Личное

      Освободившись от прицела камер после съёмок готического зала, где Шепс, Райдос и сам Матвеев получили оценки от зрителей испытания и экстрасенсов, Дима поспешил ретироваться в гримёрку как можно скорее, дабы переодеться, вызвать такси и уехать домой, чтобы остаться в привычном одиночестве, очередной раз нагрузиться из-за негативного мнения своих коллег в его сторону и дать волю своим эмоциям.       Как можно быстрее уехать с места съёмок Дима хотел от того что искренне желал не загружать собой Олега — ведь он обязательно подойдёт, пообщавшись с другом меньше минуты поймёт, что Матвеев не в лучшем расположении духа и захочет ободрить его, но для Шепса это лишь лишние заботы. Думая о друге Дима улыбался, едва заметно приподняв уголки губ — с одной только мыслью об Олеге становилось тепло, глаза неосознанно начинали блестеть искорками счастья — но резкой молнией с большим зарядом электричества Матвеева ударило по сердцу — в голове появилась мысль, каждый раз заставляющая усталость проходиться по всему телу, стянуть обручем живот. Олегу всё равно на мой внутренний мир. Все проблемы — личные, и он не хочет знать их. Он не хочет приближаться слишком близко.       Дима мотнул головой, пытаясь избавиться от подступающих слёз. Он снова подумал о дальнейшем вечере дома, однако сбыться планам Матвеева было не суждено — два Шепса, предварительно пошушукавшись друг с другом, поймали Диму в момент, когда он уже собрал все вещи и хотел уходить, обернувшись.       — Диман, — улыбаясь, Олег придержал друга за предплечья, дабы тот не врезался в него.       — Да? — Матвеев поочерёдно глянул на братьев, с первой секунды осознав — в течение нескольких следующих часов домой он точно не попадёт. По крайней мере, к себе.       — Мы тут с Олегом посовещались, — старший Шепс тоже заговорщецки улыбался.       — И пришли к выводу, что тебе нужно разгрузиться.       — И отдохнуть в хорошей компании.       — Поэтому сейчас ты едешь с нами.       — Ты же не против?       Матвеев снова посмотрел на Сашу, а затем на Олега. Увидев горящие огоньки в глазах друзей, непоколебимую уверенность и доброжелательность намерений, он не нашёл ни единого повода для отказа, поэтому в задумчивости поджал губы, несколько раз кивнул, а затем рассмеялся, осознавая странность собственных действий:       — Не против,конечно. Спасибо, что так заботитесь обо мне. Куда едем?       — В курятник Олега.       Шепс-младший пихнул брата под бок:       — Ко мне, Дим. Ты собрался? Такси уже приехало, идёмте. И ты, петух, — мрачно глянув на Сашу сказал Олег и возглавил их тройку, выходя из здания первым от того что оставшиеся два шли сзади и хихикали. С Шепсами Матвееву снова стало легко, снова забавно и просто, будто на время мир застывал, существуя лишь для них троих. Переживания и мысли о гнёте от многих экстрасенсов ушли на дальний план и только слегка фонили.

