Ящик игристого (безалкогольного)

Кавех не впервые отмечал Рождество вне дома. В нежном детстве родители всегда на неделю бронировали уютный домишко на горнолыжном курорте, и заветную ночь Сочельника Кавех проводил в узком кругу самых близких людей, чтобы с утра, в Рождество, с горящими глазами и новеньким сноубордом вылететь на улицу, едва успев завязать шарф и как следует зашнуровать ботинки. В детстве эти моменты были всегда наполнены волшебством, радостью, пахли морозом и хрустящим снегом, а на вкус были, как мелкие острые снежинки, что таяли на языке и красных щеках. В старшей школе новогодние посиделки постепенно перенеслись в квартиры одноклассников, родители которых уезжали на пару дней, оставляя на попечение толпы буйных подростков драгоценное имущество. Эти камерные вечеринки через край плескали весельем, шумом, пахли дымом бенгальских огней и дешёвым пивом, а на губах всегда оседали чужие неумелые поцелуи после игры в «бутылочку». Именно в старшей школе он впервые и принял участие в «Тайном Санте». Первые подарки были совсем символическими, и организовал всё их классных руководитель, объявив максимальную ценность подарка в пару сотен моры. Но дальше — больше, иногда в этом ивенте участвовала едва ли не вся школа, и «Тайный Санта» для Кавеха всегда был первым звоночком приближающегося Рождества. Будучи очень ответственным и самоосознанным, подарки Кавех всегда подбирал с умом, творческим подходом и всегда что-то так или иначе полезное. После поступления в университет «Тайный Санта» как-то сам собой отошёл на второй план, если не дальше. Учёба на первом курсе поглотила с головой, и когда в первое университетское Рождество он вместе с Тигнари оказался на общей вечеринке, он вдруг осознал, что остался в уходящем году без своего маленького чуда. И от этого факта он так сильно приуныл, что едва не завалил сессию. Ладно, ладно, экзамены он едва не завалил потому что упустил дедлайны двух важных проектов и так мало спал, что путался в днях недели, но Кавех предпочитал думать, что в этом была виновата упущенная маленькая традиция. Весь следующий год он то и дело подбивал друзей и знакомых организовать наконец «Тайного Санту», но все то и дело отказывались, придумывая отговорки, и Кавех было совсем смирился, что, кажется, все оказались слишком серьёзными и взрослыми для подобного развлечения. Но толчок делу пришёл от того, кто вообще даже ни разу в жизни не слышал про «Тайного Санту». Экзаменационную неделю объявили на неделю раньше обычного, и Кавех, наученный горьким опытом прошлого года, с головой ушёл в подготовку. В библиотеке, что странно, народу было совсем немного, лишь самые прилежные студенты и старшекурсники, занятые дипломными работами. На стёклах старых высоких арочных окон расцветали причудливые морозные узоры, а снаружи порошил снег. Рождество в этом году обещало быть снежным, и Кавех, тяжело вздыхая и вертя в пальцах карандаш, смотрел в окно через небольшой пятачок, ещё не успевший затянуться морозной матовой плёнкой. Окна выходили во двор, и был самый разгар обеденного перерыва. Внизу небольшая компания парней и девушек со смехом высыпавшая из соседнего корпуса, вдруг со смехом начала бросаться снежками, то и дело норовя завалить друг друга в небольшие сугробы. -Твой кофе. Кавех вздрогнул. Прямо на раскрытую тетрадь с тихим стуком приземлился стаканчик из ближайшей кофейни. Фарузан, румяная от мороза и с влажными от снега волосами. быстро разматывала шарф и расстёгивала пальто. — Надеюсь, это не единственное, что ты сегодня поел, — не отрываясь от работы, недовольно проворчал Тигнари, бросив быстрый взгляд на Кавеха. Кавех в ответ только тихо хмыкнул. Ему было немного стыдно за то, что он заставлял всех вокруг волноваться после прошлогоднего почти провала, но также был безмерно им благодарен. Их компания была небольшой, но такой