Множество вопросов сейчас лились беспорядочным потоком мыслей в голове Бога Огня, неприятно отдавая тому пульсацией в виски, и уже после становясь немыми речами, которые еле уловимо срывались с губ.
Двери снизу отворились и в помещении раздался тихий стук каблуков чей-то обуви. Кто это? Перед глазами Лю Кана стоит тот самый мужчина с многочисленных картин, то занавешенных тканью, то просто висящих на общее обозрение, демонстрируя его во всей красе: широкие сильные плечи, сложенные аккуратные руки на груди, нос с горбинкой и аккуратно выделенные скулы, как бы невзначай, лишь бы были.Он спит? Это кошмарный сон, который никогда не закончится.
Мгновение, и тишину разрезает голос вошедшего. Он казался Лю Кану до боли знакомым, родным и таким тёплым, что хотелось придти и, обнявшись стоя заплакать в плечо мужчины, просить о помощи и умолять лишить его режущей боли в области живота, растекающейся до самой груди, не было. Так же ужасно болит и та часть тела, где должна была быть печень, правда сейчас вместо органа Лю Кан мог лишь нащупать.. ничего? Там и правда ничего нет. Сосуды и вены висели, будучи оторванными от когда-то находившегося здесь органа. Прошло достаточно времени для того, чтобы маленькие трубочки, служащие для передачи кровотока, закупорились и Лю более не истекал кровью. Спустившись с лестницы, Бог Огня молча рассматривает лицо мага. Он и правда был таким же как на картинах. Ничуть не приукрашенный, молодой и полный жизни с едва заметным лисьим взглядом. Этот человек выглядел как тот, кто добивается всего, что ему захочется. Сейчас, когда в его руках власть над жалким Богом он и правда мог все. Всё, что он хочет, к чему стремится его план и то, что ему успели навязать пустые диалоги Кроники, некогда пролившей свет на всё, что происходит с Шан Цунгом с самого его рождения вплоть до настоящего. Теплая рука Бога тянется к щеке колдуна, плавно двигаясь и едва касаясь чужого лица. Лю Кан затаил дыхание. Мягкая, тёплая и немного шершавая кожа приятно ощущалась кончиками пальцев. Этакая близость приносила море удовольствия и успокоения, приводя поток беспорядочных мыслей в норму, собирая их в единую цепь из вопросов, которые вскоре полностью покинули голову Божка, стоило шан Цунгу обеими руками обхватить щеки гостя, начиная свою тихую, спокойную речь — Что случилось, Лю Кан? Неужели ты уже пришел в себя? Ох, позволь мне помочь тебе с твоей небольшой проблемой... — Руки плавно прошлись кончиками пальцев от линии подбородка до ключиц. Колдун обхватил плоть, соединяя пласты кожи воедино. Он использовал магию, дабы скрепить небрежно разрезанные куски мяса и помочь заживлению, оставляя на торсе неприятно выглядящий шрам. Одинокая длинная метка ещё долго будет мозолить глаза, оставаясь жестоким напоминанием о пытке.Единственное, чем правда гордится Шан Цунг.
