Trials

Минхо разбудил яркий солнечный свет, который сквозь шторы пробирался в спальню. Сладко потянувшись, он вспомнил, что сегодня у него день приема. В зеркале на Минхо смотрел молодой мужчина. Признаки усталости сошли с его лица. Темно-русые волосы растрепались ото сна, а выразительные глаза приобрели здоровый блеск. Минхо и сам не заметил, как кроме лосьона он нанес сыворотку, муссом уложил волосы. В кабинете уже были расставлены кресла цвета фисташки. Осталось принести воды, бумажные салфетки. Было принято решение отказаться от обычного письменного опросника, так как это больше подходит для долгосрочных приемов. Тут не тот случай. Минхо не понимал почему он так нервничает и настолько заранее готовится к сессии. От размышлений о предстоящей работе его отвлек шум, доносившийся с первого этажа. Минхо быстро спустился вниз, оглядываясь по сторонам. Кружка, которая вчера была оставлена на камине, лежала осколками на полу. Сквозняка не было, дома кроме Минхо — никого. *** Вечерело. Хан тщательно подбирал вещи, которые он сегодня наденет. Долго стоял, всматриваясь в шкаф. Рука сама потянулась за оверсайз футболкой с v-образным глубоким вырезом. Открывшаяся длинная шея так и просила надеть что-то сверху. И вот уже на шее красовалась подвеска в виде маленького четырехлистного клевера, который аккуратно лежал в ложбинке между ключицами. Хан надел свои любимые джинсы и закончил образ кедами на высокой подошве. Готов. *** Раздался звонок в дверь. Минхо спустился со второго этажа, отвлекаясь от повторного протирания пыли. — Привет, — засиял Хан с порога. — Привет. Проходи. Хан вбежал в дом, не разуваясь на пороге. «Ну что за манеры» - подумал Минхо. Они поднялись на второй этаж. Минхо указал рукой на кресло, приглашая Хана сесть и закрыл за ними дверь. Привычка с практики. Хан сел на кресло, поджимая под собой ноги. Его рука потянулась к стакану, который стоял на журнальном столике. — Не рекомендовал бы так сразу пить, — проворчал Минхо. — Думаешь понадобится? Хан улыбнулся и выпил, опустошив весь стакан. Минхо выдохнул, садясь в кресло напротив. — Ну что, начнём, — сказал Минхо, открывая свой блокнот. Хан немного напрягся. Его плечи немного осунулись, а глаза внимательно смотрели на собеседника. — Как к тебе обращаться? — Ханни, — улыбнулся уголками губ юноша. — Был ли у тебя ранее опыт общения с психологом? — Нет, такого опыта у меня точно не имеется. Минхо мысленно молился всем богам, чтобы эта встреча быстрее закончилась. — Какой ты результат ждешь от нашего общения? — Мы сейчас про терапию говорим, да? — спросил Хан, поднимая вверх бровь. — Прекрати поясничать. — Да-да, бука, я помню. Откровенный серьезный разговор. Минхо тяжело вздохнул, чем вызвал у Хана легкую улыбку на лице. — Я лишь хочу, чтобы отец был спокоен по поводу меня, — неожиданно серьезно ответил Хан. Минхо сделал первую пометку в блокноте. — Опиши свое психологическое состояние на данный момент. Хан скрестил руки на груди. — Все… Неплохо. — улыбнулся он себе. — Я бы не сказал, что меня что-то беспокоит. Просто живу эту жизнь. Минхо взялся за ручку, что-то записывая в своем блокноте. — Твой отец так не думает. — Я не уверен, что он вообще думает. — Бывает ли у тебя учащенное сердцебиение, ощущение нехватки воздуха, головные боли? — В последнее время все и сразу, — ответил Хан. — Мы все еще про терапию, Ханни — протянул Минхо, делая очередную запись. — Безусловно. — Какое у тебя преимущественно настроение в последние время? — У меня бывают всплески негатива, а так все ровно. — С чем это связано? — Многое держу в себе, наверное. — Тревога, подавленность? — Временами. Хан внимательно наблюдал за тем, как Минхо что-то пишет в своем блокноте. — У кого-то из родных имеется в анамнезе психические заболевания? — Да вроде нет. Придурковатость отца считается? — насмешливо сказал Хан. — Брось, у тебя прекрасный отец. У тебя здоровый сон? — Сплю плохо… — Что-то беспокоит? Пробуждения ночью? Сны? — Не могу долго спать и сны разные снятся. — Что именно снится? — Зачастую это повторяющиеся сны. Обычно там много насилия. — Издеваются над тобой? — Нет, издеваюсь я. Минхо окинул взглядом Хана и что-то долго писал. — Были ли у тебя попытки суицида или мысли о нем? — Мысли были, но у кого их не было? У вас же тоже такое было, верно? — Тут только мне положено задавать вопросы, — нахмурив брови сказал Минхо. — Я понял, доктор, — вскинул руки вверх Хан. — Опыт с наркотиками? — Не было. — Перечисли свои основные проблемы в области интимных отношений. — Не имеется, — заулыбался юноша. — Твое самое сильно впечатление из детства? Хан промедлил, обдумывая что-то. — Наверное, то как мы с родителями уехали отдыхать на природу. Я там с тарзанки свалился. — А сильное впечатление с юности? — Ничего такого не могу припомнить. Только