разношёрстной, что, порой, было сложно понять, что же именно их всех связывало, не считая Кавеха и Тигнари, которые когда-то учились в одной средней школе. Но на самом деле всё начиналось именно с этой самой университетской библиотеки. Тигнари здесь на первом курсе познакомился с третьегодкой с химфака Сайно, который любил карточные коллекционные игры и не умел шутить. Сайно с собой притащил второкурсницу Кандакию с геодезии, та — свою лучшую подругу Дэхью. Кавех не был уверен, на каком именно факультете та училась, потому что чаще она была на тренировках по баскетболу, возглавляя университетскую женскую сборную. В какой-то момент в начале этого учебного года Дэхья притащила с собой первогодок с социологического Нилу и Коллеи. С Фарузан, третьекурсницей с лингвистического, Кавех познакомился сам всё в той же университетской библиотеке, когда застрял здесь за решением задачек по механике в начале своего первого курса. Фарузан тогда на его раздражённые вздохи спросила, что там у него, и, отобрав учебник, слёту решила тот самый вариант, над которым Кавех пыхтел весь вечер. Сначала он подумал, что та с физмата, но Фарузан, махнув рукой, фыркнула, что механика — всего лишь хобби, а в книжках и текстах ей нравится копаться куда больше. Сначала Кавех пришёл в недоумение — полный разрыв стереотипов! Где это вообще видано, чтобы чистокровный технарь тяготел к гуманитарным наукам?! Но чуть позже он заметил, что Фарузан не только амбидекстр, но и, порой, могла писать одновременно обеими руками разные тексты, что говорило как минимум о высокой активности обоих полушарий головного мозга. Именно так сказал ему Тигнари, когда Кавех закидал того эмоциональными сообщениями. И всё было бы хорошо, они с Фарузан внезапно хорошо сошлись, часто виделись в библиотеке и покупали друг другу кофе. Фарузан иногда подкидывала дельные идеи для механизмов в дизайне, а Кавех же был первым читателем её эссе и статей. Но потом появился Аль-Хайтам. Кавех тогда только перешел на второй курс, а новоиспечённая третьегодка Фарузан привела с собой в библиотеку неизвестного парня, представила его как Аль-Хайтама и сказала, что на ближайшие пару месяцев будет его тьютором. Как оказалось, Аль-Хайтам всё время был на домашнем обучении, вроде, даже окончив школу экстерном, словом юный гений, стереотипично замкнутый, жутко начитанный и… до тошноты душный. Фарузан должна была помочь Аль-Хайтаму освоиться в университете и социализироваться после домашнего обучения. И Аль-Хайтам поначалу действительно был тих, задумчив, неохотно шёл на контакт, и все попытки заговорить с ним не то, чтобы пресекал, но не сильно шёл на контакт. А потом оказалось, что Аль-Хайтама поселили в общежитии вместе с Кавехом. И тихий неразговорчивый студент мгновенно преобразился в язвительного душнилу, которого, порой, хотелось удавить. Аль-Хайтам имел своё мнение абсолютно на всё. Особенно на всё, что хоть как-то касалось Кавеха. Он цеплялся к любой мелочи, упрекал и грубил, и после нескольких перепалок на тему графика уборки, они пришли к молчаливому нейтралитету, убирая каждый за собой. Не считая этого, Аль-Хайтам мог бы быть идеальным соседом. Они оба не слишком жаловали вечеринки в собственной комнате, оба были прилежными студентами, но слишком уж не сходились характерами. И теперь именно все проблемы Кавеха всегда были связаны с Аль-Хайтамом, который не умел держать язык за зубами и никогда не извинялся за свои грубости, но при этом именно ему Кавех звонил и писал, когда перебирал с алкоголем в местном баре, и если с Кавехом не мог по той или иной причине связаться Тигнари или кто-то ещё из их компании, то делали это также через Аль-Хайтама. И к Рождеству уже мало кто воспринимал Кавеха без Аль-Хайтама, потому что, несмотря на тьюторство Фарузан, им, де-факто, оказался Кавех, и именно за ним Аль-Хайтам ходил по