Рождество – семейный праздник

      «Рождество — это семейный праздник» — говорила мама, когда они всей семьей украшали небольшую елку деревянными игрушками. Праздник у Тэхена ассоциировался именно с ними, потому что денег на стеклянные не было, кроме одного единственного медвежонка, которого он вешал на ветку прямо на уровне своих глаз. Это была самая особенная и ценная игрушка из всех. Рождество, несмотря на присущие этому дню холода, было теплым, уютным и наполненным запахом имбирного печенья. Утром Тэхен обязательно бежал под елку, чтобы найти свой подарок, оставленный Сантой. Много позже подросший Тэхен будет с теплотой вспоминать это, теперь осознавая, что родители во многом себе отказывали, чтобы скопить денег и порадовать его. А пока, рядом всегда лежало пустое блюдце из-под печенья и выпитый стакан молока — мама говорила, что Санте тоже нужно оставлять подарок. И как бы Тэхен не пытался выследить его ночью, прячась за креслом накрывшись пледом, так всегда и засыпал, сморенный ожиданием. Но это было только к лучшему — верить в чудо хотелось всегда. Он считал, что Рождество — это его праздник, потому что почти граничил с его днем рождения. Это была любимая пора и лучшее время, которое он всегда ждал с нетерпением.       «Рождество — это семейный праздник» — впервые для Тэхена это звучало неприятно, больно отзываясь в душе и царапая уже не бившееся сердце. Так всегда повторял Хозяин, собирая вокруг себя свою новообращенную вампирскую семью. Они не были дружны и не придерживались никаких традиций, которые присущи настоящим семьям, но в Рождество им всем было велено находиться в особняке. Кругом были свечи, обвязанные алыми лентами на манер праздничных. В этом доме даже была елка, украшенная большими, стеклянными шарами, красиво переливающимися в отблеске свечей. Но здесь никогда не чувствовалось тепла и уюта, а каждое Рождество ощущалось холоднее, чем любой другой день, проведенный в этом месте. Тэхен никогда не хотел быть обращенным, ему не хотелось жить вечно и убивать людей. Хозяин никого не спрашивал.       Впервые Рождество прошло мимо него, как и любой другой день, когда спустя год после смерти Хозяина Тэхен осознал себя в пустом доме в глубине леса. Хозяина не стало внезапно, а все другие вампиры разбрелись по миру, чтобы начать новый век бессмертия, но уже не обременяя себя рамками, в которые их загоняли всю их принужденно-долгую жизнь. Это было странно, непривычно и абсолютно пусто, как в душе так и внешне. Тэхен уже не помнил, как жить для себя и чем заниматься, помня только то, как когда-то был маленьким мальчиком и жил в хоть и бедной, но дружной семье. Все вампирское убило в нем любое желание к существованию, но смерть Хозяина подарила надежду. С первым снегом он встретил тот самый зимний день, начиная для себя новую жизнь.       «Рождество — это семейный праздник» — вдруг однажды услышал Тэхен от пожилой соседки, когда через очень много лет переехал в небольшой город, купив себе дом. Была зима и все готовились к Рождеству, украшая ограды, улицы и фасады своих домов. По заснеженным дорожкам можно было увидеть следы от елок, которые тащили то ли из леса, то ли с ярмарки. Кругом была праздничная суета, от которой Тэхен успел отвыкнуть. Тетушка Пак жила по соседству одна, но каждый праздник украшала свой двор так, будто собиралась праздновать большой компанией. На Хэллоуин ее забор был увешан паутиной и бумажными привидениями, а под новогодние праздники она украшала тую, которая росла во дворе, а на двери всегда висел большой красивый венок. И хоть канун праздника она проводила одна, снабжая соседей, в том числе и Тэхена, своим имбирным печеньем, но днями позже ее всегда навещала семья, а дети вытаптывали весь снег во дворе своими играми. Тэхен поначалу не праздновал Рождество, ограничиваясь легкими украшениями в гостиной и гирляндой с теплым светом в спальне, чтобы включить перед сном и создать напускного уюта. За столько лет он даже не купил себе елку и ни разу не задумался о настоящей, все еще с теплотой и грустью вспоминая, как это было в детстве. И только имбирное печенье от соседки и рождественские песни создавали ему иллюзию того времени. Все в городе знали, что Тэхен вампир, да и в этом времени этим было мало кого удивить, но его все равно сторонились еще с самого переезда. По