Муза

Не поднимай головы. Не смотри. Не шевелись. Меньше дыши. Тише, тише, тише... Он ненавидит, когда ему мешают. У неё одна задача, максимально простая в своей сущности, подобраная специально для нее, такой бесполезной белоручки. Он приютил её, дал кров и работу, и она будет благодарна до последнего вздоха. Который наступит, если она не будет держать эту сраную игольницу ровно. Не отсвечивай. Просто. Стой. На месте. Не тряси руками, мышцы которых успели забиться от продолжительного нахождения в не самой удобной позе. Шею ломит, поясница вот-вот откажется работать. Рук она не чувствует. Ну вот, сейчас её тело сдастся, подушечка упадёт, и она снова все испортит... - Трясёшься, словно стиральная машина на отжиме. Нет... Нет, нет, нет! Она за секунду сжимается, прижимая к груди подушечку, все также смотря в пол и внутренне умирая от собственной никчёмности. Как же хочется исчезнуть, раствориться на месте, пропасть. - П-простит-те меня, я не хотела вас отвлек-кать,– еле слышный голос дрожит, к концу предложения практически полностью теряя громкость, и она переходит на шёпот, чтобы хозяин смог хоть что-то из её жалкого лепета услышать. Монстр тяжело вздыхает, пару секунд потирает переносицу, вслушиваясь в испуганный всхлип со стороны подопечной. Ловким отточенным движением выключает лампу, оставляя на столе несколько блокнотов с секундными зарисовками будущих шедевров мира моды, огромное количество образцов разной ткани и только что снятые очки. Поворачивает в сторону человека мягкое офисное кресло, благодаря разнице в росте даже сидя смотря на неё свысока. - Подними голову. Хочу видеть твои глаза. У нее и мысли воспротивиться прямому приказу не возникает, что уж говорить о желании. Затуманенный обидой на саму себя взгляд устремляется на безликого, такого точного, не совершающего ошибок, всегда идеально выполняющего любое дело, за какое ни возьмётся. Иногда ей кажется, что он слишком прекрасен, чтобы быть реальным. Подбородка касаются бледные пальцы, в некоторой степени ласково, но задумчиво оглаживая скулу. Приятный холодок пробегает мурашками по её телу, сердце пропускает удар, а грузные мысли, вопреки ожиданиям, растворяются в пустоту. - В чем причина такого поведения. Разве я хоть раз давал повод в себе усомниться? Тон серьёзный, на первый взгляд слегка высокомерный, идеальная дикция и мягкая, льющаяся, словно ручей, интонация. Несмотря на знакомый спокойный голос, то, что мужчина произнес, заставило её ощутимо резко вздрогнуть, словно от удара. Ни в коем случае! Она ни за что не подумает о нем в таком ключе! Не было ни единой ситуации, чтобы девушка хоть на долю секунды разочаровалась в безликом. Честно говоря, жестоко убей он кого-нибудь при ней, она бы без колебаний продолжила смотреть на него преданными глазами, вручную оттирая пятна теплой крови, по-собачьи благодарная и готовая принять из его рук хоть яд. Только она открыла рот, готовясь в очередной раз объясниться, как мужчина, проведя рукой линию от скулы, по тонкой шее, останавливаясь в районе сердца, забрал из её рук подушечку. От резкости её недавних движений иглы впились в кожу, оставляя тонкие ранки, красные пятна от которых причудливым узором расползлись на невероятно искусной вышивке белой ткани её платья. - Вот значит, как ты относишься к моим подаркам,–слышится обида, а его рука плавно переходит на спину, оглаживая атласные ленты, служащие затяжками корсета, сделанного под пояс. По ее щеке текут слёзы. От обиды на саму себя. За то, что допустила такую оплошность. За то, что испортила самое дорогое сердцу платье. За то, что расстроила хозяина. Она-сплошное разочарование. Как мужчина вообще её терпит..? Бледная кожа касается лица, стирает мокрую дорожку и мягко зарывается в волосы, успокаивая. Вторая рука существа без проблем справляется с завязками корсета, даже не видя их. Это вовсе не большая задача, когда каждый шов ты создал собственными руками. Идиллия образа, подчёркнутая талия, женственный силуэт. Невероятно красивая вышивка, серебряными нитями переливающаяся на свету, словно драгоценность. Ручная работа. Это одно из его любимых творений. Не это лёгкое платье он считает совершенным. Каждый художник знает, что полной гармонии можно достичь грамотным сочетанием каждой детали шедевра. Так и здесь. Образ не будет завершён без неё. Именно её лёгкость, мягкость движений, желание сделать все, чтобы ему угодить, слепая преданность и