It's a sin to refuse

Дазай считала, что это несправедливо. Это глупо, странно и совершенно неуместно. Вопиющая несправедливость резала не только её глаза, судя по взглядам других участников этого вечера. Как Бог, о котором так любят говорить, вообще допустил что-то подобное? Как этот наследник семьи Накамура со своими наверняка потными руками оказался рядом с земным воплощением Богини, озарённой святым ореолом вокруг огненно-рыжего водопада ухоженных локонов? Этот идиот, по счастливой случайности родившийся с серебряной ложкой во рту, смеет стоять рядом с Чуей Накахарой, приклеившись к её боку так, словно имеет на это полное право. Возмутительное зрелище поражает глаза Дазай, которая сидит на обитом качественной кожей диване и наблюдает за прибытием почётных гостей, чтобы позже сообщить обо всём, что смогла увидеть, Мори, который подозрительно настаивал на её поездке именно на это мероприятие, где можно будет завести парочку полезных знакомств на будущее. По крайней мере, он выбрал именно это оправдание для её участия в очередном цирке. Ей было не так уж сложно внести это пустяковое дело в свой график, однако приготовления к нему немного утомили её. Дазай знала, что не может поехать на один из званных ужинов, где соберётся элита Йокогамы, в своём обычном офисном костюме, состоящем из белой рубашки, галстука, чёрных брюк и такого же цвета плаща, завершая всё это дело удобными ботинками. И, пускай, она не могла одеться так, как ей удобно, одну вещь она оставила неизменной – бинты. Дазай никому не позволит увидеть больше кожи, чем необходимо, какое бы там не было мероприятие. И, что ж, к её заскокам относились в основном снисходительно. Люди, которые что-то понимали в бизнесе, не задерживали на этом своё внимание, посвящая себя словесным дебатам с известной в теневом мире Демоницей-Вундеркиндом Портовой мафии в попытках не дать ей обобрать себя до нитки. А те, кто не обладал достаточным количеством извилин обычно затыкались после пары резко сказанных слов. Ей не нужно было использовать авторитет Мори, чтобы защитить себя, уже нет. На этот вечер Дазай выбрала белое платье, открывающее вид на её замотанные бинтами плечи и ключицы, лиф которого был усеян белыми бусинами, а плечи спущены. Юбка до колен подчёркивала длину её ног так хорошо, что ей было поначалу непривычно. Однако она быстро смогла адаптироваться и даже попросила Кое заплести ей волосы во что-то приемлемое. После того, как она закрепила верхнюю часть волос заколкой с топазом, (который вовсе не напоминал ничей цвет глаз, неа, никакого совпадения), завила кудри, доходившие до лопаток и позволила Дазай увидеть себя, то услышала лишь слова сухой благодарности, хотя они обе знали, что Осаму выглядела прекрасно. Так вот, несправедливость, насчёт неё у Дазай найдётся парочка слов, поскольку эта Богиня, имя которой Дазай всегда произносила с благоговением у себя в голове, в чём она не раскается даже под пытками, была выходцем из очень влиятельной семьи эсперов, которые прославились среди верхушки своими образцами высококлассного оружия, стрелявшего далеко и точно. Подобная слава накладывает определённую ответственность, как бы им всем не хотелось признавать. Чуя была, есть и будет оставаться наследницей, к которой в будущем перейдёт семейный бизнес, однако кто не хотел бы увеличить свои капиталы посредством выгодного брака? Точно не родители Накахары, которые, по слухам, напирали на свою дочь с очень выгодными партиями, среди которых были магнаты всех мастей. Та долго терпела и стойко выдерживала напор своих родителей, однако в какой-то момент её стали постоянно видеть в компании сына одного из мультимиллиардеров, обосновавшихся в Токио и зарабатывающих на труде офисных клерков хорошие деньги, а на труде контрабандистов ещё лучше. Это произошло так быстро и неожиданно, что поначалу никто не верил слухам, но потом всё-таки пара подтвердила о вспыхнувших между ними чувствах. Не то чтобы они с Дазай были хотя бы друзьями, но они учились в одной школе для детей богатых родителей и ссорились чаще, чем Дазай пыталась умереть. А это происходило гораздо чаще, чем сейчас. Яркая и шебутная Чуя, которая сначала была одной из самых тихих детей в классе, а после одной перепалки с Дазай раскрыла весь потенциал своих маленьких ручек и голосовых связок. Учителя терпеть не могли их обеих, однако закрывали на все выходки глаза благодаря шелестящим купюрам. Деньги не пахнут и всё такое. Ничего нового в общем-то, но со временем Чуя вытянулась (к её огромному сожалению не в высоту), но её прямой стан, высоко поднятый подбородок и гордость, которая так присуща всем здешним детям из семей, в которых занимаются домашним воспитанием, обучению этикету, всё это в совокупности с дерзким характером вызывало у Дазай странные чувства, которые она боялась как-то охарактеризовать. Мори обучал