пятам, консультируясь абсолютно по всем вопросам, связанным с учёбой и не только. Кавех же не знал, как именно себя чувствовал из-за этого. С одной стороны, ему очень льстило, что зелёный первокурсник сам выбрал его, как неформального тьютора в новом учебном заведении, потому что всё, что касалось дела и учёбы, Аль-Хайтам впитывал, как губка, достигая невероятных высот в студенческой жизни и уж тем более в учебном рейтинге. Уже примерно в середине октября Аль-Хайтам добровольно отказался от приставленного тьютора. А с другой… С другой Аль-Хайтам был настоящей занозой в заднице. — Я проследил, чтобы он сегодня позавтракал, — Аль-Хайтам достаточно громко отодвинул от стола стул и плюхнулся рядом. От него также пахло морозом и снегом, кажется, он пришёл вместе с Фарузан. Странное дело, но почему-то в обед во время подготовки к экзаменам они, не сговариваясь, всей компанией собирались именно в библиотеке. Сайно пришёл вместе с Тигнари и молча копался в телефоне, хотя, скорее всего, был занят очередным матчем в ККИ. Кандакия и Дэхья пришли вместе с Нилу и Коллеи позже всех, примерно в середине обеденного перерыва. Над столом в библиотеке царила привычная тишина, полная шелеста страниц, шорканья карандашей по бумаге и недовольного цыканья от Сайно, у которого не ладился очередной матч. Кстати, именно он почему-то всегда был единственным, кто во время их встреч в библиотеке никогда не занимался учёбой, с головой уходя в игры, но никто не возражал: Сайно не мешал ни им, ни кому-либо ещё, а просто ждал Тигнари. У Фарузан коротко провибрировал мобильник, но никто не обратил на это внимания, кроме неё самой. А через секунду в воздухе раздалось недоумённое: — Что такое вообще этот «Тайный Санта»? И именно с этой фразы всё закрутилось, завертелось, и так они всей дружной разношёрстной компанией оказались в сочельник в просторной студии Дэхьи прямо в центре города где-то на двадцать первом этаже, с прелестной ёлочкой у панорамных окон и кучей подарков под ней. Ещё тогда, стоило Фарузан задать роковой вопрос, вместе с ним радостно встрепенулись Дэхья и Нилу. Первая тут же шумно вывалила из своего огромного пенала на тракторной молнии всё содержимое на стол, тогда как Нилу выдрала из тетрадки лист и, разорвав его на несколько частей по количеству присутствующих, быстро начала писать их имена, пока Кавех объяснял концепт популярного рождественского развлечения и спрашивал о желающих. В конце концов, явного согласия (как и отказа) не выказал только Аль-Хайтам, и вот, спустя несколько минут обсуждения, все вытянули заветные бумажки из яркого пенала Дэхьи, и Кавех облегчённо выдохнул, увидев на клетках написанное витиеватым почерком Нилу имя её самой. Уж кому-кому, а Аль-Хайтаму подбирать подарок не очень-то и хотелось. И в итоге Кавех едва не забыл про этот подарок, вспомнив о нём, лишь когда в общей их беседе Дэхья за неделю до Рождества уточнила, будут ли они все скидываться на алкоголь, или каждый принесёт свой. Тогда его окатил жгучий стыд. Никогда до этого он не забывал о подарках кому бы то ни было, но забыл именно о подарке для Нилу. К счастью, у него как раз в тот момент выдался свободный выходной, который он полностью потратил на то, чтобы обежать все торговые центры в поисках идеального подарка. Две тысячи моры плюс-минус — не баснословная сумма для подарка мечты, но Кавех изо всех сил старался найти что-то, что придётся Нилу по душе. Нилу любила всё красивое и изящное, любила цветы, необычные вазы и летящие ткани. Она не была любителем чего-то как Сайно или Дэхья, её хобби вообще были восточные танцы, но Кавех внезапно растерялся, в один момент поняв, что не знает, что ей подарить. Сначала он, как по заказу судьбы, наткнулся на миниатюрные вазочки причудливых форм, в котором мог разместиться разве что небольшой цветок, а не целый букет, но потом вдруг решил, что