***
Снайпер чаще всего вспоминает злополучную вахту месяц назад, с которой началось его «безумие». Вот он сидит на грот-мачте и скучает, от нечего делать рассматривая своих накама, рассыпавшихся по всей палубе. Мирный солнечный день омрачают только практически полное отсутствие ветра и очередная ссора мечника и кока, которые устроили разборки прямо под длинным носом Усоппа. Обычно команда не обращает внимания на вечные препирательства Зоро и Санджи, но в этот раз близость действа и скука вынуждают снайпера следить за происходящим. Мечник и кок сходятся на верхней палубе, перекидываются ругательствами и замирают. Усоппу кажется, что он даже слышит скрип зубов, но это, вероятно, издает звуки мачта под ним. Санджи и Зоро внизу сталкиваются лбами (теперь точно слышно!), рычат (скорее Зоро) и начинают драку. Как правило, снайпер не успевает следить за их движениями, но сегодня он видит, как плавно движутся ноги и руки навстречу друг другу, нанося удары, блокируя и перехватывая. Усопп отмечает, что мечник где-то оставил свои катаны, а кок вдруг вышел на палубу босиком. Однако драка всё равно ожесточенная: от таких ударов синяки будут сходить не один день, а подсечка, которая укладывает соперника головой о доски палубы, выглядит довольно опасно. В конце концов мечник ловит кока за лодыжку и тянет на себя, тот падает сверху, и они начинают кататься по палубе, как два мартовских кота, чуть ли не вгрызаясь зубами в противника и дергая за волосы. Усопп хочет отвернуться: зрелище не из приятных, да и вообще довольно странное… Но всё равно продолжает смотреть, и в какой-то момент внезапное осознание чуть не сбрасывает его с мачты. Снайпер хватается руками и ногами за перекладину и пытается понять, от чего именно по его спине ползет холодок. Он же абсолютно точно видит, как Зоро не просто прижимает Санджи коленом к палубе, а еще и упирается им противнику прямо в пах. Видит, что кок не как обычно выдыхает сигаретный дым в лицо мечника, а хватает того за челюсть и разжимает зубы, придвинувшись настолько близко, что чужое дыхание шевелит светлую челку. Видит, как Зоро дергает воротник пиджака, буквально поднимая Санджи на ноги одним рывком, и тут же пытается то ли содрать одежду с кока, то ли просто вырвать пуговицы, на что тот, извернувшись, отвечает пинком голой ступней в торс. Мечник опять вцепляется в лодыжку, и всё начинается сначала. Усопп сидит наверху, затаившись, как мышь. Минут пятнадцать спустя драка сходит на нет, Санджи и Зоро поднимаются, отряхиваются, потные, взъерошенные и с такими же кислыми минами, что и раньше, расходятся в разные стороны. Снайпер смотрит им вслед и не может сформулировать даже в своей голове, что он только что видел. Он вообще не хочет про это думать, и потому с почти спокойной совестью решает забыть, чему стал невольным свидетелем.***
Ему это почти удается, но… Посеянное однажды зерно подозрения дает свои всходы, и Усопп начинает замечать то, на что раньше не обращал внимания. Например, как резко Санджи и Зоро перестали уважать хоть какое-то понятие о личном пространстве друг друга. И насколько сократилось расстояние между ними во время драк. Как часто они стали «забывать» во время своих потасовок про катаны и обувь. И с каким удовольствием перешли на оголенные конечности. Как неожиданно полюбили совместные тренировки: Зоро – на растяжку (не себя), Санджи – на прокачку больших грудных мышц (не своих). Как не единожды повторяется ситуация с сопровождающимся громким матом подъемом утром в переплетении чужих рук и ног, если команда отрубается не распределившись строго по своим койкам, а как попало. Проблемы возникают, только когда рядом оказываются кок и мечник, но эти проблемы они сами себе и создают. Нами привычно шутит про то, что Зоро потерялся во сне, Зоро рычит, Санджи уходит на свежий воздух, нервно чиркая зажигалкой. Как резко увеличивается объем потребляемого саке и выкуренных сигарет, когда при сходе на берег команда разбредается в разные стороны: кок идет по бабам, мечник – по барам. Как