Любовь ли это?

Что у нее происходит? Является ли это все жизнью или только жалким существованием? Ушко не знала. Она просто выполняла просьбы доктора Масакрика, надеялась, что завтра будет лучше, хотя понимала, что надежды – это лишь надежды. Завтрак, ужин, обед, то отстраненный, то ласковый человек рядом, а она – его игрушка, которой он крутит, как ему угодно. А она и не против. Она рада любым его действиям, ведь это хоть какое-то проявление внимания в ее сторону. Часто она чувствует дрожь. Эту жалкую дрожь животного страха. Страха перед ним. Никогда не знаешь, что этот безумец сделает сегодня, завтра, через час. Тревожность редко ее отпускала. Даже лежа на его ногах, она думала о том, как он сейчас скинет ее в очередном приступе гнева, посмотрит удушающим взглядом на нее, валяющеюся на полу, беззащитную и слабую. Затем накинется на нее сверху, одной рукой зажав горло, а другой давая ей пощечины. Она терпела. Она осознавала, что это ненормально. Но моменты крайней близости сглаживали все черные и ужасные поступки. Ушко для него. Она его. Ей не выбраться из этих рук. Она в них нуждается. Да, ей безумно мерзко от этого человека, но она нуждается в нем. Ушко хочет чувствовать его руки на себе, будь то из-за удара или поглаживания. То, что она чувствует внутри, не описать. Нельзя подобрать одну верную эмоцию. Но, безусловно, здесь главенствует страх. Также присутствует… Любовь? Можно ли это вообще назвать любовью? Ведь если зайти на ту же википедию, то мы увидим следующее: Любо́вь — чувство, свойственное человеку, глубокая привязанность и устремлённость к другому человеку или объекту, чувство глубокой симпатии. Любовь включает в себя ряд сильных и позитивных эмоциональных и психических состояний, от самой возвышенной добродетели и до самого простого удовольствия. Нет, это другая любовь. Не такая приятная и сладкая. Здесь подойдет определение созависимости. Ушко подсознательно пытается выдать это за любовь, ведь так легче жить. Она просто себя спасает. Но ведь все ясно и понятно. Она зависима от Масакрика, она подчиняется ему, отдавая контроль над ней в его руки. Контроль над телом, душой, чувствами. Она понимает, что не сможет выбраться отсюда. Не сможет. Потому она просто проживает свои дни, как велит ей ее хозяин. - Ушко-о, подойди ко мне, милая, - она находилась на кухне, мыла посуду после чудесного ужина – кровавого стейка с овощами. Ее зрачки сузились. Зачем она ему? Что он хочет сделать? Ему нужна помощь в другом деле? Может, он снова хочет выплеснуть свои эмоции на ней?... Она не знала. Никто не знал. Никто, кроме самого безумца. Она отложила намыленную губку и тарелку, которую не успела домыть и, перебирая ножками, устремилась в комнату. На диване вальяжно сидел Масакрик. Уголки его губ были приподняты, будто все тайны мира ему были открыты, но делиться ими он не собирался, вот и присутствует такая усмешка. Три верхних пуговицы рубашки были расстегнуты, что было ему несвойственно, ведь он любил порядок во всем. У него, скорее всего, были правильные установки ко всему на свете, чтобы как можно больше ощущать контроль, он не любит, когда что-то идет не по его плану. Ее ладони были сжаты в замок, а биение сердца было слышно в ушах. - Присаживайся. – Сказал он, похлопав по колену. Как ей присесть? На колени, но каким образом? Лицом к нему, иль от него, а может боком, будто младенец у матери на руках… Она села боком. - Не так… Почему ты не села так, как нужно мне?! Я думал, что у нас настолько сильная связь, что ты догадаешься, но я был не прав… - Н-нет, прости, я села не так, как хотела, я знаю, чего ты хочешь, я исправлюсь! - Ну так покажи мне, - он прислонился