Дискотека для одного

Ту дискотеку запомнят надолго. Вова Адидас вернулся с Афгана. Он в сопровождении универсама входит в зал под крики одобрения, мешающиеся с музыкой. Он-герой. Он в центре внимания и точно стал пацаном, потому что ему в фанеру не менты прописывали, а враги, с которыми он справлялся, наверняка, успешно. Вову буквально разрывают со всех сторон. Всюду сыпятся вопросы о событиях "там". Чёткого названия у места службы Вовы нет, потому что "Демократическая республика Афганистан"-слишком сложное название, а "Афган" больше напоминает афганку, за которую легко отшивают. Здесь образ жизни спортивного быдла превыше всего. Назовут нормально эту бойню потом, сейчас заботы совсем другие. В данный момент у пацанов всё те же хищнические интересы: как кормили, как там на востоке, а правда ли у них женщины покрытые ходят. Мальчишки собирают в одну кучу всё, что знают о далёкой стране на востоке. Знания такие посредственные, что можно только рассмеяться и взглянуть с сочувствием в эти голодные взгляды. Они ждут новых знаний, как оголодавшие псы ждут мяса. Им нужен очередной повод показать себя крутыми перед девчонками или старшаками, бросив какой-то факт невзначай. Если можешь поддержать беседу-значит дорос мозгами и теперь способен содействовать решению проблем улицы. Кровью доказывать больно и долго, а вот мозгами... На собраниях Вове тоже не дают прохода. Тянут гитару, просят сыграть что-нибудь "оттуда, ну чё вы там пели" и со слепой жадностью ловят каждый аккорд, поют так, будто сами сидели у костра в горах, а за спиной были километры серпантина. Будто это они чувствовали запах крови, палёной резины и пороха и шугались от каждого шороха в ночной тьме. Они не видели по телевизору и половины того, что Вова видел своими глазами. Им и не нужны кровавые подробности. Паршивый советский взгляд на военные и героизм затмевает действительность. Для них война-способ прославиться. Мечтают, как хвастались бы орденами направо и налево, а между тем, добрая часть фантазеров сдохла бы, как скот на бойне, в первой же атаке. Их эта кровавая мясорубка перекрутила бы запросто, даже костей бы не оставила. Но это только в мыслях у Адидаса. Он понимает, что говорить об этом бесполезно. Жадность до славы и денег закрывает им глаза. Улица не верит, что там действительно творится ужас. Улице нужны гитарные перебои, дребезжащий, как стекло в оконной раме, голос, нелепые куплеты про роту, которая неустанно идёт вперёд. В песне не должно быть смерти, пылающих от попавшего снаряда машин, травм и ран у солдата. Герой песни должен войти в бой и выйти из него без единой раны. Конечно, для драматичности, можно добавить что-то про "а мы лежали на скалах Востока", чтобы воображение, раскочегаренное американским кино, нарисовало яркую картину с палящим солнцем и скудной растительностью, как единственной живностью в этом мёртвом месте. Изредка по камням могут проползти чёрными лентами змеи, могут пробежать ящерицы. Где-то слышно блеяние, значит есть горные козы. Все резко думают о молоке, аж вкус на языке ощущается. Где-то над головами слышится истошный крик, больше напоминающий свист. Это кто-то из хищных птиц кинулся вниз, чтобы схватить добычу. В горах они сами себе хозяева, некоторые могут даже козлёнка утащить. Вова не раз сравнивал их со старшаками. Те тоже имели безграничную власть, если подумать. "Парили" над районом и трясли со всех всё, что могли. И власти над ними никто не имел. Вова перебирает струны и поёт. Душевно поёт про то, как ребята остались лежать на камнях, про то, как не целовали девчонок несколько лет. Все песни, которые он знал, мешаются в одну. Какая разница пьяным? Они чокаются рюмками, орут что-то хвалебное в адрес Вовы и умоляют его выпить ещё. Не знают, что последнюю рюмку он пил год назад, когда на его глазах половина батальона полегла там...под Кандагаром. Ей богу, до сих пор перед глазами иногда появлялись пропавшие навсегда сослуживцы. Вова боялся пить, потому что боялся снова увидеть их. Мишка, Севка, Тёма...все сплошь сыновья культурных людей, с мечтами и планами. Севка физмат закончить хотел, Мишка-в сборную по хоккею попасть, а Тёма всё говорил про свою невесту. Фотокарточку показывал, радовался, как маленький. Всё в нагрудном кармане фото носил, у сердца. Туда и попала шальная пуля, прям за день до дембеля. Вова запомнил белобрысого кудрявого парнишку вечно молодым. А ведь всего двадцать два года было. Теперь Тёмка ехал к невесте не в грузовике, а в цинковом гробу. Гитара смолкает. На сегодня песни кончены.