Зоро, заходя в камбуз за выпивкой, огибая Санджи, в размаху бьет последнего по заднице, так сильно, что кок теряет равновесие и почти утыкается носом в готовящееся блюдо (с последующей дракой, конечно же). Как Санджи, проходя мимо спящего Зоро с подносом напитков, не сбавляя хода, ловко наклоняется и щиплет Ророноа за выглядывающую из распахнутой юкаты грудь. «Господи, за сосок!..» – в шоке обращается сам к себе Усопп, а Ророноа только шипит во сне и даже не открывает глаз. И как подозрительно не похожи мокрые пятна на одежде после их особо тесных спаррингов на обычные следы от пота… Снайпер и рад бы закрывать глаза на вот это вот всё, но больше всего в этих и без того довольно странных отношениях старших товарищей его напрягает то, чего он не может понять и понимать не хочет. Как бы ни казались очевидными изменения во взаимодействии Зоро и Санджи, одно осталось прежним – они по-прежнему явно ненавидят друг друга. Усопп бы не удивился, играй парни роль вечных врагов на публику (в их случае – на команду), но они ведут себя точно так же, будучи уверенными, что никто за ними не наблюдает (а снайпер умеет прятаться). И когда просвет между их лбами не различим, выражение отвращения всё равно читается на лицах обоих весьма отчетливо. А поток грязной ругани не прекращается, даже если впечатанный в пол хищно скалящимся мечником кок не столько пытается освободиться, сколько трется о противника, извиваясь всем телом. Усопп представляет себе отношения как нечто возвышенное, чистое и наполненное взаимной нежностью и стремлением защитить. По крайней мере, всё это он чувствует, вспоминая Кайю, и в душе лелеет надежду вернуться к ней после… всего. После того, как станет «отважным воином моря», достойным хотя бы просто стоять рядом с ней, не чувствуя себе не в своей тарелке. А то, что он наблюдает между мечником и коком… не вписывается вообще никуда. Ничего из того, что Усопп отождествляет с отношениями, они не демонстрируют, даже наоборот: стремление причинить другому боль или моральный дискомфорт будто стало их навязчивой идеей. Это было дико, жестоко и почти мерзко, но в то же время, снайпер не мог не признать, несло в себе некое подобие страсти и животной притягательности. И что-то немного извращенное, судя по тому, как внезапно Зоро воспылал любовью к использованию удушающих приемов, а Санджи прикупил себе в ближайшем порту набор для шибари. На самом деле, эти «игры» кажутся Усоппу даже более опасными, чем обычные драки мечника и кока, и тревога за физическое (и, чего уж греха таить – ментальное) здоровье накама не дает ему сохранить это страшное знание в тайне. Конечно, только тревога, а не желание поделиться горячим секретом хоть с кем-нибудь, нет!***
Поэтому в очередном порту, когда вся команда идет в горячие источники, у снайпера появляется возможность поговорить о беспокоящих его мыслях. Точнее, уже ближе к вечеру, на выходе из онсэна, где Усопп, переминаясь с ноги на ногу, поджидает Нами, досадуя, что умудрился окунуть часть шевелюры в воду. Навигатор выходит довольная, как кошка, наевшаяся сметаны и уже мечтающая о припрятанной заначке. Снайпер тут же подскакивает к ней. – М-м-м, Усопп? Что-то стряслось?.. – Нами с удовольствием вдыхает прохладный воздух улицы и совершенно не готова к серьезным разговорам. – Да нет, ничего страшного. Тут такое дело… Снайпер снова мнется, подбирая слова. Девушка, поняв, что ничего важного не случилось, медленно направляется к причалу, и Усопп поспешно следует за ней. – Ты ведь не последняя вышла из источников? – наконец начинает он. Издалека. – Нет, – удивленно отвечает Нами. – Зоро и Санджи еще внутри. – Тебе не показалось… Что они уже там слишком долго? Ну, может, они хотели дождаться, пока все уйдут и оставят их… Навигатор фыркает. – Зоро уснул, как и всегда. Будто сам не знаешь. А Санджи, конечно, делает вид, что может просидеть не меньше и при этом не свалится в обморок. Но вероятнее всего, свалится. Наглотается воды, разбудит Зоро, и они подерутся. – Нами смеется. – Как и всегда, Усопп. – Но ведь это вредно для здоровья! – пытается найти хоть какую-то причину не оправдывать такое поведение накама снайпер. – Они большие мальчики, как-нибудь справятся. Не переживай за них, чистая вода и высокая температура точно их не убьет, а кое-кому, кто моется раз в неделю, пойдет только на пользу! – Но… – В любом случае, если с них не потребуют дополнительную плату за отведенное время, пусть остаются там хоть до утра. Тебе же лучше – спать будешь в тишине. Нами хихикает, и Усопп продолжает идти за ней, только уже молча. До самого корабля.***
