Часть 1
7 января 2024 г. в 18:22
После окончания новогоднего концерта и небольшой традиционной вечеринки сил у Рихарда фактически не осталось. Проблемы со спиной резкой болью дали о себе знать, когда он выбирался из джипа возле отеля, — и вот он лежит, уткнувшись лицом в подушку в гостиничном номере. Пауль, не без труда дотащивший такую ценную, но совсем не лёгкую ношу в виде любимого, звездой растянулся рядом.
— Ты как, шатци? Чем тебе помочь, родной?
— Я бесполезная старая развалина, просто брось меня или лучше добей. Ох… — Рихард тяжело перевернулся с живота на спину и повернул голову в сторону Ландерса. Пауль подпёр рукой подбородок и устало посмотрел на него. Жёлтые огоньки украшенного новогодней шторой-гирляндой окна номера мигали, вспышками освещая точёный профиль Рихарда и страдальчески опущенные уголки его губ. Даже вариант этого капризного, болезного Круспе был прекрасен. Густые чёрные волосы, вымытые от средств для укладки, мягко касались лица Рихарда и ярко контрастировали с подушкой. Паулю хотелось убрать прядь, пропустить между пальцами и почувствовать её шёлковую нежность. Как бросить, кого добить? Сердце Пауля пропускало удар только при мысли, что их союз, переживший за эти годы множественные штормы, только пришёл в тихую гавань взаимной гармонии, но проблемы со здоровьем периодически больно били Рихарду в спину, отчего Пауль даже больше, чем он, чувствовал себя беспомощным. Жалость — это последнее, что заслуживал Круспе, поэтому ситуация требовала просто позаботиться о нём и немного поиронизировать про болячки в типичной для Пауля манере.
— Хорош ныть, Рихард! Если ты не взял с собой нужную мазь для спины, то, пожалуй, мне придётся действительно тебя придушить. Где она? В ванной?
— В чемодане. Во внутреннем кармане.
Пауль свесился с кровати и подтянул к себе тяжёлый серебристый чемодан, расстегнул защёлки и начал шарить рукой во внутренних отделениях. Верхний свет в номере был потушен, прикроватная лампа тускло горела только со стороны Рихарда, и лишь гирлянда магически освещала блестящий чемодан и копошившегося в нём Пауля. Нащупав тубу с мазью, Ландерс кинул её на кровать, а сам ловкими пальцами принялся расстёгивать чёрную рубашку Рихарда. После того как получилось расправиться с основными пуговицами, он откинул полы в сторону и расстегнул манжеты. Затем звякнула пряжка ремня и брюки медленно поползли с бёдер Рихарда.
— Поворачивайся, сокровище моё, сейчас я тебя намажу, помассирую — и сразу станет полегче, обещаю.
Рихард, кряхтя, послушно лёг на живот, позволив окончательно стащить с себя рубашку и брюки, просунул руки под подушку и прикрыл глаза.
Прикинув фронт работы, Пауль щёлкнул крышкой тюбика и налил холодный гель на руки, разогревая. Затем, аккуратно оседлав ноги Рихарда, опустил ладони ему на поясницу и поглаживающими движениями принялся втирать гель.
Приспустив резинку боксёров, Пауль открыл себе чудесный вид на ложбинку между ягодицами. Хотелось привычно провести в этом сладком местечке языком, раздвинуть аппетитные половинки, но работа массажиста-санитара ограничивалась только областью между ямками на пояснице, поэтому, сосредоточенно засопев и прикусив упомянутый язык, Ландерс водил руками по стратегически важным для больной спины местам.
Рихард тихо постанывал. Прострелов больше не ощущалось, просто каменная тяжесть обступала область поясницы, а чуть ниже, на бёдрах, чувствовался его увесистый ритм-гитарист и его жёсткие, но заботливые руки, скользящие по спине. На секунду Рихард подумал, что согревающий гель должен уже был начать своё действие, но в этот момент Ландерс нажал какую-то точку на позвоночнике и эта мысль ускользнула, уступив место более громкому стону, а заодно и мягко накатывающему возбуждению. Неожиданно вес Пауля пропал, по шее мазнули тёплые губы, а затем послышались шаги и в раковине в ванной полилась вода. Рихард нащупал рядом с собой простынь, улыбнулся и приподнял бёдра.
Вернувшийся Ландерс обнаружил соблазнительную картину: спину и голову Рихарда скрывала простынь, но ниже оставалась соблазнительная и абсолютно голая задница.
Намёки Пауль понимал хорошо и с первого раза. На ходу, буквально выпрыгнув из штанов вместе с трусами и избавившись от майки и носков, Ландерс стремительно приземлился коленями на край матраса. Всё это время невозможно аппетитная задница заигрывала с ним напрягающимися и расслабляющимися половинками.
Переживая за здоровье хозяина задницы — прежде всего, за его спину, — Пауль огладил соблазнительные формы.
— Риш, ты же умирал буквально пару минут назад или ты умер, простынь накрыла тебя, но что-то пошло не так? Это что за роскошь, я ведь тебя не пожалею и затрахаю, блядь!
— О, очень смешно, Паули! Сплошные угрозы! Спина-то переживёт, а вот жопа уже не может как хочет поскорее получить твой крепкий член, — с вызовом раздалось из-под подушки. Округлые ягодицы призывно всколыхнулись.
