Кроули стоял у окна в своей квартире. Сложив руки на груди, невидящим взглядом смотрел, как на улице шел дождь. Капли упрямо и громко стучали по карнизу, разбивались и обиженно падали на землю, не в силах сделать что-либо еще в своей маленькой и бессмысленной судьбе.
Когда Господь выгнал Адама и Еву из Эдемского сада, в тот день тоже пошел дождь. Впервые. Кроули помнил его хорошо, хоть и пронеслись с тех пор целые шесть тысяч лет. Ангел тогда укрыл его от холодных капель своим крылом, будто знал, что Кроули не возлюбит дождь с первой минуты его существования. И ангел был прав.
Кроули поежился, отгоняя воспоминание подальше от себя. Или это все просто холод?
В квартире и правда было зябко. Демон отвлекся от окна и осмотрел одинокие стены своего жилища. Шакс вернулась в ад, оставив только многочисленные счета за все подряд на деревянном столе уже снова его квартиры. Туда ей и дорога – подумал Кроули. Выносить ее идиотскую компанию он больше бы не смог. Впрочем, как и любую другую сейчас.
Стены отозвались глухим молчанием и тоской. Кроули вздохнул. Он снял очки и устало потер глаза. Вернул очки на место. Пусть он был дома один, и можно было бы обойтись без них, Кроули так было спокойней, легче. За темными линзами всегда можно было спрятать собственный взгляд.
Он покрутил головой, хрустнул шеей и двинулся в сторону мини-бара. На улице грянул гром. Почему вдруг разразилась гроза? Когда Кроули ехал домой, погода была прекрасна: светило солнце. Но стоило демону пересечь порог квартиры, как небо заволокло тучами.
Нет, это не он напортачил с погодой. Ему это было больше не нужно. Ничего не нужно. Что, Небеса плачут?
Кроули задал этот вопрос вслух, открывая бар. Внутри стояли только несколько бутылок вина и наполовину початая бутылка виски. Кроули схватил ее, гневно захлопывая дверцу бара. Вино он больше видеть не хотел. Оно слишком напоминало об ангеле. Как много, как часто они пили вместе вино вот так, коротая вечера все эти годы? Понадобилось бы десятилетие, чтобы сосчитать. Кроули и подумать не мог, что за несколько минут все может рухнуть в бездну. Да, черт подери, лучше в бездну, чем на Небеса!
Демон чертыхнулся. Он ненавидел себя. Ненавидел Азирафеля. Ненавидел его бесконечную доброту и детскую наивность, его умение прощать: как назло, в голове послышались слова «я прощаю тебя» - Кроули выругался. Ненавидел его книги, его чертов магазин, его светлую улыбку – даже пальто и то ненавидел за то, что Азирафель держал его в превосходном состоянии более сотни лет, а там краска появилась синяя, понимаешь! Кроули сдул ее тогда, будто ничего и не было. Зачем он это сделал? Сейчас он нашел бы, что ответить.
Только это было уже не нужно.
Кроули поспешно достал откуда-то бокал, повертел его в руках, потом взглянул на бутылку виски, хмыкнул, поставил бокал на место и наперевес с бутылкой спиртного плюхнулся на диван.
- Что, это твой непостижимый план? Так ты все задумал? – спросил он у бутылки, гневно отвинчивая крышку.
Он глотнул виски, шумно выдохнул – алкоголь обжег горло.
В прошлый раз, когда он накачивался чем-то похожим, был Конец Света. А потом он увидел Азирафеля, развоплощенного, непривычного. Ангел просил его о помощи, и Кроули без колебаний согласился. Помочь своему ангелу, вытянуть его из очередной передряги – как бы он устоял?
Даже согласился защищать архангела, который кричал Кроули (в обличье Азирафеля) заткнуться и сдохнуть уже наконец. Потому что не мог отречься от своего ангела. А вот ангел, похоже, смог отказаться от демона…
- Все ради высшей цели, да, МАТЬ ТВОЮ?! – Кроули крикнул в потолок так, что с него посыпалась штукатурка и засыпала очки Кроули, - да к черту все! - Демон вскочил с дивана, смахивая с очков мусор, - рвану на Альфа Центавра или еще куда, чем дальше, тем лучше.