это слишком банально. Одежда, даже прелестный шёлковый шарф, был бы не слишком уместным подарком, а что можно было бы подарить, связанное с танцами Кавех просто не знал. И так в своих бесплодных поисках уже ближе к вечеру в одном из торговых центров он наткнулся на ярмарку с изделиями ручной работы и понял — вот оно! Среди кучи вязанных игрушек и причудливых керамических фигурок ему удалось найти несколько прилавков с украшениями. Серёжки Кавех сразу отмёл, как неподходящие, поскольку не знал, были ли у Нилу аллергии на различные сплавы, а вот кольца, браслеты и ожерелья из камней он рассматривал с огромным интересом, подолгу зависая у каждого прилавка, но нужного почему-то так и не находил. Почти отчаявшись, он решил ещё один последний раз пройти по ярмарке в надежде, что мог что-то упустить, и к своему счастью действительно обнаружил ранее не замеченный прилавок украшений для волос. Волосы у Нилу были густыми, длинными, очень красивыми, и, Кавех был уверен, прелестное украшение станет отличным дополнением к любой причёске Нилу, которые она так любила себе заплетать. Длинные золотистые шпильки с целым букетом цветов и кучей подвесок на одном конце тут же приковали его внимание. Нилу любила такие штуки, Кавех даже пару раз видел, как та добавляла себе в корзину похожее на Этси, смеясь, что ей далеко не всегда удаётся делать чудо-пучки из тик-тока одними этими шпильками. Бело-голубые раскрытые бутоны лазурных лилий и яркие камни-капельки на концах декоративных цепочек идеально бы подошли глазам Нилу, и Кавех, с благоговением наблюдая, как выбранную заколку со всей тщательностью упаковывают в фирменную подарочную коробку, чувствовал себя так, словно выиграл целую жизнь и огромное наследство в придачу. Давненько он не ощущал такого удовлетворения от простого подарка и даже потраченная чуть больше, чем было оговорено сумма на эту прекрасную заколку нисколько его не удручала. Он был уверен, что Нилу будет рада такому подарку. Квартира Дэхьи встретила его радостным предпраздничным гомоном и звоном бутылок с кухни. В воздухе пахло чуть подгоревшим имбирным печеньем и корицей глинтвейна. Сама Дэхья, радостно хлопая по плечу, буквально втянула его внутрь, кивнула на шкафчик, куда нужно пока что кинуть свой подарок, а после велела идти на кухню. Как оказалось, ждали только его, но Кавех точно знал, что не опоздал, просто остальные пришли чуть раньше. На кухне было многолюдно и тесно, а ещё шумно. Сайно и Нилу курили возле приоткрытого окна, что-то обсуждая, Тигнари что-то доказывал Аль-Хайтаму, а Фарузан командовала Кандакией и Коллеи, которые загружали в духовку последние два противня с имбирными человечками. Собственно, именно к украшению этих самых человечков Кавеха и пристроили, всучив в руки кондитерский мешок с белой глазурью. — Одной рукой придерживай носик — лучше правой, если ты правша, — Коллеи с тихим смехом направляла его действия, разрисовывая из второго мешка другую партию печенек, — а другой осторожно нажимай. И-и-и-и… Рисуешь лицо и какие-нибудь детали на свой вкус. Кивнув, Кавех подчинился тихим наставлениям, медленно и аккуратно оставляя тонкие полоски на ещё тёплом запеченном тесте, оформляя милые рожицы, пуговки и манжетки. Подобным он никогда не занимался, и не мог перестать улыбаться от рафинированного удовольствия и радости, что охватили его с ног до головы. Он не первый раз отмечал Рождество вне дома, но впервые в компании самых близких друзей и самой комфортной атмосферы. Дэхья, кажется, как раз раскладывала подарки под елкой, потому что то и дело мелькала в проёме с коробками, мотаясь туда-сюда, и на кухне она появилась аккурат к моменту готовности последней партии печенюшек. Уступив кондитерский мешок Дэхье, Кавех с довольным вздохом плюхнулся на диванчик рядом со спорящими Тигнари и Аль-Хайтамом. Весь их спор просто пролетал