AutumnForest

На улицах Колорадо было более дождливо в последнее время: Леса заполнялись густой туманной дымкой из-за влаги, а водители и прохожие чаще могли себе позволить высказать непристойное ругательство по отношению к погоде. По стеклу стекали обильные капли дождя и девушка, сидящая по ту сторону была готова поклясться - жидкость была ледяной, кусачей и чересчур мокрой. Дождь настырно, но тихо стучал, как бы давая понять, что он желает войти. Может быть согреться, может просто посидеть и поговорить, словно нежданный гость, с упертыми намерениями. Но был ли этот гость действительно так неприятен? О нет, вовсе нет...может быть, ему было просто сильно одиноко. Кто дружит с дождем? С постоянно грустным, депрессивным, немного грубым и саркастичным. Только протяни руку - укусит и постарается схватить. Но у него не выйдет и твоя ладонь с тихим всплеском отпрянет. Он слишком слаб, как морально, так и физически. Он лишь оставит на память мокрый след на тонких пальцах. Может, это его слезы. Но след все равно засохнет, как и воспоминания о странной встречи. —Знаешь, — Светловолосая девушка поджала губу, с лёгким беспокойством оборачиваясь на своею соседку. — может не пойдем? Сегодня в Лейквуде¹ немножко дождливо... В подтверждение словам прогремел гром.

***

Софи́ была обычным ребёнком, на чьи плечи свалился огромный груз тоски — в самом детстве, когда она была ещё крохой (пять лет, не больше) у нее умерла мама. Она хорошо помнила ее нежные, теплые и немного мозолистые руки до сих пор - Они часто могли поглаживать дочку по худенькой спине, оставляя за собой поток колких мурашек. Ах, а какой у нее был голос..самый родной, женственный и нежный. Она часами могла рассказывать Софи добрые сказки, с обязательно хорошим концом. Напевала неизвестные ей мотивы, шептала греющие душу слова на ушко, щекоча весок. Фреэль помнила, как мама засыпала с ней на маленькой кровати, "спасая" от продолговатых и злых монстров в углах и шкафу. Ей всегда становилось спокойнее, как только мамочка приобнимала ее. Все проблемы уходили не на второй, а даже не третий план. Оставались только Софи и она. Только нежные руки, только теплое тело, только тихое дыхание и только голос Голос Голос. А потом все оказалось пустым воспоминанием. Её смерть пахла засохшими мандаринами и слепливающей глаза усталостью. Детская пустела, а на кухни не было соленоватого запаха свежеиспеченного багета. Даже монстрам стало как-то тоскливо и обидно. А кто их теперь прогонит? А зачем им вообще теперь быть? Остались только Софи, ее соленые слезы, подрагивающие руки и папа. Но через каких-то три года, малышка потеряла и его. Еë отец был храбрым и сильным, высоким и тучным. Он был горой, за которой не только можно было спрятаться, а которая за тебя самостоятельно и встанет. Его каштановые волосы всегда были запутанны, а бакенбарды и щетина не выбриты. После смерти жены он начал выпивать по ночам. Тихо рыдая и задыхаясь от слез. Но он никогда не показывал своей слабости перед дочерью, работая за двоих и радуя ее каждый день. Она помнит море конфет и игрушек на ее 8-й день рождения, забавного аниматора и быстрые, колкие поцелуи шершавых губ на макушке и лбу. Они с папочкой почти адаптировались и стали счастливыми. Девочка не вдавалась в такие странные подробности, как во сколько был последний удар сердца или как они оба жили до рождения Софи. Ей было достаточно знать того, что мама умерла от онкологии, а папа, эгоист, по своей глупости, сев пьяным за руль. Его смерть пахла алкоголем, кровью и дождем. Вот так просто. А ведь он был таким хорошим и любящим отцом. Порой Софи сильно винила его во всех своих бедах, будто в ее проблемах вселенского масштаба виноват только он и его отсутствие. Хотя суть была в том, что папа теперь не мог стойко ее защищать, уже не смог отпраздновать с ней 9-й день рождения, так