Он почти обрадовался собственной мысли, попутно делая глотки из бутылки. Виски начал действовать, и демона начало немного покачивать из стороны в сторону. Но легче не становилось. Скорее, наоборот. Стало сложнее ровно стоять на ногах, и демон снова плюхнулся на диван.
Зачем он поцеловал его? Кроули размышлял. Дал волю эмоциям впервые за шесть тысяч лет? Хотел его таким образом отговорить? Остановить? Видимо, это было слишком наивно. Кто его надоумил? Люди. О, люди. Они всегда были такими… своевольными. Они спасли их, спасли всех от Конца Света. И что теперь? Теперь собственный, персональный Армагеддон разгорался в груди Кроули.
Он никак не мог выбросить ангела из головы. Образ его помутнел под действием спутника-виски, но не улетучился насовсем. Кроули хотел его поцеловать и сделал это. Губы ангела были мягкими и нежными. Как будто они вообще могли быть другими?
Кроули не сомневался в этом, хоть ангел и не ответил на поцелуй.
Они были бесполы. И, по сути, окажись они в других телах – женских или мужских, то ничего бы не изменилось, чувства были бы те же.
А толку от этих чувств, если они были отвергнуты? Кто-то когда-нибудь видел брошенного с разбитым сердцем демона? Нет? Может, потому что в таком случае демон не смог бы больше жить? Кроули покосился на набросок Моны Лизы, за которым скрывался сейф… будь у него святая вода, он смог бы? Он поморщился и отвернулся от портрета. Нет, наверное бы не смог. Тогда все стало бы бессмысленным. Эдем, Азирафель, гроза за окном – вот это все.
Интересно, что сейчас происходит там? Его коронуют, обнимают, отчитывают? Метатрон хлопает по плечу, а Михаил кланяется и просит прощения? Лучше бы сотворил полотенце и отправил ангела обратно на землю, толку было бы больше.
Кроули вздохнул. Он больше ничего не хотел, больше ничего не мог. Коротать вечность в компании ангела, которому просто-по-пути-с-небесами, было прекрасно. Но проживать вечность в одиночестве было мучительнее смерти. Просто обыденное и скучное существование на автопилоте.
Демон покосился на цветок фикуса, который теперь стоял на прежнем месте. Кроули захватил цветы с собой, когда возвращался в квартиру. Если вернуть все вещи на свои прежние места, может, что-то изменится?
Фикус стоял ровно. И даже не дрожал. Наверняка радовался, что возвратился на прежнее место: в квартире было просторно, много воздуха и совсем не тесно, как в Бентли. Ну, хоть кто-то радуется. Если цветы вообще это умеют.
Кроули бы тоже не отказался на время стать цветком. Или овощем. Впрочем, виски ему в этом мог изрядно помочь.
- Хочешь, я расскажу тебе сказку? – Кроули посмотрел на растение, икнул, а потом приподнял опустевшую бутылку к глазам: в ней не осталось ни капли.
Демон застонал и бросил несчастную на пол. Спиртное закончилось, а чудить в таком состоянии получалось всегда плохо. Но и идти куда-то за добавкой тоже не хотелось.
- Ну, так хочешь или нет? – Девон рявкнул, ища фикус взглядом, но никак не мог найти: тот, кажется, сбежал со стола. Или это все виски?
Он снял очки и, наконец, увидел цветок: тот едва заметно дрожал.
- О, - демон довольно ухмыльнулся, — значит, хочееееешь…
Он откинулся на мягкий подлокотник дивана, сложил руки на груди и заговорил:
- Знал я как-то давно двух братьев. Любопытные были. Везде совали свой нос. И жутко мечтали прославиться. О, ты не подумай, - демон замахал руками, - я их не искушал, они все делали сами. Грезили, мечтали, завидовали. Но вот с идеей я немного помог, а дальше завертелось, - он снова довольно улыбнулся, погружаясь в воспоминания.
