Роковое знакомство

— Здесь свободно? Борис поднял голову и невидящими глазами посмотрел сквозь темные стекла очков. Так и не поняв, кто к нему обращается, он отсел в сторону, хоть места и так было предостаточно, и что-то пробурчал. — Благодарю вас, — произнес незнакомец и спокойно присел рядом на диван. — Это была моя счастливая рубашка, — тупо проговорил Борис, не оставляя паузы после реплики незнакомца, тем самым создавая впечатление, что поддерживает с ним диалог. — Что, простите? — Рубашка. Они принимали роды на моей рубашке, — Борис услышал собственные слова и тихо рассмеялся, — по-идиотски, наверное, звучит… — он поднял взгляд и впервые увидел перед собой не смутное пятно, а заинтересованное лицо черноволосого мужчины. Он испугался лукаво улыбающихся синих глаз и смутился собственной откровенности, — Это я о том… объясняю, почему я так…- и вместо окончания реплики повел плечами, указывая на собственное обнажение: никто не удосужился дать ему хотя бы футболку и теперь он с голым торсом сидел в коридоре больницы. Ладно бы на улице стояла жара, а то его вид совершенно не вяжется с погодой... Незнакомец окинул его взглядом и на лице его отразилось заметное удовольствие. — Ничего, мне нравится. Я был бы даже за, если бы вы полностью разделись. Тогда Борис вздрогнул, точно очнулся от наглости своего собеседника , покраснел и вжался в подлокотник дивана. — Это вы шутите так? — спросил он хмуро, пытаясь усилием воли избавиться от греющего его щеки румянца. Выходило неважно. Тонкие губы на бледном худом лице растянулись в улыбку: — Флиртую, — и мужчина, нисколько не смущаясь круглых от шока глаз за затемненными стеклами, протянул Борису руку, — Игорь. — «Игорь», — повторил оторопело мужчина, пытаясь собраться с мыслями. В раздумиях он пожевал губу и решил предупредить — просто, на всякий случай: — извините, я не по этой части, — глядя смущённо на свои колени и снова предательски краснея. Он, наверное, был смешон с этой своей фразой. Вероятность того, что Игорь и вправду флиртует с ним настолько нереальна, что эта реплика здесь просто неуместна… — Не по части знакомств? — нисколько не обижаясь, переспросил с улыбкой мужчина, — Или какой? Чувствуя себя ещё более глупео, чем прежде, Борис опустил голову и покраснел интенсивнее, как если бы признавался в чем-то зазорном: — Я не гей. Повисла пауза. Не решаясь поднять глаза, Борис так и застыл в своей виновной позе. Наконец, он услышал, как Игорь проглотил комок в горле и затем произнес как ни в чем ни бывало: — Ясно. А имя у вас есть? Голос его был по-прежнему дружелюбным и теплым, и было удивительно, что на обвинение в подкате к человеку своего пола он реагирует так легко. Удивительно и, может, даже подозрительно. Поэтому Борис внутренне подобрался и ответил сдержанно: — Есть. Игорь понимающе кивнул, не отрывая взгляда от его глаз. — Но вы мне его не скажете, — прочитал он по их выражению за стеклами очков и растянул губы в ещё более беспечную чем прежде улыбку, как если бы любовался его сопротивлением. Борису стало совсем не по себе. Он облизнул губы: — Нет, я… — но, тут же прочувствов абсурдность своего нелюбезного поведения, плюнул на разумную осторожность и преувеличенно смело протянул Игорю руку — Борис. Рука была с благодарностью принята в теплое объятие другой руки. Игорь казался невероятно довольным, что их знакомство всё-таки состоялось — Прекрасно, — произнес он и добавил как будто по секрету, доверительно глядя в карие глаза своего нового знакомца, — Борис… Должен вам признаться: я тоже не гей. Тот в ответ виновато изогнул брови и ярко покраснел. Какой же он идиот! С трудом заставив себя выдавить: «Извините» он постарался изобразить на губах улыбку, но так как та не поддавалась его усилиям, он очень быстро оставил попытки. Попытки, тем не менее, были оценены по достоинству Игорем — он снова понимающе покивал, широко ухмыльнулся и поспешил заверить его: — Не переживайте, вы здесь ни при чем, так уж сложилось, — здесь он издал короткий смешок и снова зачем-то пожав руку Борису, специально для этого до нее дотянувшись, пояснил, — Вы показались мне расстроенным, и мне захотелось поддержать вас… Могу я предложить выпить кофе или чего-нибудь покрепче? Если бы он не сказал, что не