***
До участка оставалось всего ничего, когда Эмма, поскользнувшись на неожиданно подвернувшейся под ноги застывшей луже, оступилась и провалилась в сугроб у дороги, утонув в снегу почти по бедро. Ступню обожгло болью, и актриса вскрикнула, поморщившись. Нервно дернув ногой, она зашипела, из глаз брызнули слезы, и, закусив губу, Эмма попыталась взять себя в руки. Надо выбраться из этой ловушки, и, хоть нога дико болела, девушка перенесла вес на другую, схватилась руками за колено и, собравшись с силами, дернула вверх. Тишину округи прорезал громкий вскрик.***
Джефф устало протер глаза, закрывая уже набившую оскомину папку. В участке стояла гробовая тишина, навевая сон даже на привыкшего к упорной работе трудоголика. Капитан полиции умел сосредоточиться в любых условиях. Орущие проститутки и наркоманы в камерах, смеющиеся и без конца жужжащие подчиненные, — ничто не было способно отвлечь его от цели. Но сегодня сконцентрироваться не было никаких моральных сил. Мысли упорно возвращались к актрисульке, наверняка сейчас выпивающей в компании именитых режиссеров и звезд мирового уровня. Преступников и наркодилеров, в любой момент готовых подсыпать ей вещества, изменяющие сознание, чтобы воспользоваться ее беззащитным, таким шикарным и желанным телом… Гневно зашипев, капитан откинулся на спинку стула, прикрыв глаза, затем, тяжело вздохнув, поднялся, снял с крючка теплую куртку и направился к двери, желая проветрить голову.***
На улице пахло талым снегом. Вобрав в себя свежий воздух, Джефф заставил себя расслабить плечи, покрутил шеей и вдруг услышал женский вскрик где-то совсем неподалеку. От пришедшей было расслабленности не осталось и следа: капитан полиции проворно выдернул пистолет из кобуры, быстро, но бесшумно двинувшись на звук. Повернув за здание, он заметил шевеление у дороги. В темноте было не разглядеть, что происходит, и Джефф самым грозным тоном скомандовал: — Ни с места, руки на виду! Тень закопошилась, и из темноты раздался полувопрос-полустон: — Джефф?.. — Эмма? — Джефф бросился к тени, тем не менее не убирая пистолет, и действительно разглядел актрису, оседлавшую сугроб и стучащую зубами от холода. Щеки ее были мокрыми то ли от слез, то ли от снега, тушь размазалась, а светлые волосы облепили лицо. Капитан на всякий случай бросил цепкий взгляд по сторонам, убрал пистолет в кобуру и сложил руки на груди, буравя актрису неприязненным взглядом. — И что ты тут делаешь, позволь спросить? — Я з-застряла, — Эмма выглядела абсолютно несчастной, ее щеки покраснели, а глаза снова были на мокром месте. Ей вот ну совершенно не хотелось именно так предстать перед суровым капитаном, ведь она собиралась сделать ему сюрприз! — Я так и понял, — проворчал Джефф, тряхнув головой, и присел на корточки у ног Эммы, стараясь не смотреть, как мокрая ткань джинсов облепила стройные ножки. — Но я имел в виду, что ты делаешь посреди темной улицы рядом с полицейским участком в рождественскую ночь? — Я… П-принесла ш-шампанское, — Эмма с опасением смотрела на то, как мужские руки обхватывают ее колено. — Осторожнее, я… А-а-а! — завопила она внезапно, заставив капитана подпрыгнуть на месте от неожиданности. — …П-подвернула н-ногу, кажется, — протянула Эмма слабым голосом, буквально повиснув на плече Джеффа. Сил терпеть боль больше не осталось, и девушка была готова потерять сознание, когда Джефф, что-то усиленно обдумывающий, зашарил руками в сугробе, выудил из снега ее сумку, нашел заветную бутылку и после громкого хлопка, похожего на выстрел, протянул эту самую бутылку к ее лицу. — Пей! — приказал он отточенным коммандирским тоном, прижимая горлышко к ее губам. — И не смей отключаться! Эмма автоматически сделала три глотка, закашлялась от ледяной пузырящейся в горле жидкости и падать в обморок резко передумала. Вместо этого она стукнула кулачком в крепкое плечо и отобрала бутылку, утирая выступившие слезы. — Итак, твоя задача: ополовинить эту бутылку, пока я тебя