***
Медитировать на узком уступе, далеко вдававшемся в синеву океана, стало не просто привычкой, а настоятельной потребностью. Скрестивший ноги и закрывший глаза Рейстлин почти не замечал, что давно уже не сидит на гладком, отшлифованном вековыми ветрами камне, а парит над ним. Прохладный пахнущий морем бриз овевал его лицо, ласково перебирал неприбранные волосы, касался спины под свободной тонкой рубахой. Сила на Ах-То текла по-своему. Она была дикой и необузданной, как эта одинокая планета-океан. И вместе с тем с охотой слушалась Рейстлина. И не его одного. Присутствие Астинуса ощущалось здесь везде. И в седых скалах небольшого острова. И в шелесте кряжистых вечнозеленых деревьев, чем-то похожих на дантуинские сосны. И в упрямом рокоте волн. Рейстлин улыбнулся, вспоминая. Шагнувшую в корабль высокую плечистую фигуру в темном плаще он едва сумел разглядеть. От вновь скрутившего приступа кашля на глазах выступили слезы. Зато Карамон вскочил на ноги, чудом не приложившись головой. Выхватил меч, но быстро сообразил, что активировать его в крохотной рубке не сможет. Вместо этого вскинул ладонь, закрываясь от пришельца Щитом Силы. От незнакомца тянуло хорошо ощутимым холодом Темной Стороны. Однако угрозы Рейстлин не чувствовал. Попытался окликнуть брата, но голос ему не повиновался. Прикосновение же к своему разуму Карамон проигнорировал. И тогда пришелец заговорил: −Я не желаю вам зла, рыцарь. Я пришел помочь. Он говорил на правильном Всеобщем, но с едва уловимым акцентом выходца из Глубокого Ядра. Рейстлин нахмурился и с трудом приподнялся в кресле, силясь рассмотреть внимательнее. Словно почувствовав его интерес, незнакомец откинул капюшон. У него оказалось обычное человеческое лицо, и если бы не яркая золотая кайма вокруг зрачков, резко выделяющаяся на фоне синей радужной оболочки, Рейстлин никогда бы не заподозрил в нем ситха. Длинные темные волосы свободно падали на плечи. В уголках крупного рта как будто притаилась не предназначенная для посторонних улыбка. −Адепт Темной Стороны пришел помочь? – недоверчиво спросил Карамон, нарастив Щит до предела. – Зачем тебе нам помогать? −Твой спутник умирает. – невозмутимо отозвался ситх, не сводя с Рейстлина своих двуцветных глаз. – А мне не нужны незапланированные смерти на этой планете. −Брат. – с трудом подал голос Рейстлин, украдкой сплевывая в кулак вязкий сгусток крови. – Хуже, чем есть, нам уже не будет. −Ага, разве что на Темной Стороне. – буркнул ни в чем не убежденный Карамон. −Темная Сторона не сарлакк. – усмехнулся вдруг ситх. – Она кого попало не глотает. А уж тобой, рыцарь, боюсь, и вовсе подавится. Рейстлин не выдержал и сдавленно засмеялся. −Мы примем вашу помощь. – проговорил он, поднимаясь на ноги и предупреждающе укладывая ладонь Карамону между лопаток. – Меня зовут Рейстлин Маджере. Это мой брат Карамон. С кем имеем честь? Ситх церемонно склонил голову и произнес всего одного слово: −Астинус. На ремонт гипердвигателя ушла неделя по местному счету. На починку Рейстлина – куда больше. −Очевидно, Орден джедаев окончательно свернул на кривую дорожку. – задумчиво выговорил в один из дней Астинус, разглядывая Рейстлина в упор. Деликатное прикосновение к своим ментальным щитам Рейстлин ощутил, но противиться ему не стал. Ситх, одиноко живущий на небольшом скалистом острове посреди океана, был ему, пожалуй, симпатичен. В Силе он ощущался своеобразно. Не ледяным спокойствием, как мастера-джедаи. И не яростным пламенем, как недавно встреченные адепты Темной Стороны. Как будто уверенно балансировал на тонкой грани. −Почему свернул? – невольно переспросил Рейстлин. Копавшийся поодаль в отсеке гипердвигателя Карамон бросил на них внимательный взгляд и снова вернулся к своему занятию. Нужные детали у