Когда Дебилитас проснулся поздней ночью от холода, в его деревянной хибаре было не теплее, чем в ледяной проруби. С разинутой пастью он встал с продавленной шконки и надел огромные лапти, что стояли на полу. Сгорбившись и сонно моргая глазищами, он подошёл к градуснику. Минус шесть градусов — показывал грязнющий термометр.
— А-а-о-о-о, — взревел горбун и угрюмо посмотрел на затухшую жаровню в продолговатом коридоре хижины.
Жаровня представляла собой обыкновенную ржавую бочку с подведëнной к ней через крышу вытяжной трубой. Бочонок был доверху наполнен кучей пепла от сгоревших тряпок и дров, которые давно уже истлели. Заглянув у себя в маленькую каморку с незатейливыми принадлежностям для топки, Дебилитас обнаружил, что запас барахла иссяк. Жечь было нечего. Из уголков своего недалëко разума, он случайно вспомнил, как под руководством Рикардо он как-то раз выносил из подвала замка энное количество угля и старых полотенец для самых разных нужд.
Издав что-то похожее на «Ехь, а-р-р-р!», звучащее по-дикарски, Дебилитас прихватил с собой любимую куклу
«Бетти» с настенной полки и вышел из лачуги.
На улице его встретил холодный, пронизывающий до костей ветер и мелко моросящий дождь. Изогнув трясущиеся пухлые губы от недовольства, он поплëлся по каменистой дорожке в сторону замка. Как показывает практика, уголь с пожитками хранился где-то в погребном помещении.
Ключ, однако, лежал в свободном доступе под кушеткой в так называемой Красной комнате или же просто детской, где валялись негожие игрушки. Если, воспользовавшись этим ключом, спуститься вниз и отпереть нужную дверь, то можно отыскать целую массу хламья и ветоши для топки. Но к несчастью для мëрзнущего, дверь Красной комнаты оказалась закрыта…
Дебилитас бессмысленно подëргал ручку и почесал между ног. Пока он сюда добирался через двор и половину замка, бедняга обветрил губы и отморозил пальцы, теперь они неприятно щипали, когда отогревались. Раздражëнный этим происшествием и недосыпом, он нахмурился, как последний побитый волк, и хорошенько вдуплил плечом по двери. Она угрожающе затряслась. Негромко замычав, Дебилитас приложился плечом ещё раз и ещё, пока та не сошла с петель.
— А-а-а-арь! — проревел он, тяжело рухнув вместе с дверью на пол и оказавшись в злополучной комнате с багровыми обоями.
Перед его глазами тут же предстал пыльный ключ, валяющийся на своëм месте. Дебилитас моргнул и по-собачьи подполз к нему. Схватившись за ножку и отбросив мебель, как мешок мусора, он поднял увесистый медный ключ.
В коридоре вдруг послышались приближающиеся шаги. Дебилитас ощутил внутри до селе незнакомое чувство. Он ощутил себя воришкой, который совершил нечто запретное, за что его могут сильно наказать. Испытывая это угрызение, он поспешно спрятался за высоким манежем, полный викторианских кукол, как раз в тот момент, когда в детскую вошла горничная замка.
Алая блуза с золотыми узорами и элегантная юбка, которую обвивал роскошный белый фартук с пятнами крови, вместе с обтягивающими тëмными колготками на стройных ногах создавали образ роковой леди, а не просто горничной замка. Отбросив лиловые волосы назад, она прищурилась, неторопливо осматривая помещение.
— Хм-м, какое невежество, — заключила она, глянув на поваленную дверь под своими каблучками.
Дебилитас дышал и сопел, как конь, даже не пытаясь контролировать своë дыхание, чтобы быть тише. Он не видел горничную, боялся высунуть даже кончик носа на еë глаза, но будь он разумным священником и умел бы говорить, то непременно поклялся бы перед самим Богом, что ощущал, как еë сиреневые глаза смотрят прямо на манеж, за которым он прятался.
Горбун боялся еë. Ведь однажды Дебилитас по неуклюжести опрокинул кастрюлю с куриным бульоном на кухне, за что сразу же поплатился потерей двух передних зубов — рассерженная горничная в прошлый раз ударила его железной кочергой по лицу и предупредила, что если она заметит ещё хоть один проступок от него, то сварит его голову в кипятке и отдаст воронам на съедение. С тех пор Дебилитас избегал любой встречи с ней и всегда осторожничал.
Сейчас эта страшная служанка неподвижно стояла в нескольких метрах от него и не издавала ни звука, словно что-то выжидая или высматривая. Внезапно она уверенно двинулась прямо к укрытию, где прятался дрожащий Дебилитас. Она не могла его видеть, но слышала ли?