первости от него шарахались как от прокаженного, а дети тыкали пальцами и закидывали его дом камнями. Но время шло, а его присутствие в этом городе не делало никому хуже, так и привыкли, но сближаться все равно никто не спешил. Кроме тетушки Пак, которая с самого начала помогала Тэхену привыкнуть к новому месту. Именно с ее помощью Тэхен постепенно адаптировался к новой жизни, а праздники перестали быть обычными серыми днями, как и все другие. И только в тот год, когда на Рождество к тетушке Пак не приехала семья, Тэхен впервые спустя много лет услышал фразу, которая заставила его испытать смешенные чувства. То Рождество они встретили вместе, она учила Тэхена готовить имбирное печенье, а потом подарила ему елочную игрушку в виде белого медведя — она хоть и была пластиковой и не такой красивой, но воспоминания теплым пледом легли на плечи, касаясь его холодного сердца. Все следующие года в его доме стала появляться елка. И он и не ждал Санту, но был уверен, что чудо вполне возможно, особенно, когда тетушка Пак под Рождество рассказывала ему невероятные истории. Впервые за долгое время он чувствовал уют и ощущал себя дома, как это было в далеком детстве.       «Рождество — это семейный праздник» — горько осело на языке, когда в сочельник Тэхен узнал, что тетушки Пак не стало. Его дом был полностью украшен, везде висели гирлянды и мишура, а елка в центре гостиной пестрила обилием игрушек и бус. И хоть звезда на самой макушке выделялась ярче всего, но для Тэхена главным предметом был тот самый белый медведь, которого он всегда вешал на уровень своих глаз. В тот год теплая атмосфера и позабытый холод в душе начали смешиваться вновь. В последующие пять лет значимость праздников резко сошла на нет, пересекая отрицательную шкалу. Тэхену впервые за свое бессмертие было неприятно и противно от того, что существуют дни, когда люди были счастливы больше, чем обычно. Больше, чем он сам. Тэхен стал тем, кем был с самого начала пребывания в этом городе, — изгоем, чей дом единственный не светился яркими гирляндами в рождественскую ночь.

•••

      До Рождества, кажется, всего несколько часов, но активная суета все еще слышна. За окном носятся дети, смеются, играют в снежки. Тэхен игнорирует, как иногда они долетают до его двери и как дети, хохоча, кричат «Извините». Шторы в его доме полностью закрывают окна, не пропуская свет, создавая приятный полумрак, и только свечение от работающего телевизора служит единственным источником света. На экране у него какой-то ужастик, который совсем не пугает, но отвлекает от всеобщего веселья. Единственное, что Тэхен решил для себя в этот год — не смешивать. Кровь в бокале была чистая, донорская, приятно растекаясь на языке. Он уже и забыл, чему очень рад, как добывали кровь новообращенные и сколько людей полегло от его рук. После освобождения Тэхен старался питаться животной кровью, а в какой-то момент и вовсе отказался от нее, но его природа была сильнее. Донорская стала отличным вариантом. И только после смерти тетушки Пак к ней стал примешиваться алкоголь, путая рецепторы и вводя в странное состояние. Так он провел недолгое, по человеческим меркам, время, и все же решил завязать. Картинки на экране сменялись одна темнее другой, а герои кричали, когда на них выпрыгивала какая-то нечисть. Тэхен им совсем не верил, особенно усмехаясь заминкам, когда главная героиня с монстром долго смотрят друг на друга, прежде чем начать убегать. Когда ты охотник — надо действовать быстро и резко, прежде чем жертва успеет это осознать. Это то, чему бы он никогда не хотел учиться.       В дверь звонят внезапно и настойчиво, когда после первого и второго звонка никто не открывает. Незваный гость выжидает пару минут и начинает снова, теперь стуча в дверь. Тэхен решает, что открыть стоит хотя бы для сохранности его двери. На пороге оказывается молодой парень, Тэхен бы предположил, что одного с ним возраста, если бы не являлся вампиром. На нем большая серая куртка, гирлянда, обмотанная вокруг шеи и свисающая к низу, а на руках забавные красные варежки, сразу бросающиеся в глаза. Гость смотрит на него удивленно, будто не ожидал увидеть, но внезапно расплывается в улыбке. — А я думал, что вы зеленый, — и, видя непонимание в чужих глазах, уточняет. — Как Гринч, — но яснее не становится, — Не важно. Тэхен