ладонью к ее щеке, начав гладить ее большим пальцем, девушка же моментально сильней прильнула к руке, томно закрыв глаза, - сейчас же. Она отпрянула. А в голове была одна мысль: как сесть на его гадких ногах, которыми он редко, в самых страшных случаях, бил ее. Он любит поражать ее своим выражением лица, соответственно, ему будет удобно, если она присядет лицом к нему. Да. Наверное, она права. Ушко положила руки на его плечи, отведя взгляд на его открытую шею. От него веяло его любимым одеколоном. Ее одурманивал его запах. Она уселась поудобней, взглянула на Масакрика, а на его лице красовалась улыбка чеширского кота. Он так ловко ее манил своим шармом. Все-таки он был симпатичным. Но дьяволом. Me and the Devil Ее дьяволом. Понимающим, что ей доставит боль, а что – удовольствие. Мастерски создающим что-либо. С которым она будет всегда. Walkin' side by side -Верно, - он положил свои руки ей на талию, прижав к себе всем телом. Он уткнулся носом в ее шею, вдыхая приятный аромат топленого молока. По ее телу прошла приятная дрожь, в свитере стало безумно жарко, хотелось его снять, ведь кожа была сильно разгорячена, будто она была в печи. Руки Масакрика залезли ей под кофту, сжимая ее невинную плоть, которая принадлежала только ему. Губы оставляли на шее влажные поцелуи, которые плавно переходили в приятные укусы. Она не знала, как ей правильно действовать в такой ситуации. Она не хотела испортить эту идиллию. Вдруг он ждет от нее бездействия, а может ответной реакции? Бедная Ушко отдалась своим чувствам и окунула свои пальчики в аккуратно приложенные волосы, скребя ногтями по коже головы. От него она услышала смешок. -Сними с себя кофту, - тихо произнес он, она повиновалась. Схватилась за края свитера и потянула их вверх. Она сложила ее, положив рядом. А Масакрику открылся вид на израненное тело Ушки, а ее грудь придерживал топ, который создал сам доктор. Он сделал ее такой, какой хочет видеть, запуганной, готовой на выполнение всех его просьб. Одел ее в одежду, в которой желает видеть. Она действительно его кукла, и сейчас он будет с ней играть. Масакрик провел рукой от ее шеи, переходя до ключицы, а затем медленно, дразня девушку, до груди. Он игрался с чертовой лямкой, водил пальцем вокруг соска сквозь ткань. А она просто ждала, наблюдала за его действиями и получала удовольствие, ее тревожные мысли исчезли. Зря. Он взглянул на ее раскрасневшееся лицо. В голове мелькнула мысль, а зачем он с ней так, но мелькнула. Это лишь остаточный проблеск здравого рассудка. Он больше не станет здоровым человеком, бесполезно надеяться. Масакрик целует ее грудь, слушая сбившееся дыхание Ушко. - М-масакрик… Укус. Укус до крови. Резкий крик. Она буквально отпрыгивает от него, попутно посмотрев на новую рану. Зря надеялась. Невинная душа, которая не теряла надежду. Снова тебя обвели вокруг пальца. Его рука тянется к карману халата. И снова маска безумца, безжалостный, желающий удовлетворить свои потребности, он достает скальпель. Ушко пятится назад, но утыкается в стену. В ловушке. Она и не выходила из нее. Она всегда в ней была. В его руках. Он подошел к ней впритык. - Не пугайся, я сделаю маленький надрез в области груди, хахах. Ты только не двигайся, тогда я не поврежу твои молочные железы. По ее щекам текут слезы, она вжалась в стену, чтобы меньше дрожать. Она кивнула. А доктор приступил к действию. Тонкая кожа лопнула под натиском большой руки. Девушка прикусила губу, чтобы не закричать. А Масакрик нежно слизывал льющуюся алую жидкость, ловя невообразимое удовольствие. - Ну вот и все, а ты боялась, пошли в операционную, подлатаю тебя, - произнес он, поглаживая Ушко по голове.