же весело и счастливо как 8-й, и не сходил на ее выпускной, чтобы погордиться её успехом и станцевать с ней первый вальс. Поганая шлюха Дастин, счастливо танцующая со своим стареньким отцом, будь ты проклята, мразь. Он теперь вообще, в принципе, не мог присутствовать в ее жизни. Ей было до истерики, трясущихся рук и головокружения обидно, что он оставил ее в этом жёстком мире одну. Хотя, на самом деле, не совсем одну. Софи после смерти своего отца была перенаправлена к ближайшей родственнице — ее тётке из Америки. Поэтому Фреэль прямым рейсом, с опекой, полетела из своей родной Франции к ней, в штат Орегон. Долгое время Софи не могла снова прийти в себя. Постоянно плакала и истерила, носилась от одного угла к другому, как загнанный в клетку звереныш. Ну а что, собственно, бессильный ребенок блядь мог ещё сделать? Тетя Милли была молодой и приятной женщиной без собственных спиногрызов. А ещё, она приходилась сводной сестрой ее маме. И они, естественно, были сильно разными. У мамы Софи был острый и длинный нос, у тети Милли маленький и округлый. У мамочки белые и длинные волосы, примерно до поясницы, заплетённые в тугую косу, а у Милли чёрное каре с секущимися концами. Мама была пухленькой, с розовыми щеками (к смерти, конечно, вид Софи ее стал пугать. Исхудалая почти до костей женщина перестала иметь такой миловилный вид. ) А вот Милли была худой, с широкими бедрами и бледной кожей. Чем-то она напоминала сороку. И хоть Софи и она не являлись напрямую кровными родственниками, тëтя относилась к ней со всей своей нерастраченной теплотой: Дарила подарки, поддерживала и в принципе, была рядом. Английский Фреэль пришлось изучать усерднее, чем обычно. Через два года проживания в чужом для нее Орегоне, она уже говорила свободно и без французского акцента — помнила родной язык, но даже думала по-американски. Фамилию тети — «Вульфрад», она с отвращением брать отказалась. Ее бросало в апатию от мысли, что от ее родных папы с мамой уже совершенно ничего не останется. В школе тоже было все славно. Как у всех среднестатистических детей. Софи не была для школьников кем-то особенным: немного спутанность блондинестые волосы, которые отдавали блеском и были волнистыми; глаза, по которым можно было понять, что раньше они были более яркого голубого оттенка, с долей присущей ее возрасту детской задорности; и достаточно низкий рост — около 150 сантиметров в двенадцать лет.(К слову, когда Софи вытянулась до 159-ти сантиметров, она и вовсе перестала расти.) Фреэль имела, наверное странную, но полезную привычку со всеми пытаться поладить. Это всегда давало ей приемущество — за нее в случае чего заступались, могли завести разговор или донести кому-то, что есть улыбчивая и вежливая девочка из средних классов. Но Софи не была популярной. Не было для этого какой-то изюминки ни во внешности, ни в характере. Только моментами проскакивала небольшая лживость - она могла сказать, что ее родители просто улетели на отдых или, например, соврать, что у нее есть какие-либо суперспособности, возможные спасти весь мир. Скорее всего, маленькая девочка просто желала поиметь то, чем мир ее обделил. Фреэль много читала и в тринадцать лет открыла для себя, что психология и психиатрия укромно и глубоко разместились в ее немного потускневшем сердце. Так она и определилась, кем точно хочет стать в будущем. Софи выбрала хороший университет, где будет учиться, даже присмотрела себе коммунальный домик в штате Колорадо, но тетя, всегда поддерживающая ее, на удивление наотрез отказалась пускать Фреэль в другой штат. Да и, не хотела она, чтобы ее племянница была психиатром. —Софи, ну нет...нет! Только не медицинский. Может, выберешь более творческую профессию? Их же так много! Фотограф, актер, дизайнер...