Сложный выбор

Поместье Времён года поначалу не впечатляло. А-Сюй то и делал, что заставлял Вэнь Кэсина и Чэнлина всё чинить, вычищать. И работы тут было непочатый край. Курятник был разломан, и ей богу: бывший Хозяин Долины Призраков не представлял, как будет разводить пернатых. И ни в коей мере не собирался этим заниматься! Кухня была относительно цела, и на том спасибо: на ней можно готовить что-то совсем простое, но больше толку всё же было от обычного костра. «Домашний очаг» представлял собой груду камней, которую надо было перебрать и соорудить из неё что-то сносное. Вэнь Кэсин упрямо отказывался этим заниматься. Растопить что-то — хорошо… Но благородный муж Чжоу совсем не берёг его! И ладно бы в другом смысле, определенного рода мозолям он был бы даже рад, но — нет! Ничего из того, что он фантазировал себе, не стало явью. Две спальни были приведены в порядок быстро. Комната мальчишки Чжана была убрана похуже, но в этом их юное дарование виновато само: убираться тоже надо уметь. А он понабрался от своего вредного учителя всего, но не того, что надо! Мантры — это прекрасно, знание канонов — восхитительно. Но они не согреют постели и не накормят. Как показала практика, Кэсин мог прокормить сам себя, но его постель не согревало ни знание мантр, ни показательная тактика невмешательства в обучение Чжан Чэнлина. А малец бойко тренировался, чудом не ломал себе ноги, переворошил с ног на голову тренировочные манекены во дворе, которые уже давно видали лучшие виды, переключился потом на деревья!.. Но те хоть пока выдерживали его напор. Что до Чжоу Цзышу: тот, мудро делегировав каждому обязанности, пил вино в убранном недавно дворике, с аккуратно сметёнными в один из углов осыпавшимися листьями, и изредка выкрикивал наставления Чэнлину. — Руки расслабленнее, ты будто метлой машешь! Вэнь Кэсин, стоящий как раз с метлой в руках, сдунул выпавшую прядку со лба. Они давно ушли уже с ледяной горы Чанмин, Чжоу Цзышу полностью поправился. Успели найти то, что осталось родителей Кэсина, воздать им должное. И теперь пытались восстановить эту рухлядь, когда-то гордо именуемую «поместьем». — А кому-то тоже стоило бы ей помахать, чтобы переосмыслить обучение мальца. А-Сюй, ты слишком сильно напираешь на него… — Насколько помню, из нас двоих именно я — его учитель. — Иногда даже учителям необходимо учиться чему-то новому… или освежить старые знания, — Кэсин кинул в его сторону метлу, а подойдя ближе — отобрал кувшин вина и прихлебнул. Солнце совсем слегка припекало. Но сам он весь взмок. Чэнлин, судя по его тяжёлому пыхтению, которое было слышно издали даже за тридцать шагов от них — тоже. А Чжоу Цзышу, на рефлексе поймавший брошенное в него, сидел чистый, опрятный, от него не несло потом. Потому что, как скрипнул зубами Кэсин, заглядевшись на его недоуменное, но всё равно прекрасное лицо, тот просто нагло отлынивал от дел. — Что ты предлагаешь? У кого мне, по-твоему, учиться? У тебя? — Что ты, что ты, А-Сюй! В этом поместья я — ни дать не взять — ниже тебя по статусу. И могу считаться разве что младшим собратом шисюну Чжоу… — Благо, ты — не мой шиди, — Цзышу будто вспомнил что-то неприятное, а Кэсин ощутил ненадолго лёгкий укол вины, что напомнил о былом. — Но, теоретически, дорогой муж, — ласково повел рукой по его плечу Кэсин, присаживаясь рядом на ступени, и ухмыльнулся от того, как Цзышу дрогнул, внимательно глядя на него, — мог бы им считаться, принадлежи я этой школе. Всё же, как мне думается, ты был любимым учеником своего учителя, с таким-то рвением к обучению. Так что титул старшего он отдал бы тебе, а не мне. — Допустим… — Чжоу Цзышу, не понимающий, к чему он клонил, был напряжён. Ах, всё в А-Сюе хорошо: ладный и видный мужчина! Но чуть дело касалось выпивки или его чувств — и всё! Вино всегда приходилось к случаю, а чувства господин Чжоу упорно не признавал! На самом деле Кэсину было почти без разницы, как Цзышу воспитывал своего ученика, потому что, тайком от бывшего лорда поместья, он занимался этим на свой лад. Результаты, конечно, не всегда радовали, но умильное личико заметно подросшего Чэнлина грело душу. Он был такой почтительный, этот