её многому – как читать человека по одному движению пальца, как выпотрошить пленника и оставить его в живых, но вот как справляться со странными чувствами, зародившимися по отношению к другой девушке, он её не научил. После окончания учебного года был выпускной, на котором можно было пригласить кого-нибудь на танец, чтобы признаться в симпатии или выстроить мост к выгодному браку, а может всё вместе. Позвать Дазай на танец пытались те, кому так сказали сделать родители, уповая на состоятельность Мори с его многообещающей организацией, куда принимали даже эсперов. Ни один из юношей не подошёл бы к ней по собственной воле, уж в этом она была убеждена, никто не хотел бы заиметь себе в невесты забинтованную в несколько слоёв чудачку. Некоторые старались быть милыми и убедительными в своём желании пригласить её на танец, но она лишь поджимала губы и вежливо, по крайней мере на её взгляд, отказывала неудачливым ухажёрам. Ей не нужен был жених для упрочения бизнес-империи Огая, который снисходительно отнёсся к её нежеланию связывать себя узами брака с другим человеком. Куда большей популярностью пользовалась Чуя с её утончёнными чертами лица и подкаченным телом – результатом упорных тренировок, она была похожа на куклу, но в хорошем смысле этого слова, она сочетала в себе грацию, присущую всем благородным наследницам, железный стержень, миниатюрность и нехилые мышцы, дерзкий характер и ледяной взгляд – Чуя была сочетанием несочетаемого, и это так ей шло, что казалось идеальным. Безусловно, все хотели себе такую невесту, все хотели укротить её нрав и прибрать бизнес её семьи к рукам. Но не этим слабакам тягаться с Чуей Накахарой, которая прославилась своими манерами и удивительно твёрдым кулаком. Она кружилась так плавно по залу в тот день, что Дазай, она готова признать, засматривалась на лазурные полы её воздушного платья, на секунду открывающие изящные щиколотки. Чёрт, она так смущалась, когда Чуя внезапно подошла к ней на расстояние вытянутой руки и пригласила на танец, который в последствии будут обсуждать ещё долгие годы. Это же такой скандал – танец между двумя девушками, так ещё и эсперами. Дазай была не в силах отказать этим прелестным искрам азарта в голубых глазах и миниатюрной руке, приглашающе раскрытой, хотя при желании она могла бы выбить Дазай челюсть, знаем – проходили. И Дазай вложила свою ладонь в чужую, проигнорировав все осуждающие и потрясённые взгляды. Сама она была в тот вечер в кремовых брюках с высокой талией и белой блузе, которая сидела на ней очень хорошо, как сказала Чуя, улыбнувшись и начав вести их по залу так, словно они репетировали танец миллион раз; казалось, будто время остановилось. Пока рука Чуи была на её талии, их пальцы были сцеплены в замок, а её глаза смотрели непрерывно только на неё одну, Дазай чувствовала себя живой, как никогда прежде. Она так хотела жить в этот момент, что у неё перехватило дыхание от осознания того, что она по уши вляпалась в эту зубастую улыбку и обманчиво хрупкую шею, в лёгкий шлейф французских духов с отдушкой сигарет и непокорный характер. Дазай так хотела Чую себе, хотела, чтобы она принадлежала ей, и чтобы она сама была только её, что её глупое сердце сбилось с ритма. После танца они поклонились друг другу и, Дазай уверена, что увидела еле заметную усмешку на покрытых кораллового цвета помадой губам. Она поняла. После чего Чую уже увлекли её многочисленные друзья, высказывающие свои впечатления от представления, которое они устроили, и косились в сторону Дазай, сердце которой впервые за столько лет сбилось с ритма. Какой стыд, она уверена, что её щёки покраснели, это ощущалось очень отчётливо. Какой позор, что она так поспешно убежала от пронизывающего её спину хищного взгляда самых прекрасных глаз, которые Дазай видела за всю свою жизнь. Однако реальность такова, что она, Осаму Дазай, Демоница-Вундеркинд Портовой мафии и преемница Мори Огая, эспер, влюбилась в другую девушку-эспера, Чую Накахару, наследницу крупной оружейной империи, и она не уверена взаимны ли её чувства. Чуя была единственной, кого Дазай не могла легко прочитать, единственной, чьё поведение она не могла предсказывать с раздражающей лёгкостью, и это было одновременно и плохо, и хорошо. В Японии стали гораздо лояльнее относиться к эсперам, чем раньше, однако однополые союзы всё ещё не приветствовались. Не то чтобы Дазай это волновало, у неё было много дел, которыми она занималась, как правая рука босса, у неё не было времени беспокоиться о такой пустяковой вещи, как однополый брак. Но, немного погодя, она подумала о возможности брака с Чуей, и вот тогда шестерёнки в её голове заскрипели с поразительной скоростью. Фантазии были сладкими и такими невозможными, что вгоняло в уныние сильнее, чем сам факт её существования на этой Земле. Мори порой пытался расспросить свою ученицу о её