А мы с тобой тут, вместе жить будем. После учебы всегда будешь возвращаться в наш с тобой дом. «В наш с тобой домдом» Софи, помниться, даже передёрнуло с этой фразы. Это был дом Милли, но не её. Фреэль была тут временным гостем и должна была уехать, пройдя этот этап жизни как не очень приятный сон, который был неприятен не из-за событий или, может, чудовищ, а из-за гнетущий в нëм атмосферы. Она дарила помимо громкого панического страха, отзывающегося в висках ещё и чувством безысходности - ты не сможешь убежать, пока загнан в оковы сновидения. Тебе нужно собраться и открыть веки, а для начала вообще осознать, что ты во сне. Но Софи не спала и все становилось в разы сложнее. Иногда, ночью, казалось, что ей нигде не будет места, ведь именно так она себя и ощущала последние 8 лет. И этот страх тянул низ живота. Неужели, она всю жизнь будет чувствовать эту тревогу и дискомфорт в любых стенах? Казалось, что она совсем одна, хотя за стенкой ее комнаты всегда был кабинет Милли, в котором она писала свои глупые романы. Поэтому Софи и была вдохновлена идеей переезда - она была в поисках дома. Ровно через две недели после их напряжённого диалога тетя Милли умерла от отравления. И как вообще так получилось? Ты знаешь, Софи. Оставалось три дня до выпускного и Софи пошла туда совершенно одна. Аттестат она получила ярко-красный, лучезарно улыбаясь хлопкам поддерживающих ее выпускников. Выпивать со всеми она не пошла, как бы ее не уговаривали. Сегодня, завтра и следующие два месяца она была занята. Много дел, ведь она стала полноценным и ответственным взрослым человеком. Чего выпускница, к слову, зайдя в теперь уже пустой дом не ощутила. Не ощутила она этого и когда подписывала "взрослые" бумаги по наследству от Милли, переданное ей в руки. Опять стало страшно и она проплакала в тётиной спальне всю ночь, не в тему слушая песни Girl in red. Фреэль, прежде чем уезжать в уже долго ожидающий ее Колорадо, пришлось довозиться с бумажками и наконец продать дом. Похороны Милли она тоже щедро устроила. Это было именно то, чего ее уже мёртвая тетя достойна — невысокая мраморная плитка с ее портретом, приятные и скорбящие надписи в бумажках и сотни букетов красных роз от ее родственников. Только Софи вовсе не плакала, была сосредоточена и собранна. Мать Милли, старая и чем-то отталкивающая женщина хвалила и благодарила ту, плача ей в плечо. —Ох горе-то какое...на что она меня покинула? Не должны родители своих детей переживать, не должны...—Софи поглаживала искривленную спину старушки, разглядывая смотрящую на нее с плитки тëтю Милли. Ее улыбка на фото была нежной, сравнимая с душем перед сном. Не такой нежной, как у тебя, мама. —Спасибо тебе, Софи... Розмари подняла заплаканные глаза на Фреэль, на что она расплылась в короткой, но теплой улыбке. —Только вот, дорогая, тебе совсем не грустно? Ты не проронила и слезинки сегодня...— Вопрос хоть и бы тихим и не уверенным, но звучал как-то особо пассивно осуждающе. —Бабушка, я просто вымоталась,—Аккуртно начала Фреэль ,отводя взгляд на густой лес, что почти обхватывал вокруг всё кладбище. Было в нем что-то странное.—Из-за всех этих смертей у меня уже просто кончились слезы. Мама, папа...ваша дочь. Софи не стала называть Милли тетей, а уже бывшая мать, в немом крике приоткрыла рот и беззвучно зарыдала, задыхаясь от соплей, стремительно вытекающих из широко раздутых ноздрей ей прямо в рот. Лицо как-то даже неестественно раскраснелось, а морщин на переносице стало в тысячу раз больше. Фреэль неловко глянула в ее напухшие глаза, которые она старательно пыталась закрыть - мина, искривленная на лице не давала им полноценно захлопнуться. Не думала Софи, что такая пафосная речь её тронет. Хотя кого она обманывала? Конечно думала. Кажется, эта маленькая сучка специально издевалась над старушкой. Завещание от Милли порадовало Софи больше всего в этой ситуации. Всё-таки это было тем, на что она могла в принципе жить