маленький благородный господин, и всё сказанное своими шифу и шишу воспринимал за чистую монету! Что бывало довольно забавно порой. Самая же большая проблема заключалась в том, что Чжоу Цзышу, после единичного раза на Чанмин, совершенно не проявлял интереса к весенним играм. Поэтому сейчас Кэсин вполне осознанно напрашивался на драку, в которой собирался победить. И даже нашёл для этого благовидный предлог, чтобы всё не выглядело так, будто его только одно и интересовало. Да и малыш Чжан в итоге будет ему определённо благодарен! — Этот шиди, — указал Кэсин на себя с, как он надеялся, влекущей улыбкой. И почему А-Сюя так перетряхнуло всего? Ах! Точно! Следы пыли на одежде и пятна сажи на лице вряд ли добавляли привычного лоска. Обычно он лучше выглядел, нежели сейчас. Но не всегда же быть идеальным? — хочет вызвать своего шисюна на бой! Если проиграешь, то не будешь третировать больше мальца, и… Кэсин не успел закончить. — А если я выиграю? Что тогда… — Цзышу вдруг резко подался вперёд, соприкасаясь с ним носом, — шиди? Неизвестно почему, дыхание сбилось. Кэсин не мог собраться с ответом пару долгих мгновений, смотря то в один его глаз, то во второй, пытаясь понять этот странный… — Шифу, я закончил! — крикнул радостно Чэнлин, привлекая внимание Цзышу, который скептически и как-то недовольно глянул в его сторону. — Повтори ещё двадцать раз связки рук и шагов, читая мантры! — Шифу! — расстроился Чэнлин, который трудился большую часть дня. Кэсину было искренне жаль его. — Тридцать раз! И проговаривай всё чётче! — бросил Чжоу Цзышу, вновь обращая внимание на Вэнь Кэсина. — А-Сюй, ты получишь всё, что захочешь, и что эта жена Вэнь в силах тебе дать. — А если я попрошу тебя быть примерной молчаливой женой для своего мужа? Или покорным младшим соучеником? Что скажешь… шиди? Кэсин сглотнул, и вся жалость к Чэнлину у него мгновенно улетучилась: малец сам выбирал, в конце концов, себе учителя. А вот Кэсин не выбирал испытывать к А-Сюю теплоту и привязанность! Злая судьба свела его с истинным красавцем, но этот красавец совсем не ценил его широких жестов! И, кажется, заманивал сейчас в какую-то ловушку, но он не понимал, в какую именно, потому что взгляд Чжоу Цзышу был каким-то тёмным, несмотря яркое на солнце. Затягивающим. А сам Вэнь Кэсин, хоть и давно покинул Долину Призраков, где-то внутри всё так же ощущал себя призраком. И этот призрак был до крайности жаден. Притянув резко охнувшего Цзышу и ворвавшись в его рот, заблокировав его руки своими, он насладился пару секунд теплом мягких губ, которые так виртуозно издевались над ним, распаляя… наверно самим фактом своего существования. И эти зубы, которые прикусили в ответ, наглый язык, который не то что бы боролся с ним, а скорее провоцировал прижаться плотнее своим мастерством. Это не было соблазнением, а скорее… попыткой показать возможности. Когда-то он жестоко ошибся, заявив, что ему нравятся мужчины. Ему больше никто не нравился, кроме Чжоу Цзышу. Он вытравил собой одуряюще пахнущую аромамаслами королеву цветов, которую ему довелось увидеть однажды. И других красавцев, которые встречались на пути. Господин Чжоу сам вывернулся из его захвата и прервал поцелуй, отбирая вино и промачивая им горло. Кэсин же не дал ему времени опомниться и сказать слово против, выпалив на ходу, стараясь не показать своего волнения: — А-Сюй, помимо послабления для молодого господина Чжана, я хочу ещё, чтобы добродетельный муж занялся домашними обязанностями. И начать стоит с этого, — кивнул он на метлу, — а завершить… меня устроит твоя игра на флейте перед сном. Или что-нибудь в том же духе. — Ты до сих пор не расчистил третью спальню? — тот даже поперхнулся. — И даже не собираюсь! — пропел Кэсин, уворачиваясь от брошенной в него метлы. — И кто не работает — тот не ест! Быстро ретироваться не удалось. Потому что, вслед за метлой, в него был брошен кувшин вина. — Поймал! — Кэсин попробовал сделать глоток: кувшин оказался к его прискорбию опустошен, что вызвало смех. Если бы в него кинули полным вина сосудом, то это был бы явно не его А-Сюй. Увернувшись один раз, потом ещё, и ещё, зля этим Чжоу Цзышу, видя