Астинуса были. Даже пара дроидов-ремонтников нашлась. Но брат предпочитал контролировать все сам. −Потому что, очевидно, никто в Ордене не захотел тебе помочь. −Мне нельзя помочь. – вырвалось у Рейстлина. Большие синие глаза ситха внимательно сощурились. Золотые отблески в них стали ярче. Как будто звезды-близнецы окунулись в океан Ах-То. −Тебе в Храме так сказали? – похолодевшим тоном уточнил Астинус. Рейстлин кивнул. Под взглядом ситха ему разом стало не по себе. Чтобы чем-то занять руки, он принялся сплетать в косу распущенные, рано ставшие седыми волосы. −Ясно. – тяжело выговорил Астинус. Они вдвоем стояли на каменистом берегу, глядя, как океан деловито перекатывает крупные гладкие камни. Рейстлин все пытался понять, куда клонит ситх, а тот не спешил пояснять. В пронзительно-голубом небе сияли чисто вымытые ночным дождем звезды-близнецы. −Ты наделен огромной силой, Рейстлин. – начал, наконец, Астинус. – Мне это ясно даже без проверки мидихлориан. И эта сила действительно тебя убивает, потому что человеческое тело не всегда способно справиться с ней. Не ошибусь, если предположу, что вы с братом родом откуда-то с Внешнего Кольца. −Да, с рудников Апатроса. – кивнул Рейстлин, отгоняя воспоминания о родной планете. – Родители трудились на шахтах. Отца не стало, когда нам был год. Мама умерла чуть позже. −Значит, и здоровьем они оба не отличались. – негромко проговорил Астинус. – Полагаю, роды тоже прошли тяжело? −Говорили, я не дышал. – отозвался Рейстлин, глядя на тонкую линию, где заканчивался океан и начиналось небо. Широкая тяжелая ладонь Астинуса легла ему на плечо, заставив повернуться и посмотреть ситху в лицо. −То, что с тобой происходит, можно исправить. – уверенно произнес Астинус, так и не убрав руки. – И это можно было сделать сразу, как только ты попал в Храм. Но почему-то никто не захотел спасти тебе жизнь. Полагаю, Храму не выгодно воспитывать дитя пророчества. −Какого еще пророчества? – нахмурился Рейстлин. В отдалении чем-то загремели дроиды. Рявкнул на них Карамон. Но мир как будто схлопнулся до них двоих – молодого рыцаря-джедая и ситха-одиночки. −Есть древнее пророчество об Избранном, который принесет равновесие в Силу. – презрительно дернул уголком рта Астинус. – Сейчас решительный перевес на стороне джедаев, и Пар-Салиан это понимает. Полагаю, он рассуждает так: даже будучи воспитанником Храма, ты однажды качнешь весы в другую сторону. А значит, тебе лучше не быть. −Я не хочу не быть. – одними губами произнес Рейстлин, разглядывая синюю вышивку на воротнике черной туники Астинуса. – Я хочу жить. Рука исчезла с его плеча. Кончиками пальцев Астинус очень осторожно коснулся седых волос. −Тогда разреши помочь тебе. Баланс Света и Тьмы – это, конечно, важно. Но куда важнее для тебя сейчас восстановить баланс между телом и Силой. Это потребует долгих тренировок. −Я справлюсь. – сверкнул глазами Рейстлин и, уловив мысль Астинуса, твердо закончил. – Карамон поймет. Он всегда меня понимает. Карамон и правда понял. Хотя ругался перед этим так, что заслушался даже Астинус. Загудевший синий световой меч заставил ситха подобраться, но Рейстлин невозмутимо коснулся его плеча. Лезть в драку Карамон не собирался. Вместо этого близнец отвел в сторону правую руку, ловко провернул в пальцах рукоять, разворачивая меч, и с размаху ударил острием себе в левую ладонь. Лезвие меча стремительно рассыпалось искрами. Песок под ногами Карамона спекся в стекло. Брат тряхнул целой и невредимой ладонью, повесил меч на пояс и твердо проговорил, глядя Астинусу в лицо: −Только попробуй навредить ему. Мало не покажется. К изумлению Рейстлина Астинус коротко поклонился в ответ. Ветер на утесе стих, и вместо него Рейстлин почувствовал уже давно и хорошо знакомое прикосновение сквозь Силу. Фантомные, но оттого не менее теплые ладони огладили спину под рубашкой. Прошлись по бокам, сомкнулись на животе. −Хорошая попытка. – с улыбкой проговорил Рейстлин. – Только, ради Силы, давай не здесь. Сила отозвалась негромким вкрадчивым смехом.***