первое время. Пока что, оплачивать университет и домик Поехала Софи в Колорадо только в августе, наконец закончив все дела с продажей дома и похоронами. Дом, который она предпочла снимать, был на окраине города Лейквуд. Перед ней стоял типичный американский домик с вместительным чердаком. Крыша была молочного оттенка, а сам дом, оконные рамы - мятными. Он напоминал Софи леденец с, точно, яблочным вкусом. Единственное, что её немного смущало - густой хвойный лес позади дома. Но обстановку смягчали стоящие рядом домики соседей, их ухоженные газоны и клумбы. Типичный американский городок. Ещё выделялось небольшое крыльцо, такого же оттенка, как и крыша. Софи, еле затащив на него свои два черных и забитых чемодана, отдышавшись, аккуратно постучала. Долбаный таксист, что не помог даже просто вытащить вещи из багажника. Не помогли и наигранно любезные, даже с какой-то ненастойчивой пошлостью глаза. Белую, немного потертую местами дверь приоткрыла строгая на вид старушка. Она выглянула, показываясь лишь на половину. Как только бабушка разглядела Софи она, поняв, что это ее ожидаемая квартирантка, расплылась в доброй и широкой, местами золотой улыбке. Фреэль по ее виду могла подметить, что лет так 70 ей уже точно было. Года три назад. —Здравствуй, милая. Ты Со́фи, верно? Старушка открыла дверь полностью, щедро одарив девушку видом на белую прихожую. Выделялась высокая вешалка, точнее смирно весящая на ней накидка темно-зелёного цвета. Это было что-то похожее на рубашку с короткими рукавами, но длинною примерно до колен. Вряд ли бы такое носила эта старая бабка. Значит, сосед или соседка Фреэль был уже заселен. —Софи́, мисс.— Фреэль кивнула и мягко улыбнулась, делай шаг на встречу. От женщины несло солёными огурчиками. —Ох, точно-точно!——Старушка неловко отступила, освобождая девушки проход. Софи сделала уверенный шаг вперёд, наконец вступив в свой новый дом. В нем было так же тепло, как днем на улице. Только в стенах было более душно. За дверью уже вечерело, из-за чего становилось свежо и прохладно. —Разувайся и за мной, покажу что да как! Старушка теплее улыбнулась и на её щеках выступили впуклые ямочки. Всё-таки, первое впечатление о её строгости было ложным. (Или она относилась так только к тем, кто в будущем будет платить ей красивенькие суммы.) Седушка почти энергично, иногда придерживаясь за белые стены скрылась за поворотом, а Софи, сняв свои коричневые кеды снова осмотрелась вокруг. В прихожей и небольшом коридорчике, ведущем к своеобразной развилке комнат было до блеска чисто. То ли бабушка неплохо постаралась, то ли её сосед содержал дом в чистоте и уюте. Фреэль оставила чемоданы в прихожей, прогулочным шагом прошлась по коридорчику и завернула налево - туда, куда пошла бабка. Попала она на такую же прилежную кухоньку. Она была в белых тонах и уже буквально отдавала блеском: кафельный столик был заполнен разными коробками ароматного чая. Софи, кажется, даже почувствовала этот кисловатый вкус каркаде на кончике языка и грудь заполнилась теплом, будто она действительно сделала небольшой глоток из чашки. За этим столиком сидела черноволосая девушка, согнувшаяся на встречу к какой-то книге. Она с интересом вглядывалась в страницы и ее локоны спадали вниз, закрывая весь обзор на её профиль. Софи бегло пробежалась по ней интересующимся взглядом и подметила, что пушистые и волнистые волосы оказались достаточно длинными. Старушка же ожидающе стояла у окна, тревожно всматриваясь в тёмный лес, заметив Софи она заметно оживилась. —Пришла? Ну пойдем, я тебе всё покажу.