Услыхав её движения, он напугано закрыл голову и лицо огромными руками, прижав при этом любимую Бетти к носу покрепче, будто это его как-то спасëт, и застыл.
— Даниэлла! — вдруг громыхнуло на весь коридор, и горничная остановилась, обернувшись звук.
Дебилитас съëжился ещё больше и вжал лицо в свои ладони.
В детскую быстрым шагом зашёл раздражëнного вида Рикардо — смотритель замка — в любимых монашеских одеяниях лошадинного оттенка и с капюшоном на голове.
— А-а, вот ты где! — протянул он с нотками сердитости. — Я тебя везде ищу, а ты приводишь в порядок какую-то запущенную детскую? — осведомился он.
— Мерзкий гомункул устраивает бардак, — ответила Даниэлла. — Его надо…
Звонкая пощëчина оборвала служанку на полуслове, заставив умолкнуть. Еë левая щека мгновенно раскраснелась от жëсткой ладони Рикардо.
— Меня не волнует, что он там сделал! Дура! — выплюнул Рикардо. — Первым делом ты должна справляться о моей удовлетворëнности, каждый день, а потом идти хоть на все четыре стороны!
Даниэлла молча смотрела на него, не выказывая ни одной эмоции. Рикардо не заботила сейчас ни вынесенная дверь, по который он только что прошёлся, ни полный бардак, царящий в комнате. Он лишь бесцеремонно принялся снимать с себя штаны.
— Ты служанка, — сказал он. — Служишь замку и лично мне.
— Я ваша служанка, — повторила Даниэлла, бесстрастно глядя, как Рикардо сбрасывает свою кофту и чуть ли не рвëт на себе майку.
— Да, и я использую тебя, как захочу. А теперь раздевайся, — приказал он, оказавшись в одних трусах. — Быстро.
Даниэлла завела руки за спину и неспешными движениями пальчиков развязала свой фартук, отбросив его в сторону.
— Быстрее, — нетерпеливо сказал Рикардо.
Она распустила свои лиловые волосы, и они блестящими волнами мягко заструились по еë лопаткам. Тонкие пальчики расстегнули верхнюю пуговицу, и Даниэлла аккуратно потянула ткань в стороны, заставляя остальные пуговицы быстро выйти из петель. Взгляду Рикардо предстал чëрного цвета лифчик, скрывающий еë упругую грудь. Она только провела ноготками по своему обнажëнному животу и приспустила юбку, как Рикардо, не выдержав, возбуждëнно вздохнул и накинулся на служанку.
— М-м-х-м, — тихо прорычал он, впиваясь губами в еë шею и покрывая еë поцелуями.
Его руки легли на её ягодицы и сжали посильнее, а она обвила его шею и притянула к себе плотнее. Они упëрлись в пыльный манеж с куклами и Рикардо сбросил с себя последнюю одежду.
— Давай, иди ко мне… — проговорил он и с наслаждением накрыл еë губы своими губами, начиная сминать поцелуями.
Она приоткрыла ротик, когда почувствовала, что в еë губы настойчиво упирается его язык. Она мягко впустила его и углубила поцелуй, поддаваясь к нему навстречу. Рикардо плотно прижался к еë тëплому телу и ощутил, как его член затвердел от близости с Даниэллой. На миг оторвавшись от неë, он бесстыдно разорвал на ней тонкую юбку с трусиками и вновь подхватил за ягодицы, слегка приподняв еë.
— Да-а, вот так, раздвигай ножки… — прошептал он горячо.
Она послушно раздвинула перед ним ноги и тихим, манящим голосом прошептала, как кукла:
— Войди…
Рикардо прижал Даниэллу к манежу и дëрнулся вперëд, жадно входя в еë промежность. Издав протяжный стон, он на пару мгновений замер, а после начал двигаться в ней, быстро наращивая темп и заставляя манеж пошатываться от толчков.
— Да, да… м-м-х! Давай! — прогововаривал Рикардо через свои стоны и смотрел на её губы, усиливая свои толчки.
Даниэлла гладила его спину и дëргалась от его движений, но практически ничего не чувствовала, кроме того, как что-то твëрдое растягивает еë стеночки изнутри.
— Постанывай… Постанывай, шлюшка, — закатывая глаза от наслаждения, говорил Рикардо, активно двигаясь и стараясь проникнуть в неë как можно глубже.
Даниэлла приоткрыла ротик и постаралась сексуально постанывать, прижимаясь обнажëнной грудью к Рикардо.
— А-ах, а-ах, глубже… ещё… — проговорила она, придав голосу немного страсти.