- Сидели мы как-то в затхлой старой корчме, пили какое-то пойло, - он поморщился, - один из братьев меня спросил, говорит: «Мистер Кроули, как по-вашему, сколько мы еще пробудем в этом мире, и что останется после нас?», - демон шумно втянул носом воздух и продолжил, - мы были изрядно пьяны, а в таком состоянии всегда хочется говорить «о великом» с первым встречным. Я бы мог ответить ему что-нибудь умное или гениальное, но произнес лишь что-то вроде: «когда ты умрешь, твоя душа покинет тело, а труп закопают в землю, где его съедят черви. Это и останется после тебя – еда для червей».
Демон хмыкнул, вздохнул, снова протер глаза. Он не напился достаточно, чтобы забыться, зато виски хватило для того, чтобы разум помутнел, в голове зашумело, а взгляд то и дело соскальзывал с собеседника в керамическом горшке. Это раздражало.
- «Значит, я могу повлиять на судьбу тех червей», так он мне ответил, один из братьев, - продолжил Кроули, - «А представьте, если бы вы жили вечно – сколько жизней вы могли бы изменить, на сколько судеб повлиять!». Он весь горел азартом, игрой, его так легко было столкнуть в пропасть прямиком в ад, нужно было лишь поставить подножку. Но мне было это неинтересно. Я хотел узнать, чего он может добиться. Он и его брат, - Кроули часто заморгал, будто смахивая с глаз песок, и снова посмотрел на фикус.
Кажется, он начинал трезветь, ему это не понравилось.
- Я решил подкинуть братьям идею, - демон улыбнулся, - я спросил: «будь ты вечен, тебе легко было бы на все влиять: ты не спешил бы, не торопился, у тебя было бы все время бытия. А будь ты маленькой ничтожной птичкой, как бы ты повлиял на судьбу остальных?». О, я попал в самую точку. Братья начали спорить между собой, попутно спрашивая мое мнение, я отвечал что-то бессмысленное, а они все спорили и не могли остановиться. Затем, когда в их горлах пересохло, они отдышались. А потом пошли по второму кругу и начали повторяться в собственных аргументах. Мне это надоело, и я посоветовал им записывать за собой, ведь так можно и рехнуться. Присыпать все это лирикой, пофантазировать здесь и там, сложить хороший слог и продать. О, - Кроули оскалился, - кажется, они попали в вечность благодаря мне, хоть и не совсем так, как хотели…
Кроули сел, потянулся, зевнул, подумал: может, поставить будильник на июль и улечься спать?*. Проснется он, а все уже сделано: и новый Конец Света, и новая битва между Раем и Адом, и новый Архангел, спускающийся с небес к началу конца. И старая Шакс, толкающая Кроули в плечо. Она бы с силой сунула ему в руки какое-нибудь оружие и кивнула, дескать, давай, вон твой противник, узри и бейся. А Кроули с шипением отвернулся бы от нее, посмотрел бы на предводителя небесных сил, а его руки бы тотчас задрожали, наводя оружие. И, смотря в глаза своему ангелу, он бы не смог сделать ничего. Только бы стоял и смотрел, как его клятый противник приближается к нему.
Зачем это все? В чем смысл?
Кроули задавал эти вопросы вот уже собственную чертову вечность, а в ответ ему была лишь тишина.
Но ему до самого своего основания хотелось быть той самой птичкой, что прилетает к алмазной горе раз в сотню лет и точит об нее свой клюв. Быть может, сточив гору до последнего камешка, он получит ответы. Или нет?
Мы ужасно плохо расстались, - сказал бы Азирафель.
Дьявольски, - ответил бы Кроули.
Мне нужна твоя помощь.
Я помог тебе с Гавриилом. И куда это тебя... куда это НАС привело? – Кроули бы шипел и скалился. Определенно скалился.
Ангел в ответ бы стыдливо поморщился. Определенно. И отшатнулся.
Это все ради благой, ради высшей цели, - он бы попытался переубедить, как пытался всегда.
Нет никакой высшей цели. Есть только мы. Человечество. Рай и Ад. Все, - он бы развел руками, точно, определенно.