В юности Астинуса невыносимо раздражала джедайская поговорка «На все воля Силы». С годами он все же признал, что хотя бы в этом отношении джедаи были правы. Действительно, на все в этом мире была воля Великой Силы. И на то, что одаренный мальчишка с Тайтона попал однажды в Академию ситхов. И на то, что ушел оттуда, разорвав связи с учителями. Темная Сторона, приняв однажды в свои объятья, так до конца и не выпустила его, но Астинус этого и не хотел. Прокладывать собственный путь, опираясь и на приемы ситхов, и на техники джедаев, было сложно, но бесконечно интересно. Удерживать равновесие тоже было непросто. И все-таки удавалось год от года все лучше и лучше. Но с каждым годом Астинус все отчетливее понимал – даже если он возьмет себе учеников, его учение не приживется. Слишком специфичного склада характера оно требовало. Рыцарь-джедай Рейстлин Маджере не был похож на того, кто по своей воле согласится идти зыбкой ненадежной тропой между тьмой и светом. И все-таки он шел. И каждый его шаг на этом пути был тверже и увереннее предыдущего. Рейстлин шел, поддерживаемый Астинусом, и Астинусу казалось, что спустя несколько лет уже не столько он сам поддерживает Рейстлина, сколько Рейстлин его. Сила сплеталась вокруг них так гармонично и правильно, что однажды что-то должно было случиться. Оно и случилось на третий год ученичества Рейстлина на Ах-То. И вспоминалась та ночь до сих пор со смесью желания и щемящей нежности. Сила и сейчас звучала вокруг них совершенно так же, когда Рейстлин, улыбаясь, медленно стягивал с плеч широкую черную тунику. Под ней оказались штаны и просторная светлая рубашка с глубоким треугольным вырезом, открывавшим смуглую кожу груди и фигурный разлет ключиц. −Любопытно, в каком из миров такое носят? – усмехнулся Астинус, касаясь кончиками пальцев гладкой щеки Рейстлина и заставляя его слегка запрокинуть голову. Пальцы прошлись по дрогнувшей теплой шее, задержались в ямочке у основания, проследили линию левой ключицы, оттягивая в сторону ткань рубахи, открывая красивое округлое плечо. Рейстлин дышал глубоко и размеренно. Яркие губы сложились в лукавую улыбку. −Уж точно не на Коррибане. Астинус вообразил на минутку призраков Силы в подобном одеянии и с трудом сдержал смешок. Сарлакк их побери, этих призраков. Не до них сейчас. Уж точно не до них, когда Рейстлин так улыбается. Так смотрит. Концентрироваться на владении Силой, когда хотелось овладеть Маджере, всегда было трудно. Но трудные задачи Астинус любил. Руки Рейстлина сами собой принялись подниматься, будто их тянули невидимые веревки. Астинус нахмурился, усилием воли делая Путы Силы видимыми. Рейстлин переступил на месте. Пульсирующая голубоватая цепь протянулась от его вздернутых рук к темному потолку. Рубашка задралась, обнажая поджарый живот. Астинус медленно обошел Рейстлина по кругу. Встал сзади, так, чтобы Рейстлин чувствовал спиной тепло его тела. Неспешно коснулся кончиками пальцев дрогнувшего от прикосновения живота над поясом штанов. Выдохнул, охлаждая руку до ощущения прикосновения льда. Медленно повел вверх. Рейстлин шумно вздохнул, качнулся назад, слишком отчетливо желая уйти от этого прикосновения и одновременно вжаться спиной в Астинуса. Холод льда сменился короткой искрой тока. Рейстлин вскрикнул, изгибаясь всем телом. Астинус все-таки позволил себе прижаться к нему со спины. Потерся щекой о пахнущие солью распущенные волосы. Огладил уже обеими ладонями узкую талию. Поднялся выше, сжимая и слегка