гей, Борис бы точно отверг такое предложение — слишком уж настойчивым казался Игорь со своим ни с того ни с сего возникшим участием… Однако после тех обвинений, что он озвучил, было бы неловко отказываться. — Хорошо, только ненадолго. И вряд ли я буду хорошим собеседником… Тот склонил голову так, что черные волосы сползли волной с его плеча. — Боря, у вас есть с собой запасная рубашка? — и сочувственно улыбнулся, когда мужчина, точно проснувшись, взглянул на свой оголенный торс и ударил себе по лицу широкой ладонью. — О черт, — вспомнил тот вдруг разом все, что случилось — слова врача, что его ребенок может родиться с синдромом дауна, спонтанные роды какой-то девицы в лифте, и как его чуть не вытошнило прямо там на пол, а потом и Машу, ясно давшую ему понять, что больше не хочет его видеть, — черт… Мне правда нужно выпить, Игорь, — произнес он тяжело, закрывая лицо руками. Ему было мучительно гадко от всего этого. С утра он напевал от радости, что ожидание результатов анализов его супруги подошло к концу и все теперь будет позади… А оно и впрямь оказалось позади, только уже вместе с ним... — Я бы пригласил вас к себе, — проговорил проникновенно Игорь и ладонью осторожно коснулся его голого плеча, — я как раз живу в соседнем доме… Здесь бы Борису напрячься, собрать воедино все подозрительные звоночки и отказаться от такого предложения, неизвестно что ему сулящее, но на душе было настолько ужасно, что выпить в компании кого угодно — не говоря уже о прилично выглядевшем мужчине его лет в пиджаке и строгим дипломатом — было предпочтительнее, чем остаться сейчас одному. — Все равно, — прошептал Борис, отнимая руки от лица, — все равно… Новый знакомец помог ему подняться и, слегка приобнимая за талию, повел на выход из больницы. * * * — Слава богу, в этот раз не дошел до Сергея Владимировича, — поделилась одна молодая медсестра с другой, глядя парочке вслед, — иначе бы снова пришлось придумывать, почему кому-то срочно потребовалось присутствие репродуктолога, чтобы вызволить бедного Сергея Владимировича из кабинета… — А в чем дело? — равнодушно поинтересовалась другая. Ее смена заканчивалась, и девушка больше следила за стрелкой часов, чем за нитью разговора. — Этот Игорь Федорович его однокашник, вбил себе в голову, что мужская беременность это реально, если поднапрячь мозги… — Хочет забеременеть? — усмехнулась девушка, уже представляя, как переоденется и выйдет на воздух после долгой смены, осложненной ещё и ЧП в лифте. Будет о чем рассказать Паше, а то о тех вещах, что каждый день происходят в их центре особо не поговоришь… — Игорь Федорович-то? — изумлённо отозвалась на ее заданный ради того только, чтобы его задать, вопрос вторая медсестра, — Вот уж точно нет, — сказала она категорично и поморщилась в отвращении, — Ну нет, фу, он точно не пассив… — она осеклась, покраснела, как если бы ее собеседнице было дело до ее слов, и поторопилась пояснить, — то есть, он хочет стать всемирно известным врачом со своим "революционным открытием" и почти каждую неделю ходит к Сергею Владимировичу делиться своими умозаключениями и, вероятно, советоваться. А сегодня почему-то отвлекся на полпути… — и она задумчиво посмотрела на уходивших Игоря Федоровича и Бориса, которые как раз достигли входных дверей. — Так может это он как раз нашел себе подопытного? — весело рассмеялась девушка, — Полуголый симпатичный мужик — чем плох в качестве лабораторной крысы?.. — она посмотрела снова на часы и хлопнула радостно в ладоши, — Ну все, уже пять минут, я побежала. Давай до завтра! Мысли о ее милом Паше и его голубых глазках легко вытеснили из головы мысли о сумасшедшем Игоре Федоровиче и потенциальной жертве его необычайного гения — девушка не то, чтобы забыла их, но, скорее, отложила в сторону — на потом, если (или когда) понадобятся… Чтобы спустя девять с половиной месяцев вытащить их из этого тайного угла и вспомнить, с чего начался безумный в своей дерзости эксперимент над мужским телом, с опасным положением плода в брюшной области, но, к счастью, завершившийся успешным кесаревым сечением без смерти «матери» (то есть Бориса) и без смерти новорожденного мальчика ростом 51 см и весом в 2855 грамм — ставшим первым в мире ребенком, рожденным мужчиной от мужчины.