мимо, Кавеху просто нравилось ощущать себя частью праздника, наблюдать за последними хлопотами и безобидными перепалками. А ещё он отчего-то всё время на себе ощущал пристальный взгляд Аль-Хайтама, но внезапные ответные взгляды ничего не давали. Аль-Хайтам никогда в эти моменты не смотрел в его сторону. Около десяти вечера, закончив со всеми приготовлениями и подхватив во все свободные руки тарелки со снеками да несколько бутылок пива, все наконец переместились в просторную гостиную, которая была же и спальней. На окнах, переливаясь жёлтым водопадом, висели гирлянды-шторы в пол, огромный угловой диван наверняка вместил бы всех, но перед ним все равно были скинуты в кучу маленькие подушки и пледы для тех, кто захочет сидеть на полу. К большой плазме уже была подключена приставка с запущенной «Мортал комбат» и четыре геймпада на подставках приветственно подмигивали, в ожидании игроков. Со смехом и стуком все блюда и тарелки были расставлены на вместительном журнальном столике, и все дружно пшикнули пробками, а после звонко соединили стеклянные горлышки в бодром тосте, прежде чем наконец перейти к подаркам. Но, слово за слово, и подарки были забыты практически до полуночи, все слишком оказались увлечены поединками в файтинге, и гомон в квартире стоял невообразимый. Кавех ловко обыграл сначала Коллеи, которая до этого ни разу не держала руках геймпад, потом со скрипом — Кандакию, и вот когда подошла его очередь играть с Дэхьей, как Фарузан вдруг напомнила о ждущих их подарках. Дэхья, на правах хозяйки дома вызвалась «Сантой», с торжественным «хо-хо-хо!» нахлобучивая на голову рождественский колпак. Кавех, не прекращая, улыбался и весь внутри трепетал от знакомого мандража. Вот-вот случится то маленькое чудо, которого он так ждал и которое так сильно любил. — Итак, приступим! — Дэхья, произнеся недолгую поздравительную речь, торжественно хлопнула в ладоши и взяла из-под ёлки ближайший подарочный пакет, плотно заклеенный сверху декоративным скотчем, и раскрыла прикреплённую у к нему открытку. — Кто тут у нас? О, Фарузан! С Рождеством! С улыбкой она протянула той пакет и без лишних пауз перешла к следующему, который оказался подарком именно для неё. В шутку попросив разрешения, он тут же разорвала упаковочную бумагу, и несколько мгновений недоумевающего ступора сменились громким смехом. Не прекращая хихикать, Дэхья развернула плюшевое нечто с картинкой какого-то аниме-персонажа, которое в действительности оказалось пледом с рукавами. — Прости, баскетбола не было, — захлёбываясь хохотом, Дэхья вслух зачитала записку и тут же нацепила этот плед, повертевшись на месте. Кавех не сильно разбирался в аниме, не был любителем, но судя по форме забавного персонажа, похожего на сову, тот был волейболистом. И вот теперь Кавех сам начал смеяться, не до конца понимая, то ли у Дэхьи такой заразный смех, потому что смеялись уже все, наблюдая, как она кружилась вкруг своей оси, чуть ли не путаясь в длинном подоле, то ли потому что до него тоже дошла шутка дарителя. Следом за Дэхьей свой подарок получил Аль-Хайтам, коротко кивнувший на приевшееся поздравление, а следом за ним -Тигнари. Кроме Дэхьи никто не пока не распаковывал своих подарков, терпеливо дожидаясь, пока Дэхья в своей плюшевой анимешной мантии и дурацком колпаке не раздаст все подарки. Кавех свой получил одним из последних, после него была только Кандакия. Когда все уселись и успокоились, открыв по еще одной бутылке пива, наконец все приступили к распаковке. Кавех не спешил. Его подарок был до странного не слишком большим, но достаточно увесистым и он предпочел задержаться на пару минут, чтобы воочию увидеть реакцию Нилу на заколку. Та, ожидаемо, пришла в полнейший восторг и, под облегченный вздох Кавеха на несколько минут убежала в ванную, чтобы вернуться с замысловатым пучком, скрепленным той самой