На вторую попытку снайпер решается не сразу. Просто однажды Санджи подходит к нему и, даже не смущаясь, спрашивает, не завалялся ли в закромах великого изобретателя… афродизиак? – За… зачем?.. – Усопп от шока заикается. – Хех, разыграть кое-кого... – кок подмигивает ему, и у снайпера начинает дергаться бровь. «Он знает, что я знаю!» – Усоппа бросает в жар, и он пытается судорожно придумать ответ. – Я хотел сказать, зачем бы я стал держать такое у себя, – выдавливает он. – Может быть, у Чоппера есть что-нибудь подобное… Травки, там, какие-нибудь… – Травки… – Санджи задумчиво скребет подбородок, раскачивается на каблуках, потом поворачивается, чтобы уйти. – Да, наверное. Спасибо, Усопп. – Н… не за что! Снайпер будто усилием мысли подгоняет кока к выходу и облегченно выдыхает, оставшись в одиночестве. «А может, и не знает», – успокаивает он сам себя. – «Может, я вообще всё сам себе напридумывал… Эх, кого я обманываю!..» Но спустя полчаса видит, как Санджи и Чоппер о чем-то шепчутся на верхней палубе, и нервное возбуждение вновь возвращается. Подгоняемый легкой паникой, он вечером заходит в лазарет и застает олененка за работой: тот растирает в ступке какой-то порошок. – Прости, Чоппер, ты занят?.. – Нет, нет, я просто восполняю запасы, – маленький врач тут же отрывается от своего занятия и радостно поворачивается к собеседнику. – Представляешь, Санджи попросил у меня одно лекарство… Точнее, снадобье… В общем, он придумал какую-то шутку, и хочет разыграть Зоро! Усопп в душе ликует – разговор сам повернул именно туда, куда ему было надо. – А я как раз хотел поговорить с тобой про Санджи и Зоро, – показательно воодушевленно поднимает палец снайпер. – Правда? В глазах Чоппера такое неподдельное удивление и наивная радость, что Усопп даже немного теряется: ему неловко впутывать олененка в свои (и не только) грязные тайны, особенно потому что с Зоро тот неплохо ладит. Но забота о собственном душевном спокойствии всё же перевешивает. – Ты не замечал, что в последнее время Зоро и Санджи стали больше драться… по-серьезному? Ну, до крови и синяков, и как будто перестали сдерживаться, хотя и не используют оружие? Чоппер забавно морщит носик и хмурится, задумавшись, и снайпер уже готовится к долгой и томительной тишине, но спустя пару мгновений олененок уже смеется и стучит копытцем по его руке. – О, не беспокойся о них, Усопп! Если бы они и правда пострадали, они бы пришли ко мне. Но никто не приходит! Мне, конечно, скучно тут одному, но то, что никто не приходит – это же хорошо. Значит, все здоровы, а это самое главное! – Конечно, ты же отличный врач, – растерянно отвечает Усопп. Он смотрит, как Чоппер, хихикая, вытанцовывает свое коронное «Твои дурацкие слова, придурок, совсем меня не радуют!», и соображает, как лучше преподнести свои разбегающиеся мысли. – Но разве постоянные ссоры – это не симптом, что что-то не в порядке? Ведь часто плохое настроение и раздражение свидетельствуют о проблемах со здоровьем… – наконец выдает Усопп. Олененок тут же становится серьезным и отвечает вполголоса, будто испугавшись, что его услышат снаружи. – Знаешь, Усопп, после этих драк Зоро всегда ведет себя очень мирно. Он как будто даже становится добрее и, не знаю, ласковее?.. Если такое вообще можно сказать про Зоро. – Чоппер смущается, но продолжает. – Но вот пару недель назад, помнишь, мы высадились на острове и оставили его сторожить Санни, а сами задержались почти на пару суток… Потом вернулись, и Санджи был занят готовкой до самого вечера, и они с Зоро даже не пересекались. Так я нечаянно споткнулся об него, пока он дремал на палубе, и он так на меня посмотрел!.. Мне не было так страшно, даже когда голодные Луффи и Санджи гонялись за мной по всему замку Докторины… Чоппер округляет глаза, пытаясь передать ведь настигший его ужас, и машет копытцами. – Это потому, что Зоро тоже был голодный, вы же увели Санджи с корабля, – пытается отшутиться Усопп, но уже понимает, что и этот «раунд» он проиграл.***