—Она задорно подхватила Фреэль под локоть. Софи тут же ощутила всю колкость и шершавость старых мозолистых рук на своей коже. Девушка, внимательно читающая книгу слегка дёрнулась и подняла голову. Софи сразу обратила внимание на слегка вытянутое лицо. Её черные глазки неловко скользнули по ней и её немного растерянное лицо сменилось доброжелательной улыбкой. Софи подметила не длинный нос с горбинкой, густые ресницы и аккуратно общипанные черные бровки. Пушистые и волнистые волосы действительно оказались длинными – они доходили ей до локтей. Небольшая родинка под правым глазом, пухловатые губы. Единственное, что портил образ соседки – синяки и мешки под глазами, будто та не спала дня три. В принципе её прикрытый взгляд был достаточно уставшим и замученным. Чем-то она напоминала Софи армянку. Но чересчур привлекательную. —Это Дана, твоя соседка, —Бабушка указала рукой на девушку и Софи с улыбкой кивнула, после чего получила взаимный жест. Фреэль показалось, что старушка говорила про её новую соседку с неким пренебрежением. —Приятно познакомиться. Дана аккуратно закрыла книгу, положив на недочитанную страницу закладку с каким-то забавным котиком. Еë голос Софи чем-то напомнил зефир - такой же мягкий и воздушный. Он был высоким, спокойным и не громким. Фреэль почувствовала себя так, будто только что послушала любимую песню - настолько нежный голос девушки ей приглянулся. —Взаимно.—Софи кивнула и ответила той же улыбкой. Старушка не специально кашлянула, из-за чего переняла внимание на себя. Она чуть крепче взяла Софи за руку и Фреэль стало как-то даже неловко из-за столь тесного и настырного контакта. —Итак, как ты могла понять, мы на кухне.. —Фреэль кивнула, а Седая повела её по другим комнатам в доме, проводя небольшую экскурсию. Из её уже почти засохших уст лилось слишком много ненужной воды, из-за чего рум-тур вышел более чем на семь минут, учитывая тот факт, что комнат тут было вовсе немного. —Хорошо.. Я поняла—Софи неловко кивала головой, посматривая то на старушку, то на открытую дверь сзади неë. Бабка, объяснив, что комната у Софи отдельная, а ванная и кухня общая поспешила свалить, натягивая свои коричневые сапоги и причудливую панамку от солнца. Смотря на этот головной убор, Фреэль могла уверенно сказать, что он именно бабский. —Всё милые, бывайте. Звоните, если что нужно будет. —Бабушка напоследок улыбнулась и торопливо вышла, хлопнув за собой дверью. Фреэль, немножко посверлив дверь, осторожно обернулась за спину - на свою новую сожительницу. Что девушка там была Софи заранее знала, поэтому оборачиваться было ещё более неловко, чем могло быть. —Ну приятно познакомиться,— Повторила Дана и тревожность Софи куда-то улетучилась, как только та услышала достаточно спокойный и доброжелательный тон. Захотелось вместе с ней стать непоколебимой.—Пойдём, что ли, чая попьем? У меня есть достаточно много вкусов. Дана махнула за собой рукой и Софи уже более спокойно поплелась за ней. Девушка оказалась достаточно высокой даже по меркам Фреэль. Наверное, 170 сантиметров она точно была. Про чай девушка, в общем, не обманула. Его действительно было неприлично много: мятный, каркаде, с перцем, базовый чёрный и зеленый. Да и множество других вкусов, которые Софи не успела рассмотреть. Выбрала она скромно зелëный, не решаясь пробовать пока другой. —Ну и сколько тебе?—Дана размешивала сахар в своём бардовом чае и беззаботно поглядывала то в кружку, то на Софи. —А дашь сколько? —Софи сделала глоток и Дана хихикнула, заинтриговавшись. —Я в этом не сильна, но может.. Лет четырнадцать? —Что?! —Софи откашлялась, давясь чаем, а соседка рассмеялась. Конечно она понимала то, что Софи было не намного, но больше. —Ладно, ладно.. —Девушка расплылась в лукавой улыбке, — Уверена, что тебе не меньше семнадцати. Она сделала небольшой глоток, а Софи, вытерев салфеткой рот кивнула. —Да, семнадцать.—Фрейль улыбнулась, а Дана засияла. —Да ты ещё бейбик!—Софи шутливо закатила глаза.—Хаха, а мне сколько?... Девушка подалась чуть ближе, сощурив взгляд. Софи сделала глоток, не отрывая свои глаза от Даны. —Хм..