— М-м-х, да-а, я уже почти всë! — возбуждëнно проговорил Рикардо и впился в еë губы, вновь проникая языком в еë ротик.
Он стал двигаться в ней ещё быстрее, толчки стали резкие, и от переизбытка наслаждения Рикардо сильнее вжался между ног Даниэллы, жадно вдалбливаясь в неë и издавая шлепки от этого.
— А-а-о-х! О-о-ох! А-а-м-мх! — протяжно простонал он и сделал последний толчок, судорожно выгибая спину и безудержно начиная кончать внутри неë.
Даниэлла демонстративно откинула голову назад и прикрыла глаза, издавая что-то похожее на стоны, пока Рикардо изливался в еë промежность, выпуская множество струй семени.
Мелко подëргавшись после последних выплесков, Рикардо обмяк, отпустил ягодицы девушки и бессильно налëг на Даниэллу, которая медленно стала сползать вниз по манежу.
Он обвивал её талию и упëрся лбом в её набухшие груди, переводя дыхание. Даниэлла опустила пальцы вниз и коснулась своей промежности пальцами, размазывая часть спермы по ней. После она неторопливо подняла руку вверх и, облизнув их, тихо солгала:
— Это было прекрасно…
Рикардо выдохнул и выпрямился, убирая с неë руки и отходя назад, как от гадюки.
— Свободна, — сказал он.
Даниэлла лишь тихо хмыкнула, застëгивая свою блузку.
— Я и не ожидала от тебя чего-то другого.
Рикардо чуть выгнул спину, вытер об еë бедро головку члена от остатков жидкости и требовательно произнëс, напяливая трусы:
— И выйди, мне нужно одеться. Не люблю, когда над душой стоят.
— Как угодно, — ответила Даниэлла и, собрав своё порванное бельё, покинула комнату.
Рикардо, оставшись один, довольно улыбнулся, быстро оделся и тоже вышел.
Сидящий всё это время за кукольным манежем побелевший Дебилитас, с разинутым ртом выглянул из-за угла и опасливо осмотрел комнату. Косолапо прокравшись к дверному проëму, он выглянул в пустой коридор. Убедившись, что никого нет, он нащупал в кармане своих обстрелянных портков медный ключ и покинул детскую, подняв после себя поваленную дверь.
***
«Возвращение домой»
Проходя по тëмным коридорам замка, Дебилитас боялся лишь снова повстречаться на лестнице с той парочкой. Рикардо, быть может, наорал бы на него, да озадачил какой-нибудь грязной работой, но Даниэлла точно сварила бы из него дибилистический суп. А мест для укрытия на лестничной площадке не было. Тяжëлые шаги в глухой тишине могли запросто услышать даже неизлечимые глухоманы, потому Дебилитас плëлся черепахой как можно бесшумнее. До люка, ведущего в подвалы, оставался всего один пролëт, как где-то вверху раздался противный скрип и старческое кряхтение.
Дебилитас медвежато замер на месте, прислушиваясь.
— Идиот Рикардо думает только о себе, живёт одним днëм, забывая, кто дал ему эту жизнь, забывая о простой благодарности!
Дед Лоренцо — самый старший алхимик замка — катил по коридору на инвалидной коляске в одной ночнушке и проклинал своего «сына».
— Недоразвитый гомункул! Он даже забыл про то, что ночами меня мучает жажда, и я хочу пить! ПИТЬ ХОЧУ! — завизжал Лоренцо, дëргаясь на коляске, как душевнобольной. — ПИ-И-И-ТЬ!
Дебилитас закрыл уши от скрежетащего визга старика. Он и не догадывался, что дряхлый Лоренцо находится практически при смерти, и накрывший его мозг лютый аутизм неминуем.
Трясущийся старик подкатил вплотную к ржавому кранику, торчащему из каменной стены, и повернул ручку. Полилась струйка прохладной проточной воды на колени и ноги Лоренцо. Иссохшими губами он припал к крану и, словно вантуз, принялся засасывать в себя воду до закатывания глаз. Его руки в жутком треморе дрожали и выбивали по подлокотникам кресла барабанную дробь на весь этаж, пока он пил, словно только что проснувшийся алкоголик. А Дебилитас тем временем потихоньку миновал последний пролëт и оказался перед люком в полу, ведущем в подвал.
С древесным хрустом на весь коридор и физиономией барана Дебилитас начал приподнимать люк и внезапно услышал, как всхрюкнул наверху Лоренцо, а следом послышался его крик:
— Рикардо? Это ты?! РИКАРДО-О-О!!!