состоянии, но та не была эмоционально открытым человеком, поэтому он лишь понимающе улыбался и молча выслушивал её несвязное нытьё по поводу и без, стараясь вычленить суть негодования Дазай, в бубнеже которой проскальзывало что-то об «огненных локонах» и «маленькой, но поразительно упругой груди». Комок противоречивых эмоций раздирал её изнутри, вынуждая кожу гореть, а мысли – носиться по ночам с бешеной скоростью. И вот, они снова встретились, вот только теперь эту красавицу ведёт под рукой какое-то пугало с самодовольным видом, как будто тот сорвал огромный куш, что было недалеко от правды. Дазай стоило хотя бы это признать. Не она стоит рядом, наслаждаясь завистливыми и недоумевающими взглядами, не она прикасается к обманчиво хрупкому предплечью, не скрытым слоем ткани и выставляющему напоказ неплохие мышцы. Этот идиот, а не Дазай шепчет на ухо Чуе какую-то чушь, от которой та снисходительно отмахивается. Ладно, возможно, она завидует Накамуре в том, что именно ему выпала честь быть объектом нежных чувств Чуи, и Дазай должна уважать чужой выбор. Но это вовсе не значит, что она должна принимать как должное очевидное самодовольство придурка, улыбочку на лице которого она с удовольствием сотрёт парой едких слов. Чуя – не трофей, далеко нет, как и другие женщины, попадающие в руки к невежественным мужчинам, считающим, что они вправе распоряжаться чужими жизнями так, как им заблагорассудится. Чуя – недосягаемый идеал человека, до которого всем остальным очень далеко, так же, как и Дазай, к её огромному сожалению. И, о Боже, неужели она смотрит прямо на Дазай? Глаза в глаза? Ей уже не пятнадцать, какого чёрта она так сильно потеет? Какое жалкое зрелище, Дазай самой от себя противно. Словно Чуе стоит лишь свиснуть, и Дазай окажется у её ног, как верная собачонка, так ещё и хвостом повиляет. Впрочем, она могла бы представить их в подобной позиции наедине, особенно если на Дазай будет лишь ободок с ушами, ошейник и хвост, а Чуя была бы топлес и наматывала поводок на кулак… — Здравствуй, Дазай, как тебе вечер? — выманивает звонкий голос из глубин сознания Дазай, которая не хочет покидать такие приятные фантазии. Однако картина перед ней определённо стоит времени вне собственных мыслей, сегодня Чуя превзошла себя. Шёлк чёрного облегающего все изгибы платья не скрывает молочную кожу подкаченных бёдер благодаря смелым разрезам по бокам, и, ох чёрт, у неё открытая спина. Даже смотря Чуе в лицо, Дазай может заметить отсутствие бюстгальтера, так как верхняя часть платья завязывается на задней части шеи миленьким бантиком, ленты которого спускаются на оголённые лопатки и достигают поясницы. Чёлка немного скрывает правый глаз, однако пронизывающий взгляд всё равно чувствуется, особенно вкупе с игривой улыбкой на покрытых помадой губах. Волосы закреплены в замысловатую причёску на затылке, и всё это великолепие завершают золотые серёжки с синими элементами и чёрные туфли на внушительном каблуке. Накамура – везунчик, к чёрту Бога с его логикой, почему такая красота находится рядом с этим кричащим зелёным пиджаком и прилизанными чёрными волосами, достающими до ушей? Если бы Дазай могла пренебречь правилами приличия, она бы тут же опустилась на колени, задрала полы открытого платья и покрыла бы каждый сантиметр этих великолепных ног поцелуями, только бы Чуя позволила ей это сделать. — Ах, кого я вижу, неужели это Чуя? Не ожидала встретить тебя здесь сегодня, хотя вечер замечательный, ты же знаешь, как я к ним отношусь — с приветливой улыбкой Дазай игнорирует ухажёра, который неловко мнётся рядом с ними, чувствуя себя третьим лишним. Но, конечно же, Чуя не позволит кому-либо чувствовать себя неловко в своём присутствии, ведь это то, чему её обучали, как наследницу. — Наверняка ты знаешь моего партнёра, Акито Накамуру, надеюсь, что ты не будешь с ним слишком груба, — с миловидной улыбкой проговаривает Чуя, немного прищуриваясь. Она слишком хорошо знает Дазай. — Да разве я бы когда-нибудь смогла бы оскорбить такого милого молодого человека, — Накамура неловко поджимает уголки губ, пытаясь выглядеть так, будто он чувствует себя уверенно здесь. Дазай даже не начинала, но Чуя могла заметить её намерения за версту, иначе она бы не смогла так легко уклоняться от всех подножек, которые Дазай ставила ей в школьные времена. Хлопая ресницами, Дазай строит из себя саму невинность и, будем честны, незнакомцы ведутся на это, но не Чуя. Кто угодно сказал бы, что Осаму – святейшее существо, если бы не знали её так хорошо, как Чуя. — Приятно познакомиться с многообещающим наследником своей семьи, господин Накамура, — проговаривает Дазай сквозь зубы, в глубине души мечтая о том, чтобы этот идиот убрался отсюда куда подальше. — Как давно длится ваш…роман? — она искренне надеется, что не слишком много яда выплеснула, так как не хотелось бы утруждать