все еще молчит, пока парень перед ним смущенно (предположительно) трет щеки и машет рукой в сторону дома тетушки Пак, в котором давно никто не живет. — Я ваш новый сосед. Меня Чон Чонгук зовут, — и кланяется, ожидая ответного представления, но Тэхен так давно отвык с кем-то разговаривать, что не сразу включается в разговор. — Я испек имбирного печенья, будете? Оно еще теплое. Только сейчас Тэхен действительно замечает, что сосед пахнет Рождеством. Его чистый, природный запах смешивается с запахом выпечки, а гирлянда с теплым светом красиво подсвечивает лицо и довольную улыбку. Он даже засматривается на Чонгука, не чувствуя того привычного раздражения, которое вызывают все те счастливые люди вокруг. — Ой, вам не холодно? Я, наверное, вас разбудил, — Чонгук заглядывает в его темный дом через плечо и неловко переминается с ноги на ногу. Тэхен прослеживает за его взглядом и тоже оборачивается. — Нет, я… — но не успевает договорить, когда Чонгук резко оживает, подпрыгивает на месте и почти хватает его за руку, на полпути останавливая себя. — А хотите вместе встретить Рождество? Это хоть и семейный праздник, но вдвоем же тоже веселее. У меня дома все украшено, вам понравится! — и светится так, будто ничто счастливее его не сделает в этой жизни. Тэхен отступает на шаг, когда слышит давно забытую фразу. Он не праздновал Рождество уже несколько лет, а нормально не общался с людьми еще дольше, совсем позабыв, что такое рождественская атмосфера и как ей наслаждаться. Чонгук перед ним выглядел совсем ничем не обремененным и даже ничуть не расстроенным, что в сочельник совсем один. А теперь он стоит на пороге чужого дома и приглашает незнакомца к себе, похоже даже не зная, что перед ним не человек. — Я вампир, — говорит Тэхен вместо ответа на приглашение и смотрит напряженно, будто ему действительно важно, что этот светлый человек подумает о нем. — О, это все объясняет, — задумчиво кивает сам себе Чонгук, переводя взгляд с темноты дома на Тэхена и обратно. Но внезапно его глаза расширяются и он резко поднимает указательный палец вверх. — Вас нужно будет пригласить в дом, чтобы вы смогли войти! Только у меня нет крови. У вас есть кровь? Приносите с собой! И улыбается так ярко, будто размышляет не о чем-то пугающем и мрачном, а выбирает вкус пунша на этот вечер. Впервые с Тэхеном разговаривают на равных, а его сущность не только принимают, но и относятся с уважением, как если бы он был человеком с другими вкусовыми предпочтениями. Это отчего-то тепло отдается в душе и чужая улыбка впервые вызывает желание улыбнуться в ответ. Чонгук трет раскрасневшийся нос, запахивая расстегнутую куртку от порыва ветра, и смотрит умоляюще, будто Тэхен в силах ему отказать. Он говорит еще несколько раз «пожалуйста», а потом довольно вскрикивает, когда слышит согласие и имя своего соседа — Ким Тэхен. Он убегает в свой дом, прося прийти в гости как можно скорее, потому что вкусное печенье не будет ждать вечно.       В доме Чонгука почти все также, как было у тетушки Пак, но только в разы уютней и теплее. Весь дом пропитан ярким запахом имбиря и специй, а по всей кухне расставлены тарелки с остывающим печеньем. На плите настаивается глинтвейн, который Чонгук предлагает гостю с порога, но осекается и переспрашивает, пьет ли Тэхен что-то помимо крови. На согласный кивок он снова сияет и забирает из чужих рук черный пакет, который просят отнести в холодильник. В гостиной стоит большая искусственная елка, которая своей пышностью ничем не отличается от настоящей. На ветках пестрит обилие разноцветных шаров и мигает гирлянда, перекликаясь своим мерцанием с теми, что висят по всей комнате. На диване и над камином лежит пушистая мишура, а над окном, кажется, висит омела. Тэхен скептично смотрит на нее и задумывается, зачем она человеку, который празднует один. — О, это мама мне передала, — отвечает Чонгук на незаданный вопрос, когда замечает, куда смотрит его гость. — Не знал куда повесить, жалко было оставлять в коробке. Чонгук ставит на журнальный столик пиалу с печеньем и два бокала, наполненных ароматным глинтвейном. На кухне накрыт праздничный стол, а в духовке томится мясо — Тэхен слишком давно не питался им, чтобы разобрать, что это было за животное. Чонгук садится на диван, подбирая ноги под себя, и довольно смотрит на Тэхена, будто пригласил