Из летописи корабля "Пропащих"

      Юлиана вздрогнула, когда прямо мимо пронеслась бутылка пойла, чудом не разбившаяся о стену и пойманная в сантиметрах от неё. Вокруг стоял гомон и смех. Люди праздновали, веселились, обнимались. Пели песни одна громче другой, поили друг друга вином и грогом, заливали бочки кваса и заваливали столы горами еды. Юлиана смотрела на это всё, сжавшись на скамье между как всегда молчаливым, но неожиданно развеселившим Велесом и разбушевавшейся Вороной. Последняя гоготала с каким-то местным, разливая кружки пенистой жидкости и тут же наливая ещё. Если бы они не были знакомы, Юлиана была бы уверена, что та одна из местных рыбаков.       — Неужели грустишь, клерк?       К своей кличке Юлиана уже привыкла. Она тут же обернулась к девушке, что сильнее нависла над столом и смотрела прямо в глаза. Агидель – их путеводитель по местным землям, советчица и помощница. И та, с кем совсем скоро им всем придётся попрощаться.       — Такие сборища не для меня.       — Ох, ну не трясись так! Кто вообще вздумал взять тебя на корабль, если ты не выносишь попоек?       На корабле пиратов Юлиана оказалась не по своей инициативе. Впрочем, не это сейчас было важно.       — Тут просто слишком, — она замялась, подбирая слово. — Сумбурно.       — Ну конечно! — Агидель хохотнула, хлопнула ладонью по столу. — Великое даровано лицезреть нам! И смена года, и смена веры. Отчего же скучать?       — Ещё недавно у вас были войны, и вот вы сидите здесь, в этом кабаре, будто ничего не было. Не понимаю я, как это делается.       — Эх, ребёнок, — протянула женщина и сделала большой глоток прямо из кувшина с вином. — Люди устали от смерти. От распрей, противоречий, споров. От гражданской войны, — она вдруг вскочила на скамейку прямо ногами, испугав Юлиану, вскинула кувшин и крикнула. — Под молот все войны!!!       Всё кабаре в секунду наполнилось громогласными вскриками. Люди вскидывали свои стаканы, вторили кличу, выкрикивали это вновь и вновь, чокая, запивая слова в едином общем порыве.       Юлиана заозиралась по сторонам, внимая увиденное. Происходящее перед ней заставляло задержать дыхание, замереть, впитывая чувство, до этого неведомое в груди. Будто все люди здесь сродни одному человеку, будто все братья, сёстры и друзья, пусть так и не являлось по сути. Люди здесь, она была уверена, не знали даже имён друг друга, и всё равно обнимались, пели вместе и смеялись. Это было что-то невероятное. Что-то…       — Захватывающе, правда? — Ворона наклонилась, перекрикивая общий шум. Её глаза блестели от выпитого алкоголя. — Всегда мечтала побывать на празднестве восточных земель.       — Мечты сбываются! — Агидель плюхнулась обратно на скамью.       — И всё же, — вновь подала голос Юлиана. — Вы сказали, сегодняшний праздник – день смены религии. Как это будет происходить? И в чём вообще её суть?       — Слушай сюда, клерк! — женщина перегнулась через стол, разгребая и очищая от тарелок еды середину, а затем засунула руку себе за пазуху, достала оттуда что-то и с грохотом обрушила на деревянную поверхность. Рядом трое мужчин заорали новую песню. — Раньше символом надежды была восьмиконечная звезда — она убрала руку и на столе остался лежать плоский круглый амулет. — Сейчас же это Звезда Кузнеца.       Железная подвеска привлекала своим блеском и узором, что раньше Юлиане не посчастливилось видеть. Это было что-то, напоминающее вязь корзинок. Переплетённые вместе линии создавали собой очертания звезды и имели четыре больших выступа и четыре маленьких между.       — Когда-то давно жил Кузнец. Любил он своё дело больше всего на свете и так хотел им поделиться, что создал земли, по которому сейчас хотим все мы. А чтобы люди легче познавали мир, залил всё остальное водой – так и появился Океан Народов, — Агидель обвела пальцем круглую кайму амулета. Её голос был слышен невероятно отчётливо, глаза светились в свете ламп и факелов, и Юлиана полностью внимала рассказ, совершенно не замечая суматохи вокруг. — Кузнец даровал людям кузню и молот и обучил своему делу, — палец очертил угловатый узор посередине. — Так, ромб – это кузница великого Бога, из которой вырываются языки пламени. Они символизируют четыре основные добродетели человека: честь, — она указала на один, перевела на другой. — Справедливость, свободу и веру.       — О, я слышала, что они значат и другое! — подала голос Ворона, и Агидель уступила ей место над амулетом. — Ещё лучи значат стихии, на которых зиждется мир. Вода, огонь, земля, — она подняла лукавые глаза на Юлиану. — И воздух. А ещё стороны света: Север, Юг, Запад и Восток.       — Правда всегда разная, но истина одна.       Агидель смотрела на Юлиану, а та не могла отвезти взгляд от мерцающей поверхности.       — Кузнец даровал нам Звезду, чтобы мы не забывали своих целей. Чтобы не обманывали себя и жили честно, — голос проводницы обрёл ноты железа. — К сожалению, наш народ был добр и доверчив, и на те времена не имел того, кто бы мог управлять всеми восточными людьми единолично. А потому, когда пришли чужаки со своей религией, мы не сразу поняли их замысел. Но сегодня, с наступлением нового года, мы вновь обретём истинную веру. Дорогу к счастью и добродетелям.       Она подхватила амулет и вновь повесила его на шею. Юлиана даже не заметила, как гомон кабаре обрушился на неё с новой силой.       — Я слышала, будет обряд, — Юлиана вскинул голову. — Чтобы окончательно восславить восхождение старого Бога.       — Ни сил, ни денег у людей не осталось, но на маленькие обряды мы никогда не скупимся, — тут же хохотнула Агидель и обернулась на толпу. — Смотри внимательней, клерк. Больше такого ты не увидишь!       Невзрачная дверка у дальней стены трактира с грохотом распахнулась. Весь контингент заведения затих, а из маленького проёма показалась голова парнишки, казалось, немного старше Юлианы. Тот оглядел всех, выглядывая осторожно, обернулся в темноту проёма, скрылся на мгновение, а затем вывалился вновь уже с огромным подносом, в несколько рядов заставленным кружками прозрачными бутылками какой-то коричневой жидкости. Парень выглядел зажавшимся, маленьким на фоне громадных широкоплечих мужчин, и всё же Юлиана смогла разглядеть его раскрасневшееся лицо. Оно было абсолютно счастливым.       И тут раздался гул. Он звучал по нарастающей, всё сильнее отражаясь от деревянных свай потолка и стен. Улыбка растянулась на лице Агидель, Ворона привстала со своего места, а молчаливый Велес наклонился вперёд. В глазах его плескалось веселье. Юлиана оглядела людей вокруг с нескрываемым любопытством и вновь устремила глаза на паренька с подносом.       А тем временем гул достигал своего апогея. Люди застучали ладонями по столам, кружками, рукоятями ножей, столовыми приборами. Кто-то топал ногами, кто-то отпивал ритм по скамейке, и с каждой секундой скорость увеличивалась, превращалась быстрый бой сотен людей, пока не превратилась в какофонию звона и грохота, и люди засмеялись, загоготали, навалились на мальчика, который залился хохотом.       Юлиана моргнула, вскинула ладонь к губам. Она не заметила, как сама широко улыбалась.       — Великий день! — громыхнул голос, и воцарилась тишина.       В середину кабаре вышел мужчина с густой тёмной бородой. Девушка узнала в нём хозяина заведения.       — Это место видело разные времена. Оно давало очаг многие века. Оно давало убежище последние пятьдесят лет. Так пусть теперь, — он оглядел зал. — Оно будем местом мира и свободы!       Юлиана прикрыла уши от раздавшегося гомона – даже Ворона рядом засвистела, забила ладонями по столу. Хозяин кабаре вскинул руку, и все вновь затихли.       — Это день перерождения. День очищения, день веры и начала чистого будущего! Но, — он растянул лукавую ухмылку. — Мы все знаем, для кого этот день поистине великий, а?       Все заулюлюкали. Юлиана поджала губы, чуть сжалась. Кажется, она единственная здесь не понимала, о чём речь.       — Видишь паренька с подносом?       Юлиана вздрогнула, вскинула голову. Велес не смотрел на неё, но наклонился к уху, чтобы было слышно. Девушка перевела взгляд на мальчишку. Кружки с подноса исчезли без следа.       — Он виночерпий. Разливает алкоголь всем, кто придёт в таверну и по сути является самым ценным рабочим здесь.       — Почему же для него этот день особенный?       — Виночерпий – звание старой веры. Прямо сейчас он будет проходить обряд очищения. Если говорить королевским терминами, — он понизил голос и улыбнулся. — Ему дают новый титул.       Юлиана раскрыла рот. Лишь несколько раз ей посчастливилось видеть, как Отец даровал людям новые титулы, но от того чувство таинства лишь усиливалось. Получить поощрение от самого короля Оспеи было величайшим достижением, меняющее жизнь каждого, кто этого достоин. Девушка посмотрела на мальчика в толпе. Не терпелось узнать, насколько возвышенный обряд будет проходить сейчас.       Хозяин кабаре тем временем подошёл к мальчику. Тот выпрямился, вскинул подбородной в горделивом жесте и протянул вперёд руки с подносом на них. Мужчина с густой бородой подхватил деревяшку.       — Достойнейший из всех. Незаметный, но важный. Знающий о каждом из вас всё, что только можно и нельзя, — с разных углов загоготали. — Человек, без которого каждый стол был бы пуст, — он вскинул руку с подносом. — Поприветствуйте же его!       И вновь овации. Вновь свист и смех.       —Ну что, мой мальчик, — хозяин уставился за взлохмаченного парня. — Готов ли ты и дальше нести тяжесть наших тяжёлых кружек?       — Готов, — люди засмеялись, и Юлиана улыбнулась вслед.       — Таить наши самые сокровенные секреты?       — Готов.       — И быть самым снисходительным слушателем наших пьяных бредней?!       — Готов!       Зал взревел. Ворона засмеялась, перегнулась через Юлиану и толкнула Велеса в плечо. Вот уж кто готов был выслушать любой трёп на их корабле.       — Среди нас есть заморские гости, — мужчина глянул в сторону тройки за столом. Велес поднял кружку хмельного, Ворога отсалютовала целым графином. — Так пусть они будут свидетелями и разнесут эту новость по всему свету! — он посмотрел прямо на Юлиану, и она сдержано кивнула, улыбнувшись, — Что же, тогда…       Хозяин поднял поднос двумя руками. Юлиана встала, дабы не пропустить ничего за спинами других празднующих. В Оспее достойных награждали почестями. На голову клалось белоснежное полотно в знак ума и благородства, а на шею вешалось колье из камней Люсты, как символ благодетели и верности королевству. Юлиана видела благородство в глазах всех придврных в те моменты, чувствовала, словно само солнце озаряет путь тем, кто хранит в своей душе честь и доблесть. Пусть они не во дворце и Юлиане не нужно вести себя, как принято принцессе, но даже так она с нетерпением ждала таинства обряда народов восточного континента…       А затем хозяин кабаре замахнулся и обрушил поднос прямо на голову мальчика.       Вскрик потонул в всеобщем крике. Юлиана замотала головой, озираясь на друзей в поисках хоть какого-то объяснения. Велес лишь качнул бокал в её сторону и отпил, скрывая улыбку, а Ворона бросилась на шею, хохоча и чуть не сбивая девушку с ног. Юлиана заметила откровенно смеющуюся над ней Агидель, что махнула рукой в сторону столпотворения уже пьяных людей.       — Смотри!       И Юлиана посмотрела. Мальчишка, скрывшийся за широкими спинами, вдруг появился из толпы. Его подкидывали на руках, свистели ему, хлопали по плечам, ногам, трепали голову. И все в один голос скандировали титул, что даровали ему таким неожиданным способом.       — Но зачем так грубо?! — воскликнула Юлиана, неосознанно обнимая Ворону в ответ.       — Помнишь, какой формы был поднос? — крикнула ей Агидель, и девушка вскинула брови.       Тот огромный поднос. Вид, который он имел, был словно…       — Ромб! Ромб! Ромб!       Кажется, потерянный вид всё ещё был на лице Юлиане, потому как Агидель вскинула руку, привлекая её внимание, а после постучала пальцем себе по груди. Там, где висел амулет.       Звезда Кузнеца. Ромб – символ кузницы. Место рождения огня и железа. Ну конечно! Осознание расцвело на лице Юлианы. Ромб – человек, с которого рождается счастье любой таверны и трактира.       Смех сорвался с губ. Юлиана подхватила до этого нетронутую кружку и вскинула вверх. А вместе с ней и всё кабаре.              