***

      — Саш, сварганишь нам чего-нибудь?! Мы с Диманом пока побалдеем! — прикрикнул Олег, чтобы Саша, и без того уже понявший, что будет отвечать за еду, услышал его из комнаты. — Пожалуйста! — опомнившись, докрикнул Шепс-младший, после чего потянул Матвеева за руку, для того чтобы тот упал на диван, где Олег уже привычно развалился.       Теперь Олег вместе с Матвеевым сидели на уже помятом пледе, который разложили для комфортабельного времяпровождения. Шепс ближе подполз к другу, приобнял за плечи и впился мягким взглядом в тёмные глаза.       Дима неловко моргнул:       — Чего?       — Не будешь против, если мы ненадолго вернёмся к жестокой реальности? Я хотел поговорить.       — В смысле? — не понимая, Матвеев нахмурился, хотя на самом деле начал догадываться о теме, на счёт которой Олег побеседовать.       — Я вижу, как сильно ты нагружаешься, Дим. И Саша видит. Но ни ему, ни мне, ты ничего не рассказываешь. Мы можем выслушать тебя, поддержать, мы можем быть рядом, облегчить тебе момент тяжёлого состояния. Ты можешь нам доверять. Так почему ты такой грустный? Что тебя беспокоит? Что расстраивает? Я переживаю за тебя, внутренне сочувствую, хотя не знаю этому причины, — постепенно с ласкового тона Шепс-младший перешёл на темперметный, показывая своё искреннее переживание, желание поддержать. Он отстранился от Димы, прекращая лёгкие объятия, и сел в упрощённую позу лотоса боком к Матвееву, который быстро догадавшись, принял такое же положение. Оказавшись лицом к лицу, Олег мягко взял ладони друга в свои, сжимая чуть сильнее положенного. Впервые за всё время Олег рассказывал про внутреннее беспокойство за друга, которое нарастало после съёмки каждого выпуска.       — Я знаю, что могу доверять — вы одни из моих самых близких людей. Но я не хочу выглядеть слабым мальчиком, потому что такое поведение — определённо низкое. Тем более для мужчины, — после паузы в пару секунд, Матвеев добавил. — Я и так для многих стажёр. — он опустил голову, желая скрыть накатывающие слёзы. Матвеев сжался всем телом, напрягая каждую мыщцу, сильне сцепил челюсти, дабы причинить себе хоть какую-то отвлекающую боль. Единственная часть тела, оставшаяся расслабленной — это руки, получавшие мягкие поглаживания от Олега, который, кажется, переживал.       — Ты не стажёр и не мальчик, Дим. Ты сильный парень, который многое выдержал и выдерживает до сих пор. Просто в глубине души, за безразличной маской спокойствия ты чувствительный котёнок, в отличие от остальных чёрствых сухарей. Таким котятам можно побыть хоть чуть-чуть слабыми, понежиться с кем-нибудь, — Шепс освободил одну руку и мягко приподнял опущенную голову друга, заглядывая в пустые тёмные глаза. Ободряющая улыбка постепенно угасла — теперь Олег лишь гладил костяшками пальцев щёку друга, пока тот блаженно сомкнул веки. — Теперь веришь, что нужда в поддержке — это не всегда слабость? — шёпотом спросил Шепс с детской надеждой на положительный ответ в глазах, которую Дима не видел.       После несколько секундного наслаждения Матвеев медленно открыл глаза, ставшие абсолютно пустыми — даже привычные чертята не заводили пляс — была лишь кромешная тьма и отрешённость:       — Нет. Не верю. Считаю, что единственное слово из моих уст об этом — это уже поведение нытика. Да даже то, что сейчас происходит — уже низость! Уже слабость! Чёрт, Олег! — в миг разозлившись, Дима откинул руку Шепса и отвернулся, садясь прямо, лицом к телевизору, а не к другу.       Маленькая искорка в глазах Олега потухла — он едва заметно поник, опуская голову вниз, чтобы собраться с остатками сил и завершить этот разговор:       — Ладно. Прости, что пытался влезть в твои личные проблемы. Я делал это из добрых побуждений, — так и не подняв голову тихо произнёс Шепс, а потом в одно движение отодвинулся к спинке дивана, отворачиваясь, как Дима.       Шепс-младший пытался принять расслабленную позу, закинув ногу на ногу и оперевшись подбородком о кулак, хотя лицо полностью выдавало его тревожные мысли и неудовлетворённость, смешавшуюся с горечью эмоций. Он не смотрел на Диму, пытаясь сосредоточиться на поиске фильма.       Матвеев в это время совершенно забыл о языке тела, поджав коленки на диван и обняв их. Сначала он просто наблюдал за переключающимися вкладками, которыми управлял Олег с пультом в руке, изредка переводил блестящий взгляд на Шепса, чувствуя дикую вину за испорченное настроение друга, а потом и вовсе опустил голову на колени с тяжёлым выдохом.       