уборщиков ещё и утилизацией трупов. На эту реплику Чуя реагирует очень…неоднозначно. Ухмылка с чуть приподнятыми уголками выдаёт что-то хищное в ней, что-то знающее и слишком глубоко находящееся, чтобы Дазай смогла это легко разглядеть. На это и расчёт. — Уже две с половиной недели, как быстро летит время, удивительно, не правда ли? — отвечает Чуя, поворачивая голову к своему партнёру и заглядывает ему прямо в глаза. Кажется, будто между ними витает атмосфера расцветшей влюблённости, однако Дазай так просто не проведёшь. Либо она совсем уже отчаялась, либо она видит оттенок равнодушия в голубых глазах и неловкость в тёмно-карих. Какого чёрта? Переводя взгляд с одного человека на другого, Дазай старается прочитать витающую атмосферу и понять то, что перед ней открыли, как одну из перевёрнутых рубашкой вниз карт среди пока закрытых для неё. Но она всегда любила головоломки. Шум гостей сливается на фоне повисшей тишины между неловко стоящей троицей, состоящей из двух эсперов и одного человека, из двух девушек и одного мужчины, из двух половинок одного целого и пятого колеса. — И правда, дорогая. Счастливые часов не наблюдают, — ещё одна приторная улыбка, Дазай уже устала от них. — Для меня честь познакомиться с преемницей Мори-доно, должно быть, было сложно добиться таких высот при этом человеке, хотя я слышал о вас очень лестные слухи — как стелет, вот прохвост, сразу видно – сын олигарха. Лишь бы побольше лапши навешать на уши и шлифануть наигранной миной почтения. — Не сомневаюсь, — обронила Дазай, еле сдерживая тошнотворный порыв. — Ты прибыла на вечер одна? Я уверена, что видела тебя в прошлый раз с молчаливым молодым человеком в сером костюме, — вклинивается в разговор Чуя, лёгким движением отводя волосы с прикрытого глаза, невольно делая акцент на кольце с бриллиантовой крошкой, заманчиво бликующей в свете приглушённых в этой части зала ламп. Замечая обращённый на себя взгляд, она подмигивает собеседнице и терпеливо ждёт ответа на свой вопрос. Приняв непринуждённый вид, Дазай решила сказать: — Так вышло, что сегодня мой привычный партнёр был очень занят, поэтому я решила не беспокоить его. Хотя думаю, что я не единственная, кто пришёл без сопровождения, — Дазай многозначительно косится в сторону Ишихары Сатами, которая училась с ними в одном классе в старшей школе. За это время её семья успела прославиться своей шпионской сетью, которую теперь возглавляла Сатами, имеющая твёрдую руку и острый взгляд. Идеальная наследница своей семьи, которая к тому же является эспером, однако об её даре Дазай так и не смогла узнать, сколько бы раз она не залазила без спроса в личные дела учеников, что, естественно, строго запрещено. Школьная администрация просто стыдилась каждый раз признавать, что их безопасность смогла обойти одна из учениц. В кои то веки она не соврала, Одасаку действительно был занят, водя по парку развлечений свой выводок, о чём он давно им обещал, так что Дазай не хотелось дёргать его по такой глупой причине. Её собеседники лишь понимающе кивают на её замечание и не спешат дальше мусолить эту тему. — Вот как, действительно жаль, надеюсь, что мы сможем скоро увидеть его в наших кругах. Ты уже видела платье госпожи Ёсико? Оно просто великолепно украшено чёрным кружевом, тебе стоит взглянуть… — отключившись от бессмысленной вежливой болтовни, которую Чуя рассказывает так, словно эта чушь имеет хоть какое-то значение, Дазай молча любуется мимикой на аккуратном лице, поглощая окружающую Чую ауру изящества и скрытой опасности. Краем глаза она улавливает движение официанта, проходящего очень близко к разглагольствующей Чуе, которая теперь спокойно взирает на неё. Они обе знают, что Дазай не слушала ничего из того, что девушка сказала за это время, но Осаму всё равно подхватывает диалог, пока её партнёр не решил вставить свои пять копеек. — Не могу не согласится, синоптики обещали тёплую ночь, хоть какая-то передышка от этой холодной дождливой недели. Откровенно насмешливая улыбка возникает на лице Чуи, пока её щенок стоит рядом и тупо смотрит в её сторону, кажется, что ему также всё равно на происходящий диалог, ещё пять минут, и он начнёт зевать. — Твоя правда, что ж, увидимся, Дазай, — договорив, Чуя тянет своего парня за собой, уводя его в другую часть зала, чтобы поболтать с Тачихарой-куном, ещё одним бывшим одноклассником, который приветливо здоровается с парой. Выдохнув, Дазай смотрит им в след и молится на скорейшее завершение этого бессмысленного вечера, который уже высосал из неё все жизненные соки. Как же ей хочется оказаться в своей кровати прямо сейчас. *** Вино горчит на языке при взгляде на сладкую парочку, поэтому Дазай старается игнорировать идиота рядом с главной звездой этой вечера, без преувеличений. У неё складывается ощущение, будто каждый считает своим долгом подойти и поздороваться с