огонь интереса и азарта в его сверкающих зрачках, он, отбросив в сторону посудину, которая звонко разбилась о землю, словил его руки, прижался к нему и снова поцеловал, хоть и кратко. Чужая нога попыталась въехать ему в колено, но чуть не задела самое дорогое. И не дала полностью прочувствовать сладкое касание пьянящих губ. Он даже отпрянул. — Мужеубийца! Душегуб! — в его возмущении не было притворства, — ч-членовредитель! Теперь не отвертишься: этот грязный приём малец точно выучил у тебя! — Опять мелешь чушь! — Конечно! Ведь мой рот столь хорош, грех им не пользоваться по назначению! От глупого выражения лица Цзышу он рассмеялся. И потому, неожиданно для себя, был повален на землю, перевернут потом в неё лицом… и стиснут сзади за шею. Цзышу навалился на него, вжимая, и быстро нажал на акупунктурные точки. На те, которые он мог переместить, и те, что не мог. — Моя награда, Лао Вэнь… я хочу, — шепнул он ему на ухо, а где-то на заднем фоне вскрикнул Чэнлин, после чего принялся громче бубнить вызубренный наизусть текст, — чтобы всю неделю ты… Ладонь слишком сильно надавила на кадык. Чжоу Цзышу последнее время пытался вновь совладать со своей силой, и не всегда её контролировал. Кто-то более хрупкий на месте Кэсина уже был бы в отключке. Но он ещё держался. Он то ли тихо простонал, то ли прохрипел что-то, что даже сам не осознал, а потом не смог вспомнить. Но отпустившие его ладони, после заставившие перевернуться, полные странной неловкости в касаниях, были нежны. Цзышу внимательно наблюдал за ним, когда он вставал и отряхивался от земли. Быть поверженным оказалось… неприятно. Однако же уговор есть уговор. И хоть он так и не услышал, что именно от него сейчас хотел А-Сюй, изначальные условия были предельно ясны. Вэнь Кэсин привёл в порядок всё то, в поместье, что поддавалось уборке. Заказал пару обновок в мастерской в ближайшем селении. Запряг потом этим и Чэнлина, выдав кошель, набитый под завязку и наказав всё принести и проконтролировать, как вещи будут грузить в повозку и из неё. Но основная проблема, с отсутствием весенних игр, не решилась. К ней прибавилась другая. Натирая очередной медный таз тряпицей до блеска, Вэнь Кэсин вдруг замер и задался очередной, за подошедшую к концу неделю, раз вопросом. Что лучше: быть шиди Чжоу Цзышу или же его женой? Кэсин выполнял всё беспрекословно. Реставрация манекенов, готовка, уборка территории… Единственное, в чём он не был шиди Цзышу, так это в том, что тот не заставлял его целый день отрабатывать приёмы и пересказывать одновременно трактаты до упаду: даже мимолётное воспоминание о давнем рассказе об этой практике для младших соучеников вызвало дрожь. А так он вполне неплохо справлялся со всеми задачами, которые ему назначались. И даже молчал. Последнее, как ни странно, не вызвало у него ни малейшего труда. В Долине Призраков он тоже когда-то только и делал, что молчал, изредка с кем переговариваясь и разве что отвечая на прямые вопросы бывшего Хозяина. Он был там неприметной тенью. Пока однажды не решился содрать с Хозяина кожу. Но даже потом не особо был разговорчив. Всё же из боящихся призраков собеседники были не ахти какие интересные. Полностью дал волю себе в этом он уже за пределами ненавистной Долины. Чжоу Цзышу с ним редко заговаривал на этой неделе. Только по делу. Словно чего-то выжидал, но Кэсин умел справляться с желанием подразнить, подначить, вступить в перепалку, да даже коснуться. Совсем не поменялось в их взаимоотношениях только одно: после наступления полуночи, когда Чэнлин видел уже сотый, наверно, сон, они, как и прежде, делили одну кровать. Полуторную, неудобную, больше рассчитанную на подростка, нежели на двух взрослых мужчин. Однако покои главы Цзышу отказывался пока занимать. Возможно в нынешних ему одному было бы удобнее находиться. Вдвоём же это было несомненно тесно: ютиться на нерассчитанном на подобное ложе. Но лучшее, что умел делать Вэнь Кэсин — это привносить сумбур в жизнь Цзышу. Конкретно в случае с кроватью он полагал, что несравненный по уровню упрямства А-Сюй всё же сдастся и переберётся вместе с ним в нормальные покои. Потому что Кэсин не собирался