Ангел посмотрел бы на него сочувствующе и с теплом, с легкой полуулыбкой. А потом бы ответил, ясно и убежденно, протягивая руку вперед:
Тогда помоги мне не ради высшей цели. Ради нас.
Кроули моргнул и вздрогнул. Он снова стоял посреди собственной квартиры, держал в руках (полную?) бутылку виски, косился на зеленый фикус. Но только что…
Что это было? Наваждение? Будущее? Иллюзия?
Он будто бы секунду назад стоял там, среди чего-то и ничего одновременно, среди полчищ ангелов и демонов, готовых вцепиться друг другу в глотки. На западе садилось солнце, превращая небо в кровавое месиво, а на востоке занимался рассвет, озаряя лучами белые облака. Что?
Кроули моргнул и тряхнул головой. Он мог поклясться, что минуту назад все было реально. Как реальна сейчас бутылка спиртного в его руке, которая почему-то все-таки снова была полна.
Он видел, видел Азирафеля, смотрящего ему в глаза. Его взгляд говорил, нет, кричал, молил о помощи. Больше некуда идти. Некуда бежать. Снова.
«Благими намерениями…», - хотел сказать Кроули, но вовремя себя заткнул.
Он подал руку, силой сжал руку ангела, переплел их пальцы и произнес:
- Хорошо, Ангел, в последний раз.
Вот так просто. Будто не было боли, не было разногласий, стенаний здесь и там. Дождя, вот уже не прекращавшегося уже, кажется, чертову вечность с тех пор, как демон вернулся в тот день в свою квартиру, тоже не было.
Будто не было Метатрона, этого мерзкого старикашки, укравшего
его ангела из сильных демонских рук. Азирафель сжег все мосты, заходя в этот до противного белоснежный божественный лифт. Но демон смотрел сейчас в его глаза и видел, что у ангела получилось. Он смог все изменить, оставался последний шаг. И пусть, может, и не получится, только демон сейчас был уверен: да, черт подери, все было не зря, есть во всем смысл!
Они шли друг к другу бесконечные шесть тысяч лет. Боялись кары небесной, или мучений в аду – кому что. Но, дьявол, ведь звезды не взорвутся, а туманности не рассеются, если ангел и демон сразятся не ради высшей цели, но ради себя. Хотя бы раз в вечность можно подумать и о себе?
Азирафель улыбнулся Кроули, будто прочел все мысли демона, роящиеся в его взбудораженной голове, сжал его руку в ответ, и в этот момент все исчезло.
***
Они находились в том самом парке, сидели на той самой скамейке, которая за несколько десятков лет, за столько сотен событий, стала родной. Как и парк. Можно было заранее не договариваться о месте встречи – ноги сами вели сюда при любом состоянии и погоде, как автопилот.
Демон по-царски развалился на своей привычной стороне скамейки, закинул ногу на ногу. Он откинулся на спинку, раскинул руки в стороны, как обычно, вальяжно, и со скучающим видом болтал ногой.
Ангел рядом с ним сидел скромно и сдержанно. Руки по привычке были сцеплены в замок.
- Так что дальше? – Крули покосился на дерево, на ветке которого тихо пел соловей. Обращался демон, разумеется, не к птичке.
Соловей купался в солнечных лучах и с благоговением, даже с наслаждением (отчего бы?) издавал трель.
- Пожалуй, у нас теперь есть все время вечности, - спокойно ответил Азирафель.
Он посмотрел на Кроули и улыбнулся. Тот в ответ удивленно приподнял бровь.
- Пожалуй, я не смогу терпеть тебя настолько долго, - сарказм так и сочился из его ответа.
- Что ж, ты всегда волен уйти, - как-то с грустью заметил ангел и пожал плечами.
Кроули хмыкнул, повернулся набок к Азирафелю, подоткнул голову ладонью, снял очки, убрал их в карман и с шипением в голосе произнес:
- Но я не хочу. Уходить.
По спине ангела побежали мурашки. Он всегда восхищался и немного боялся этой манеры Кроули – обвивать словами и движениями собственного тела, абсолютно не касаясь при этом его, ангела. Ну, точно, змий.
Ангел прокашлялся и нервно забегал глазами.