Чуей в попытке урвать хотя бы искру её божественного сияния. Но как бы люди не обмазывали её лестью, Накахара стойко завершает каждый диалог, который с ней начинают, каким бы влиянием не обладал собеседник. Пустые слова тут и там, скулы сводит, а желание покинуть это мероприятие крепчает с каждой секундой. Убедившись в отвратительности закусок, которые здесь предлагают гостям, Дазай лениво обводит взглядом окружение, не останавливаясь ни на чём конкретном. На периферии сознания Дазай улавливает какую-ту мысль, которая ускользала от неё весь вечер с поразительной скоростью, однако сейчас она ловит её за хвост. Откуда здесь взялся запах пороха? В правой части зала раздаются выстрелы, одновременно с этим Дазай может слышать звук закрывающихся дверей, через которые они все попали внутрь дома. Вооружённые люди возле единственного очевидного выхода заставляют ещё больше напрячься. Что ж, Дазай предполагала, что перестрелка имеет место быть, судя по накалённой обстановке с самого начала вечера. Однако она предпочитала отсутствие необходимости доставать из-под юбки глок, но ничего не поделаешь. Опрокинув стол, образуя временное прикрытие, Дазай берёт в руки ствол и следит за обстановкой. Как и ожидалось от светских бабочек, люди быстро группируются и вытаскивают оружие из всех возможных мест, в которые только можно было его запихать более-менее незаметно. Анализируя ситуацию, можно понять пару вещей. Во-первых, кое-кто уже успел скрыться со своим прихвостнями, такие как Достоевский и семейка Юхиро, которые стараются не участвовать в междоусобицах. Эти люди придерживаются нейтралитета, тем более Дьявол, не так давно приехавший из-за границы. Во-вторых, Дазай видит в основном людей Накахара и хозяйских слуг, отбивающих внезапную атаку. А она всё голову ломала, с чего это Чуя так ехидно посматривала в её сторону. Подавая знаки своим людям, она умудрялась вести светскую беседу, меньшего Дазай и не ожидала. Мотив перестрелки можно понять, сложив два плюс два. Всё-таки госпожа Ёсико не сильно интересуется делами мужа, что и вышло ей боком. Не так давно господин Ёсико хотел подписать контракт по поставке оружия с семьёй Накахара, однако им не удалось договориться об одном из условий сделки, из-за чего им пришлось понести убытки из-за недовольных поставщиков, надеявшихся откусить кусок побольше и пожирнее. Увеличение темпов производства не окупилось в полной мере, что понесло за собой определённые последствия. Это всё, что удалось узнать об этом деле людям Дазай, которые считаются одними из лучших шпионов. Как утомительно. Следя за тем, чтобы не запачкать дорогое платье, которое можно было бы надеть ещё когда-нибудь, Дазай выползает из укрытия и смотрит на представшую перед ней картину. Перед ней разразился шторм. Рядом с Чуей теперь нет ни души, пока она держит пули висящими в воздухе с помощью своей способности, исподтишка наблюдая за расстановкой сил, а затем направляет их в сторону людей Ёсико, за которыми та упорно прячется. Движения Чуи исполнены хищной грации, её тело словно пружина, готовая сделать рывок в любой момент. Кровь не видна на чёрной ткани платья, сидящем на ней просто замечательно. Слышится грохот и звуки бесчисленных выстрелов, пушки направлены на её обманчиво хрупкую фигуру, но пули не достигают своей цели, замирая в считаных миллиметрах от неё. Широкая ухмылка служит единственным предупреждением перед отправкой всех этих пуль обратно к своим владельцам. Продвигаясь на пробу, Дазай окончательно вылезает из своего укрытия, выносит мозги одному из охранников, который стоял на её пути, после чего выбегает через задний вход, о наличии которого она узнала перед выездом. Это не её битва, поэтому нет смысла задерживаться. Краем уха Дазай слышит звонкий голос Чуи, которым она кричит что-то в сторону бестолковой хозяйки, умудрившейся пригласить к себе домой новоиспечённого врага. Должно быть, её муж не озаботился тем, чтобы сообщить ей детали их вражды с Накахарами. Оказавшись на свежем воздухе, Дазай вдыхает его полной грудью, наблюдая за быстрым отступлением остальных гостей. Она отписывается своему водителю, после чего прислоняется к стене дома, поднимая голову наверх, чтобы взглянуть на звёздное небо. Под ногами мокрая трава, которая портит её обувь, однако ей уже всё равно, она просто рада тому, что дождь прекратил лить как из ведра. Прикрыв глаза, Дазай наслаждается минутами тишины до тех пор, пока её одиночество не нарушают, пристраиваясь рядом и ничего не говоря. — Бедная мадам Ёсико, сама привела в свой дом беду, как разочаровывающе. Наверное, уже подсчитывает убытки, — заговаривает первая Дазай, не смотря в сторону девушки, которая уже восстановила немного сбившееся от скачка адреналина дыхание. — В следующий раз будет больше советоваться с мужем при составлении списка гостей, — пожимает плечами Чуя, после