давать ему возможность так просто забыть о своём существовании. Хочет ужиматься в этой комнатушке? На здоровье. Он даже простыни новые уже заправил здесь. И с неудобствами, в чём-то, свыкся. Засыпать на Чжоу Цзышу было действительно неудобно из-за его всё ещё болезненной худобы. И острых костей, которые впивались в собственные рёбра. Однако возможность погладить его слегка округлившиеся ягодицы, со сползающими вниз во сне нательными штанами, примиряла Кэсина с этой незавидной участью. А болезненное напряжение между ног перед сном и поутру стало настолько привычным, что, наверно, не будь его, стоило бы начать беспокоиться: не придушил ли его самого кто во сне? Пробуждение же настигало зачастую от того, как Цзышу силился из-под него выбраться. Пинался, выл, что он тяжёлый, что смел на него дышать слишком жарко, и вообще заявлял, что: «Если так хочешь ночевать со мной в одной комнате, то спи на полу!». Однако… всю неделю Цзышу ни разу не отпустил ни одного подобного комментария. Может быть хоть с этим смирился? Скрип двери на кухню застал врасплох. Кэсин оглянулся: была уже поздняя ночь, свет свечи в руке Цзышу разгонял немного тьму улицы. — Чэнлин уже спит. Не задерживайся и иди готовиться ко сну. Кэсин кивнул молчаливо, а тот, помявшись у выхода с мгновение, резко захлопнул дверь. От этого движения один из огоньков, горящих внутри кухни, тут же потух. Руки ныли после долгого монотонного труда. И мозоли он себе заработал. Совсем ничем не воодушевляющие. Всё же медная утварь, которую очень долго никто не мыл, с трудом поддавалась его стараниям. Но в эти сутки он точно сделал всё, что мог. Быть шиди Цзышу, как считал по прошествии недели Кэсин, — крайне скучное занятие, если именно так в действительности и проходили ранее дни в поместье Времён года. Хотя он бы не отказался преподать своему «шисюну» пару уроков. Быть послушной женой же… он и так был достаточно послушен! Следовал за ним, принимал его таким, каков он есть. Перечил, конечно, порой, и перекрывал свои пререкания комплиментами. Но, кажется, ничто не могло задобрить его сурового мужа, который весь период временного затишья только и делал, что странно поглядывал, да не уставал им с Чэнлином раздавать указания. Храп из спальни мальца был слышен даже на улице. Заглянув в его комнату потом, Кэсин ухмыльнулся: спал как убитый, даже не повернулся на скрип пола. Разинул рот во сне, подмяв под себя подушку одной рукой, когда другая свесилась с края постели. На всякий случай Вэнь Кэсин поставил на место деревянную раму с полотном обратно к окну, чтобы неожиданный холодный воздух не задувал внутрь слишком сильно. Если Чэнлин заболеет вдруг и сляжет — житья спокойного ему не будет. Конечно он уже немного должен был привыкнуть к манере своего учителя угрожать по поводу и без, и до сих пор остался при этом при своих ногах, а не со сломанными, как ему обещали порой, однако мальчик бывал моментами слишком чувствительным к подобного рода выпадам. Уставший, но дико довольный собой, Кэсин вернулся в общую с Цзышу комнату. Кровать, естественно, была уже занята. Курильница с какими-то ненавязчивыми и расслабляющими благовониями — зажжена. Светильники погашены, но сохранили остатки тепла от пылавшего в них ранее огня. Какой-то цветочный мягкий аромат осел на кончике языка… Принюхавшись, он увидел лишь флакон с маслом, который стоял, опустошенный на две четверти, там же, где он когда-то сам его и оставил: на столе справа, где лежало и сброшенное верхнее облачение главы поместья. Приподнявшись слегка, Цзышу рассмотрел повнимательнее его и лёг с бока на спину, подставляя для удобства валик под шею. Завязки одни, другие: первая накидка аккуратно снята. Кэсин был предельно сосредоточен, развязывая очередной узелок, но уже на втором слое. Пальцы, как назло, были какими-то неповоротливыми. Кожа на самых подушечках огрубела и неприятно жглась. Маленький заусенец на указательном и вовсе нервировал, особенно тем, как цеплялся потом за ткань нательного халата. Прошмыгнув в кровать и забравшись под одеяло, он не мог найти удобное положение: Цзышу обычно укладывался на бок, выставляя одну ногу вперёд, а сейчас