музыка, наверное. — Пишешь? — Так, балуюсь. — Кратко опиши личность отца и как складываются с ним отношения. — Отношения у нас хорошие. Не скажу, что доверительные, но мы достаточно близки. Он, порой, лезет не в свое дело, раздает непрошенные советы. И бывает жутко громким. — Что по поводу матери? До этого момента Хан крутил в руках свой кулон, но сейчас он поднял глаза на Минхо, нервно взглотнув. — Моя мать была очень мягкой женщиной. У нее спокойный характер и мягкое сердце. Она всегда поддерживала мои увлечения и интересовалась ими. — Вы не ссорились? — С мамой точно нет. Она умела сглаживать углы. Минхо остановился, делая свои записи в блокноте. Это отвлекало. — Она была прекрасной женщиной. Вам очень повезло. Хан опять посмотрел Минхо в глаза, как бы понимая к чему идет их разговор. — Я знаю что ты спросишь, — тихо сказал Хан. — Ты не хочешь это обсуждать? — А это что-то поменяет? Минхо почувствовал, как Хан напрягается. Эта тема явно его тревожит. — Конечно поменяет. Легче станет. Как ты узнал об этом? — Мама часто жаловалась на головную боль, боль в глазах. В последнее лето у нее нарушилась чувствительность, она часто теряла сознание. С работы пришлось уволиться… Она проходила обследования. Как я понимаю, отцу был сразу известен диагноз. Мне ничего не сказали. Ее пару раз увозили на скорой, она лежала в больницах. Минхо внимательно слушал, даже ничего не записывая. Он рассматривал парня, который всеми силами пытался поделиться такой личной историей. Его брови нахмурились, а он сам теребил шнурок своих кед. — От кого ты узнал о диагнозе? — Отец сказал мне. Позже выяснилось, что мать просила не говорить мне об этом. — Как это было? — Мы сидели на кухне. Обычный семейный ужин. Маме стало плохо. На моих глазах она покосилась на стуле, отец успел подхватить ее в последний момент. Мы ехали в скорой. Я уже не ребенок и обо всем догадывался. Отец рассказал, что мать больна. И что прогнозы неутешительные. Позже я пришел к ней в палату. Она была под капельницей, лежала совсем бледная. Мама рассказала, что у нее аневризма и есть угроза разрыва аорты. Хан потянулся к стакану, который, к сожалению, был совершенно пуст. Минхо смотрел на Хана и с трудом выдавил из себя: — Она умерла в больнице? — Нет, дома. — Что ты видел? — Минхо, я обнаружил ее… От этих слов мурашки побежали по коже. Никто не готов к смерти, даже если родной человек медленно умирает. — Я…я слышал как что-то упало наверху. Без задней мысли быстро поднялся на второй этаж. Мама лежала в собственной рвоте. Я мгновенно подбежал, стараясь помочь. У нее было что-то наподобие судорожных припадков. Отца не было рядом. Я не знал что делать… Мама не слышала меня, не реагировала на слова и мои действия. Я набирал в скорую, попутно подкладывая подушку под ее голову… Хан тяжело выдохнул, его губа была закушена до синевы. По щеке скатилась одинокая слеза. Минхо протянул салфетки, но Хан покачал головой. В таких ситуациях, обычно, нужно было аккуратно подводить пациента к травме, но Минхо не мог сказать и слова. — Мне надо идти, — прошептал Хан. От его былого настроя не осталось и следа. Перед Минхо сидел глубоко травмированный ребенок, который переживал утрату близкого. — Если считаешь нужным. Воды? Хан нацепил на себя свою рядовую улыбку. Он остановил руку Минхо, которая потянулась за кувшином, стоявшим на подоконнике. Это мимолетное прикосновение обожгло холодом. — Не надо. Хан встал с кресла, поправляя одежду. Он не ожидал, что расскажет так много какому-то незнакомому мужчине. Поначалу все казалось ему каким-то несерьезным. — Не провожай, — бросил тот. И резиновая подошва кед быстро застучала по лестнице. Хлопнула дверь. Минхо проводил парня, наблюдая за ним с окна. — Ты хорошо справляешься, Ханни, — сказал Минхо уходящей в окне фигуре. *** Остаток дня Минхо провел в тягучем раздумье. Он старался не принимать близко к сердцу истории клиентов. Их учили включаться в историю на сессии и выключаться, когда клиент уходит. Минхо и сам не знал почему эта история так тронула его. Мальчишка так неумело защищался, прикрываясь напускной уверенностью… Из мыслей его вытащил телефонный звонок. На экране отобразился неизвестный номер. — Ли Минхо. Слушаю вас. — Здравствуйте. Я нашел ваше объявление. Вы ведете приемы? — Да, я практикующий психотерапевт. — Я хотел бы записаться к вам на прием. — Вас что-то беспокоит? — В последние время много чего навалилось. Проблемы в жизни, на работе. — Вас это тяготит? — Конечно, иначе я бы не обратился. — Если вас устраивает цена и место проведения, то я мог бы вас принять. Погодите, я возьму записную книжку. Минхо открыл стол, в котором лежала толстая записная книжка. — Когда вы бы хотели встретиться? — Завтра, если у вас есть время. — Время есть. В 16:00 устроит? — Идеально подходит. — Как вас записать? — Кристофер Бан Чан.