безкорыстная благодарность–все это служит усладой для глаз и разума. Его муза пришла к нему в руки, сама того не подозревая, попадая в изысканную тюрьму, откуда больше не сможет выйти. Он не отпустит. Но она не захочет уйти. И это нравится ему ещё больше. Ослабленный, корсет спадает с её точёной фигурки, звонко встретившись с полом и раскинув на нем свои нежные ленты, словно глубоководная медуза щупальца. Её дыхание сбивается, но она не отстранится. Ни в коем случае. Хозяин здесь, все его внимание сейчас принадлежит ей, и она не упустит своего шанса побыть рядом. Безликий мягко притягивает к себе, словно боясь сломать, и ей хочется раствориться в этом движении. Она, наконец, чувствует себя нужной. Мужчина продолжает направлять её, пока девушка не оказывается стоящей коленями на его мягком кресле, находясь настолько непозволительно близко, что её запятнаное кровью платье почти соприкасается с грудью хозяина. Трендермен расчётлив, ему не свойственно спешить. Каждое движение взвешено, ничего лишнего. Сзади скрытая молния. Идеально подобраная под цвет платья, она бы не сильно бросилась в глаза, но он привык делать свою работу качественно, на все сто. Ловкие пальцы в мгновенье находят ключ от дорогой обёртки его подарка. Вся его. Целиком и полностью. Закончив, с наслаждением оглаживает нежную кожу на оголённой спине девушки, позволяя ей опустить голову на его плечо. Руки идут ниже, доходя до конца молнии и начала свободного подола платья. Одно движение, и несущий на себе тяжесть ткани шов оказывается распорот коротким когтем существа. Он–мастер. Просчитывает каждое свое действие, любой вариант развития событий, поэтому ещё при создании подумал об удобстве избавления от этой вещи, которая в определённый момент может оказаться совсем ненужной. Она вздрагивает, все также прячась в основание его шеи, заставляя его мысленно усмехнуться. Платье падает туда же, где несколько минут назад оказался корсет, и девушка прижимается к нему всем телом, тяжело дышит и словно машинально немного трется о его бёдра. Вряд-ли она делает это осознанно, но даже такое действие заставляет мужчину тихо рыкнуть. Большие ладони спускаются ниже, оглаживая стройные ноги, а после немного отстраняют от себя тёплое тело, вырывая из её горла разочарованный вздох. Как же его позабавила эта реакция. Насколько человек должен быть не в себе, чтобы желать существо такое, как он? Видимо, она с рождения неправильная. И это ему нравится. Склонясь к ранам на её груди, раскрывает пасть, дабы на собственном опыте попробовать свою музу. Сладкая, теплая, нежная до невозможности. Стон срывается с её губ, стоит длинном языку спуститься чуть ниже, залезая под узорчатое белье. Аккуратная грудь тяжело вздымается, её голос становится громче, воздух вокруг них–горячее. Мужчина отстраняется, ловя на себе затуманненый пеленой удовольствия и похоти взгляд своей ,,жертвы", и ощущает, что в собственном костюме ему стало тесно. Взор его опускается ниже, изучает открывшийся перед ним прекрасный вид своей женщины, изнывающей от жажды его прикосновений, такой покорной и уже без стеснения потирающейся о его бедра. Чертовка, провоцирует... Даёт ей самой справиться с застёжкой на его брюках, не ограничивает её свободу в движениях, позволяя вести самой. Он уступит. Но лишь сегодня. Она медленно на него опускается, лишь отведя в сторону полупрозрачную ткань трусиков. Её глаза закатываются, поясница прогибаться, а ноги слегка дрожат. Заметив последнее, безликий придеживает её бедра, не давая потерять равновесие. Тихое мурчание монстра переплетается со стонами девушки, движения постепенно становятся смелее, амплитуда больше, скорость выше. Жар растекается по всему его телу, переплетаясь с животным желанием обладать и внутренним инстинктом защитить. Укрыть ото всех, сделать своей. Она уже его. Серию завершающих движений он делает сам, большими ладонями направляя её бедра, задавая нужный ритм и глубину. Сама она уже не справляется, напрочь потеряв всякую способность контролировать своё тело. А ему нравится. Нравится его власть над ней, нравится, как она готова полностью ему отдаться, нравится, как сидит на ней этот комплект... Эта мысль оказывается последней каплей, и безликий, прижав свою музу к собственной разгоряченной груди , удовлетворённо рычит, чувствуя, как расслабяется его тело. Надо сшить для нее ещё парочку наборов такого нижнего белья. У него, определённо, фетишь...