разлёгся целиком на всей простыне. — Лао Вэнь, — рука ласково вплелась в волосы, — ты забыл снять заколку. Ловко вынув её из плена прядей и отложив в сторону, Цзышу вновь пропустил его волосы между пальцев. Слегка даже массируя. — Ты был странно молчалив всё это время… — Как и хотел мой шисюн. Рука замерла, а потом спустилась вниз, к шее. Обхватывая, призывая откинуться на неё. — У меня никогда не было таких тихих младших собратьев. Но это не то, чего я хотел. Недоуменно придвинувшись и запрокинув голову, смотря на него снизу вверх, Кэсин растерялся на долю мгновения. Он хотел не этого? — У тебя была смиренная жена, и тебя это не устроило. Покорный шиди, но это тоже было не то. Так что же?.. Цзышу лукаво ухмыльнулся. Не удержавшись, Кэсин рванулся к нему и впился в этот сладкий рот. Дразнящее движение чужих пальцев, забравшихся вдруг под его нижнюю рубаху, выбило воздух из груди, что он от неожиданности распахнул глаза. И встретился лицом к лицу с самым большим наваждением в своей жизни. Чжоу Цзышу отстранился самую малость. — Покорный шиди, конечно, хорош… но что я с ним буду делать? Сутры читать? — Учиться удовлетворять свою смиренную жену, — оскалился Кэсин, и получил в ответ такую же улыбку. — Смиренной жены же из тебя бы вовсе бы не вышло, Лао Вэнь. Они тихи зачастую, да… но согревают хотя бы постель своему господину. Вэнь Кэсин был воистину возмущён. Если бы его только попросили!.. Взметнувшаяся рука была поймана крепким захватом. Ноги сразу пережали другие: совсем худые, но жилистые, с бледными лодыжками и выпирающими из-под штанов коленями. — А ты приходишь за полночь… пропащая жена, ходившая неизвестно где… — Я сидел на кухне, ты же видел!.. Цзышу огорчённо вздохнул, будто Вэнь Кэсин совсем ничего не понял. Но это не так. Сейчас он точно всё предельно ясно осознал! Быть шиди Чжоу Цзышу — ужасная участь! Как и быть его тихой женой. Выпутавшись из вороха одеяла и откинув его, Цзышу слегка передёрнул плечами и прижался, повернувшись лицом. Его рука беззастенчиво вернулась к нему, но сместилась ниже, чем была. Было слегка дискомфортно. Пальцы вжались в кожу. Волна жара прокатилась тут же по всему, обделённому столь долго лаской, телу и ударила в пах. А локоть Цзышу будто непреднамеренно задевал его. — Чему ты хотел научить? Как правильно обращаться с моей женой? — рука проникла под штаны, с не меньшим бесстыдством, чем у самого Кэсина когда-то. — Как же мне стоит это делать, шиди? Кэсин расставил чуть ноги, и ладонь юркнула между бёдер. — Насколько плох этот муж по отношению к тебе? — Очень плох! Заставлял молчать, не хотел, чтобы я спал рядом… — Неправда, я уже давно тебя отсюда не выгоняю. Поняв, к чему всё шло, Вэнь Кэсин приподнялся, чтобы помочь стянуть с себя мешающуюся тряпицу, но был пригвождён к месту надавливанием ладони. Конечно он мог бы быстро освободиться. Начать очередную драку за главенство прямо в постели, и точно бы её не проиграл. Лёжа в таком положении, с нависшим над ним Цзышу, его вдруг пронзила одна настойчивая, но кажущаяся неправдоподобной мысль. Неправдоподобной потому, что он никогда о ней ранее не задумывался слишком сильно. И с каждым мгновением она казалась не такой ужасной, какой возможно была изначально. Он сам определенно хотел его. В первый раз Кэсин ласкал его лопатки, рёбра. Смаковал, как собственные пальцы впивались в кожу ягодиц, как прогнулась спина Цзышу, который не пожелал быть в тот важный для них момент лицом к лицу, и скрылся за распустившимися по плечам и подушкам волосами. Который пытался заглушить стоически все звуки, но те всё равно пробивались наружу, как и рваное дыхание, которое никак не выравнивалось. «Лао Вэнь, медленнее… медленнее», — прошептал тот в один момент. Когда Кэсин всё же смог приникнуть к нему целиком, он попытался поцеловать за ухом и хотя бы дотянуться до уголка его губ. Чувствуя сотрясшую всё тело в его объятиях дрожь. Ощущать Цзышу вот так, когда они словно срослись, стали чем-то единым и неделимым — удовольствие иного рода, нежели все прежние весенние утехи. Потому что Чжоу Цзышу равен ему в силе. И Кэсин… Глядя на него, видя ухмылку, какой он сам одаривал