Реакция Пауля была молниеносной: с победным рыком он резко совершил поцелуйно-кусательное нападение на дразнящий объект. Стараясь не пропустить ни миллиметра любимой задницы, благоговейно сжимал и целовал половинки, вызывая одобрительные, приглушённые подушкой звуки.
Проведя стратегическую оценку готовности любимого на предмет проникновения на священную территорию, Пауль метнулся к прикроватной тумбочке, однако она оказалась пуста.
— Ну и где наши запасы, Рихи? — заискивающе поинтересовался Пауль.
— В чемодан убрал, чтобы горничные не глазели на то, что им видеть не следует, — Рихард высунул взъерошенную голову из-под подушки и покивал в сторону блестящего багажного кейса.
В свете мигающей гирлянды, начинающей немного раздражать, Пауль обнаружил смазку и вернулся к оставленной в ожидании заднице. Без задней мысли о том, что написано на найденной тубе, Ландерс открыл крышку и выдавил гель прямо на кожу между половинками, а также щедро прошёлся по собственному возбуждённому члену. Притеревшись к Рихарду, Пауль уже было собрался шептать ему на ушко разные пошлости и нежности, но внезапно, буквально за считанные секунды, градус происходящего взлетел по шкале Фаренгейта до небес. Огонь охватил обоих участников сексуального действа, и с криками: — А-а-а! Еба-а-ать! — оба гитариста, как ужаленные, подорвались с кровати и понеслись в сторону ванной.
— Пауль, скорее! Мыло! Смывать скорее! Не втирай! Дай сюда! Это для ебучей спины мазь! Ёбаный ты, сука, в рот! Ах-ах, злая ты, мразь какая, мазь! Душ включай! Ты куда смотрел, когда её открывал?! — Рихард быстро намыливал пятую точку микроскопическим куском дорогого отельного мыла.
— Да я ебу? А-а-а… мне конец! Ты сказал: в чемодане! У тебя всё, блядь, в этом чемодане! В номере темень, ебучая гирлянда только мигает, дай сюда это мыло! Да что же оно такое маленькое, сука?! — Пауль едва не выронил скользкий кусочек, сначала намылил и смыл опасный гель с ладоней, а затем принялся за спасение члена.
— Хорошо, что не успел вставить тебя, дружище, в эту жопу, которая кидает где попало опасные мази. Хе-хе, ох-ох, хорошо как печёт, зараза! — Ландерс мылом проходился по уменьшившемуся от страха достоинству. К его рукам подключились намыленные руки Рихарда.
— Ничего доверить нельзя тебе, Ландерс! У меня глаз на жопе нет, чтобы видеть, чем ты там нас мажешь! Как бы в больницу ехать не пришлось: вот там будут орать с такой парочки идиотов в новогоднюю ночь. Смываем.
После того как гитаристы вылезли из душа, они оценили состояние пострадавших органов как удовлетворительное. Погуглив дополнительные способы снижения рисков от согревающей мази на слизистых и переведя для этих целей дорогущий ночной крем для лица Рихарда, они наконец-то выключили раздражающую гирлянду, включили ночной режим подсветки и лежали на кровати, не зная, плакать им или смеяться.
Пауль протянул руку к трубке телефона отеля и нажал комбинацию клавиш для связи с администратором.
— Икру и шампанское в ведёрке со льдом в 2024 номер, будьте добры, — Пауль подмигнул Рихарду, который лежал на животе и прожигал партнёра по кровати и несчастьям недобрым взглядом.
— Ты идиот? Скажи, что ты собрался отморозить себе член в этом ведре со льдом теперь!
— Нет, просто Новый год, шампанского хочу с икрой. И тебе хочу как следует отсосать: один непострадавший член у нас всё-таки остался. А спина чудесным образом перестала болеть после натирания анальной смазкой, да ведь, дорогой?
— Да иди ты! — Круспе попытался пнуть Ландерса, но был немедленно схвачен за ногу, со смехом подмят под жилистое тело и поцелован в губы и шею.
Их смех и вялую возню прервал настойчивый стук в дверь. Пауль сполз с кровати, утаскивая за собой простынь, и с неохотой побрел открывать, отметив, как быстро работает местная доставка в люксы.
Однако на пороге стоял сонный и взъерошенный Тилль. Одной рукой он опирался о косяк, а другой прикрывал мощный зевок.
— Вы тут совсем охренели, парни? Меня сложно разбудить, но ваши крики и стоны в ванной поднимут из могилы и мёртвого. Что вы тут устроили? Рихард жив вообще? Рих! Ты там живой?
— Пока живой, — из глубины номера подал слабый сигнал Круспе.
— Это он умирает в ожидании шампанского и икры, Тилль. Всё в порядке, — за спиной у Линдеманна появился официант со столиком на колёсах, украшенном композицией из еловых веток. Тилль притормозил парня, покрутил бутылку шампанского в ведёрке со льдом и приподнял изящный хромированный клош, под которым скрывалась икорница и надрезанные кусочки багета.
— Это за моральный ущерб. Отдыхайте, ребята, — зачерпнув ложечкой икру, Тилль засунул её в рот.
— Спасибо. С Новым годом, дружище, мы постараемся потише, — Пауль, обмотанный белой простынью на манер римских патрициев, принял у официанта столик, сунул чаевые и закрыл дверь.