Намереваясь пойти к Робин, снайпер готовится, заранее продумывая вопросы и аргументы. Врать и юлить перед археологом нет смысла – Робин уже достаточно взрослая и опытная, чтобы сразу почувствовать фальшь или распознать тонкий намек. В принципе, именно на нее Усопп и возлагает свои надежды, как на самого здравомыслящего человека в их команде фриков (с собой он тоже старается быть честным). Как он и рассчитывал, Робин оправдывает его ожидания хотя бы тем, что подтверждает наличие между Зоро и Санджи какой-то «химии» (Усопп удивляется этому термину в таком контексте, но запоминает). Однако удивления в ее голосе он не чувствует, более того – Робин упоминает, что это не первая «парочка» в команде, не вторая, и даже, возможно, не третья. Снайпер огорошен настолько, что все вопросы и аргументы вылетают из его головы. А уж когда археолог вдруг начинает выспрашивать у него про Кайю, он стремительно сбегает в мужскую каюту, заливаясь краской и даже не боясь показаться грубым. В каюте Фрэнки копается в своем не богатом на штаны гардеробе и что-то напевает под нос. Он оборачивается на звук резко распахнувшейся двери и весело машет Усоппу рукой. Снайпер настолько выбит из колеи, что задает ему вопрос сразу – без подготовки и хождения вокруг да около. – Ты в курсе, что в команде есть «парочки»? Усопп смотрит, как Фрэнки расплывается в ухмылке, и понимает: это правда. И Фрэнки что-то знает. Вопрос – хочет ли снайпер тоже это знать?.. – Конечно, бро! Правда, я обещал никому не говорить… Усоппа слегка отпускает – хотя бы тут ему не надо ничего решать. И всё же он вопросительно смотрит на киборга. Тот виновато разводит модифицированными руками. – Прости, бро, это не только моя тайна. – Ты про Зоро и Санджи? – прямо в лоб спрашивает снайпер. – А-а-а, ты про них! Фрэнки смеется, явно с облегчением, и Усопп понимает, что в этот раз промахнулся. – Они же точно ведут себя странно, так ведь? – Суперррстранно! – кивает плотник. – Но ты же понимаешь, что это Зоро и Санджи, да? – снайпер тоже кивает. – Они же… ну, не совсем нормальные, так? – Как и все мы, – вздыхает Усопп, – как и все мы. – Точно подмечено, бро, – смеется Фрэнки. – А между ненормальными людьми не может быть нормальных отношений, понимаешь? Усопп снова кивает, делая вид, что понимает. Это звучит просто и довольно логично, но тогда получается, что и он… тоже? Ненормальный. А Кайя… Видимо, тяжелая работа мысли отражается на его лице угрюмой миной, потому что киборг со всего маху хлопает его по плечу и ободряюще изрекает: – Быть ненормальным – это тоже нормально, бро! Фрэнки заливается счастливым смехом, и Усопп отчаянно ему завидует: тому, как легко плотник относится к жизни, несмотря на пережитое, как просто принимает важное о своих накама, как позитивно реагирует на происходящее… Знай снайпер о том, что Фрэнки как раз входит в одну из «парочек» команды, – сгрыз бы себе ногти от зависти до ладоней.***
Ночью Усопп долго ворочается, думает о себе, о других и о будущем. Об отношениях между людьми, их нормальности и не очень. Но ни к каким конкретным выводам не приходит, и засыпает только под утро в твердой уверенности, что кок и мечник – ненормальные среди ненормальных. Просыпается он позднее, чем обычно, с головной болью и в дурном настроении, которое подкрепляется тем, что снаружи Брук играет на скрипке что-то пронзительное. Снайпер выползает на палубу, усаживается на теплые доски и зевает. Надо идти к Чопперу за таблеткой обезболивающего, но подниматься не хочется совсем, потому что каждое