Задание на лето

— Пандора! — Иду! Стуча по ступенькам пятками, прыжками Пандора спустилась со второго этажа. Стоял жаркий июльский день — разгар школьных каникул. В доме из красного кирпича, что находился неподалеку от Дырявого котла, было в несколько раз жарче, чем на улице, и его обитатели изнемогали от зноя и духоты. В особенности страдала Пандора, ведь ее окно выходило на солнечную сторону, а мистер и миссис Олливандер проводили большую часть времени на первом этаже. — Барти пришел, — оповестила ее мама, высокая светловолосая женщина. Кивком она пригласила Барти, застрявшего на пороге, внутрь. — Да я вижу, — фыркнула Пандора. — Привет. Барти помахал ей рукой. Прошло всего ничего, а он вытянулся почти на фут и лицо его ожесточилось. На подбородке краснела царапина от бритвенного станка, светлые волосы были уложены кое-как. Миссис Олливандр вернулась к делам, и Барти с небольшим смущением повесил свою мантию на общую вешалку. В его гардеробе не имелось маггловской одежды, и чтобы никто не заметил несуразного плаща, родители трансгрессировали Барти сразу на крыльцо Олливандеров. Прохладная встреча выбила его из колеи, и он не знал, куда деть руки и куда деться самому. — Жарко у вас, — пожаловался он. — Оделся, как капуста, вот тебе и жарко, — парировала Пандора и потащила его наверх. Барти и правда был одет не по погоде — в черных брюках и синей рубашке, а еще в носках, чтобы туфли не натирали ноги. Плечо отягощала школьная сумка, набитая учебниками и письменными принадлежностями — они собирались начать и закончить летнее задание по нумерологии. В комнате Барти повертел головой, и светлые прядки на затылке затрепетали. — Как ты здесь не плавишься? — он помахал у лица, оглядывая маленькую квадратную комнатку, увешанную плакатами и всякими безделушками. — Адаптировалась, — Пандора покружилась на месте, расставляя руки. Мешковатая белая футболка надулась от попавшего внутрь воздуха. У Пандоры была мальчишеская фигура, и загоревшие ноги, торчавшие из-под коротких маггловских шорт, палками топтались по прохладному деревянному полу. Через раскрытое окно лился солнечный свет, стирающий абсолютно все тени — даже за узким шкафом и под незаправленой кроватью, казалось, было светло. Вздохнув, Барти присел на единственный стул и опустил сумку. Не успела Пандора спросить, отчего он так пасмурнен в такой пригожий денек, дверь громко распахнулась, и к ним вошла миссис Олливандер. — Чем вы собираетесь заняться? — строго отчеканила она. Миссис Олливандер давно знала и Барти, и миссис Крауч, но стоило другу Пандоры преодолеть отметку в четырнадцать лет, доверие к нему испарилось быстрее, чем капля воды на солнцепеке. У миссис Олливандер была четкая квадратная челюсть, еще более выдающаяся из-за собранных в пучок желтоватых волос. Самой Пандоре стало немного не по себе от налынувшего воинственного настроя. — Нумерологией, мам, — проныла она, выталкивая мать обратно. — Нам столько задали, как будто СОВ назначены на первое сентября! — Я собираюсь в Косой переулок, куплю мороженого у Фортескью, — миссис Олливандер полоснула Барти ледяным взглядом и предупредительно сжала плечо дочери. — Папа дома, внизу. — Класс, — подкатила та глаза. — Все, не мешай нам. Дверь неохотно закрылась. Барти и Пандора разложили на полу учебники, чернильницы и пергаменты с перьями. Нумерология была любимым предметом что у нее, что у него, и в Хогвартсе они часто решали ее наперегонки. Но сейчас, чтобы поскорее избавиться от домашки и начать развлекаться по-настоящему (сплетничать, слушать музыку, листать журналы и драться подушками), им пришлось работать сообща. Сверяясь с теоремами и исправляя ошибки друг друга, они с удивительной