откапываю, — Джефф снял куртку, накинув ее на плечи продрогшей блондинке, засучил рукава и буквально нырнул в сугроб вниз головой, руками открывая себе обзор на застрявшую между двух бетонных блоков изящную щиколотку в дорогом ботильоне на шпильке. Эмма от открывшейся картины мокрого капитана у ее ног присосалась к бутылке, уже не замечая ни холода, ни даже боли. Ее взгляд был прикован к обтянутой влажной тканью спине, под которой перекатывались мускулы. К ним так хотелось прикоснуться, что если бы в ее руках было не стекло, а баночка диетической колы, то она смяла бы ее в аккуратный блинчик. — Так, Эмма, — Джефф длинно выдохнул, перемещаясь взглядом по ее ноге вверх и заглядывая в глаза каким-то странным взглядом. — Давай сюда бутылку, тебе уже хватит… Когда я скажу, задержишь дыхание. Надо будет немного потерпеть. Эмма не понимала, чего от нее хотят, но послушно отдала бутылку, думая о том, как руки капитана полиции скользят по ее ноге вверх. Краем уха она услышала, как Джефф что-то отсчитывает, и вдруг ее ногу пронзила такая боль, что в глазах потемнело, а из груди будто вытянуло весь воздух. Сквозь уплывающее сознание она услышала отголоски чьего-то вопля, а потом сильные руки подхватили ее, и она отключилась.***
В себя пришла Эмма, когда с нее бережно стягивали одежду. Промычав что-то нечленораздельное, она приоткрыла глаза и увидела склонившегося над ней Джеффа, который как раз высвобождал ее ноющую ступню от мокрого плена джинсов. Не успела она испугаться, как ее ножка оказалась на свободе, а капитан уже менее бережно стягивал вторую штанину. — Эй, какого… — Эмма резко дернулась, вторая нога выскользнула из штанов, и Джефф потерял равновесие, едва не упав. — Ты чего дергаешься, лежи, — Джефф нахмурился, отшвыривая мокрые джинсы, и Эмма только сейчас увидела, что он без рубашки. Ее лицо залил румянец от двусмысленности происходящего, и она закрыла лицо руками, едва слышно спрашивая: — Что ты творишь? — Заболеть хочешь? — вежливо поинтересовался капитан. Слишком вежливо. Эмма покачала головой, и Джефф взялся за промокшие носки. — Тогда лежи и не рыпайся. Эмма отняла ладони от лица. Руки Джеффа медленно стягивали промокшую ткань с ее стоп, — так медленно, что она заметила, что трясет не только ее, но и самого капитана. Его широкие ладони с длинными пальцами мелко дрожали, а оголенная грудь с мягкой порослью темных волос блестела от талого снега в неярком свете тусклой лампы. — Ты тоже замерз, — отмерла она, отводя смущенный взгляд от упругих мышц, огляделась и увидела недопитую бутылку шампанского рядом с диваном, на котором ее устроили. — На, выпей, — она извернулась, схватила ее и сунула под нос оторопевшему капитану. Тот криво ухмыльнулся и залпом опустошил ее, небрежно кинув за диван. Затем покачал головой, пробежался взглядом по ее голым ногам вверх и, дернув кадыком, сообщил: — Мне нужно что-то покрепче…***
Оказывается, в столах у капитанов полиции хранятся не только папки с криминальными делами, но и хороший бурбон. И два стакана, что было очень кстати, потому что Эмма никак не могла согреться. — Надо вызвать тебе врача, — покачал головой заметно расслабившийся капитан, скользнув взглядом по распухшей лодыжке. — Ерунда, всего лишь вывих, видишь? — Эмма покачала ступней, слегка поморщившись от боли. — Просто затяни ее чем-нибудь. — Порвать свою рубашку на бинты? — ухмыльнулся Джефф, делая очередной глоток из стакана. — Ни за что не поверю, что в полицейском участке нет аптечки, — парировала Эмма, отставляя стакан и потягиваясь. Джефф проводил ее движение нечитаемым взглядом. — Давай, капитан, не заставляй меня скакать на одной ножке в поисках бинтов. «Я бы посмотрел, как ты скачешь…», — промелькнула шальная мысль, но Джефф усилием воли подавил ее. Встав с дивана, он плавным движением пересек кабинет и достал со стеллажа нужную коробочку. Присев на корточки у ног актрисы, он на мгновение прикрыл глаза, а после, достав бинт, начал перебинтовывать хрупкую