шпилькой, что вкупе с ее простой и удобной одеждой смотрелось до смешного мило. Чувствуя небывалое удовлетворение Кавех дернул за уголок упаковки. Никаких опознавательных знаков, кроме его имени написанного печатными буквами на небольшой картонке под лентой, не было, да и вес не на шутку интриговал. Он просто не представлял, что это может быть. Может, ваза из тяжелой керамики? Но все оказалось куда прозаичнее и совсем не чудесно. На коробке, украшенной рисунком небезызвестных разноцветных пони лежала другая картонка с надписью. И от текста на ней Кавеху стало совсем не смешно. «Трезвого Рождества!» Кто-то додумался подарить ему небольшой ящичек безалкогольного «детского шампанского». Того самого, приторно сладкого, отдающего вязкой сладостью содовой и химозным привкусом клубники. И этот момент почувствовал себя преданным. В один миг вся радость и предвкушение, горевшие в нем огнем, рассеялись, как туман в солнечное утро, оставляя после себя только неприятный промозглый холод. Кавех понимал шутки, нормально относился к юморным подаркам, но это… Это было чистой воды издевкой. Украдкой оглядевшись, он наблюдал, как Фарузан с неподдельным удивлением, но благодарностью, распаковывает синий шарф с оленями, Тигнари с недоумением рассматривал смешную шапку с дурацкими завязками и огромными ушами, Аль-Хайтам с задумчивым хмыком вертел в пальцах каллиграфическое перо, Сайно с довольным видом рассматривал новехонький чехол для своих драгоценных карт, Коллеи с восторгом делала на предплечье свотчи яркой огромной палетки теней, показывая их Дэхье с Кандакией, а последняя вертела в руках добротный термос на одну кружку и упаковку чая с корицей. И только Кавех получил… что получил. Никто даже не замет его заминку, все были так увлечены своими подарками, что Кавех предпочел просто отставить свой подарок в сторону и не вспоминать о нем до самого конца их вечера. Может быть, даже в шутку предложить выпить все прямо сейчас, чтобы не оставалось на душе после неприятного осадка. И снова его не покидало чувство, что за ним наблюдали, но ни Аль-Хайтам, ни кто-либо еще все так же не обращал на него внимания, занятые бурным обсуждением и поеданием печений. И Кавех было уж решил, что проглотит эту обиду, в конце концов. У всех праздник, подумаешь кто-то пошутил совсем неудачно, не устраивать же из-за этого грандиозный скандал! Но, кажется, свои эмоции под контролем он держал не так уж и хорошо, как думал. Первой его понурый вид заметила Дэхья. — Ты в порядке? — Присев на подлокотник и прихватив подол своей плюшевой накидки, она положила руку ему на плечо, словно укрывая и успокаивая. — В полном, — Кавех изо всех сил старался растянуть губы в улыбке и поспешил сменить тему. — Классный плед! — Ох, это Кандакия, — фыркнула она, махнув рукой. — Только она знает меня настолько хорошо и написать такую записку. — Это твой любимый персонаж? — Догадался Кавех и получил кивок в ответ. Дэхья хотела что-то еще спросить но ее уже позвали помочь с приставкой. Кавех снова остался один со своей мелочной обидой. Почти все уже расселись на полу, завернувшись в пледы и растянувшись на подушках, и только он с Аль-Хайтамом оставались сидеть на разных концах огромного дивана. Кажется, его даже звали играть все в тот же «Мортал комбат», но он отказался, понимая, что совсем растерял этим глупым подарком все настроение. Сейчас отрицание в его голове переходило в стадию гнева, но не жгучего, а усталого, с толикой непонимания, чем именно заслужил такой подарок в Рождество, и он едва сдерживался от того, чтобы просто встать и, неловко извинившись, вернуться домой. В общежитие его уже вряд ли пустят, но успеть на последний поезд метро до пригорода, где жили родители, он все еще мог. Когда гостиная вновь наполнилась веселым гомоном, и даже Аль-Хайтам принял участие во всеобщем турнире по небезызвестному