движение отдается пульсацией в висках. Единственное, на что он готов, – отвлечь Брука от музицирования, чем и занимается. – Эй, Брук, можно вопрос? Скелет опускает скрипку, и благословенная тишина разливается над кораблем. Усопп наслаждается ею, пока музыкант спускается к нему. Брук устраивается рядом с юношей и придирчиво рассматривает завиток скрипки на наличие царапин. Усопп следит за его действиями и решает, что это знак. – Тебе последний месяц не бросается в глаза то, что Санджи и Зоро ведут себя странно? То есть, страннее, чем обычно? Брук не отрывается от инструмента и продолжает осмотр. – Определенно, бросается. Хотя у меня и нет глаз, йо-хо-хо-хо! – смеется музыкант, и Усопп осознает, какую чушь сморозил. – То есть ты согласен с тем, что их… отношения – это ненормально? Брук молчит, потом откладывает скрипку и поворачивает черепную коробку к снайперу. – Я бы не рассматривал это в критериях «ненормальности» или «неправильности». Меня больше тяготит то, что такие отношения редко можно назвать крепкими или счастливыми. И вот эта проблема у мечника и кока действительно существует. – Музыкант делает паузу, потом вещает дальше. – Их отношения не развиваются, потому что изначально зародились в плоскости голых инстинктов, сначала противодействия, потом взаимного притяжения. А отсюда перейти в другую плоскость очень сложно, что уж говорить о трехмерном пространстве… Усопп удивленно моргает: он ожидал максимум шутку про трусики Зоро, а тирада Брука заставила его задуматься об взаимоотношениях Зоро и Санджи как о чем-то действительно серьезном! Почему они сами об этом не думают!.. Видимо, последнюю фразу он говорит вслух, потому что музыкант тут же откликается: – О, они еще слишком юны для размышлений на эту тему. И пока их устраивает то, что есть, их взаимодействие так и останется на прежнем уровне, как и они сами… – Это… печально, – вздыхает Усопп. Брук кивает, поднимает скрипку, и над Санни раздается протяжная и щемяще-тоскливая мелодия. Снайпер подскакивает с места, не находя в себе морального права снова помешать музыке, и устремляется в лазарет.***
В кабинете Чоппера самого врача нет, но есть Нами, и она тоже пришла за лекарством от головной боли. Она делится со снайпером половиной блистера, и даже – бесплатно, а значит, ее таблетка уже подействовала. Олененок ушел, как она говорит, на камбуз, потому что Санджи жалуется на боль в коленях, но не может отойти от плиты. То ли неудачно упал, то ли долго стоял в неудобной позе, Усопп вслушивается не очень внимательно, потому что пытается изгнать из воображения непрошенные картинки. А оно услужливо подкидывает ему вид кока в коленно-локтевой, причем с хорошей детализацией, потому что наблюдать такое всей команде приходится часто – у Санджи странное представление о впадении в уныние. «Неудачно впал в уныние», – снайпер смеется над каламбуром и тут же морщится от боли. Он выходит на палубу, садится у мачты и ждет, когда подействует и его таблетка. По другую сторону сидит Ло, и Усопп совсем не рад его видеть. Он в глубине души не относит его к настоящим накама, но капитан считает иначе, и это приходится принимать как данность. Из камбуза раздается грохот, звон разбитой посуды и мат сквозь зубы, потом снова наступает тишина. – Санджи ловит мышей на кухне? – закидывает Усопп пробный вопрос, не особо рассчитывая на ответ. – Одну, большую, с%ка, шуструю, – абсолютно серьезно бормочет хирург. – Искала ништяки и допрыгалась, зеленая. Усопп понимает, что разговор не клеится, и заходит с другого края. – Тебе не кажется, что кок стал больше курить? – Он как покурит, так к нему всегда эта мышь приходит, – гнет свое Трафальгар. – И он ее воспитывает. Кашу ей жарит. А она тупая, в натуре, ничего не понимает. Усопп догадывается, что что-то упустил, но по инерции продолжает «допрос». – Зоро правда ведет себя страннее, чем обычно?.. – …Ищет свою дырочку в плинтусе, но Санджи совсем не пацифист и шкаф пересунул. Поперхнувшись, снайпер изумленно отрывает зад от палубы и ползет в сторону Ло. А, так и есть – спит, и во сне несет какую-то ересь. Ладно, он и не собирался с чужим мечником обсуждать дела, касающиеся только их команды.***