скоростью преодолели почти половину заданного, когда Барти угораздило расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки и подняться за водой на столе. — Хочешь, разденься, — беззастенчиво предложила Пандора. Они рассказывали друг другу обо всем и даже учились друг на друге целоваться, поэтому не видели в этом ничего дурного. — Ага, и твоя мать похоронит меня в вашем подвале, — съязвил Барти, делая щедрый глоток воды. Немного пролилось на шею и грудь. — Да давай, — хитро подхватила Пандора шутливый тон. — Пока ее нет, пощеголяешь своими мускулами. Барти притворно напряг руки, как это делали культуристы, но его рубашка не сделала и намека на натяжение. Никаких мышечных излишеств на длинном худощавом теле в помине не было, так что они оба рассмеялись. — Я разденусь, только если ты тоже, — без обиняков ответил Барти. — Чтобы не только мне влетело. — Не влетит, — Пандора приставила к дверной ручке спинку стула. — Папе вообще насрать, что тут происходит, а мама вернется не меньше, чем через час — она каждый раз останавливается потрещать с продавщицей у Флориана… — Ты первая что-нибудь сними. Пандора оглянулась на него. Барти стоял, прислонившись к столешнице и уперто скрестив руки на груди. В его глазах читалась взволнованность, но тонкие губы изогнулись в плутоватой усмешке. — Нет, так нечестно, — махнула на него Пандора. — Во-первых, я первая предложила, а во-вторых, я девочка, и еще на мне одежды меньше. Барти пожал плечами и, едва не оторвав одну пуговицу, кое-как расстегнул рубашку — под ней оказалась майка, скрывающая соски. Пандора не удержалась от фырканья. — Тебя мама до сих пор одевает? — спросила она. — Нет, — буркнул Барти. — Так принято в цивилизованном обществе, если ты не знала. — Неудивительно, что тебе жарко. Она сбросила шорты и горделиво переступила через них. Под безразмерной футболкой все равно ничего не видно. — Я буду снимать по одному носку, — злорадствовал Барти. — Не смей! — Пандора накинулась на него и повисла на серой майке. Спустя пять минут, две застрявшие в брюках ноги, одну порванную майку, и несколько смятых листков с нумерологией они остались в одном нижнем белье. Ребра и верх бедер Пандоры казались белыми на фоне загара, а Барти весь целиком был белым, даже немного розоватым из-за чувствительной кожи, и с ног до головы усыпанным веснушками. — Ну что, продолжаем? — он сделал комичную попытку вернуться за летнее задание. — Ага, как же, — Пандора подхватила его под руки и с пыхтением вернула в вертикальное положение. Из-под жилистой ступни выскользнул изрядно помявшийся лист рассчетов. — Что? — Не строй дурачка. Барти размял плечи, хрустнув позвоночником. Он не успел окончательно вырасти по пропорциям, и волосы на его теле тоже росли не везде — в подмышках и под пупком, уходя дорожкой вниз под резинку черных трусов. Реплика Пандоры осталась без ответа, и она мстительно ткнула пальцем худой бок: — А ты уже видел голых женщин? Чайный взгляд Барти уперся в потолок, с которого свисала одинокая газовая лампа в бумажом абажуре. Веснушчатые щеки горели румянцем, он улыбался и морщился от хихиканья. — На картинках да. Ее отпихнули на безопасное расстояние вытянутой руки. Чуть сильнее, чем она привыкла. — На картинках, — прыснула Пандора в кулак. — А ты нигде не видела, — проворчал Барти. — В ду́ше видела, в Хогвартсе, — опротестовали его. — Я про мальчиков. Мальчиков ты не видела голых. — Было бы на что смотреть. — Если бы не было, ты бы не склоняла меня к преступлению! — Барти трагично просеменил к окну и отвернулся, приставляя кисть ко лбу. — Меня прилюдно казнят, а ты и могилу не навестишь, я знаю! — Какое горе. Когда он оглянулся через острое плечо, Пандора стянула