файтингу, Кавех же, подпитываемый раздражением и желанием хоть как-то поквитаться, пытался выявить гения, не умеющего придумывать нормальные подарки. Коллеи отпадала сразу. Шарфик — явно ее золотых рук дело, тем более он даже видел, как однажды в библиотеке та зарисовывала на клетчатом листке схему, до боли похожую на узор шарфа Фарузан. Дэхья тоже отпала — из всех она первой почувствовала что-то не ладно с Кавехом. Нилу тоже не выглядела как человек, способный на подарок с непонятным подтекстом. Оставались Кандакия, Тигнари, Сайно и Аль-Хайтам. Впрочем, Сайно тоже можно было отбросить, прислушавшись к их перепалке с Тигнари, он вдруг понял, что именно от него от получил дурацкую шапку. Да, юмор у Сайно порой был сомнительный, но до оскорблений он не скатывался. Потом он понял, что откинуть можно и Кандакию — по словам Дэхьи именно она и подарила ей этот забавный плед с рукавами. Тигнари? Или все же Аль-Хайтам? Кавех первые за весь вечер устремил на своего соседа по комнате долгий изучающий взгляд. Внешне тот был спокоен и расслаблен, он не пытался поймать взгляд Кавеха, не высказал идиотских комментариев насчет полученного подарка, хотя точно увидел его одним из первых после Кавеха. Тигнари же был полностью увлечен своей дурацкой шапкой и с каким-то странным удовольствием тыкал еще более довольного Сайно в бок. Кавех снова перевел взгляд на Аль-Хайтама. Не сказать что у них были по-настоящему серьезные конфликты, конце концов, уборка — это такая мелочь, и откровенно они друг другу жизнь не портили, в любом случае худой мир был всегда лучше доброй ссоры, и единственное неудобство, которое Кавех мог доставлять Аль-Хайтаму — редкий шум ночью, когда горели дедлайны или когда просил того забрать его из бара. Кавех вздрогнул. Вот оно. Глаза неприятно защипало, и едва удалось сглотнуть вставший поперек горла ком. Видимо, он так часто старался видеть в людях только хорошее, что даже подумать не мог о таком. Даже Аль-Хайтам, казалось, был не способен на подобную издевку. Но, как выяснилось, еще как способен. он, словно ядовитая змея, выжидал терпеливо, чтобы впрыснуть свой яд прямо в тот момент, когда Кавех будет наиболее беззащитен, и вот они здесь. Все вокруг веселятся, даже дурацкий этот Аль-Хайтам, который сейчас ловко прожимал комбо на геймпаде, затыкивая Сайно шквалом мощных атак в углу экрана. С тяжелым вздохом Кави встал и направился на кухню. Кажется, Дэхья говорила, что у нее есть что-то покрепче. Бутылка джина и чистый стакан нашлись буквально в первом шкафчике, и Кавех щедро плеснул почти половину, тут же делая первый глоток. Можжевеловые яркие нотки остро полоснули по обонянию и Кавех, на секунду замерев, глубоко вздохнул. К черту Аль-Хайтама, его безалкогольное шампанское и издевательскую записку тоже к черту! Кавех и без этого сможет прекрасно провести время! Но только все пошло прахом, стоило ему вернуться обратно и аккуратно приладить под боком бутылку виски. Он очень надеялся, что Дэхья не будет возражать против его вероломного набега на барные запасы, если надо, он возместит. — Джин? — Впервые за весь вечер Аль-Хайтам обратился напрямую к нему, кивнув на почти полную бутылку. — Разбавить не хочешь? Кажется, тебя даже есть, чем. И смешок из его уст был до того наглым, издевательским и всепонимающим, что у Кавеха просто не осталось сомнений в личности дарителя. Это определенно был Аль-Хайтам. Он многое хотел ему сказать, и мог бы, но он предпочел только сделать еще один глоток из своего стакана с удовольствием и странной гордостью замечая, как Коллеи разбивает в битве поддавшегося ей на самую малость Тигнари, но не стал. Ощутив знакомый жар, устремившийся в колени и растекающийся в груди, он просто повернулся к Аль-Хайтаму, задержался на его насмешливом лице пару секунд, а после, прикрыв глаза, в сердцах выпалил: — Иди ты к черту, Аль-Хайтам.