Ближе к обеду Усопп решает заняться рыбной ловлей, и устраивается рядом с Джимбеем, который пришел к этой идее чуть раньше. Рыбочеловек официально присоединился к мугиварам последним, но иметь с ним дело легко и общаться просто (в отличие от). Улов обещает не только вкусный обед, но и ужин, и довольный снайпер, забыв об утренних переживаниях, заводит с Джимбеем беседу, в которой по инерции затрагивает набившую оскомину тему. Ему, в принципе, уже плевать на результат разговора, как и на его содержание. Он пресытился рассуждениями и чрезмерно загрузил мозг новой и порой крышесносной информацией, поэтому сейчас ощущает в голове лишь тяжелую звенящую пустоту. Джимбей же лишь пожимает плечами. Отношения мечника и кока тоже кажутся ему странными. Но люди ему в принципе кажутся странными, и это нормально – для него… Усопп согласно кивает, и они продолжают свой тихий (чтобы не спугнуть рыбу) никчемушный разговор.***
Последним, кого бы «капитан» Усопп стал расспрашивать про Зоро и Санджи, был настоящий капитан мугивар. Луффи кажется наименее подходящим для такого (ну, кроме, пожалуй, самих мечника и кока) – по многим причинам. Во-первых, спрашивать про отношения у Луффи, самого прямолинейного и незамутненного из мугивар, – это просто смешно, безрезультатно и, вероятнее всего, времязатратно: потому что капитан тут же спросит, что ты имеешь в виду, и придется долго и подробно объяснять… Всё так же безрезультатно. Во-вторых, Луффи относится к своим «крыльям», возможно, чуть более снисходительно, чем к остальным членам команды. По крайней мере, к Зоро точно. Первый накама, старпом, самый сильный из мугивар после самого Луффи… Говорить неприятные вещи про Ророноа дозволено только самому Луффи или с его разрешения, в остальное время может и ответочка прилететь. В-третьих, это бы выглядело так, будто Усопп ябедничает на своих накама капитану. Чем, в какой-то степени и являлось. Как так получилось, что снайпер стоит перед Луффи и блеет что-то невразумительное про неправильность, опасность и даже мышей, Усопп не понимает. Но стоит и покрывается то красными, то белыми пятнами, коря себя за то, что не послушался советов команды и не плюнул на всё это из Вороньего гнезда. Луффи, к слову сказать, не злится, не переспрашивает, тоже стоит и смотрит, по-птичьи наклонив голову, а потом выдает. – Эм-м-м, знаешь, Усопп, может, ты и прав. Но на самом деле ничего особо не изменилось, – капитан тянется поковырять в носу, но спохватывается и делает вид, что хотел поправить шляпу. – Зоро всё так же неимоверно крут. Санджи всё так же нас кормит каждый день. Так какая разница, как они развлекаются? Что тебе еще надо, будто вопрошает он, и Усоппу становится стыдно. Он не собирался принимать его слова всерьез, а теперь погружается в пучину самоуничижения. Ищет в простой фразе глубинный смысл и даже почти находит. Он не уверен, донес ли свои опасения до команды, или те просто игнорируют все его рассказы, как обычное вранье. Или наоборот, молча поддерживают странные отношения кока и мечника и таким способом ненавязчиво намекают Усоппу, чтобы тот засунул свои нетолерантные мысли поглубже… В конце концов, Зоро и Санджи уже и правда большие мальчики, как-нибудь разберутся между собой. Пока они выполняют свои функции (с КПД выше, чем у некоторых, между прочим!), грех жаловаться на то, как они себя ведут по отношению друг к другу. Развлекаются они вместе или порознь, у всех на виду или тайком – какая разница? Это их личное, никого более не касающееся дело, думает Усопп…***
…ровно до того момента, пока ночью в мужской каюте не просыпается о непонятной возни в темноте по соседству. Он отчетливо слышит судорожные вздохи, невнятные ругательства, стоны в подушку, низкое рычание, тихие мерные шлепки и прочее влажно-хлюпающее и явно совсем не уместное в общей комнате. Возможно, если бы здесь, как обычно, была вся мужская часть команды, в общем храпе эти звуки вряд ли бы его разбудили. Но Луффи сегодня остался на корабле у Ло, Чоппер ночевал в лазарете, а Фрэнки допоздна засиделся в библиотеке с Робин… Усопп начинает о чем-то догадываться, и эти догадки не дают ему уснуть до самого утра, впрочем, как и неуемная активность трепещущих без своего капитана «крыльев»…***