через верх топик, и миру предстала маленькая, почти плоская грудь со светлыми, слабоформленными сосками. Барти вытаращился на нее, но поскорее взял себя в руки. В отличие от рубашки, ткань его трусов отлично натягивалась. — Смотри прикол, — сказала Пандора, как только он прошлепал к ней по разбросанным книжкам. Она потеребила левый сосок прямыми пальцами, и он наморщился в персиковую бусину, а сама грудь немного округлилась. Вторая осталась прежней. — Я тоже так могу, — Барти сделал тоже самое. — Но у меня сразу два меняются. У него были круглые и заметные соски, которые быстро сморщились и уменьшились в размере. Пандора рассматривала их и впалый пупок, в который так и хотелось засунуть мизинец. — Можно мне попробовать? — спросил Барти и протянул руку к груди Пандоры. — Да пробуй, сколько влезет, — пожала она плечами, не переставая думать о его пупке и блекло-рыжих волосах под ним. Иногда глаза поглядывали на выдающийся черный треугольник ниже, но возвращались обратно из-за щиплющего любопытный нос стыда. Барти обтер ладонь и приложил к груди, накрывая ее сухим теплом. Ее обхватили целиком — пришлось примериться, прежде чем аккуратно сжать пальцы. Пока его пясть напрягалась и расслаблялась, на сосредоточенно лице, между бровей, дрогнула морщинка. В конечном итоге изменившийся сосок оказался зажат в углу между большим и указательным пальцами. — Очень интересно, — исследовательским тоном пробормотал Барти, и они оба покатились со смеху. Он снял белье и бросил к остальной одежде. Его пенис почти стоял, покачиваясь от малейшего движения. — Фу, похоже на слоновий хобот, — скривилась Пандора. Барти быстро показал ей высунутый язык и с помощью обеих рук сдвинул крайнюю плоть с головки. — А так? — спросил он. — Так уже нет. Теперь непонятно, на что похоже. — На член похоже. До этого Пандора не видела мужской член даже на картинках, и все ее представления о нем основывались на пересказах пересказов старших подруг ее подруг. Истиный облик мифического органа не привел ее в особый восторг. — Повернись боком, — разочаровано попросила она. — Я не пойму, как оно… выглядит. Это вообще что такое? — ткнули пальцем в бедную мошонку. — Это яйца, — гордо ответил Барти, становясь к ней боком. — Какое идиотское название. — Не я придумывал. — Ну да, ты бы придумал еще глупее. Нахмурившись, Пандора присела на корточки. На его лобке и мошонке было много рыжеватых волос, но она брезговала к ним прикасаться и сканировала все одним взглядом. — Не смотри так пристально, мне неловко, — Барти ткнул двумя пальцами в центр ее лба, и Пандора шлепнулась на пол. — У тебя еще и задница смешная, — промычала она, обползая его вокруг. — Такая… треугольная. — У всех так, у мальчиков, — защищал себя Барти. — И вообще, свою покажи, а потом смейся. Кто еще посмеется... Под низкое бурчание Пандора сняла полосатые трусики и повернулась к нему спиной. — У тебя несмешная, — вздохнул Барти. — А какая? — Как на картинках. — Вот это комплимент, — оскалилась Пандора. — Спасибо. Шелестя страницами, Барти подошел к ней вплотную и положил подбородок на макушку, а руки — на плечи. Пандора пожалела, что в ее комнате только одно маленькое зеркальце, и то в ящике: она бы посмотрела на них со стороны и, может быть, не так сильно бы сутулилась. Повздыхав еще немного, Барти потерся своим пахом о ее поясницу, и вкрадчиво поинтересовался: — А можно у тебя посмотреть? Пандора отстранилась от него, однако спина продолжала ощущать фантомное тепло и тонкий след на пояснице. Возможно, след был не фантомным, но проверять это она не стала и вместо этого села на скрипнувшую кровать, широко разведя ноги. Барти присел напротив нее и несмело коснулся подушечкой самой