в гости давнего друга, а не того, с кем познакомился пару часов назад. До полуночи остается чуть больше часа. — Почему ты один? — первым спрашивает Тэхен, окидывая дом и Чонгука взглядом. — Семейный же праздник. — Печенье с предсказанием велело мне встретить праздник в кругу новых людей, чтобы весь следующий год был счастливым, — как ни в чем не бывало заявляет Чонгук. — Из ближайших ты единственный, с кем я не был знаком, — переходит на неформальное обращение, разморенный теплом и атмосферой. — Значит используешь меня, чтобы достичь своих целей, — беззлобно усмехается Тэхен и пробует глинтвейн, который оказывается на удивление вкусным. — Очень в духе людей. — Кто знает, может твоя жизнь тоже изменится после этого, — Чонгук пожимает плечами, коварно улыбаясь. — Но если нет, то надеюсь, что сегодня ты хорошо проведешь время. Чонгук не перестает светиться ни сейчас ни поздно ночью, когда они после праздничного ужина вновь устраиваются на диване, незаметно для обоих погрузившись в разговоры. Чонгук рассказывает о себе, своей семье и жизни, а в ответ задает очень много вопросов о Тэхена и вампирах, которые сначала кажутся бестактными, но Тэхен быстро втягивается, понимая, что звучат они из искреннего интереса. Это Рождество для Тэхена действительно становится переломным. И кажется, что предсказание из печенья действует не только на Чонгука в ту ночь.

•••

      «Рождество — это семейный праздник» — с теплом думает Тэхен, когда хрустит имбирным печеньем и наблюдает за Чонгуком, который привстает на носочках, чтобы перекинуть гирлянду через елку. Помогать с этим он не разрешает, говоря, что иллюминация в доме — его обязанность, от развешивания которой он получает не меньше удовольствия, чем от любования уже украшенным домом. Рядом стоит коробка с разноцветными шарами и фигурками, которые по просьбе Тэхена в этом году стеклянные, а не пластмассовые, как все прошлые игрушки Чонгука. — Закончил! — радостно восклицает и падает под бок к Тэхену, направляя пультик на гирлянду, которая тут же начинает мерцать. Даже без украшений елка уже смотрится торжественно. Тэхен сгребает Чонгука в объятия, теснее прижимая к себе, и целует в висок, слыша, как тот чуть ли не урчит от удовольствия. Это их не первое совместное Рождество, но первое и по-настоящему семейное в новом, теперь их общем доме. Предсказание с печенья и вправду сбылось. — О нет, меня поймал вампир, — хихикает Чонгук, извиваясь в чужих руках от холодных прикосновений к коже. В противовес своим словам он только подставляется, оказываясь еще ближе. — Съешь меня? — Обязательно, — Тэхен целует его в щеку, спускаясь ниже, и оставляет полу-поцелуй полу-укус на шее, тут же утыкаясь туда носом. Чонгук для него пахнет домом и Рождеством. Гирлянды мерцают теплым светом, создавая уютную атмосферу приближающегося Рождества. Где-то совсем тихо из колонок играет праздничная инструментальная музыка, а за окном можно услышать детский смех. Им только предстоит испечь имбирное печенье, которое все никак не получается у Тэхена, и украсить елку, доставая того самого белого медведя, бережного хранимого, чтобы повесить в самый центр. А пока они нежатся в объятиях друг друга, убаюканные теплом и приятной атмосферой. — У нас еще омела в коробке, — шепчет Чонгук, чтобы не нарушить сложившуюся идиллию, но чтобы не потерять эту мысль. — Надо придумать, куда повесить. Тэхен вдруг усмехается, когда вспоминает, что в доме Чонгука она висела над окном, и как они неловко по очереди топтались там, боясь, что может произойти. И как на следующий год Чонгук делал все возможное, чтобы под ней они оказались вместе. — Можно прямо здесь, — Тэхен указывает на потолок над ними, не отстраняясь от Чонгука. — Мне кажется, что очень подходящее место, — и в подтверждение своих слов приподнимается, чтобы чмокнуть Чонгука в губы. Тот хихикает на это, возвращая поцелуй, и соглашается, что место для омелы действительно отличное. За окном постепенно темнеет, а снег крупными снежинками падает с неба, застилая землю. Утром они обязательно выйдут во двор, чтобы почистить дорожки и поиграть в снежки, сначала вдоволь навалявшись в сугробах. А пока они греются в объятиях друг друга, укутанные уютной атмосферой предстоящих праздников под теплый свет гирлянд. Рождество ведь семейный праздник. Теперь для них двоих.