Конечно это было неприятно, но действия неприятеля, речь и прикосновения сводят с ума, опьяняя и успокаивая одновременно. Лю Кан тихо взглотнул, ему пришлось приложить массу усилий, чтобы не издать ни единого звука, пока его ужасно болящую плоть грубо сжимали меж пальцев. Уставшие глаза внимательно наблюдали за тем, как сдвигается на место его собственная кожа, и как Шан используя магию заставляет мышцы и лоскуты кожи соединяться вместе. — Вот и всё.. — Тихо озвучил колдун, поднимая руку к чужому подбородку, и совершая пару невесомых движений пальцами, своеобразно почёсывая Божка. Данный жест послужил немым поощрением за молчание и терпение, но никак не знаком признания силы. Шан Цунг прекрасно знает, как работает его «экспериментальное» зелье, да и название препарату он также придумал давно, проверил на животных, таркатанцах и людях, убеждаясь в том, что оно работает на отлично. Зелье было любовным. Собственная разработка затмевала разум жертвы, каждое прикосновение объекта обожания было как наркотик, пронизывающий всё тело, поражая всё от капилляров до клеток мозга. Божок покрывается мурашками, неприятно вздрагивает поднимая плечи вверх, чтобы показать или своё недовольство, или мольбу в очередной раз прикоснуться к жаждущему телу, чтобы ощутить тепло столь опьяняющих рук, и эйфорию от прикосновений колдуна. Ранее Лю Кан не мог и подумать, что ощутит это вновь, никогда не верил, в возможность встретить, например, Китану: прильнуть к её тёплым рукам, прижаться к телу, и заплакав от боли долгой разлуки вперемешку с радостью встречи молча стоять, крепко сжимая её одежду в руках, боясь отпустить. Это чувство длится недолго, руки столь желанной личности быстро ускальзывают от кожи Божка. Лю, прикасаясь к тыльной стороне ладони Шана, внезапно тихо и дрожа всем телом просит воды. Ответом был тихий смешок, колдун всё же берёт забинтованную руку Бога Огня и ведёт его за собой, прочь из огромной комнаты с лестницей и пустым столом. Их путь лежал через опустевшие тёмные коридоры, казалось, что они путешествуют по какому-то старинному замку, чья многовековая история служит основой для потрясающих легенд. Небольшое путешествие закончилось напротив неизвестной для Бога огня двери. Колдун плавным движением руки открыл дверь, молча приглашая гостя войти первым. Когда они оба оказались в новом помещении, Лю понял, что это были покои Шан Цунга. Осознание пришло благодаря тому, что помещение было более пышно обставленно. Всевозможные картины тут не висели, на тумбах не было статуэток, и в центре комнаты вместо стола располагалась достаточно большая мягкая на вид кровать, выполненная в цвет свитера похитителя. Пахло здесь приятно, не сыростью и злобой, а спокойствием: ваниль и лаванда, смешанные воедино, лишь слабо-слабо слышались в воздухе, наполняя пространство особенной атмосферой. Здесь было так спокойно, что Лю Кан не мог позволить себе отпустить руку колдуна, он совсем забыл, что хотел пить. Живот и грудь более не болели, глубокие размышления более не являлись причиной пульсирующей боли, дискомфорт полностью исчез, будто его никогда и не было. Здесь время замирает, всё приобретает более яркие краски, мир вокруг стал таким умиротворенным и безопасным, будто кто-то втихую положил на язык Лю марку ЛСД. Не смотря на все столь новые после пыток ощущения, самое важное для Божка было наличие в этом помещении Шан Цунга. Эта неординарная личность стала причиной спокойствия, в месте, куда Бог был брошен в самом уязвлённом положении. Колдун прошёл к краю кровати, далее плавно уселся на матрас, указывав в сторону места напротив. Лю Кан хотел бы отказаться, остаться на месте или на крайняк лечь возле Шана на кровать, положив голову на его колени, но учитывая нынешнее состояние, отказываться от возможности побыть ближе к объекту обожания тот не собирался. Бог послушно садится на полу между чужих ног, обвивая руками талию, и скрещивая руки на пояснице колдуна. Лю плавно прижимается к востребованному телу, притягивая его ближе к краю. Движения были полны тоски и страсти, язык жестов чуть ли не кричал о просьбе приложиться щекой к крепкой груди Шана, чтобы потом прогибаясь сесть на его колени. Поток грёз сменился жестокой правдой, колдун упёрся туфлями в заднюю часть колен своей жертвы, надавливая с такой силой, что конечности начали неметь от боли. Издавая еле слышный вой, наполненный обозначением неприязни, Лю Кан отпустил объект вожделения. Руками он начал поглаживать стопы и икры чужих ног, молча умоляя перестать давить на колени. Шан, тихо ухмыльнулся издавая неоднозначный смешок в сторону действий Лю. Далее он, не скрывая выражения высокомерной снисходительности, всё же слегка ослабил надавливание на немеющие ноги жертвы его зелья. Ещё некоторое время понаблюдав за восхитительным положением Бога у его ног, Шан Цунг позволяет себе с тихим вздохом зарыться руками в волосы Лю. Его прикосновение заставило тысячу мурашек пробежаться по спине хранителя песочных часов, опьяняя и одурманивания сознание сильнее, подобно смертоносному яду.Было так хорошо, комфортно и приятно... Слишком. На столько, что мысли сбивались в кашу, образуя в голове нарастающий ком из желаний и мыслей.