середины. Он пошарился там немного, молчаливо разглядывая складки с тем же напряженным лицом, и вопросительно проронил: — А куда?.. — Я не знаю, — порозовела Пандора. — Куда-то туда. Он щекотно провел костяшкой по половой губе и остановился у загадочного входа во влагализе. Все это было очень захватывающе, но вдруг Пандора сомкнула бедра и потянулась к футболке: — Ладно, возвращаемся к нумерологии. — А-а, — сбился Барти с толку. — А я думал, мы… — У меня что-то нет желания от тебя залетать , — она медлила, сжимая скомканную футболку, внутри нее с ожившей лавой сражались скорпионы. Ей невероятно хотелось того же, что и Барти, но она была уверена, что он выстрелит в нее, как только окажется внутри. Неспециально, конечно. — А у меня есть! — озарился Барти, и у Пандоры вытянулось лицо. — То есть, я хотел сказать, у меня есть то, что нужно… Бормоча что-то, нескладной цаплей он перешагнул через нумерологию, покопался в своей сумке и достал синюю пластиковую ленточку из трех средств контрацепции. — Откуда у тебя? — изумилась Пандора, и краснота Барти перекинулась с щек и ушей на шею. — Мама дала в начале лета, — признался он. — Только не смейся. Пандоре пришлось зажать рот рукой, чтобы не взорваться хохотом. Она в деталях представила странный разговор между Барти и маленькой, культурной до мозга костей миссис Крауч. Барти аккуратно выцепил один маслянистый презерватив и повертел в пальцах, ища нужную сторону. Пандора заворожено наблюдала, как он натягивает его на себя, и как блестящий материал отсвечивает на солнце. — А так должно быть? — она потрогала маленький латексный кончик, предназначенный для эякулята. Глубокая мышца лобка сократилась, и пенис вздрогнул, заставив Пандору отдернуть руку. — Вроде да, — пальцы Барти были скользскими от смазки, и он не знал, обо что их вытереть, поэтому вытер об себя. — Ну… э-э-э… как дальше? — Давай сюда, — Пандора подмяла под себя одеяло и легла плашмя на кровать. — Только тихо, кровать скрипит. С очень смешным лицом Барти перелез на кровать, будто акробат, и устроился между ног Пандоры. — Блин, жарко так, — снова пожаловался он. — Ты очень горячая, и это не комплимент! Сердце Пандоры бешено билось, и ей тоже было очень жарко. Барти навис над ней длинной костлявой громадой, постоянно смахивающей с лица волосы. Он облизнул сухие губы и спустил одну руку вниз, помогая себе войти. — Подожди, — испугалась Пандора. — Дай мне секундочку. Она устроилась поудобнее и раскинула колени лягушкой. Барти поднялся на выпрямленной руке, отдаляясь от жара. — Все? — рвано спросил он. — Да. — Ну, я пробую. — Ага. Барти сосредоточенно смотрел на свой член внизу, и челка щекотала Пандоре лицо. Промежности коснулось мокрое и непривычно большое, больше ее пальцев. Она зажмурилась и сжалась, не пропуская это чудовище дальше. — Оно не идет, — занервничал Барти. Его ломающийся голос начал петушить. — Может, не надо? — Давай дальше, только не толкайся сильно, — Пандора сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться. — Я и не собирался, — в его голосе зазвенела обида. Медленно он сблизил их лобки. Половые губы раздвинулись, и вместе с углубившимся вперед пенисом от копчика к затылку в Пандору впилась невидимая армия иголочек. Необычное ощущение наполненности заставило ее дышать мельче и чаще. Барти положил освободившуюся ладонь ей на грудь. — Ты так дышишь, — прошептал он. — И у тебя так сердце бьется. Он был таким розовым, что не разглядеть веснушек, и его волосы были всклокочены, а глаза залила нескрываемая похоть. — А ты красный весь, — отвернула лицо Пандора. — И смотришь, как гиена. — Неправда. Не как гиена. Он двинулся обратно, и мурашки ринулись в обратном направлении. Растянувшееся