Остатки разума покинули его. Со страшным звуком Лоренцо, обливаясь слюнями, покатился на коляске к лестнице, чтобы спуститься к Дебилитасу. Тот испуганно шарахнулся, что его вот-вот заметят, шире распахнул люк и торопливо спустился вниз по бетонным ступеням во тьму, крепко захлопнув за собой люк.
— Рикардо-о-о-о!!! — завопил Лоренцо на всю глотку, судорожно работая руками, чтобы ехать быстрее.
— А-а-а-а-а!!! — завизжал он и на полной скорости обрушился с лестницы, вылетая из своей коляски.
С грохотом Лоренцо неуклюже покатился вниз, как куча навоза, выбивая последние зубы и выхрустывая себе все косточки. Собрав каждую ступень переломанным телом, он глухо шлëпнулся у подножья лестницы, как тряпичная кукла, и застыл с остекленевшими глазами на выкате. Из его ушей и разбитой головы хлынула кровь.
***
«Тайная Комната»
В подвале было ещё темнее, чем наверху. Где-то капала вода, издавая булькающий звук. Дебилитас поспешно прошëл узкий коридорчик, сошëл по небольшой лестнице ещё ниже и оказался в плохо пахнущем погребе. Приметив и зацепив стальное ведëрко в углу, он начал искать заветную дверцу, в которой должно храниться барахло. Помыкавшись у разных дверей и потыкав в них медный ключ, поскольку не различал, какие из них медные, а какие железные, он наконец нашëл нужную.
То была самая большая дверца из всех имеющихся. Вручную при всём желании еë ни за что не выбить. Даже если Дебилитас на всех парах влетит в неë — дверь не шелохнëтся.
Кое-как изловчившись провернуть ключ в насквозь проржавевшем замке, Дебилитас не без натуги отворил массивную дверь. Он увидел, однако, внутри вместо мешков угля и ветоши целую кучу беспорядочно нагромождëнной мебели. Вся в пылище она была свалена горой до самого потолка.
Слегка смущëнный нечаянным покушением на чужую собственность и подумав маленьким разумом, что перепутал двери, Дебилитас быстренько прикрыл дверь и вновь запер еë на замок.
Минуту постояв перед дверью в позе размышляющего медвежатника, Дебилитас из любопытства снова повернул ключик и открыл замок. Засунув большую голову в помещение, он ещë раз осмотрел завалы мебели. Ему вдруг захотелось обладать широким столом, за который первым делом зацепился его взгляд — и как раз такой, наиудобнейший для разделки жëсткого мяса стол. Или… потрясающий мягкий пуфик для ног? А может… восхитительная софа? Которая гораздо, гораздо удобнее, чем его примитивный лежак. У Дебилитоса засияли и разбежались глаза — настолько всё казалось прекрасным в его детском взгляде.
Ему определëнно не терпелось стать собственником некоторых вещей. Конечно, всë сразу не утащить, но кое-что с собой прихватить вполне по силам, раз уж он здесь. Для начала Дебилитас грубо обошëлся с несколькими старыми стульями, сокрушив их в дрова и наполнив ими ведëрко доверху. После чего, крякая и порыкивая, он неаккуратно вытянул понравившийся ему раннее стол из самого низа, за что поплатился рухнувшей с грохотом на свою голову мебелью.
— А-а-о! — проревел Дебилитас жалобно, отпихивая предметы и потирая ушибленную голову.
Он медленно поднялся на ноги и обрадованно хрюкнул. Теперь стол можно спокойно взять. Взгромоздив на него ведëрко дров, кучку древесных ошмëтков и небольшой рулон туго свëрнутого ковра, он взял всë добро в подмышку обеими руками и вышел из комнаты. Дверь он запер на замок, ключ положил в карман.
Когда он поднимался из подвала обратно в коридор замка, то на выходе опасливо приоткрыл крышку люка и выглянул наружу, как из бункера.
Неподалёку валялось на пузе лишь окровавленное мëртвое тело Лоренцо, над которым начинали кружиться мухи. Свежая лужица крови под ним неприятно пахла. Дебилитас скривился. По очевидным признакам он понял, что старик умер, и почти со спокойной душой вылез из широкого люка, не без труда вытянув за собой стол.
Вернувшись в свою холодную хибару, он сперва по-хозяйски вычистил бочку от пепла, наполнил её дровами и ошмëтками от коры, а затем с десятой попытки смог разжечь огонь спичками. Отогревшись, как папуас, у пламени, Дебилитас подпëр столом входную дверь на всякий случай и развернул прихваченный с собой пыльный ковёр. Широко зевнув, он улëгся на свою продавленную шконку и завернулся в ковëр, как в одеяло, мгновенно улетая в сон. Это был конец первой ночи.