ножку с ярко-розовым педикюром на пальчиках. Эмма тяжело задышала и закусила губу от боли, закрыв глаза и откинув голову на спинку дивана. Эта картина отнюдь не помогала капитану сосредоточиться на монотонной работе. Мысли то и дело уплывали в неприличное русло, и звуковое сопровождение только распаляло его желание, выразившееся явно проявившимся бугром на штанах. Кое-как закрепив бинт, Джефф, кинув взгляд на расслабленное лицо Эммы со все еще закрытыми глазами, не смог отказать себе в одной маленькой уступке своим желаниям. Компромисс — вот как он это называл. Жизнь состояла из компромиссов, с ними было легче держать себя в руках, держать все под контролем. Вот и сейчас Джефф пообещал себе: одна маленькая уступка. Всего одна, и потом он отвезет ее домой и забудет про эту рождественскую ночь как про страшный сон. Его рука, все еще держащая изящную ступню, медленно двинулась вверх по нежной коже, которая так манила его. На ощупь она была такой же, как в его мыслях, — бархатистой, мягкой и теплой. К ней так и хотелось прикоснуться губами, но Джефф напомнил себе — одна уступка, никак не две. Его взгляд проследил за движением руки, скользнул выше, отметив шелковые нежно-розовые трусики, и наконец поднялся вверх, к лицу Эммы, глаза которой двумя бездонными темно-голубыми озерами смотрели прямо на него. Взгляд его попал в капкан, совсем как ранее ножка, которую он сейчас держал в руках, и время будто замерло. Эмма все еще тяжело дышала, но больше не от боли. Ее зрачки заняли почти всю радужку, пухлые влажные губки приоткрылись, и она смотрела на него почти не мигая, вбирая в себя его образ, но никак не отвечая на его действия. Джеффу было бы проще, если бы она его оттолкнула, возмутилась, накричала, но она просто смотрела на него и ждала, что произойдет дальше. Давала ему выбор, которого не было. Одна уступка. Вот все, что он мог себе позволить. Но сможет ли он простить себе, если отступит сейчас, встанет, укутает ее в плед, отнесет в такси и больше никогда не увидит, как она смотрит на него так?.. Она ужасно раздражала его. Бесила, как никто другой. Ее манерные замашки, вечные хи-хи-ха-ха, скандальные сцены, глупые хлопанья ресницами, ее работа и коллеги, — все это выводило из равновесия, с которым он уже так сроднился за долгие года одиночества. Он давно жил одной работой, женщины не вызывали в нем никаких эмоций, и напряжение он сбрасывал так же, как в спортзале — технично и монотонно, потому что надо. И никогда ему раньше не хотелось одновременно задушить и оттрахать до бессознательного состояния никого, кроме нее. И теперь она сидела перед ним, полуголая, и собиралась увидеть, как далеко он зайдет. И, определенно, была возбуждена не меньше него, но не подталкивала, а давала ему принять решение, руководить процессом. И это безмерно возбуждало. Его рука, дрогнув, сама собой двинулась выше, и в глазах сидящей перед ним девушки мелькнула какая-то эмоция, которую он не распознал. Она все так же не отводила взгляд, читая в его глазах все, что он собирался сделать с ней. Рука Джеффа тем временем добралась до белья и без промедления переместилась на него. Ткань уже была влажной — ее все это тоже заводило. Джефф, не убирая руки, медленно склонился к ее ножке и, не отводя взгляд, провел губами по бархатистой коже вверх. Эмма сдалась первой. Ее глаза медленно закрылись, и с губ сорвался тихий восхищенный вздох на грани стона. Все внутри Джеффа перевернулось, сердце стучало где-то в висках, а пах налился свинцом от одного только этого звука. Джефф зажмурился, пытаясь взять себя в руки, и сделал первое движение пальцами поверх ткани, губами продолжая вырисовывать узоры на внутренней стороне бедра. Он встал на колени, двигаясь выше, и пальцы сменились обжигающим нервные окончания прикосновением языка, вырывая из груди девушки долгожданный стон. Язык выписывал восхитительные круги поверх тонкого белья, распаляя еще больше одно желание на двоих, и Эмма уже выгибалась, не