оттягивая затвердевшие соски. С улыбкой вслушался в ответный стон. Рейстлин весь был одно сплошное напряжение. Тугие тренированные мышцы натянулись. Сердце билось сильно и торопливо. Астинус снова потянулся к Силе. Рейстлин с коротким всхлипом запрокинул голову, когда шею мягко обвила невидимая мягкая, но прочная лента. Мучительно закусил губу в ответ на ущипнувший соски ток. Кожи чуть ниже пупка коснулось что-то прохладное, невесомое, как крыло дагобианской бабочки. Этот холод щекотался, рассыпая искры короткого, но острого удовольствия от низа живота по всему телу. Болезненно-твердые соски снова сжали, слегка выкручивая. Звонкий протяжный стон вырвался сам собой. По пересохшим губам скользнул язык. Реальность смазывалась мягко, но неотвратимо. Тело терялось между несильными, но острыми уколами тока, холодными прикосновениями Силы, теплыми ладонями, скользящими по бокам, оглаживающими выступающие тазовые косточки, пробирающимися под пояс штанов, но обходящими вниманием напряженный член. Щеки коснулись теплые губы, и лента на горле затянулась чуть туже. Сердце испуганно пустилось вскачь, но тело только конвульсивно содрогнулось от удовольствия. Рейстлин не мог понять, закрыл он глаза или просто потерял ненадолго зрение. Но в окружающей мягкой темноте отчаянно пульсировали крупные раскаленные добела звезды. Дразнящих прикосновений становилось все больше, и он уже не разбирал, когда его касаются родные знакомые руки, а когда Сила. Удовольствие окутывало коконом, отдаваясь почти болезненной пульсацией в паху и стуком сердца в ушах. Цепь, державшая руки, исчезла. Перед глазами поплыли цветные круги, но зрение, как и восприятие, на мгновение прояснилось. Руки Астинуса перехватили его за пояс. Осторожно опустили на прохладную простынь. Широко скользнули по бедрам, стаскивая прочь штаны. Руки Рейстлина сами собой, почти без участия головы, нашарили нижний край рубашки, потянули ее вверх. Снять совсем не получилось. Зато прикосновение к себе заставило вскрикнуть и изогнуться. Почудилось на мгновение, что кожи у него и вовсе нет. Только оголенные нервы. Астинус что-то говорил, но слова Рейстлин не воспринимал. Только голос – низкий от страсти и невыразимо нежный. Развел шире бедра, открываясь и позволяя готовить себя. Собственные пальцы то проходились по ключицам, то стискивали и выкручивали соски, то гладили напряженные мышцы груди и живота. Член ныл и пульсировал, но кончить без рук не получалось, а прикасаться к себе там Рейстлин не спешил. Когда пальцы внутри сменились крупной гладкой плотью, он только судорожно прикусил губу и подался бедрами навстречу. Астинус тут же перехватил его, не давая торопиться, и двинулся в своем ритме, вроде бы неспешном, но непрерывном и неотвратимом. Сила закручивалась вокруг них воронкой, и в ней слышались далекие голоса, похожие на шум океана. Рейстлин никогда к ним не прислушивался. Они не имели значения. Важен был только горячечный шепот на ухо: −Рейст… Рейст-лин… Выговорить в ответ имя Астинуса не получилось. Только выстонать, судорожно хватая пересохшими губами густой горячий воздух. Сила была уже не вокруг. Сила была прямо в них, мерцая мириадами далеких звезд. Рейстлин судорожно сжал горячие влажные от испарины плечи Астинуса. Торопливо подался навстречу особенно удачному движению внутри, одновременно потираясь напряженным, скользким от смазки членом о живот Астинуса. Сомкнул зубы на стыке шеи и плеча, гася крик. И все-таки показалось, что все эти звезды разом взорвались прямо перед глазами. И наступила блаженная темнота, прорезанная долгим протяжным стоном Астинуса. Сила притихла вокруг них, как будто куполом укрыла не только просторную спальню, но и всю планету. Его, Рейстлина, Сила. И стало спокойно. Очень спокойно.