его, внутри всё перевернулось. Громоподобное осознание обрушилось на голову. — А-Сюй, я… Самым действенным образом его рот был заткнут, отчего ноги задрожали. Но он сумел побрыкаться, выпутаться из его рук и поменяться с ним местами. Он ещё и никогда не сидел на его бёдрах столь откровенно. Не чувствовал так явно желание Цзышу по отношению к себе, проступающее сквозь грубоватую белую ткань. И разве что один раз смог забраться под слои этих одежд именно вот так: трогая не как вор, а как тот, кому дали на это разрешение. Но возможно он что-то понял неправильно. Потому что держащие его руки как-то расстроено опустились вниз. А сияющее лицо А-Сюя словно утратило что-то. Тот вообще от него отвернулся в сторону. Пальцы замерли на завязках штанов, когда ему кинули из-под подушки маленький флакончик. Заполненный на четверть маслом. Не его флакон. Кэсин понимал его лучше, чем кто-либо другой. И знал, что вечные слёзы не помогут брать всегда верх, как было, когда они уже разделили вместе ночь подобно настоящим супругам. — Неужели эта жена передумала? — глухо спросили его будто бы незаинтересованно. — Нет, — он освободил его от штанов, себя. Погладил раненую кожу, где ранее были гвозди. Тайный бывший палач Его Величества. Один из самых загадочных людей Поднебесной. Его настоящего имени или внешности не знал никто. Он мог пройти никем неузнанный и устроить массовую резню, если бы захотел. Просто шепнув слово там, подложив меч в нужном месте, подкинув кому-либо какую-нибудь вещицу. Однако ему это было без надобности. Кэсин хотел узнать его от начала и до конца. Но не его прошлое, хотя оно было достаточно любопытным. Хотелось узнать того, кем он в итоге стал. Как совмещал в себе эту иррациональную доброту к другим и безжалостность к врагам и себе самому. Иначе он не мог объяснить, как стоически этот человек переносил тяготы и замалчивал всё то, что его не устраивало. Масло щедро полилось на руку. Кэсин ласково провёл по воспрявшему члену, ухмыляясь тихому вздоху и сжавшимся на простыне пальцам. Толкнувшимся вперёд невольно бёдрам. Одну ладонь заведя за спину, Кэсин недовольно поморщился, но не дал себе времени остановиться и поразмышлять, стараясь полностью сосредоточиться на А-Сюе. На требующем внимания его члене, который, с долей сомнения, Кэсин сначала лизнул, а потом обхватил губами. С маслом конечно, было странновато. Перебивало весь вкус А-Сюя, который явно начисто вымылся перед тем, как идти в постель. Интересно… Рискнув глянуть на него, Кэсин почувствовал какую-то нежность, наполняющую всё нутро. Этот человек делал его до крайности мягким. С ним хотелось дурачиться или же быть более обходительным, а в чём-то даже и вправду покорным. Но сейчас вид закусывающего губу А-Сюя с прикрытыми веками лишь придал решимости. Подтянувшись через какое-то время на руках, чтобы быть вровень с ним, Кэсин врезался в его рот своим: чуть более отчаянно, чем сам ожидал от себя. Ему никогда не хотелось с кем-то разделить свою жизнь до встречи с А-Сюем. Даже малейшая мысль о подобном не мелькала. Но взглянув однажды на него, прячущегося за маской бродяги… А-Сюй был похож на запылившийся меч. Который давно никто не протирал, не берёг. Но который только в надёжных руках мог стать грозным оружием. Или же добрым спутником в жизни, освещая блеском стали тёмным путь. — Хорошо, — выдохнул Кэсин в его губы, — шисюн. Я научу тебя, как правильно обращаться со своей женой. Для начала положи руки сюда, — обхватив ладони Цзышу, и, замечая непонимание в его глазах, лично уложил их по бокам. — А потом… — Что ты задумал? — Не перебивай, а учись! Потом, А-Сюй, — приподнявшись, обхватив его член, он направил его в себя. Задыхаясь от собственного дыхания, от пронзающего чувства, от слишком крепкой и такой правильной хватки на себе, когда его кожу царапнули вжавшиеся ногти. От громкого и удивлённого, полного желания, вздоха, прошедшегося предвкушающей волной мурашек по позвоночнику. Со стоном слегка опустившись вниз, опираясь на плечи придерживающего его Цзышу, Кэсин, дрожаще, улыбнулся. — Направляй эту жену. Следи за её дыханием… — шумно выдохнул Кэсин, полностью принимая в