чего смотрит Дазай в лицо, будто старается выловить различия после столько продолжительного периода порознь. И то, что они виделись буквально сегодня, ничего не значит. — Где твой ухажёр? — ни капли не выдавая своей ревности, спрашивает Дазай. Та косится на неё, после чего хмыкает, а затем не думая дважды говорит: — Между нами ничего нет, если тебе интересно, Осаму,— имя – как пуля в сердце, пронзает беспощадно. Изо всех сил стараясь не выдать замешательство, она скрещивает руки на груди. — Нет? Как жаль, вы так хорошо смотритесь вместе, наверняка ты это слышала уже много раз. Зачем ты тогда проводишь с ним так много времени? Вся эта показуха и милования на публику, неужели ты хочешь разбить парню сердце? – наигранно ужасаясь, Дазай старается исправить ситуацию и вырулить из эмоционально уязвимой стороны диалога. — Конечно же нет, скумбрия. Мы договорились с ним, на нас обоих наседают с браком, так что мы просто выручаем друг друга, пройдёт какое-то время, и мы расстанемся со слезами, драмой и прочим дерьмом, — из-под маски светской львицы начала проглядывать её Чуя. — Вот как, — Дазай не знает, что ещё она может сказать. Прошло два года с выпуска, и она готова признаться, что скучала по своей милой собачонке. Похоже, Чуя и так это видит. Но чувствует ли она то же самое? Или для неё эти два года были раем на земле, раз уж она освободилась от необходимости присутствия Дазай в её жизни. — Ты сейчас домой? — она ещё раз пробегается по немного испорченному пулями наряду, открывающему теперь ещё больше, чем задумано, что вызывает у Дазай нестерпимое желание накинуть ей на плечи пальто и закутать её в него, чтобы больше никто не мог смотреть на её Чую. Та лишь пожимает плечами. — Думаю да, но мы можем заскочить в отель и переночевать там, если у тебя нет других дел, — что ж, отчёты подождут, когда ещё Дазай получит возможность продлить их совместное времяпрепровождение? — Тогда поехали, становится холодно. Они довольно быстро добираются до ближайшего отеля с пятью звёздами, что не так уж и плохо. Вопреки распространённому мнению о детях из богатых семей, Дазай готова ночевать хоть в контейнере на свалке, для неё комфорт не принципиален. Однажды она действительно попробовала это сделать, но её нашли люди Мори уже через два дня, так что эксперимент не продлился так долго, как ей бы хотелось. Затраты не окупились, так как ей пришлось слушать потом долгую и скучную лекцию от Мори, который "так волновался, неужели ты хочешь чтобы я поседел так рано?". Наконец заселившись в номера, девушки могут ненадолго выдохнуть и скинуть неудобные каблуки. Смыв макияж и ополоснувшись, Чуя бесшумно заходит в номер Дазай, которая как раз закончила снимать бинты, обнажив бледную и усыпанную шрамами кожу, сидя на кровати в одном нижнем белье. Не то чтобы её что-то смущало. Чуя, уважительно не опуская взгляд, стоит на пороге её комнаты в одном халате на голое тело и предлагает пройти с ней в джакузи. В обычное время Дазай даже не подумала бы о такой возможности, но поваляться в джакузи с обнажённой Чуей, делясь забавными историями из жизни и попивая Маргариту? Грех отказываться. Сбросив с себя остатки одежды, Дазай тоже накинула халат и прошла за Чуей в её ванную комнату, вероятно, она изначально запланировала это, заселившись в комнату с большой джакузи, в которой они спокойно смогут поместиться вдвоём. Никто из них не считает себя стеснительной, тем более что за время учёбы в раздевалке они уже видели практически голые тела друг друга, так что это не должно стать проблемой. Не должно, но проблема возникла в другом. Дазай уже поняла то, что она испытывает неоднозначные чувства к Чуе, которые являются далеко не дружескими. И она не знает сможет ли вести себя непринуждённо с объектом своего вожделения без одежды. Обычно, на всех вечеринках с бассейном и джакузи подростки носят хотя бы купальники, соблюдая банальные правила приличия. Однако, по всей видимости, Чуя считает, что они находятся на достаточно близком уровне отношений, чтобы спокойно разгуливать перед друг другом голышом. Дазай не знает, ей польститься этим или насторожиться. После того, как Чуя заколола им обеим волосы в высокие причёски с помощью палочек, и опустилась в воду, Дазай впала в небольшой ступор, поскольку голая поясница, которую она видела весь вечер, теперь предстала перед ней в совершенно другом свете. Вдох-выдох. Дазай сняла свой халат и сложила его на стоящую неподалёку тумбочку. Ей плевать на свою наготу, но она буквально кожей чувствует жаркий взгляд, скользящий по изгибам её тела. Не то чтобы там было на что посмотреть. Однако, потемневшие голубые глаза, по всей видимости, не согласны с её мнением. — Ты долго будешь там стоять? — наконец спрашивает её Чуя, которая уже отвернулась от неё, уставившись в стену. Вода колеблется под давлением тела Дазай, опускающегося