в силах больше сдерживаться. Она цеплялась за плед пальцами, пока капитан вылизывал ее через тончайший шелк трусиков с усердием новичка в первый день службы в полиции. Его рука подняла ее бедро и перекинула себе через плечо, а пальцы другой наконец оттянули ткань в сторону, и горячий язык нырнул в ее глубины, смакуя сочащийся оттуда сок. Эмма схватилась за спинку дивана и ахнула, подаваясь бедрами навстречу наслаждению. Из головы ее вылетели разом все мысли и сомнения, и она больше не задумывалась, что они, черт возьми, делают. Чем бы это ни было, это было самое правильное, что могло бы происходить сейчас, в эту поистине волшебную праздничную ночь. И, вне всякого сомнения, это был подарок, которого стоило ждать. Джефф тем временем уже расстегнул свои джинсы, звякнув пряжкой на ремне. Он чувствовал, что если не возьмет ее прямо сейчас, то просто взорвется от вида покорно распростертой перед ним взбалмошной красавицы. Приспустив свое белье вместе со штанами, он стянул Эмму со своих плеч, приподнялся на локтях и, не отводя взгляда от ее глаз, медленно вошел прямо в тесные глубины, сбивая дыхание у обоих. Его пальцы стискивали ее ребра, но входил он медленно, почти нежно, и Эмма нетерпеливо заерзала, пытаясь ускорить темп. Однако капитан, подхватив девушку под колено и все еще оставаясь в ней, осторожно уложил ее на диван, заботясь о ноге, затем схватил ее запястья и сомкнул их у нее над головой, крепко удерживая и ухмыляясь мелькнувшему в ее глазах испугу. — Тихо, девочка, — почти прошептал он слегка охрипшим низким голосом, от которого мурашки пробежали по спине вниз, туда, где соединялись их тела. — Будешь вести себя хорошо, и получишь сладкое на десерт. Эмма лишь беспомощно простонала, для проверки дернув пару раз руками, но Джефф держал крепко, продолжая двигаться в ней мучительно медленно. — Не любишь слушаться, — констатировал он с еще одной усмешкой и, чувствуя, что держаться больше нет сил, переместил руку на ее лицо, затем на горло, обхватывая хрупкую шейку широкой ладонью. Его пальцы крепко прижимали ее к диванной подушке, тем не менее, не причиняя боли, но она не возражала, потому что другая рука скользнула ниже, пробралась под свободную кофточку и сжала грудь, неприкрытую бюстгальтером. Эмма в экстазе откинула голову назад, чувствуя на себе тяжесть мужского тела, ее соски сжались, требуя ласки, и она громко застонала, почувствовав, как капитан увеличил темп. Джефф смотрел на распластанную перед ним Эмму и не мог оторвать взгляд. Она с таким очаровательным бесстыдством выгибалась под его грубыми ласками, цеплялась за его руки, не осознавая, что делает, и, очевидно, подходила к кульминации, обвив его торс ногами и остервенело насаживаясь на него, что он, закусив губу до крови, изо всех своих сил пытался не кончить раньше времени. Приподняв ее бедра, он ускорился, буквально вбиваясь в нее, и наконец почувствовал, как тугие стенки сжимают его член, а Эмма, захлебнувшись стоном, напряглась, словно струна, и задрожала, давая позволение и ему наконец сорваться в бурный оргазм, изливаясь в нее до черных точек перед глазами. Полностью обессиленный Джефф сполз с Эммы, утыкаясь мокрым от пота лицом в ее плоский животик и пытаясь отдышаться, а расслабленная девичья рука нырнула ему в волосы, даря исполненную благодарности ласку. Капитан отдался этим ощущениям, полной грудью вдыхая их смешавшиеся запахи, но в голову уже начинали закрадываться непрошенные и совершенно не нужные сейчас мысли. К чему приведет его несдержанность? Почему он вообще был таким несдержанным с ней? И куда, ко всем чертям, делся его хваленый контроль?.. Эмма пошевелилась, и он отстранился, смиренно позволяя божественно красивой, юной, подающей большие надежды актрисе выскользнуть из-под него и из его блеклой жизни. Но она лишь села ближе к нему и прижалась к его плечу. Они разберутся во всем позже. А сейчас… — С Рождеством, — прошептала она и, потянувшись, подарила ему нежный поцелуй.