влагалище немного болезненно сжалось, повторять заход что-то расхотелось. — Слушай, у тебя тут тоже что-то потвердело, — Барти надавил пальцами на облась вокруг вульвы. — Я чувствую. Но суховато как-то — в книгах из вас чуть ли не водопады льются. — Так в книгах красавчики одни, — смутилась Пандора. Ей тоже натирало, несмотря на смазку презерватива. — А ты представь, что я — это он, — Барти махнул головой на большой плакат слева, откуда за ними наблюдал рок-певец с превосходной шевелюрой. Челка ударила Пандоре по глазам. — Черт, прости. — Не получится, — обреченно сказала Пандора. — Да мне он и не очень-то нравится. Он, вообще-то, женат… — О, кажется, уже получается, — воодушевился Барти. Он вытащил пенис и взял немного прозрачной смазки на палец, демонстрируя Пандоре со всех сторон. — Смотри, прикол какой. Указательный и средний пальцы раздвинулись, и между ними образовалась прозрачная пленка. — Очень прикольно, — саркастично согласилась Пандора. Смотреть на певца оказалось не такой уж плохой идеей. Второе проникновение было приятнее первого, но неровное, безритмичное движение Барти начисто выкорчевало зародившийся где-то в лоне медовый комок счастья. Запрокинув голову, Барти тихо дышал через рот. Все его тело напряглось — а руки настолько, что проступили очертания бицепсов. Когда он входил полностью, то мягко касался лобка Пандоры, и что-то ниже тоже колюче ее касалось, но она не обращала на это внимание, пытаясь ощутить то, отчего у Барти сумасшедше закатывались глаза. Что-то ныло, что-то скользило и хлюпало, вся кровь отхлынула от рук с ногами и прилила к розовым и влажным, натянутым губкам. Но никаких салютов и фанфар, как в дешевых книжках, на нее не снисходило. Барти немного изменил траекторию. Ненарочно Пандора заглянула в его ноздри и не смогла сдержать улыбки, которую быстро прикрыла ладонью. В этот момент член с нажимом проехался по передней стенке влагалища, и изо рта Пандоры вырвался первый стон. — Нравится? — Барти, сипло постанывая, немного ускорился. — Мне очень нравится, ах... Сухие трудности остались позади, и громкость хлюпанья перекрыла сдавленные стоны. Пандора спустила руку к клитору и зашипела от наслаждения, как летучая шипучка. Под животом тянул крюк, будто она висела на нем в небе, и везде под кожей разлилось что-то тяжелое, проводящее электрический ток. Под зажмурившимися глазами в такт движениям, от которых она елозила по одеялу, волновались импульсы. Ноги скрестились за спиной Барти, и он смог толкнуться еще глубже, залезая прямо в душу. Кровать очень громко скрипнула. — Не скрипи, — отчаянно взмолилась Пандора, постукивая его по груди. — Нас же услышат! Барти остановился, распахнул глаза и прикрыл рот. Втроем с плакатом они с ужасом прислушались. — Может, включить проигрыватель? — шепотом спросил Барти. — Ага, так еще подозрительнее, — Пандора попыталась поправить под ними одеяло. — Просто нужно потише. — Если я не закричу, у меня лопнет грудь, — несмотря на жару, потный Барти лег на нее и сказал, ткнувшись в ухо: — Правда. Ты такая сладкая, что у меня крышу рвет. — Давай как-нибудь без криков, — Пандора двинулась тазом ему навстречу, и они опять горячо задышали друг на друга. Барти не удержался и, вжавшись лицом в подушку, протяжно застонал. Пандора обнимала его под лопатками, царапая спину, и сопела, изо всех сил сдерживая рот на замке: ей-то некуда утыкаться, кроме покрытой бисером шеи со вздувшимися венами, но и это не панацея. В нее легко входили и выходили, то ускоряясь, то замедляясь, и мед из лона распространился по всей комнате, останавливая время. Барти постоянно ерошил свои помокревшие волосы и убирал белые прядки с липкого лица Пандоры. Он