себя член и замирая. Капля пота скатилась по лбу и попала в уголок глаза, щипля. Цзышу не двигался, давая время привыкнуть, и честно говоря, Кэсин благодарен, что тот делал это молча. Потому что это было спонтанным решением: отдаться ему. Но если они были друг с другом равны, и А-Сюй хотел быть с ним так, то… он как минимум готов был попробовать. Ведь в своё время А-Сюй уступил ему. Можно было не уступать в ответ, и изначально он и не планировал, однако смотреть на Цзышу в этот момент, когда он поглощён им, чувствовать его в себе, знать, что вот теперь тот точно един с ним и так сильно жаждет… — Самая лучшая жена, — Кэсин оказался прижат к нему, и не очень хотел, чтобы тот видел его лицо прямо сейчас, но ему не дали шанса увернуться, поймав одной рукой, а другой задавая темп. — Только такая молчаливая… От резкого движения он невольно вскрикнул и снова был порабощён его ртом. Языком, который так искусно дразнил, так умело задевал его собственный, трогал и нёбо, играл с ним. Имел его. Дыхание будто пили и крали одновременно. Внутри всё пылало, и Кэсин в это-то находил какое-то мазохистское удовольствие, когда его чуть резче обычного дёрнули на себя. Вот почему А-Сюй не хотел видеть его, понял Кэсин, не имея возможности сейчас спрятаться за теми же волосами, которые прилипли к лицу и скользкой от пота спине. Слишком уязвимо быть таким открытым и оголённым. Слишком ярко и, как нашёптывало какое-то шестое чувство, опасно. Но он мог А-Сюю доверять. — Лао Вэнь… смиренные жёны хороши, но скучны, — вдруг сказал Цзышу, заставляя лечь спиной на кровать, придерживая за ягодицы, и накрывая собой. Вновь толкаясь внутрь. — Где моя шумная жена? Смешок вырвался наружу так же естественно, как естественно было дышать. — Тут, — Кэсин обнял его и притянул к себе что было силы, слыша хриплый стон у уха, — ты так сильно скучал по моей говорливости? Или тебе просто нравится мой голос? Признайся, А-Сюй, что просто жить не можешь без моих комплиментов тебе и твоей… — он охнул, когда тот закинул его ноги себе на плечи, ещё крепче вжимаясь. Такой полноты, такого насыщения и напряжения ещё ни разу Кэсин не испытывал. А соприкосновения влажного члена с голой кожей владеющего им А-Сюя… — пояснице, твоим мягким ягодицам, лопаткам, которые могло создать существо настолько же совершенное, что и ты сам… Он не планировал скулить. В принципе не подозревал, что умел. Но звуки, которые из него вдруг выбил парой точных фрикций Цзышу, были похожи именно на это. Жалкий и восторженный жалобный скулёж. Когда-то Чжоу Цзышу говорил, обозлившись, что поимеет каждого его предка. И Вэнь Кэсин был решительно против! Весь этот пыл и страсть должны принадлежать только ему одному. Ноги затекли. Пот лился рекой. Но разгоряченный близостью Вэнь Кэсин хотел больше. Всё же он недостаточно учил своего «шисюна». — А теперь… теперь надо… надо целовать. — Где?.. — тот даже остановился. Отцепившись от его плеч, Кэсин постучал ногтем себе по губам. — Вот здесь, шисюн. Так твоя жена будет точно удовлетворена. Движения возобновились, но стали медленнее. Чувственнее. Более тягучими, плавными. Поцелуи — жадными, напористыми. Кэсин чуть сдвинул ногу вбок, когда, прикрыв глаза, почувствовал, как ладонь постаралась протиснуться между их сплетённых тел и обхватила его крепко. Всё тело казалось какой-то мягкой массой. Податливой, из которой можно лепить что угодно. Когда согнули его ногу в колене — Кэсин не сопротивлялся. Когда потянули на себя — подчинился. Бормотал что-то: возможно очередную чепуху, а может скабрезные стихи или песню из борделя, куда он точно давно не заходил с тех пор как повстречал свою родственную душу, и вообще дословно не помнил ни одной пошлой напевной строчки. Важно было только то, что А-Сюй хотел его. Вопреки — а может благодаря? — всему этому. От этого осознания внутри всё сжалось. А сдерживаться не было ни желания, ни сил. Достигшее своего апогея напряжение выплеснулось на твердую ладонь, что не переставала ласкать его всё это время. — Простыни сам постираешь, — прохрипел потом Кэсин, скидывая измятую ткань с кровати и заворачиваясь в одеяло, — и за завтраком на всех сходишь