I’ll Be Home for Christmas

«А неплохо получилось!» — подумал Брайан, беря с барной стойки бокал с неизменным виски. Хотя изначально идея вечеринки в «Вавилоне» в канун Рождества не показалась прибыльной, скорее, он был готов к убыткам. Но Эммет сумел переубедить, и оказался прав. В Питтсбурге, как выяснилось, достаточно геев, предпочитавших не сидеть чинно за домашним ужином, а отрываться под очередные динамичные версии «Джингл беллс» и «Я хочу на Рождество тебя». Увы, не всем мечтам свойственно сбываться! Кто-то с шумом буквально вывалился из задней комнаты, едва не прихватив с собой дверь. Брайан усмехнулся, вдруг задумавшись — а когда он сам в последний раз там был? И с кем? Ну, последний вопрос явно лишний - не тот повод, чтобы лица запоминать. А если все-таки?.. Но, кажется, он давно и прочно пересел из кресла короля «Вавилона» в кресло его владельца. И что, интересно, этому поспособствовало? Заиграла новая песня — очередная динамичная версия одного из знаменитых рождественских хитов. Кажется, Ханикатт с диджеем серьезно подготовились, и не только в плане украшения зала. Светловолосый парень в центре танцпола притягивал взгляды, как магнит, позволяя дотронуться до себя, но только слегка — ускользал, дразня и обещая. Уж этот-то точно из задней комнаты не вылезал! Вспомнилось «гони старость в дверь, она войдет в окно». Смешно он тогда проучил Брендона! Хотя понимал, что могло и не повезти. Но, кажется, в итоге повезло. Обоим. Каждый получил, что хотел… Брайан никогда и никому бы не признался в том, что никогда не забудет утро, нарушившее беспросветность его жизни. Они ни разу не позвонили друг другу за три месяца — зачем? Брайан не хотел бередить и без того кровоточащую рану, и подозревал, что Джастин думает так же. Не зря же отлично усвоил уроки, став лучшим гомосексуалом. Вот только Брайану от этого ни на мгновение не становилось легче — казалось, что вместо него функционирует набитая опилками бездушная кукла, наловчившаяся ежедневно играть спектакль под названием «Жизнь Брайана Кинни». Кукла ела и пила, не чувствуя вкусов и запахов, говорила неожиданно «впопад», и улыбалась к месту. Только не жила. Жизнь закончилась в тот момент, когда, проснувшись в одиночестве, Брайан понял, что самолет «Питтсбург — Нью-Йорк» уже преодолел половину пути… И густой сигаретный дым, как фимиам, окуривал ту половину кровати, где еще пару часов назад он целовал Джастина. Как, а, точнее, в последний раз… Но потом была обычная ночь, когда тихий стук в дверь заставил сердечный ритм нарушиться. Брайан преодолевал эти несколько шагов от дивана, чувствуя нарастающий гул в ушах, под который все внутренности переворачивались в каком-то дьявольском сальто. Он знал. Чувствовал. Джастин… Глаза отказывались в это верить. Непривычно бледный, со слипшимися от пота — июль выдался жарким — волосами и взглядом, в котором горела решимость, щедро разбавленная страхом. Мгновение — и Брайан оказался в кольце дрожащих рук, сцепившихся так, словно Джастин боялся, что он прямо сейчас исчезнет навсегда. — Не могу я без тебя. Брайан даже не понял, услышал эти слова или же они безмолвно вползли в его сознание. Но это не важно. Уткнуться, зарыться лицом в волосы, убедить себя в том, что это не сон, и тихо, непривычно надтреснутым голосом спросить: — А без карьеры художника — можешь? — И без этого не могу. И уже даже не знаю, что делать… В шепоте мелкого слышались такие страх и отчаяние, что Брайан сдался. Капитулировал, забыв потребовать сатисфакции за три месяца беспросветной тоски. И вместо этого, обнимая Джастина, твердым голосом с явственными нотами уверенности, от которых — он знал — у мелкого сносило крышу, произнес: — Разберемся! Разбирались до утра. Каждый дюйм до боли знакомых тел от поцелуев распадался на атомы. Каждый стон звучал подобно семи нотам, каждый оргазм был сокрушительней природных стихий. Они снова были... И через три дня Брайан отвез Джастина в аэропорт, чувствуя, как внутри разливается мягкое тепло, обволакивая и согревая. А потом полетели звонки и сообщения. И он сам спустя пару недель собрался в Нью-Йорк, отправив в небытие «куклу Брайана Кинни», чтобы самому жить свою жизнь. Работать. Танцевать. Встречаться с друзьями. Ждать в гости Джастина. Летать к нему. Музыка звучала все громче, а трансфер в заднюю комнату был все активнее. Вот и Брендон вернулся оттуда, улыбаясь и облизываясь, как сытый кот! Черт, неужели он сам еще не так давно?.. Сейчас, по