—Софи задумчиво посмотрела вниз и потерла свою нижнюю губу указательным пальцем —Думаю, что тридцать два.. Ну или тридца-..АУ! Фрейль взяла за лоб, вкоторый прилетел не сильный щелбан. Дана обидчиво села на место, скрестив руки. —Двадцать два мне...—Дана, увидев озадаченное лицо Софи не сдержалась и улыбнулась. —Кстати, откуда ты? —Ну.. Вообще, сюда приехала из Орегона. Так я из Франции.—Софи заправила прядь за ухо. —Ууу.. —Дана сделала глоток и с интересом поддалась ближе. —Круассаны любишь? Девушка неловко глянула на Дану. —Какая ты стереотипная.. Багеты.—Софи улыбнулась, делая глоток, а Дана хмыкнула.—А ты? —А я круассаны больше. Фреэль нахмурилась, сначала даже не поняв, про что девушка говорит. —Но если ты про местожительства.. Ну, я родилась тут, в Колорадо. Просто захотелось.. —Дана задумчиво всматривалась в чашку, помешивая чай ложкой. —Захотелось распахнуть крылья на столько, насколько мне могли это позволить.. и я уехала просто в соседний город от родителей. Софи понимающе кивнула, и сделала самый последний глоток - напиток полностью кончился. Фреэль даже не замечала, как быстро шло время с таким интересным собеседником. —А твои как тебя отпустили? Дана грустновато глянула на девушку, улыбнувшись. —Моя тëтя умерла недавно, поэтому.. Не сказала бы, что кто-то мог бы возражать. Дана сначала в скинула брови, а после виновато прикусила губу и опустила взгляд. Не очень она ожидала такого поворота событий. —Ох, прости..—Софи отрицательно помотала головой и улыбнулась. Собеседница же не стала спрашивать ещё чего по хуже. Она встала и прильнула к чайнику, наливая по новой кружке и себе, и Софи. —Мальчик есть?—Дана игриво сощурила глаза и обернулась на Софи. Софи недовольно цокнула и чуть нахмуртлась. —Знаешь, Данон, оправдываешь свой возраст.. Дана обрадовалось, что получилось удачно сменить тему, хихикнула и прошла к столу с заполненными чашками чая. —Данон?—Девушка вопросительно глянула на Софи, а та, взяв кружку с чаем в руки, начала в неё дуть. —Йогурт такой есть.. А твоё имя как-то даже созвучно.—Софи пожала плечами и сделала аккуратный глоток. —Йогурт.. —Дана подперла подбородок рукой, рассматривая её новую подружку. На улице шумно подул ветер. На ночь обе разошлись по своим комнатам. Дана любезно помогла Софи расстелить кровать и разложить некоторые вещи. Болтали они еще долго, рассказывая все больше и больше о себе друг другу. Как только Дана взглянула на часы и удивленно подметила, что время было за полночь она пожелала Софи добрых снов и пошла ложиться. Заснуть Софи не могла достаточно долго. Постоянно ворочалась и отвлекалась на такие банальные вещи, как уже слишком теплую сторону подушки и немного неровно уложенное одеяло в пододеяльнике. Сверчки на улице без умолку болтали, а где-то на кухне капала вода. Наверное, кран не плотно закрыли. Софи перевернулась на левый бок, начав рассматривать обои на стене. Они были белые, в тусклую жёлтую полоску. Где-то можно было заметить небольшие редкие царапинки, которые были обычным показателем уже "поношенности" дома. А сколько ему лет в самом деле? В комнате, где-то сзади себя она услышала шорох. Тихий и быстрый, притихнувший сразу же, как только Софи прислушалась. Она нахмурилась и медленно обернулась, из-за чего кровать не шумно скрипнула. Почему-то стало тревожно и у Фреэль онемели пятки. Мыши, что-ли? Софи, увидев пустую комнату и темноту, определенно успокоилась и выдохнула. Тревога отступила и она хмыкнула. Завтра стоит поставить мышеловку. Снова развернувшись к стене, девушка прикрыла глаза и выше натянула на себя одеяло, чтобы больше абстрагироваться от внешних раздражителей, нежели согреться. Она снова услышала шорох и не стала ничего предпринимать, лишь недовольно нахмурившись. Но из-за хриплого и тихого голоса в темноте она распахнула глаза настолько широко, насколько могла себе позволить. —А как пахла еë смерть, Софи?