к трактирщику. — Ну Лао Вэнь… — И юному Чжану дашь перерыв. Он до сих пор не умеет нормально полотно на место водружать, а ведь уже холодает. — Ему нужно больше практиковаться!.. — Вот я и займусь этим. А ты… «шисюн», учись ублажать свою жену. Первым делом — еда, потом перенесёшь все вещи в покои главы. С утра напишешь список необходимого… Орехи не забудь купить. Быть послушной женой действительно скучно. Но А-Сюю, благо, и не нужна такая. Засыпая, Кэсин представлял, как после тяжёлого дня разомнёт ему спину, соблазнит сначала вином, потом собой… и улыбнулся, не открывая глаз, когда обхватившая ладонь Цзышу уложила его руку на свое законное место: ягодицу. Обласкав её коротким поглаживанием, он удовлетворённо выдохнул. Днём же вид А-Сюя, который со сложным выражением лица примеривался, с какой стороны подойти к разделке мяса, его немного позабавил. — Шишу, он же не умеет готовить, — прошептал в ужасе Чэнлин, стоявший ранее тише мыши рядом. Потянув его в сторону за рукав, когда А-Сюй чуть повернулся к ним боком, но не полностью, Кэсин юркнул с ним обратно на улицу и выдал ему тугой кошель. — Купи вина своему учителю за старания, себе по мелочи… И… — слыша недовольное ворчание, он вздохнул сокрушенно и добавил: — Ужин на нас всех. А потом займёшься уборкой. Но не забывай торговаться с этими прохиндеями! Чэнлин, в чём-то совсем ещё наивное дитя, очень обрадовался, словно совсем не услышал его последние два предложения. Приняв мешочек с деньгами, он явно рассчитывал полюбоваться множеством диковинок в отсутствие старших. — А что вы будете делать, шишу? Из кухни же раздражённо раздалось: — Да как это резать правильно? Кто точил эти ножи?! Кэсин, улыбаясь шире от этой ругани, громко хмыкнул: — Видимо полировкой ножа твоего учителя… О! — воскликнул он, когда Чжан Чэнлин подавился слюной, весь покраснел и выронил деньги на землю, — маленький бесстыдник, о чём ты только думаешь! — Что нам нужно что-нибудь, заглушающее шум по ночам. Возможно оконное полотно получше или дополнительную перегородку… Оценив предательский румянец пристыженного мальчишки, он вспомнил, что их комнаты находились достаточно близко, хотя и не рядом друг с другом. Но сегодня эта проблема должна была решиться. И всё же Кэсин, подумав, добавил к поднятому Чэнлином кошельку ещё один. — Поищи что-нибудь там подходящее. И поспрашивай, почём куриц продают для разведения, но сразу не бери. Сначала мне доложишь. Всё же птицами, как бы он не хотел иного, обзавестись наверно придётся, если они тут останутся насовсем. Однако Кэсин собирался приложить все усилия, чтобы они сначала посмотрели как можно больше всего вне этого поместья. Цзянху так велик, и любоваться одними курицами, как и осесть где-нибудь, они ещё успеют. Мысль же о потугах седого А-Сюя, готовящего для них яичницу, мягким облаком улеглась в груди, согревая. Выпроводив мальчонку за ворота и наказав до вечера не возвращаться, Кэсин прошествовал обратно на кухню, похмыкал где-то приятному запаху… но больше обращая внимания на эту напряжённую спину сосредоточенного на готовке Чжоу Цзышу. Исхитрился и забрал последний кувшинчик вина, который ранее припрятал. И смаковал, наблюдая отличный вид сзади. Цзышу вдруг обернулся, хмуро взирая, когда он делал пару глотков. — Кажется, кто-то говорил, что собирается помочь… Искренне стараясь, Кэсин решил, что сначала нужно обозначить, где именно делать надрезы, объясняя, какие при этом части лучше подходили для готовки. Он правда старался, чтобы у него был самый лучший вид на прогиб спины А-Сюя, его ноги, эти сильные руки... Даже нахваливал каждую его позу, комментировал, где надо, чтобы тот то поправил рукав, а может даже развязал пару тесёмок... Чжоу Цзышу закономерно его выгнал. Смеясь, Кэсин вприпрыжку выбрался на улицу и присел на ступени, радуясь урванному кувшинчику из-под носа бдительного А-Сюя. Солнце было яркое, хотя и грело совсем немного. Подставив ему лицо и довольно жмурясь, он прихлебнул ещё вина. Быть шиди Цзышу или его тихой женой действительно не то, чего он хотел. Но вот быть шумной, дразнящей женой, за которой ухаживал этот суровый муж, вполне себе хорошо.

Fin