Утром команда собирается вместе, даже Трафальгар обреченно приваливается к мачте и замирает, пока Луффи, оживленно жестикулируя, что-то ему втолковывает. Фрэнки тихо переговаривается с Робин, Зоро и Санджи вяло ругаются на верхней палубе, Нами стоит возле мандаринового дерева и вертит в руках ден-ден муши… Все выглядят невыспавшимися и слегка помятыми, но довольными жизнью. Кроме Усоппа. Снайпера резко накрывает синдром самозванца. Ему кажется, что вся команда как бы заодно, в едином порыве и вообще, а он словно отколотый кусок... Будто с ним не поделились какой-то общей тайной или оставили одного, забыв позвать на большую вечеринку. Острое чувство обиды почти физически ощущается болью где-то в области солнечного сплетения, и Усопп, едва не рухнув на колени, хватается за перила лестницы. Он хочет уйти подальше от них всех, поднимается по ступеням, но совсем забывает, что место на верхней палубе уже занято. Видит болезненно «обжимающихся» Зоро и Санджи и не выдерживает. – Парни, ну вы хоть совесть имейте, а? Ладно здесь, но не в общей каюте же! Тем более ночью! Мечник и кок отскакивают друг от друга, и Санджи, мгновенно спав с лица и усиленно делая вид, что не принимал участие в обсуждаемом, тихо спрашивает побелевшими губами: – А что произошло ночью? Ророноа зыркает на Усоппа с такой угрозой во взгляде, что у последнего холодный пот проступает моментально по всему телу. – Ничего, – отвечает мечник, обращаясь к коку, но продолжает смотреть на снайпера. – Ничего не произошло. Усопп чувствует, что это край, и просто орет во всю глотку, так, что слышно, наверное, и в лазарете, и в библиотеке, и точно на всей обозримой палубе: – Да признайтесь уже себе в том, что неровно дышите друг к другу! И потрахайтесь наконец по-человечески! Тру́сы! Есть что-то ироничное в том, что говорит это именно Усопп, мечтающий избавиться от дрожи в коленках по любому поводу. Однако поразмышлять об этом ему некогда, потому что мечник и кок, синхронно развернувшие свои искривленные яростью лица, устремляются в его сторону, абсолютно симметрично сверкая полыхнувшими огнем глазами. В них нет ничего человеческого, ни даже звериного, скорее демоническое, но у снайпера нет времени играть в «найди отличия». Усопп ныряет в воду с разбега, не задумываясь о подстерегающих за бортом опасностях. В этот момент он не боится морских королей, которыми кишат воды Гранд Лайн; не боится попасть под один из гребных винтов, которыми Фрэнки снабдил Санни в невероятных количествах и в самых невообразимых местах; не боится захлебнуться, не успев выплыть из-под днища корабля в конец концов! Не боится даже схватки с Зоро и Санджи, впрочем, вероятно, потому, что догадывается – если они его догонят, то просто убьют на месте. Снайпер входит в океан рыбкой, по ходу движения, чтобы не так сильно отстать от плывущего судна, перебирает руками по внешней стороне борта, спускаясь ниже, чтобы вынырнуть с другой стороны Санни. Усопп полагается на скорость: пока кок скинет пиджак и рубашку, а Зоро отцепит катаны, он скроется из виду под водой, и эти монстры, возможно, передумают прыгать за ним в мокрую и холодную бездну. Он не переживает о том, что может подхватить простуду или, случайно отцепившись от выступа в борту, потеряться в океане, не вглядывается с опаской в темную глубину в попытке заметить акулу или другого хищника, не предполагает, что эта бесконечная неизвестность хранит в себе куда больше страхов, чем он может себе вообразить… Единственное, о чем он сейчас думает, – есть ли хоть малейшая вероятность того, что он всё это время ошибался? И между Зоро и Санджи на самом деле ничего нет? И если он был неправ, стоит ли ему в принципе выплывать?..