прошествии почти трех лет, когда карьера мелкого стремительно развивалась, он как-то совсем об этом помещении собственного клуба забыл. Это было уже не интересно. Не важно. Не увлекательно. Незаметно стало прошлым, которое заслонили визиты Джастина и его собственные — «у меня здесь встреча с клиентом, мелкий!» И не было желания возвращаться. Не тогда, когда Джастин так рвался домой на праздник. Но важные встречи и события плотно окружили его в Нью-Йорке, а они оба слишком хорошо помнили, чем могут обернуться жертвы во имя друг друга. Поэтому Джастин сейчас там, а он — здесь, в эпицентре рождественского безумия в противовес тихим традициям. Пьет. Наблюдает. И такое чувство, что с легким сердцем прощается с вечно молодым и вечно пьяным Брайаном Кинни. Чтобы поздороваться с Брайаном Кинни, который вчера убедился в том, что коробочка с кольцами лежит на своем месте — в тумбочке у кровати. Больше нет необходимости быть королем Вавилона — он хозяин этого феерического прайда — и первым жеребцом Либерти-авеню. Брайан Кинни — это что-то несравнимо большее. И он давно уже имеет все, и все доказал — в первую очередь самому себе. Пора уступить воздушный замок и мифическую корону, пока кто-то прозорливый не закричал, что король-то голый… И словно в подтверждение его мыслей рядом оказался Брендон — запыхавшийся после очередного танца, на который попал как с корабля на бал. Брайан, махнув рукой бармену, заказал две порции виски, протянул один бокал Брендону, внимательно смотря на него и переводя взгляд на беснующуюся толпу, стараясь при этом зацепить и дверь в заднюю комнату. — Пост сдал! — усмехнулся Брайан, глядя, как серо-голубые глаза расширяются от удивления, и в них начинает сиять восторг, сдержать который их обладатель оказался не в силах. — Пост принял! — не очень уверенно ответил Брендон, стукнув своим бокалом бокал Брайана чуть сильнее, чем надо бы, отчего раздался весьма мелодичный звон, в тон со снова — в который раз — заигравшей «Джингл беллс», и одним глотком выпил обжигающий напиток. Возможно, Брайан сказал бы что-то еще — съязвил на тему воздушности и мифичности вожделенной короны и того, что, вообще-то, Брендон занимает должность в ЕГО государстве, где отяжеленная таковой голова есть не более чем декоративный элемент. Но Брендон, словно почувствовав это, не дал возможности испортить триумф - сорвался с места, оказавшись в центре танцпола, и энергично задвигался под музыку, притягивая то одного, то другого парня. И Брайан, глядя на него, отчего-то вспомнил собственный первый танец в ночь открытия полностью нового, отремонтированного «Вавилона» — так же яростно крутился, поднимая руки. Только это была не радость, а надежда заглушить глухую, тупую боль. Но сейчас было незачем об этом вспоминать. Взглянув на часы, Брайан удивился, что уже половина третьего. Вечеринка наверняка продлится до шести, а то и дольше, и у Ханикатта в запасе есть еще несколько увлекательных фишек, которые подстегнут веселье, если оно начнет гаснуть. А ему пора. И пусть никто не ждет… Брайан не успел дойти до двери, как она распахнулась, и прямо в его объятия попал Джастин. Точнее, он его поймал, на какую-то долю секунды оторопев от неожиданности: — Брайан, я успел на последний рейс! Так хотел быть дома на Рождество… С тобой. Прижать к себе. Крепче. И не отпускать. И какая, к черту, разница, что ему, собственно, никогда не было дела до этого праздника? Пока не появился Джастин… — И какие, по-твоему, шансы найти такси до «Брайтина»? — шепнул Брайан ему в ухо, не удержавшись, чтобы не оставить поцелуй на виске. — Это зависит от того, насколько веришь в рождественские чудеса! Ты же был хорошим мальчиком, и написал письмо Санте? — Боюсь, что нет, мелкий! — Брайан слегка потянул Джастина за челку, чтобы поднял голову, и можно было оставить на его губах легкий, дразнящий, невесомый поцелуй-обещание. — Я же рисковал оставить мир вообще без праздника, прочти этот седой старик, как именно я был хорошим мальчиком! — Машина будет ждать нас еще пять минут, — улыбнулся Джастин. Уже выходя, Брайан поймал взгляд Брендона, все еще беснующегося среди разгоряченных парней. «Когда-то и тебя настигнет судьбоносная встреча» — просигналил Брайан, обнимая Джастина. «Сомневаюсь. Хотя... Все может случиться!» — послал ответный сигнал Брендон. Всегда будет король «Вавилона». Всегда будет Рождество. Всегда будет любовь. И яркие гирлянды «Брайтина» продолжат светить всем, кто верит…