело безумие. Оно жгло её собственный лёд, ломало чужие кости и несло лишь отчаяние, отчаяние, бесконечное отчаяние. Он умолял её о смерти, впитывал каждое слово о прошлом, о потерянной гордости и о тех, кто погиб из-за него. Блэйд и не заметил, что его слëзы начали становиться частью заледеневшего пейзажа её гроба. Едва слышное шуршание заставляет его дёрнуться в страхе. В следующий момент Блэйд понимает, что пропал: мутный взгляд улавливает движение, но лишь когда мертвецки бледные руки опрокидывают его в гроб. Острые цветы пробивают старые раны с новой силой, вынуждая прокусить язык до крови и в отчаянии схватиться за края гроба. Однако её руки с титанической силой сжимали его шею, не позволяя даже поднять голову. Блэйд чувствовал, как её упругая грудь тëрлась о него, делая из кучи рваных ран одну огромную дыру. Чем сильнее он сопротивлялся, тем глубже впивались осколки цветов, а руки рвали его тёмные волосы. В какой-то момент Цзинлю обхватывает его ногами и прижимает ещё ближе, вынуждая мужчину выгнуться вперёд от дополнительного давления. Ему начинает казаться, что позвоночник вот-вот треснет пополам. Ледяная кожа Цзинлю напитывалась теплотой его крови, и короткие ногти с усилием раздирали мышцы, стремясь быть ещё ближе к спасительной теплоте. Крики боли тонули в её сбитом дыхании одержимого зверя. Мир перед глазами расплывался, агония захлестнула сознание, воскрешая все эти чувства по новой, напоминая, как же ужасно всё-таки быть её учеником. Мышцы на руках Цзинлю едва ли не лопаются от напряжения, когда она опрокидывает Блэйда на спину. Её светлые волосы слиплись от чужой крови, даже те, что были на лобке, окрасились в бурый цвет. Вся её фигура пропитана триумфом. — Пожалуйста... Хва- Его слова обрываются ровно в тот момент, когда он чувствует чужие зубы на шее. Артерия рвётся словно садовый шланг, и горячая кровь заливает ей половину лица, насквозь пропитывая глазную повязку. Цзинлю жадно слизывает этот живительный ручей, никак не реагируя на попытки Блэйда разодрать её кожу. Откровенно говоря, раздирать было нечем. Попытки выкрутить ей суставы, вырвать волосы или хотя бы ударить коленом в живот — всё это пресекалось её нечеловеской хваткой. Он мог лишь безучастно наблюдать. Она напоминала голодного зомби, шарилась ладонями по его телу и залазила глубже в смертельные раны. В какой-то момент Блэйд увидел в её руках свои органы. Она прижимала его печень к щеке и счастливо улыбалась кровавой улыбкой с ошметками мяса в зубах. После этого он, кажется, совсем перестал соображать. Слышать чавкающие звуки было невыносимо, но ещё невыносимее ощущались её касания. "У тебя кроветворение как у чудовища, которым ты, впрочем, и являешься." Чужие слова всплыли из глубин памяти, и Блэйд не знает, происходило ли подобное когда-то давно. Цзинлю сжимает в ладони его полувставший член и зубами натягивает мягкую кожу яичка. Он хочет оттянуть её за волосы, но не успевает — тихий щёлкающий звук заставляет задохнуться в немом крике. Это просто не может длиться вечно. Почему он никак не проснётся? Или это реальность? Он даже раны вылечить не может из-за могильного холода, сковавшего тело. Его словно бросили в ледяное море, где единственный способ выжить — плыть к берегу. Но он не хочет плыть. У обычного человека всегда есть выбор, в его же случае есть только неумирающая надежда, что из раза в раз внушает ему идти к своей цели. Сейчас, правда, даже она не может отвлечь от невыносимых мук. Залитое кровью и семенем лицо женщины вновь переместилось к его груди, и Блэйд попытался дотронуться до её скул, но руки совсем потеряли координацию. Глаза пропитало слезами, время перестало существовать, и сознание медленно, но верно погружалось в темноту. Волнение в сошедшем с ума сердце достигло апогея, когда она двумя руками достала этот орган из груди. Такое живое, яркое и тёплое. Блэйду самому захотелось потрогать, но Цзинлю мстительно вцепилась в его руку зубами, словно голодная собака. Именно в этот момент он смог коснуться её лица и зацепить глазную повязку. Однажды ему уже удалось сделать нечто похожее, отправив ткань в полёт кончиком лезвия осколочного меча. То, что она так яростно скрывала, оружие, которое нельзя доставать из ножен — всё это Блэйд стремился забрать себе. Даже сейчас он мысленно молился всем богам о прекращении своих страданий. Однако жестокая действительность неотрывно пялилась на него двумя красными глазами. Глазами, в которых нет разума, нет ничего человеческого и осмысленного — всё это отражалось во взгляде монстра такого же, как и он сам.