поцеловал ее в лоб и висок, но не в губы — целоваться друг с другом им не понравилось еще год назад. Раз, раз, раз... Кажется, ножка кровати постукивала, но никому до этого не было дело. Даже плакату. Лицо Барти задралось, и Пандора потерлась носом о кадык. — О, Мерлин, я уже близко, — прохрипел он. Чайные лужицы полностью затуманились и мимика вышла из-под контроля, когда Барти натянулся струной и несколько раз дернулся, выдавая какие-то страшные, утробные звуки. Пандора ничего не почувствовала, только чуть теплее стало, потому что на нее снова навалились всем весом. Барти вытащил маленький и мягкий пенис. На конце презерватива мешочком собралась мутно-белая сперма. — Хорошо, что не порвался, — сказал он, снимая пленку дрожащими пальцами и завязывая узелком. — А мог? — испугалась Пандора. Барти страдальчески покивал, будто не раз с этим сталкивался. — Как тебе? — он стрельнул взглядом на блестящие от смазки волоски в ее промежности. — Искры были? — Если честно, я думала, будет как у тебя, — она передразнила его лицо и руки по швам во время оргазма. Барти поджал губы. Пандора продолжала рассуждать, почесывая пушистую голень пальцами ноги: — Было классно, когда ты ускорялся, но… — Но я же не машина, — поучительно закончил за нее Барти. — Это выматывает, такой быстрый темп. Я не всемогущий. Сбросив презерватив на пол, змеем он приполз обратно к Пандоре и устроился у холодной стены. Она перевернулась на бок и почесала его шершавый подбородок — ей очень нравилось водить по нему пальцами. Но Барти убрал ее пятерню и показал свою, огромную: — Хочешь, я попробую так? Руки у меня долго не устают, если ты понимаешь, о чем я. — Нет, не надо, — наморщив нос, Пандора встала с кровати. — Мама скоро вернется. — Жалко, — Барти скатился за ней следом. — У меня такое чувство, будто я отобрал у тебя мешок с конфетами и ничего не оставил. — Потом как-нибудь поделишься. Пандора оглянулась — на кровати осталось огромное мокрое пятно. Они оделись и встали друг напротив друга, держа использованный презерватив на раскрытых ладонях. Куда его прятать было загадкой сложнее, чем то, откуда его взять. — Можно завернуть во что-нибудь, и я незаметно засуну это на дно мусорной корзины, — предложила Пандора, и решение поддержалось всем составом. С самым приличным и умным видом они отрепетировали усталость от занятий нумерологией, поправили волосы и убрали стул с прохода. Пандора дернула ручку. Уперев руки в бока, прямо за дверью стояла очень злая миссис Олливандер со сверкающими от бешенства глазами. Не успела Пандора раскрыть рот, как ей влепили звонкую пощечину. — Ну что, наконфетились? — рявкнула она. — Я так и знала! Она схватила подвывшую Пандору за ухо и выволокла в коридор. — А это еще что? — ахнула миссис Олливандер и вырвала обмотанный пергаментом презерватив. — Ах, вы, две свиньи! Барти стоял в дверях ни жив, ни мертв. Пока на его шею не свистнула гильотина, он скрылся в комнате и показался через секунду с полупустой сумкой. Попытка прошмыгнуть мимо бушующей женщины не увенчалась успехом — та схватила его за грудки. — Стоять, Казанова! Казанова побледнел, как полотно. — Я все расскажу твоей матери, слышишь?! Барти мелко покивал. Держась за щеку и волосы, сгорбившаяся Пандора смотрела на него исподлобья — еще немного, и он либо грохнется в обморок, либо намочит штаны. — Негодник! Чтобы ноги твоей в нашем доме больше не было! Она отправила Барти вниз по лестнице, где ждал предельно спокойный мистер Олливандер с его мантией и банкой дымолетного порошка. — Кровать слишком скрипела, — еле слышно промолвил он краем губ. Барти побагровел, как перезревший помидор. Ну, зато в Хогвартсе кровати не скрипят, в этом они еще убедятся.