- И что мы тогда будем делать? – он старался придать голосу наиболее спокойный тон. Получилось плохо.
Демон понял, что загнал ангела в ловушку.
- Чудить, - он довольно ухмыльнулся и щелкнул пальцами.
Тотчас с неба повалились огромные капли дождя. Ангел недовольно застонал.
- Ну нет, Кроули, - он махнул руками, вскочил со скамейки. Он за секунду насквозь промок, - я держал это пальто в отличном состоянии почти…
- Да, да, - перебил его Кроули, тоже вставая, - я помню. Я все исправлю, - он подал ангелу руку, - пойдем, я покажу, где живу. Там тепло и нет дождя. Обсохнем, а потом пойдем в «Ритц». Идет?
Он тоже изрядно промок. Мокрые волосы прилипли к щекам, с брюк и пиджака ручьем стекала вода, тяжелая от воды рубашка больше не скрывала тощее телосложение демона. Он часто моргал от попадающих в глаза капель, но руку не убирал. Ждал.
Дождь шумел, с улицы пропали люди. Где-то рядом послышался гневный гудок машины.
Ангел закивал головой, а затем сомкнул руку Кроули в своей.
- И зачем ты вообще сотворил дождь? Ты его не любишь, - они быстрым шагом уходили из парка.
- Чтоб увести тебя отсюда, разве не ясно? – Кроули ответил таким тоном, будто это было и так понятно уже сотни лет.
Азирафель улыбнулся уголком губ.
Они сели в Бентли. Мокрые. Машина издала недовольный гул. Кроули с нежностью погладил руль.
- Извини, извини, извини, - молвил он, разглаживая складки кожи на старом руле, - я все высушу.
И повернул ключ зажигания.
Они ехали молча. Кроули по обыкновению превышал скорость, рычал на прохожих, но ангел не произносил ни слова.
Тучи вмиг рассеялись, и кварталы, мимо которых они проезжали, озарил яркий солнечный свет. Демон явно перестарался с мощностью дождя. Скорее, это был даже ливень.
Их лица были мокрые от воды, безумно хотелось вытереться и обсушиться. Азирафель пошарил по подолу пальто, нашел карман, нырнул в него рукой в поисках платка, но попытка окончилась неудачей: платок также был насквозь мокрым. Он недовольно хмыкнул.
- Ты мог просто попросить меня, а не вызывать дождь.
- О, да ладно, ангел, - ответил в своей саркастичной манере демон, - я недавно просил тебя кое о чем, ты не послушал. Так что мой способ лучше.
Азирафель отвернулся.
- Давай не будем это вспоминать, - он вздохнул, - но я бы хотел извиниться.
Кроули остановил машину, хмыкнул, глядя на ангела, и вылез из салона. Щелчок пальцев, и водительская дверь захлопнулась. Он подождал, пока из машины выйдет Азирафель, и снова щелкнул пальцами, закрывая и вторую дверь. Салон сразу же после них стал сухим.
Азирафель отряхнулся и посмотрел на Кроули. А Кроули в свою очередь внимательно наблюдал за ангелом.
- Что ж, - протянул он, - я хочу настоящих извинений: танца с пируэтиком будет маловато.
Демон подошел к входной двери и приглашающе махнул рукой. Ангел удивленно пожал плечами и подошел к Кроули.
- Тогда каких извинений еще ты хочешь? – он посмотрел в змеиные глаза, явно не понимая смысла.
- О, увидишь, - в голосе Кроули послышалось шипение.
Он пошарил в карманах в поисках ключа и открыл входную дверь.
- Ты кидаешься в меня моими же словами? – ангел был удивлен.
- Раскусил, - с легкостью ответил Кроули и жестом пригласил Азирафеля внутрь квартиры.
Конец?
***
Мысли Кроули о том, чтобы поставить будильник на июль и улечься спать, взяты из "GOOD OMENS Lockdown" - спецвыпуска с телефонным разговором ангела и демона во время локдауна из-за Ковид-19. Люблю пасхалочки и отсылочки) Так что сама ими не брезгую, ведь дьявол кроется в деталях ;)