***

             Ветер гулял по бухте, поглаживая паруса и стелясь на тянущиеся по песку волны. В сравнении с шумным трактиром, на улице царила умиротворяющая тишина, которая в первые минуты на свежем воздухе звенела в ушах. Корабль покоился на воде, скрывался во тьме ночи, освещаемой лишь луной и парочкой фонарей на палубе.       Юлиана забралась на борт, абсолютно неэлегантно прошагав по трапу. Сделав последний шаг, она вцепилась руками в фальшборты, прикрывая глаза и успокаивая дрожащие ноги. Выбравшись из гомона и шума, голова опустела, а прохладный воздух с моря охлаждал раскрасневшиеся щёки. Захотелось спать.       — Верил я, что в смену года творится чудо, — раздалось рядом, и Юлиана улыбнулась. — Но увидеть пьяную принцессу мне даже и не думалось желать.        Девушка повернула голову, разлепила веки, вглядываясь к полумраку. Рейнар стоял, опёршись локтями о фальшборт и не сводил с неё глаз.       — Любуешься? — протянула Юлиана и выпрямилась, зашагала к нему.       Они были на корабле одни. Вокруг не было ни души, даже на причале не стояла стража, а голоса людей доходили лишь приглушённым гулом из дали. Но здесь было тихо. Спокойно и уютно, как не было никогда до этого. Рейнар не двигался, когда Юлиана встала рядом и опёрлась спиной о деревянную поверхность.       — Ты дошла сюда одна?       — Велес привёл и ушёл обратно… уполз.       — Наш спокойный Велес? — Рейнар усмехнулся. — Вас не было три часа, а я уже многое пропустил.       — Не то слово. О голову разносчика выпивки разбили поднос.       — Надо же.       Юлиана повернула к мужчине голову. Его взгляд был устремлён на прибрежный город. На зажжённые в окнах огни, на мелькающие всполохи людского праздника, откуда только что пришла девушка.       — Сколько длилась Гражданская война на востоке?       Рейнар помедлил с ответом.       — Когда-то давно я уже приплывал к этим берегам. И тогда люди здесь всё ещё убивали друг друга, в поисках правды и лучшего мира, — он глянул на неё. — Война здесь длилась пятьдесят лет.       — Слишком много.       — Так ли это? Старое поколение вымерло, давая место новому. А вместе с этим пришла и новая вера. Точнее, — он усмехнулся. — Старая, если брать истинное положение вещей.       Пятьдесят лет люди боролись друг с другом только из-за различий в общем боге.       — В чём смысл умирать за то, чего может даже не существовать?       — Они умирали не за религию. А за единство. Восточный народ слишком ценит братские узы. Они примут путника на ночлег, помогут нуждающемуся. И будут убивать за сохранение своей семьи. Когда сюда явились северяне, они отняли у местных чувство общности. Заставили поверить, что все, кто верит в другого бога – не достойны быть семьёй.       — А сейчас всё вернулось на круги своя?       — По крайней мере восточный народ наделяются на это больше всего на свете.       Чувство единства и общности. Юлиана испытывала нечто подобное к своему народу, но было ли то её искреннее желание, или долг как будущего правителя? Она почему-то не хотела думать об этом. Юлиана виделась со своим народом с высоты королевского балкона и даже представить не могла, насколько схожи или отличны мировоззрения людей северного и восточного континентов.       Она перевела взгляд на мерцающий во мраке ночи город. Вновь взглянула на Рейнара. Пока все члены пиратского корабля кутили и веселились по всему берегу, их капитан был здесь. В постепенно трезвеющей голове вдруг вспыхнула мысль, что чувство умиротворения и спокойствия для капитана были лишь отголосками одиночества. «Капитан никогда не спускается с корабля» - так однажды сказала Ворона. Юлиана вглядывалась Рейнару в лицо, чьё очертание в свете огненных ламп казалось резче и чётче.       — Что же, — протянула она. — Неужто даже земли восточной страны недостойны ноги величайшего капитана пиратов?       Мужчина улыбнулся, прикрыл глаза, замирая.       — Скорее наоборот.       И снова печаль в голосе. Настолько слышимая, что Юлиана поморщилась, отвернулась, закинула голову назад и уставилась на покачивающиеся волнами паруса. Ещё несколько месяцев назад она ненавидела всё, что с ней происходило. Принцесса на пиратском корабле – уму не постижимо, и всё-таки она здесь. И повидала за это время больше, чем за все восемнадцать лет в лучших библиотеках Оспеи. Она впервые чувствовала себя свободной. Ощущала шум волн, бьющихся о борт, шелест ветра среди мачт и гротов. Дышала полной грудью. Будто по-настоящему жила. А Рейнар… Он владел всем этим с самого начала, как капитан целого судна. Но выглядел, словно запертая в клетку птица. Словно рыба, погружённая в аквариум.       