на сидушку. Повисает неловкое молчание, во время которого Дазай изо всех сил старается вести себя максимально непринуждённо. — Так значит Накамура лишь прикрытие? — Верно, неужели ты думаешь, что я бы влюбилась в такого человека? – насмешливо спрашивает Чуя. — У Чуи всегда был отвратительный вкус. — Это точно. — Неужели сын олигарха идеально подходит на роль фальшивого парня? – недоумевает Дазай. — Вопреки распространённому мнению Накамура очень податлив и легко идёт на уступки ради внимания женщин. Возможно, в этом виноват дефицит внимания от матери в детстве, не знаю. В любом случае, он не так плох, как кажется на первый взгляд, да, немного сексист, но это только плюс для его будущей карьеры среди таких же мужчин-сексистов. Ему нужно прикрытие, и мне тоже, так что мы просто преследуем одинаковую цель, — объясняет Чуя, рассматривая свои подпиленные ногти. — Тогда понятно, а то смотрела на вас и не могла понять, что ты в нём нашла, — бормочет под нос Дазай, отказываясь переводить взгляд на прекрасно видимую под водой фигуру Чуи. — Почему ты не смотришь мне в глаза? — С чего ты взяла, что я этого не делаю? – спрашивает Дазай, рассматривая плитку на стене, выполненную странным орнаментом. — Я так понимаю, интерьер тебя очень впечатлил, — спокойно говорит Чуя. — Всё-таки неплохой отель, надо будет оставить хороший отзыв, — рассеянно отзывается Дазай, рассматривая свои ноги под водой. — А что насчёт тебя? – неожиданно спрашивает Чуя. — Что насчёт меня? – прекрасно зная о предмете разговора, говорит Дазай. — У тебя есть кто-нибудь? Сегодня ты пришла без сопровождения, я думала, что тот мужчина не отказался бы быть твоим партнёром ещё раз, хотя кто знает. Возможно, в тот вечер ты смогла довести его до ручки, пока я не видела. — Не стоит беспокоить свою хорошенькую головку, Чу-у-уя. Одасаку действительно занят сегодня и нет, мы не вместе. Я для него, как младшая сестра, за которой нужно постоянно приглядывать. — А ты бы хотела изменить это? — Нет, меня устраивают наши нынешние отношения. Какое-то время они не знают, что хотят сказать. Тёплая вода расслабляет тело, благодаря чему Дазай немного начинает клонить в сон. Однако Чуя не закончила. — А наши? — М? – Дазай ослышалась только что? — Ты бы хотела изменить наши отношения, скумбрия? – терпеливо повторила Чуя, наматывая прядь на палец. Может она всё-таки уснула в той машине, и водитель решил её не будить по доброте душевной? Как они пришли к этому разговору? Неужели Чуя имеет ввиду то, что говорит? Она действительно чувствует то же, что и Дазай? — Я отсюда могу слышать, как скрипят шестерёнки в твоей голове. Успокойся, в моих словах нет подвоха, мне действительно интересно, готова ли ты вылезти из своей скорлупы и встать со мной плечом к плечу? – как удары молнии её вопросы пронзили разум Дазай, которая подбирала свою челюсть с пола, пока переваривала сказанные невозмутимо смотрящей на неё Чуей слова. — Плечом…к плечу? Ты хочешь, чтобы мы были вместе? – недоверчиво уточнила Дазай. — Да, Осаму. Я хочу иметь возможность взять тебя как раньше за руку и уехать отдыхать на море, исподтишка наблюдая за оголёнными участками твоей кожи, пока ты не смотришь в мою сторону. Я хочу, чтобы при входе в комнату каждый знал, что в твою сторону лучше даже не смотреть, если никто не хочет познакомиться с моими клинками поближе, – с каждым словом она приближалась всё ближе и ближе, пока не оказалась практически на коленях Дазай, которая теперь наконец смотрит на неё и видит только её. – Я хочу, чтобы ты наконец признала то, что ты обычный человек и тебе не чужды чувства. Желание исследовать каждый сантиметр твоей кожи и перебрать все твои мысли сидит во мне уже долгое время. Ты всегда была такой противной, доставучей и нелепой, что мне постоянно хотелось одновременно заклеить тебе рот и умолять никогда не останавливаться, — Чуя шепчет последние слова ей прямо в губы. – Я хочу тебя уже долго время. — Я тоже хочу тебя, — сбивчивым шёпотом признаётся Дазай и приникает к приглашающе раскрытым губам. Сладость и облегчение смешиваются сейчас, выбивая из головы все прочие мысли. Как же давно она хотела это сделать. По всей видимости, Чуя мечтала об этом не меньше, чем она. Дазай прикрывает глаза и обводит контур чужих губ языком, после чего Чуя беспрекословно впускает его внутрь, слюна пошло хлюпает, но им обеим всё равно. После секундной заминки Чуя садится к ней на колени и прижимается своей грудью, соски интенсивно трутся, что выбивает из Дазай жалкий скулёж. Чуя скалится. — Что такое, принцесса? – игриво проговаривает она, елозя своей голой промежностью по коленям Дазай, кожа которой ужасно покраснела. – Ты что-то хочешь? Положив руки на бёдра Чуи, Дазай смотрит на открывшуюся перед ней картину, и её дыхание ещё больше сбивается, мысли не получается собрать в кучу. Тем временем Чуя