Кадык Шепса-младшего дрогнул, однако он не стал оборачиваться, снова ссылаясь на «личное» до тех пор, пока не услышал тихий всхлип и короткий вырвавшийся плач.       Несколько секунд Олегу понадобилось для того чтобы понять и оценить ситуацию, осознать происходящее, после чего он сел ближе к Диме, откидывая пульт.       — Диман, блин, да чего ты, не принимай близко к сердцу, всё же нормально, блин, — Шепс несколько раз прошёлся ладонью по спине Матвеева, а услышав, что друг ещё больше разошёлся в плаче, начал гладить его по голове, как маленького котёнка в попытке приласкать. — Дима, Дим, посмотри на меня, — попросил Олег, получив отклик — они встретились взглядами, где глаза Матвеева были заполнены виной, а Шепса — очередным сожалением, без какого-либо намёка на обиду или грусть со своей стороны.       — Прости, Олеж, я испортил тебе настроение. Испортил вечер. Но я не хотел, правда-правда, — взгляд Димы скользнул по руке Шепса. — Прости, что откинул твою руку. Мне нравится когда ты меня гладишь, не знаю, чего я разозлился.       — Дим, да забей, я не расстроился, и вечер ты не испортил — у нас ещё всё впереди. Чего плачешь из-за пустяка? Я только хотел узнать о твоём ментальном состоянии, но если ты не хочешь говорить — ничего страшного, пусть это останется личным.       На несколько мгновений Матвеев бездыханно замер, глядя на друга с ещё более остекленевшими глазами, однако через несколько мгновений его брови сдвинулись к переносице, а нижняя губа задрожала. Веки резко сомкнулись, но это не предотвращало появления нового потока слёз — Дима снова опустил голову на коленки, пряча их от друга.       — Что такое, Дим? М? Дим? — Шепс-младший попытался обнять Диму, однако из-за неудобной позы друга не смог это сделать. — Ну Дим, ну чего ты зажался, иди ко мне, — чувствуя щемление в области груди, а особенно — в сердце, Олег мягко помог Диме подползти ближе, а после прижал к себе за плечи, постепенно спустившись чуть ниже, чтобы было удобней прятать его от окружающего мира. Несмотря на то что Шепс «прятал от окружающего мира», его не покидало чувство собственной причастности к слезам Матвеева, которая тянулась не от сегодняшнего разговора, а за долго до этого.       Однако со всеми выяснениями приходилось немного повременить — для начала нужно было хоть немного успокоить Диму, который, кажется, в это время ментально полностью отдался в руки эмоций, а физически — в тёплые Олега, и уже не понимал, где находится и зачем — был лишь Шепс и его объятия, уже родной аромат, разбавленный слабым запахом табака, и нескончаемое тепло.        В продолжении мини-истерики Матвеева, как рассудил Олег, он всеми силами пытался держать друга в реальности, нашёптывая тому на ушко разного рода нежности по типу «я с тобой, ты же чувствуешь меня?», «ты мой родной, успокаивайся», «тише, братишка». Словесная поддержка сопровождалась телесным контактом — за всё время Олег успел и погладить друга по голове; и стереть большим пальцем слёзки с щёк, которые в последствии всё равно возвращались; и оставить небольшую россыпь поцелуев то на щеке, то на шее чернокнижника.       Только спустя несколько минут Дима был готов приступить к первому за этот вечер объяснению:       — Просто, понимаешь, Олег, — он сделал паузу, чтобы шмыгнуть. — Ты такой пунктуальный, с чувством такта, воспитанно себя ведёшь, не лезешь в чужие проблемы, когда этого не просят, всегда уважаешь личные границы, и это круто! Но уважая их, ты создавал какую-то негласную и вообще неосознанную стенку. Для меня. А я типо думал, что мы, как бы, уже не чужие и… — тут Дима запнулся и снова вернулся в состояние потока слёз, уткнувшись в плечо Олега с мыслью о том, что, наверно, этого достаточно — теперь он ничего не скрывает от друга. Теперь он слабый нытик, который прятался от собственных загонов в чужих объятиях.       К Шепсу в момент пришло осознание — он сам ограничивал друга, не давая своими словами выйти им на новый уровень доверия, хотя Матвеев так в этом нуждался. На несколько секунд Олег выпал из реальности, двумя руками автоматически сильнее обнимая Диму. Шепс уставился в стену, осознавая, что некоторую долю в загонах Матвеева занимает и он.       — Чёрт, Дим, прости, пожалуйста, — начал было извиняться Олег, но понял, что друг его не слышит. — Эй, посмотри на меня, солнце, — из-за особо нервного состояния плача, Шепсу самому пришлось приподять голову Димы, дабы привлечь его внимание. — Успокойся, дыши, Дим, дыши. Я правда не пытался сковывать тебя или ограничивать, просто не хотел доставлять дискомфорт. Я не знал точной грани нашего доверия, но теперь эту грань можно и не ставить вовсе! Делись всем, веди себя так, как хочешь; плачь, смейся, шути, обнимай! Можно всё, потому что я люблю тебя, — постепенно Олег говорил всё тише и тише, так как Матвеев успокаивался — перестал плакать навзрыд, издавая душераздирающие звуки, реже шмыгал, а потом и вовсе затих, с детской наивностью глядя на Шепса. — Наконец-то мы пришли к этому, да?        Дима слабо кивнул и снова прильнул к другу, не переставая обнимать его за пояс — как бы не налаживались отношения между названными братьями, внешние проблемы оставались, и Олег быстро пришёл к этому выводу.        — Дим, — на голос Шепса Матвеев поднял голову. Встретившись глазами, Олег задал негласный вопрос, который Дима понял. «Ты готов поделиться тем, что тревожит?»        Едва Матвеев открыл рот, как в комнату зашёл Саша с кружками в руках.        — Хоть бы принести помогли, бездельники! — сначала, не обратив внимания на парней, Шепс-старший начал привычно вздыхать, а потом заметил их расположение и кислые лица. — А чё с вами?        Мысль Димы, что Олег специально отправил старшего на кухню, чтобы поговорить, оборвалась. Оказалось, Саша был осведомлён только в запланированных событиях позитивного ключа, отчего Матвеев несколько раз похлопал ресницами округлённых глаз.       — Дим? — Шепс-младший заглянул в глаза другу с очередным вопросом вида «Расскажем Саше?», отвлекая того от прострации.       — Да, конечно, — ответил Матвеев и, предложив старшему Шепсу присесть, начал монолог о своей излишней чувствительности, из-за которой конфликты в готическом зале отпечатывались особенно остро; о том, что всегда стеснялся этой черты характера, поэтому отчаянно пытался казаться бесчувственным. Вечный хэйт, уменьшение фан базы и непрекращающееся восприятие как «стажёра», так ещё и накручивание себя из-за дурацкой ситуации с Олегом, которая десять минут назад казалась одной из главных в его жизни тоже усугубляли состояние — проблемы с выпуском альбома и нехваткой времени на татуировки теперь казались мелочными. Рассказывая это, Дима впервые не чувствовал себя слабаком, полностью поверив словам Олега, доверившись ему всей душой. Буквально осязаемо он ощущал выстроившуюся уверенность и искренность намерений. И даже Саша, не знавший абсолютно никаких подробностей, Матвеева не смущал — казалось будто тот читает всё по глазам и воспроизводит пропущенные моменты в голове, логически завершая картину по опухшим векам Димы.       Закончив говорить, Матвеев с тихим вздохом опустился на плечо Олега, тут же почувствовав тёплое касание ладони, которая поглаживала худощавую спину.       — Фух, стало легче. На несколько секунд все замолчали — Дима наслаждался невесомостью собственного разума, а Шепсы многозначительно переглядывались.       — Конечно, легче, — темпераментно заявил Саша. — Долго бы ты ещё ходил таким загруженным? Ладно мы с Олегом, хоть друг с другом можем поделиться всяким, ну а ты? — очередной раз он включил режим «недовольной мамочки», однако в его глазах играло веселье, частично смешанное с сочувствием к другу.       Матвеев виновато улыбнулся.       — Вот дурак, — покачав головой, Саша улыбнулся, вызывая такие же улыбки у двух парней. Рассмеявшись, он подполз ближе к Диме и тоже приобнял его, ладонью доставая и до своего младшего брата.       Несколько мгновений молодые люди наслаждались установившейся идиллией.       — Ребят, — тихо окликнул Матвеев.       — Да? — Шепсы отозвались хором, доказывая свою братскую сущность.       — Всё точно… ок? Ну типо, я не… — не желая отступать, старые принципы снова начали терзать мысли Димы, однако Олег, предвидев это, отрезал все сомнения и окончательно вселил в друга уверенность — это стало конечной остановкой для загонов по этому поводу:       — Всё точно ок. И всегда будет. Всегда было — но тогда существовала недосказанность. Теперь её нет. Теперь всё будет хорошо.       — Теперь ты наш! — решив прервать монотонное успокоение, свойственное для Олега, Саша торжественно подытожил все выяснения за этот вечер и с ещё большими объятиями, рассмеявшись, навалился на двух парней, смешиваясь с ними в какой-то до безумия приятный каламбур.