Такие разные и одинаковые одновременно. Потерянные души, не знающие, куда плыть и к чему стремиться.       — Скажу один раз.       — Потому что пьяна?       — Потому что сегодня праздник, — послышался смешок. Юлиана пропустила это и продолжила. — Я… я рада быть здесь.       Она перевела на него взгляд. Мужчина качнул головой, всё ещё вглядываясь в ночную даль.       — Я запомню твои слова. Завтра ты наверняка вновь будешь кричать, как хочешь с моего корабля домой.       — Ты не понял.       Юлиана развернулась, сделала шаг и наклонилась к лицу Рейнара, чуть не столкнувшись носами. Перешагивая дозволительное расстояние. Слишком близко.       — Я рада быть здесь.       Рейнар смотрел ей в глаза, прямо и пристально, следя за каждым возможным движением. Но Юлиана не шелохнулась. Она замерла рядом с ним, и лишь взгляд блуждал по его лицу. Очерчивая контур челюсти, скулы, ровный нос, так несвойственный пиратам. Рейнар был красив, Юлиана слышала, как об этом перекидывались даже члены команды, но теперь убедилась воочию. Выразительные брови, густые тёмные волосы, глаза… Глубокие, словно пучина Мирозданного моря, они блестели, отражая огни висевших на палубе ламп. Красиво. Это было так красиво.       — В твоих глазах океан, — шёпот сорвался с её губ.       И Юлиана готова была поклясться, что в это мгновение у Рейнара перехватило дыхание.       — Сколько ты выпила?       Она вскинула руку с выставленным указательным пальцем.       — И тебя так развезло с одного бокала?       — Принцессам не подобает пить.       — Теперь ясно почему.       Он отстранился. Выпрямился, расправляя плечи. А Юлиане в лицо вновь дунул холодный ветер.       — Тебе стоит пойти в каюту.       Юлиана кивнула, промычала что-то и тоже оттолкнулась от фальшборта. Ноги в этот раз подвели, а может корабль качнуло чуть сильнее, потому что девушку повело назад, она неуклюже взмахнула локтями. И плюхнулась прямо в руки тут же подскочившего к ней Рейнара. На мгновение она тупо уставилась на его лицо, а затем захихикала, накрыла щёки ладонями, откидывая голову назад.       — Какой позор.       — Прикажу каждому никогда не наливать тебе.       — Ну нет, — протянула девушка. Глаза слипались. — Я ни разу не пила с тобой.       — Так, понятно.       Она даже не вскрикнула, когда Рейнар подхватил её на руки. Голова тут же рухнула ему на плечо. Было тепло. И мягко. Так правильно, что казалось невозможным. Чудо в честь начала нового года, так Рейнар сказал?       Голова упала на подушку. Сквозь засыпающее создание Юлиана нащупала простыни, ощутила тяжесть накрывшего её одеяла.       — Опять уходишь.       Она разлепила глаза, подняла его на Рейнара, что уже сделал шаг в сторону двери.       — Мне стоит остаться?       Юлиана растянула губы в усмешке, сощурилась, поворачиваясь на бок в его сторону.       — Скрась мне праздничный вечер, пират.       — С каких пор ты боишься темноты?       — Я боюсь одиночества.       За стенами борта корабля был целый континент. Был город, были дома, были люди, сотни, тысячи людей, каждый из которых сейчас праздновал новое начало, освобождение, счастье. Юлиана знала, видела, как кто-то был с друзьями, кто-то с семьёй, кто-то с товарищами. Были и те, кто нашёл отдушину в незнакомцах, как все те толпы пьяниц в кабаре. А здесь, на волнах тихого моря, в одной из кают корабля, они были одни. Без дома, семьи и друзей. Так отчего им усиливать это чувство, если они могут избавиться от него, просто находясь рядом?       Юлиана даже не пыталась поднять веки, буквально ощутив, как Рейнар подошёл ближе и присел прямо на деревянный пол.       — Только в этот раз, Принцесса.       — Потому что я пьяна?       — Нет, — раздалось с усмешкой. — Потому что сегодня праздник.       Свечи в каюте давно погасли. Ветер за круглыми окнами затих, оставляя только шелест волн. Рейнар сидел, прикрыв глаза и вслушиваясь в звуки вокруг, в тихий скрип всего корабля и сопение, через короткое время раздавшееся у него за спиной. Он повернул голову, взглянул на умиротворённое лицо. Зарывшись носом в одеяло, уткнувшись в сгиб рук. Шутка, не виданая никакому шуту – Принцесса спокойно спала в компании капитана пиратского корабля. Рейнар не сдержал усмешки. Он наклонился, приблизился к Юлиане, не смея коснуться её кожи. Где-то вдалеке раздались смех и крики праздника.       — С наступившим Йолем, Юлиана. Или, как теперь говорят здесь, — он невесомо провёл пальцами, убирая светлую прядь с её лица. — С Новым годом.