времени не теряет и скользит губами по нежной коже шеи, не спрятанной наконец бинтами. Она пятнает её и заявляет свои права. Зарывшись руками в каштановые кудри, Чуя заставляет её запрокинуть голову и открыть ещё больше кожи для неё. Дазай не хочет признавать, но руки на чужих бёдрах начинают подрагивать. Еле слышные стоны вырываются у неё непроизвольно, пока она проходится пальцами по стройной талии, касается мышц и смотрит, как капля проходит путь от пупка, скатываясь ниже и ниже к паху. В голове откровенно шумит. Сглатывая слюну и позволяя пятнать себя, Дазай проходится руками до груди, массируя бусины сосков, а затем берёт одну из них в рот, из-за чего Чуя давится вздохом. Дрожь проходится по позвоночнику от осознания того, что Чуя такая яркая, такая податливая и откровенная только для неё. Возможно, в прошлом они и не знали, как подступиться друг к другу, с какой стороны подойти, чтобы не разрушить то хрупкое, что между ними было. Чуя всегда была смелее из них двоих, поэтому Дазай даже не удивлена, что именно она сделала первый шаг к их сближению. Годы недомолвок и взглядов украдкой, и ради чего? Переходя с одной груди на другую, массируя плоть, Дазай краем сознания замечает прикосновение к паху, Чуя аккуратно пробирается к самому чувствительному месту, внимательно наблюдая за партнёршей. — Я могу? – многозначительно спрашивает Чуя, на что Дазай просто кивает, возбуждение уже в её крови. Круговыми движениями она проходится по вульве, обводя её контур, иногда делая поблажку, останавливаясь на клиторе. Спина Дазай резко сгибается, пока она утыкается лицом в чужое плечо от прошибающего тело удовольствия. Но Чую не устраивает такое положение вещей, поэтому она одной рукой продолжает стимулировать комок нервов, а второй снова зарывается в мягкие кудри, из-за чего Дазай приходится запрокинуть голову назад. Звучные стоны легко слетают с приоткрытых уст, гораздо легче, чем Дазай себе позволила бы в более вменяемом состоянии. Однако потемневший взгляд Чуи говорит о том, что она довольна положением вещей. И кто Дазай такая, чтобы спорить с ней? Особенно тогда, когда её рука делает ей так приятно, перекатывает между указательным и средним пальцами клитор, иногда дразняще проникая внутрь, но тут же отступая. Дазай смотрит Чуе прямо в глаза и чувствует, как зрение начинает размываться по краям. Бёдра непроизвольно дёргаются в попытках доставить ещё больше удовольствия, но Чуя не ослабляет хватку, а просто наслаждается видом покрасневших ключиц и плеч, приоткрытого рта и расфокусированных глаз. Не сдержав порыв, она вовлекает Дазай в ещё один поцелуй, который выходит мягким, особенно по сравнению с решительными движениями внизу, когда она вошла уже двумя пальцами в мокрую тесноту и большим пальцем стимулирует клитор. — Ах, Чуя! Я хочу… — сбиваясь, лепечет Дазай, на секунду разрывая поцелуй. — Что ты хочешь? — Быстрее, пожалуйста, я хочу… — нерешительно останавливается она, то ли стесняясь, то ли просто не желая произносить свои мысли вслух. Но Чуе нужен полный ответ, поэтому она замедляет движение руки, больше дразня, чем подталкивая к кульминации. — Чуя! — Я слышу тебя, Дазай, так что ты хочешь? Ты так и не ответила на мой вопрос, — невинно говорит Чуя, снова покрывая тонкую шею дразнящими поцелуями. — Я…я хочу кончить, пожалуйста, Чуя, — от человека, который любил давать нелепые клички другим людям, пакостить и доводить до белого коления просто потому что, слышать так часто слово «пожалуйста» очень непривычно. Однако вот они здесь, и Чуя наконец чувствует, как что-то встало на правильное место, что-то, что точно сделает её жизнь лучше. — Как пожелаешь, принцесса, — не упуская бурную реакцию на свои слова, проговаривает Чуя, и наконец берётся за дело всерьёз. Пальцы спокойно проникают в жаркое лоно, благодаря влаге, показывающей, как Дазай сейчас нуждается в освобождении. Чуя ускоряет движение пальцев и вовлекает Дазай в голодный поцелуй, сплетая языки и доводя её до пика. После достижения кульминации Дазай немного трясётся от волн наслаждения, которые Чуя продлевает, не останавливаясь, пока Осаму не начинает невольно отстранятся из-за сверхстимуляции. Её грудь быстро вздымается и тут опускается, ресницы трогательно трепещут, что побуждает Чую осыпать всё лицо Дазай лёгким поцелуями, которые та принимает безропотно. Немного восстановив дыхание, Дазай уже посматривает в сторону Чуи, которая неожиданно поднимается с чужих колен, пока вода стекает с её поджарого тела. Но далеко она не уходит, так как проворные руки вцепляются в подкаченные бёдра мёртвой хваткой. — Далеко собралась? — с самоуверенной улыбкой спрашивает Дазай, наблюдая за расширившимися от удивления голубыми глазами. — Я ещё не насытилась тобой, Чу-у-уя. Позволь мне, — она намекающе поглаживает внутреннюю стороны её бёдер. И кто такая Чуя, чтобы отказываться?